Вопрос об ориентациях
Оригинал здесь.
Бывшая Корниловская Армия после возвращения из Ледяного Похода и отряд Дроздовского после окончания Похода Яссы - Дон столкнулись на Дону с одним очень неприятным для себя явлением. Область Войска Донского оказалась оккупирована превосходящими силами немцев. На первый взгляд, немцев в Россию пустили большевики, согласившись на позорную капитуляцию в Брест-Литовске и отдав им на растерзание добрую половину европейской части России. Однако, немцам были нужны ресурсы для продолжения войны, а не беспорядки в тылу, и уж тем более - не "демократизация" собственной армии: пример армии Российской, развалившейся у них на глазах, был слишком поучительным. Поэтому, едва успев занять территорию Украины, немцы немедленно развернули там беспощадный террор против революционных группировок, в первую очередь - против большевиков и анархистов.
Добровольческая армия на отдыхе.
Слева направо: обер-офицер Дроздовского стрелкового полка, сестра милосердия,
рядовой Алексеевского партизанского полка, штаб-офицер Корниловского ударного полка.
Немецкие захватчики под Ростовом
Немцы обустраивались на донской земле по-хозяйски, с таким видом, будто планировали оставаться здесь навсегда - и это не могло не возмущать и не беспокоить белогвардейцев. Их было гораздо больше, чем добровольцев у Деникина и Дроздовского, вместе взятых, что поневоле обрекало Добровольческую армию на пассивное созерцание. С другой стороны, немцы вели войну против большевиков. Немцы очищали от красных донские города. Делали они это, разумеется, не бескорыстно - им нужно было обезопасить границы своей марионетки - "украинской державы" - от возможного вторжения красных. Но в этом цели немцев неожиданно совпали с интересами Донского казачьего войска, которым большевистское владычество за три неполных месяца осточертело до крайности. Избранный донским атаманом П.Н. Краснов не только признал немцев своими союзниками, но фактически занял по отношению к ним подчинённое положение, посылая кайзеру Вильгельму верноподданнические письма. В ответ германские оккупационные власти признали правительство Краснова и начали активно помогать его казакам оружием.
У немцев был и ещё один мотив бороться против большевиков. Видя, что большевистский режим развернул масштабные гонения против Православия (которое во все века было основой национальной самоидентификации русских), что страна погружается в террор и криминальный хаос и что против большевиков поднялось вооружённое сопротивление, немцы логично делали вывод, что советская власть долго не продержится (и в этих прогнозах они ошиблись). Соответственно, возникала потребность в замене большевиков на более адекватную, более устойчивую и более соответствующую русским национальным традициям - но при этом столь же подчинённую по отношению к немцам власть, которая подтвердила бы все положения Брест-Литовского мира, а возможно - и пошла бы на новые территориальные уступки.
Всех этих тонкостей многие рядовые белогвардейцы не понимали. Они видели, что немцы воюют против большевиков и успешно бьют их. Они видели, что немцы поддерживают некоторые антибольшевистские силы оружием, боеприпасами и медикаментами, причём делают это вполне добросовестно - в отличие от союзников по Антанте, которые что-то не спешат на помощь Добровольческой Армии, несмотря на все призывы Алексеева. Видели они и то, что немцы явно тяготеют к монархической идее и готовы поддерживать те силы, которые однозначно выступают за восстановление монархии ("непредрешенчество" добровольческого командования воспринималось многими добровольцами-монархистами как капитуляция перед революцией и измена присяге). О том, что немцы категорически отказались рассматривать любые комбинации с возвращением на престол Николая Второго, разумеется, эти монархисты, искренние в своём заблуждении, не знали.
Именно это донское правительство признали и активно поддерживали немецкие оккупанты
В результате в рядах самой Добровольческой Армии появились сторонники соглашения с немцами и совместной борьбы против большевиков. Те из сторонников подобной "ориентации", кто дожил до конца Гражданской войны, унесли свою точку зрения в эмиграцию, где начали выступать с жёсткой критикой Деникина, якобы, отвергшего единственный шанс на спасения Белого Дела и "бездарно" истратившего жизни лучших бойцов ДобрАрмии в "бессмысленном" Втором Кубанском походе. Самое время ответить на вопрос, правы ли они.
Уже тогда, в мае - июне 1918 года, лучшим умам Белого Движения было ясно, что германская ориентация не только проигрышна в нравственном отношении, но и не сулит никаких реальных выигрышей. Германия катилась к своему закономерному поражению в Первой Мировой войне, которое предвидел не только свергнутый император Николай Второй, но и многие грамотные штабисты, такие, как М.Г. Дроздовский. Австро-германский блок истощил свои ресурсы. Победа Антанты - вопрос времени, причём ближайшего. Брест-Литовский мир, вывод России из войны и сдача под немецкую оккупацию огромных территорий (в первую очередь Украины и волюнтаристски присоединённого к ней русского Донбасса) лишь продлил агонию кайзеровской Германии - ценой беспощадного ограбления Украины, где народ активно поднимается на борьбу с оккупантами, а во главе этого национально-освободительного движения норовят встать... большевики.
Соглашение с немцами, которым бредили некоторые горячие головы как в рядах дроздовцев, так и в рядах добровольцев-первопоходников, полностью обесценивало всю идею Белой Борьбы. Вместо патриотической силы, сражающейся за освобождение и воссоединение растерзанной Родины, белогвардейцы становились бы банальными пособниками оккупантов, точно такими же, каковыми они сами считали большевиков. И уж тем более наивными выглядели расчёты, что после победы над соглашение с немцами можно и пересмотреть. Ага, так немцы и дали его пересмотреть! Сама идея такого соглашения рождалась из невозможности для Добровольческой Армии противостоять немецким оккупантам на Дону. Малочисленная (всего 8 тысяч бойцов на момент начала Второго Кубанского похода) Добровольческая Армия при попытке отказаться от взятых на себя перед немцами обязательств была бы просто расплющена. Кроме того, наступление белых на Москву совместно с немецкими захватчиками позволило бы большевикам разыграть патриотическую карту в своей пропаганде (как они сделали на Украине в 1918 году и в масштабах всей России позднее - в 1920-м, с началом активных действий Польско-Большевистской войны). В таких условиях возможность победы для Белого Движения окончательно обращалась в призрак, а уж тем более несбыточными становились надежды на восстановление территориальной целостности России. Немцам нужны были ресурсы для продолжения войны - они с удовольствием прикарманили бы всё, что им позволили бы прикарманить. Собственно, Краснова они поддерживали именно по той простой причине, что новоиспечённый донской атаман не только позволил им бесконтрольно распоряжаться на донской земле, но и приглашал занять новые русские города - Воронеж и Царицын под предлогом "защиты Дона от большевиков". Получись всё у Краснова так, как он того хотел - немцы перерезали бы сообщение России с южными губерниями по Волге и благополучно овладели бы нефтяными промыслами Кавказа. Кровавая агония Второго Рейха затягивалась, а русский народ оказывался бы под жесточайшим национальным гнётом.
Поэтому и говорил генерал М.В. Алексеев, выступая на совещании чинов Добровольческой Армии, что союз с немцами "морально недопустим и политически нецелесообразен". Следовало не выгод искать от сотрудничества с вероломными захватчиками (нарушившими даже условия похабного Брестского мира - так им хотелось поживиться русскими ресурсами), а выждать несколько месяцев в состоянии "ни мира, ни войны", пока бывшие союзники Российской Империи по Первой Мировой войне добьют немцев в Европе, сделав их пребывание в России невозможным. Вот тогда воссоздание Единой Неделимой России станет более, чем вероятным, а большевики лишаться возможности корчить из себя защитников Отечества, вербуя себе таким образом сторонников среди тех, кто готов был поддержать Белое Движение.
Михаил Васильевич Алексеев, "верховный руководитель" Добровольческой Армии.
И надо отметить, что позиция Алексеева встретила полное понимание со стороны добровольцев. Во всяком случае, С.Л. Марков недвусмысленно свидетельствовал, что после выступления генерала "пулика поуспокоилась". Так что причины поражения Белого Движения на Юге России следует искать не в отсутствии соглашения с немцами, а совсем в других вещах.
Стоит взглянуть и на тех, кто делал ставку на немцев, на тех, для кого германская ориентация из области предположений перешла в разряд свершившихся фактов. Да, и Краснов, и Скоропадский на Украине получали от немцев необходимые им для борьбы с большевиками ресурсы. Но несмотря на активную и добросовестную помощь немцев (к слову, часть этой помощи Краснов передавал Добровольческой Армии), Краснов и его казаки так и не смогли осилить Царицына. Скоропадский же и вовсе оказался вынужден бежать из Киева, осаждённого петлюровцами, без малейшего сопротивления. Предательство национальных интересов России победы им явно не принесло.
Бывшая Корниловская Армия после возвращения из Ледяного Похода и отряд Дроздовского после окончания Похода Яссы - Дон столкнулись на Дону с одним очень неприятным для себя явлением. Область Войска Донского оказалась оккупирована превосходящими силами немцев. На первый взгляд, немцев в Россию пустили большевики, согласившись на позорную капитуляцию в Брест-Литовске и отдав им на растерзание добрую половину европейской части России. Однако, немцам были нужны ресурсы для продолжения войны, а не беспорядки в тылу, и уж тем более - не "демократизация" собственной армии: пример армии Российской, развалившейся у них на глазах, был слишком поучительным. Поэтому, едва успев занять территорию Украины, немцы немедленно развернули там беспощадный террор против революционных группировок, в первую очередь - против большевиков и анархистов.
Добровольческая армия на отдыхе.
Слева направо: обер-офицер Дроздовского стрелкового полка, сестра милосердия,
рядовой Алексеевского партизанского полка, штаб-офицер Корниловского ударного полка.
Немецкие захватчики под Ростовом
Немцы обустраивались на донской земле по-хозяйски, с таким видом, будто планировали оставаться здесь навсегда - и это не могло не возмущать и не беспокоить белогвардейцев. Их было гораздо больше, чем добровольцев у Деникина и Дроздовского, вместе взятых, что поневоле обрекало Добровольческую армию на пассивное созерцание. С другой стороны, немцы вели войну против большевиков. Немцы очищали от красных донские города. Делали они это, разумеется, не бескорыстно - им нужно было обезопасить границы своей марионетки - "украинской державы" - от возможного вторжения красных. Но в этом цели немцев неожиданно совпали с интересами Донского казачьего войска, которым большевистское владычество за три неполных месяца осточертело до крайности. Избранный донским атаманом П.Н. Краснов не только признал немцев своими союзниками, но фактически занял по отношению к ним подчинённое положение, посылая кайзеру Вильгельму верноподданнические письма. В ответ германские оккупационные власти признали правительство Краснова и начали активно помогать его казакам оружием.
У немцев был и ещё один мотив бороться против большевиков. Видя, что большевистский режим развернул масштабные гонения против Православия (которое во все века было основой национальной самоидентификации русских), что страна погружается в террор и криминальный хаос и что против большевиков поднялось вооружённое сопротивление, немцы логично делали вывод, что советская власть долго не продержится (и в этих прогнозах они ошиблись). Соответственно, возникала потребность в замене большевиков на более адекватную, более устойчивую и более соответствующую русским национальным традициям - но при этом столь же подчинённую по отношению к немцам власть, которая подтвердила бы все положения Брест-Литовского мира, а возможно - и пошла бы на новые территориальные уступки.
Всех этих тонкостей многие рядовые белогвардейцы не понимали. Они видели, что немцы воюют против большевиков и успешно бьют их. Они видели, что немцы поддерживают некоторые антибольшевистские силы оружием, боеприпасами и медикаментами, причём делают это вполне добросовестно - в отличие от союзников по Антанте, которые что-то не спешат на помощь Добровольческой Армии, несмотря на все призывы Алексеева. Видели они и то, что немцы явно тяготеют к монархической идее и готовы поддерживать те силы, которые однозначно выступают за восстановление монархии ("непредрешенчество" добровольческого командования воспринималось многими добровольцами-монархистами как капитуляция перед революцией и измена присяге). О том, что немцы категорически отказались рассматривать любые комбинации с возвращением на престол Николая Второго, разумеется, эти монархисты, искренние в своём заблуждении, не знали.
Именно это донское правительство признали и активно поддерживали немецкие оккупанты
В результате в рядах самой Добровольческой Армии появились сторонники соглашения с немцами и совместной борьбы против большевиков. Те из сторонников подобной "ориентации", кто дожил до конца Гражданской войны, унесли свою точку зрения в эмиграцию, где начали выступать с жёсткой критикой Деникина, якобы, отвергшего единственный шанс на спасения Белого Дела и "бездарно" истратившего жизни лучших бойцов ДобрАрмии в "бессмысленном" Втором Кубанском походе. Самое время ответить на вопрос, правы ли они.
Уже тогда, в мае - июне 1918 года, лучшим умам Белого Движения было ясно, что германская ориентация не только проигрышна в нравственном отношении, но и не сулит никаких реальных выигрышей. Германия катилась к своему закономерному поражению в Первой Мировой войне, которое предвидел не только свергнутый император Николай Второй, но и многие грамотные штабисты, такие, как М.Г. Дроздовский. Австро-германский блок истощил свои ресурсы. Победа Антанты - вопрос времени, причём ближайшего. Брест-Литовский мир, вывод России из войны и сдача под немецкую оккупацию огромных территорий (в первую очередь Украины и волюнтаристски присоединённого к ней русского Донбасса) лишь продлил агонию кайзеровской Германии - ценой беспощадного ограбления Украины, где народ активно поднимается на борьбу с оккупантами, а во главе этого национально-освободительного движения норовят встать... большевики.
Соглашение с немцами, которым бредили некоторые горячие головы как в рядах дроздовцев, так и в рядах добровольцев-первопоходников, полностью обесценивало всю идею Белой Борьбы. Вместо патриотической силы, сражающейся за освобождение и воссоединение растерзанной Родины, белогвардейцы становились бы банальными пособниками оккупантов, точно такими же, каковыми они сами считали большевиков. И уж тем более наивными выглядели расчёты, что после победы над соглашение с немцами можно и пересмотреть. Ага, так немцы и дали его пересмотреть! Сама идея такого соглашения рождалась из невозможности для Добровольческой Армии противостоять немецким оккупантам на Дону. Малочисленная (всего 8 тысяч бойцов на момент начала Второго Кубанского похода) Добровольческая Армия при попытке отказаться от взятых на себя перед немцами обязательств была бы просто расплющена. Кроме того, наступление белых на Москву совместно с немецкими захватчиками позволило бы большевикам разыграть патриотическую карту в своей пропаганде (как они сделали на Украине в 1918 году и в масштабах всей России позднее - в 1920-м, с началом активных действий Польско-Большевистской войны). В таких условиях возможность победы для Белого Движения окончательно обращалась в призрак, а уж тем более несбыточными становились надежды на восстановление территориальной целостности России. Немцам нужны были ресурсы для продолжения войны - они с удовольствием прикарманили бы всё, что им позволили бы прикарманить. Собственно, Краснова они поддерживали именно по той простой причине, что новоиспечённый донской атаман не только позволил им бесконтрольно распоряжаться на донской земле, но и приглашал занять новые русские города - Воронеж и Царицын под предлогом "защиты Дона от большевиков". Получись всё у Краснова так, как он того хотел - немцы перерезали бы сообщение России с южными губерниями по Волге и благополучно овладели бы нефтяными промыслами Кавказа. Кровавая агония Второго Рейха затягивалась, а русский народ оказывался бы под жесточайшим национальным гнётом.
Поэтому и говорил генерал М.В. Алексеев, выступая на совещании чинов Добровольческой Армии, что союз с немцами "морально недопустим и политически нецелесообразен". Следовало не выгод искать от сотрудничества с вероломными захватчиками (нарушившими даже условия похабного Брестского мира - так им хотелось поживиться русскими ресурсами), а выждать несколько месяцев в состоянии "ни мира, ни войны", пока бывшие союзники Российской Империи по Первой Мировой войне добьют немцев в Европе, сделав их пребывание в России невозможным. Вот тогда воссоздание Единой Неделимой России станет более, чем вероятным, а большевики лишаться возможности корчить из себя защитников Отечества, вербуя себе таким образом сторонников среди тех, кто готов был поддержать Белое Движение.
Михаил Васильевич Алексеев, "верховный руководитель" Добровольческой Армии.
И надо отметить, что позиция Алексеева встретила полное понимание со стороны добровольцев. Во всяком случае, С.Л. Марков недвусмысленно свидетельствовал, что после выступления генерала "пулика поуспокоилась". Так что причины поражения Белого Движения на Юге России следует искать не в отсутствии соглашения с немцами, а совсем в других вещах.
Стоит взглянуть и на тех, кто делал ставку на немцев, на тех, для кого германская ориентация из области предположений перешла в разряд свершившихся фактов. Да, и Краснов, и Скоропадский на Украине получали от немцев необходимые им для борьбы с большевиками ресурсы. Но несмотря на активную и добросовестную помощь немцев (к слову, часть этой помощи Краснов передавал Добровольческой Армии), Краснов и его казаки так и не смогли осилить Царицына. Скоропадский же и вовсе оказался вынужден бежать из Киева, осаждённого петлюровцами, без малейшего сопротивления. Предательство национальных интересов России победы им явно не принесло.