(no subject)
Он посмотрел на небо. - Уже почти пришло время нам разойтись, как
делали воины в рассказе, - сказал он. - но прежде чем мы пойдем нашими
различными путями, я должен сказать вам двоим одну последнюю вещь: я хочу
раскрыть вам секрет воина. Может быть, вы можете назвать его
предрасположением воина.
Он обернулся в особенности ко мне и сказал, что я когда-то им говорил,
что жизнь воина холодна и одинока и лишена чувств. Он даже закончил, что как
раз в этот момент я убежден, что это так.
- Жизнь воина ни в коем случае не может быть холодной, одинокой или
лишенной чувств, - сказал он, - потому что она основывается на его
привязанности, его стремлении, на том, что он посвятил себя тому, кого он
любит. И вы можете спросить, кто это тот, кого он любит.
Дон Хенаро поднялся и медленно отошел на совершенно плоский участок как
раз перед нами, в 3-4 метрах в стороне. Там он сделал странное движение. Он
двигал своими руками, как бы очищая пыль с своей груди и живота. Затем
произошла странная вещь. Поток почти неощутимого света прошел сквозь него.
Он исходил из земли и, казалось обнял все его тело. Он сделал что-то вроде
заднего пируэта, нырок назад, точнее говоря, и приземлился на грудь и на
руки. Его движение было выполнено с такой точностью и легкостью, что он
казался невесомым существом, червеобразным существом, которое перевернулось.
Когда он оказался на земле, он исполнил ряд неземных движений. Он скользил
всего в нескольких дюймах над землей, или катался на ней, как если бы он
лежал на шарикоподшипниках, или же плавал, описывая круги и поворачиваясь с
быстротой и ловкостью угря, плывущего в океане.
Мои глаза начали успокаиваться в какой-то момент и затем без всякого
перехода я уже следил за шаром света, скользящим взад и вперед по чему-то,
что, казалось, было поверхностью катка с тысячами лучей света, сияющими на
ней.
Картина была ясной. Затем шар огня остановился и остался неподвижным.
Голос встряхнул меня и рассеял мое внимание. Это заговорил дон Хуан. Сначала
я не мог понять, что он говорит. Я опять взглянул на шар огня. Я мог
различить только дона Хенаро, лежащего на земле с разбросанными руками и
ногами. Голос дона Хуана был очень ясным. Он, казалось, нажал на какой-то
курок во мне, и я начал писать.
- Любовь Хенаро - это этот мир, сказал он. - он только что обнимал эту
огромную землю, но поскольку он такой маленький, все, что он может делать,
только плавать в ней. Но земля знает, что он любит ее, и заботится о нем.
Именно поэтому жизнь Хенаро наполнена до краев, и его состояние, где бы он
ни был, будет изобильным. Хенаро бродит по тропам своей любви, и где бы он
ни находился, он цельный.
Хенаро сел перед нами на корточки. Он мягко погладил землю.
Это предрасположение двух воинов, - сказал он. - эта земля, этот мир.
Для воина не может быть большей любви.
Дон Хенаро поднялся и минуту сидел на корточках рядом с доном Хуаном,
пока они оба пристально смотрели на нас. Затем они оба сели, скрестив ноги.
- Только если любишь эту землю с несгибаемой страстью, можно
освободиться от печали, - сказал дон Хуан. - воин всегда весел, потому что
его любовь неизменна и предмет его любви - земля - обнимает его и осыпает
его невообразимыми дарами. Печаль принадлежит только тем, кто ненавидит ту
самую вещь, которая дает укрытие всем своим существам.
Дон Хуан опять с нежностью погладил землю. - Это милое существо,
которое является живым до последней крупицы и понимает каждое чувство,
успокоило меня. Оно вылечило мои боли и, наконец, когда я полностью понял
мою любовь к нему, оно научило меня свободе.
Он сделал паузу. Тишина вокруг нас была пугающей. Ветер свистел мягко,
а затем я услышал далекий лай одинокой собаки. - прислушайся к этому лаю, -
продолжал дон Хуан. - именно так моя любимая земля помогает мне представить
вам этот последний момент. Этот лай - самая печальная вещь, которую можно
услышать.
Минуту мы молчали. Лай этой одинокой собаки был настолько печален, а
тишина вокруг нас настолько интенсивной, что я ощутил щемящую боль. Она
заставила меня думать о моей собственной жизни, о моей собственной печали, о
моем собственном незнании куда идти и что делать.
- Лай этой собаки - это ночной голос человека, - сказал дон Хуан.
- Он исходит из дома в той долине к югу. Человек кричит через свою
собаку, поскольку они являются компаньонами по рабству на всю жизнь,
выкрикивая свою печаль и свою запутанность. Он просит свою смерть прийти и
освободить его от мрачных и ужасных цепей его жизни.
Слова дона Хуана затронули во мне самую беспокойную струну. Я
чувствовал, что он говорит, обращаясь прямо ко мне.
- Этот лай и то одиночество, которое он создает, - говорят о чувствах
людей, - продолжал он. - людей, для которых вся жизнь была как один
воскресный вечер. Вечер, который не был совершенно жалким, но довольно
жалким, нудным и неудобным. Они много попотели и попыхтели, они не знали,
куда пойти и что делать. Этот вечер оставил им только воспоминания о
мелочных раздражениях и нудности. А затем внезапно все кончилось. Уже
наступила ночь.
Он пересказал историю, которую я когда-то рассказывал ему о
семидесятидвухлетнем старике, который жаловался, что его жизнь была такой
короткой, что ему казалось, будто всего день назад он был мальчиком. Этот
человек сказал мне: "я помню ту пижаму, которую я обычно носил, когда мне
было десять лет от роду. Кажется прошел всего один день. Куда ушло время?"
- Противоядие, которое убивает этот яд - здесь, - сказал дон Хуан,
лаская землю. - взгляните на вас двоих. Вы добрались до объяснения магов, но
какая разница от того, что вы знаете его? Вы более уединены, чем когда-либо,
потому что без непреклонной любви к тому существу, которое дает вам укрытие,
уединенность кажется одиночеством.
Только любовь к этому великолепному существу может дать свободу духу
воина. А свобода это есть радость, эффективность и отрешенность перед лицом
любых препятствий. Это последний урок. Он всегда оставляется на самый
последний момент, на момент полного уединения, когда человек остается лицом
к лицу со своей смертью и своим уединением. Только тогда этот урок имеет
смысл.
Из "Сказок о Силе"
(картина Азат Минекаев)