Статья А.Исаева о Сталинграде из журнала "Родина"
Отсканировал на днях эту статью не для ЖЖ, но? возможно, кому-то это и здесь будет интересно.
Алексей Исаев
Сталинград - это наша победа
"Родина", 2008 - № 2
<<< История советского контрнаступления под Сталинградом - это не история глупости и безумия Гитлера, отдавших солдат Паулюса в руки варваров. Операция «Уран» - это история успешного штурма подготовленной к обороне крепости. Фашистская крепость на юге советско-германского фронта пала под ударами новейших средств борьбы, направленных против уязвимых для них точек немецкой обороны. Одна из величайших катастроф в истории германской армии - это прежде всего заслуга Красной армии, от верховного командования до простых солдат механизированных частей. >>>
Сталинград занимает особое место в истории Великой Отечественной. Это было крупное и безусловное поражение немецкой армии в период, когда Третий рейх, казалось, достиг вершин могущества. Легионы фюрера дошли до Кавказа и Волги, немецкие войска контролировали наибольшую с начала войны территорию. Во многих других случаях окружённым гитлеровским частям удавалось прорваться из «котла»,хотя бы бросив технику. Из Сталинграда немногих счастливчиков вывезли самолётами. Единственный вышедший был убит миной на следующий день после пересечения линии фронта далеко к западу от города на Волге.
Безусловный и жестокий разгром занял соответствующее место в общей картине потерь германской армии. Безвозвратные потери вермахта на Восточном фронте (убитые и пропавшие без вести), по данным немецкого историка Оверманса, в январе 1943 года составили 180 310 человек. Это был максимум потерь не только за весь предыдущий период войны, но и за богатый кровопролитными сражениями 1943-й. Даже в страшных для немцев июне и июле 1944 года рекорд Сталинграда не был достигнут. В эти месяцы безвозвратные потери составили 142 079 и 169 881 человек соответственно. Только в августе 1944-го цифра была превышена - 277 465 человек.
Неудивительно, что громкое поражение немцев впоследствии попытались объяснить иррациональными причинами. После войны ответственность поспешили возложить на Гитлера. Естественно, фюрер принял целый ряд решений, которые стали кирпичиками в здании случившейся катастрофы, но все они относились к периоду после замыкания кольца окружения. В самой постановке проблемы «Сталинград есть следствие безумных решений Гитлера» кроется лукавство. Фактически роль Красной армии низводится к роли Емели, вытащившего незаслуженную долгим трудом щуку. Но глупцами германские генералы и Гитлер никоим образом не были, иначе их войска не оказались бы на берегу Волги, за тысячи километров от границы.
Немецкая стратегия в летне-осенней кампании 1942 года была вполне осмысленной и последовательной. Повороту группы армий «А» к кавказской нефти сопутствовало выстраивание оборонительной линии по реке Дон силами группы армий «Б». Начиная с июля 1942-го, донской рубеж постепенно занимался войсками и усиливался противотанковыми средствами. Возможные удары в тыл группы армий «А» должны были быть отражены жёсткой обороной. В самой идее обороны широкого фронта по Дону, конечно же, заключался некоторый риск. Однако гитлеровцы сознательно шли на него, опираясь на опыт лета и начала осени. Предыдущие попытки сокрушить оборонительную линию немцев под Сталинградом (в междуречье Дона и Волги) и под Воронежем успеха Красной армии не принесли.
Так, в июле 1942-го из 1134 танков, участвовавших в боях на Воронежском фронте, по данным Главного автобронетанкового управления РККА, было потеряно 790. Какое число уничтоженных танков было заявлено немецкими артиллеристами и танкистами, страшно себе даже представить. В августе, когда интенсивность боёв несколько снизилась, из 703 участвовавших в боях танков Воронежский фронт потерял 247 машин. Темпы, которыми выкашивалась техника в оборонительных сражениях на линии обороны группы армий «Б» к северу от Сталинграда, скажем прямо, впечатляют. Например, из 340 танков, участвовавших в контрударе Сталинградского фронта 18-19 сентября, к 20-21 сентября осталось 183 боеготовых танка с учетом пополнения. Советские танковые корпуса под Воронежем и к северу от Сталинграда сгорали словно свечки. В отличие отлета и осени 1941 года, вермахт уже обзавёлся эффективными средствами борьбы с Т-34 и KB, и техническое преимущество было в значительной мере утрачено. Одним словом, германская армия к ноябрю 1942-го уже достигала весомых успехов в обороне по назначенной линии сопротивления и надеялась на подобные успехи в будущем.
Штурмы Сталинграда, если смотреть на них через призму задач германской группы армий «Б», в целом представляли собой последние шаги по выстраиванию линии обороны по Дону и междуречью Дона и Волги. Ликвидация последних очагов сопротивления советских войск в Сталинграде придавала законченность позициям на правом фланге группы армий «Б». В ноябре на Волге появился плавающий лед, так называемое «сало», снабжение ухудшилось, и дни защитников были сочтены. К моменту появления оперативного приказа Гитлера от 14 октября 1942 года у немцев была целостная стратегия обороны, позволявшая с оптимизмом смотреть в будущее. Фактором риска, конечно, был недостаток сил. Он вынуждал ставить в общую линию обороны на Дону армии союзников - венгров, итальянцев и румын. Однако они заняли те участки, которые с точки зрения верховного командования несли наименьшую угрозу.
Здесь мы подходим к той роли, которую сыграла в сражении за Сталинград Красная армия. Позиции группы армий «Б» были подобны закованному в латы рыцарю, угрожать которому можно было ударами в сочленения частей доспеха. Для этого было нужно соответствующее оружие - узкий и длинный меч вкупе с мастерством его владельца. Линия обороны злосчастной 3-й румынской армии у советского плацдарма под Серафимовичем была уязвима, но использовать её слабые места можно было, только имея в качестве «меча» самостоятельные механизированные соединения. Лишь они могли пройти достаточное расстояние для замыкания кольца окружения.
Схожая ситуация наблюдалась на фланге немецкой б-й армии. Фланг к югу от Сталинграда фактически висел в пустоте, но уязвимость этой пустоты была не так очевидна. Противники стояли лицом друг к другу в бескрайней заснеженной пустыне - бедных коммуникациями сальских степях. Для эффективного использования пустоты на правом фланге Паулюса также нужно было соответствующее оружие, обладавшее высокой ударной силой, подвижностью, и, самое главное, немногочисленное. Воевать числом в степях проблематично по очень простой причине: большое войско нереально удовлетворительно снабжать. Без удара через сальские степи окружить армию Паулюса было невозможно.
Трудности сокрушения гитлеровской оборонительной позиции под Сталинградом лучше всего демонстрирует эволюция плана советского контрнаступления. Каноническая версия гласит, что план операции «Уран» появился уже 12 сентября 1942 года. Скоро договорятся до того, что черновик плана был готов в момент переименования Юго-Западного фронта в Сталинградский ещё в июле месяце. Советские мемуаристы писали свои воспоминания в ситуации, когда проверить многие их утверждения по документам не представлялось возможным. Сегодня ситуация совсем другая. Недавно введенный в оборот документ- журнал посещений Сталина - ставит под сомнение каноническую версию. 12 сентября ни Жуков, ни Василевский в Кремле не были и разговор об «Уране» тогда состояться не мог.
Беседа в Кремле о ситуации под Сталинградом, который Жуков в своих мемуарах датирует 12 сентября, на самом деле происходила, скорее всего, в период с 27 по 29 сентября. Согласно журналу посещений Сталина, в эти дни Георгий Константинович бывал в Кремле каждый день по нескольку часов. Действительно, после неудачи с наступлением Сталинградского фронта 18 сентября были очевидные причины искать альтернативные решения. До этого более логичным представляется вариант «прорвёмся к Сталинграду, если хорошо подготовимся». Но несмотря на то, что наступление 18 сентября было подготовлено намного лучше предшествующих контрударов, и оно успеха не принесло.
О каком же «ином решении» могла идти речь? Сама по себе идея удара Сталинградским и Донским фронтами висела в воздухе. Вопрос был в направлениях ударов и сосредоточении сил для их нанесения. От места и времени, где наносились фланговые удары, в конечном итоге зависел успех наступления. Работа началась с обмена мнениями между верховным командованием и командующими фронтами.
6 октября командование Сталинградского фронта направило в Ставку документ, излагавший основную идею контрнаступления. В нём, в частности, говорилось: «Решение задачи по уничтожению противника в районе Сталинграда нужно искать в ударе сильными группами с севера в направлении Калач и в ударе с юга, с фронта 57-й и 51-й армий, в направлении Абганерово и далее на северо-запад, т. е. тоже на Калач». Если кандидат на проведение контрнаступления с юга был известен, то, как и какими силами действовать с севера, нужно было ещё решить. С севера контрудар мог быть нанесён силами Донского фронта. Войска фронта занимали нависающее положение над тылами 6-й армии в Сталинграде. Коммуникации, подходившие к тылам Донского фронта с севера, обладали достаточной пропускной способностью для снабжения крупной ударной группировки. Но защита флангов противника здесь была намного прочнее. На следующий день Ставкой были запрошены соображения относительно возможностей нанесения контрудара у командующего Донским фронтом Рокоссовского. Ни малейшего энтузиазма у Константина Константиновича предложение не вызвало. Ответ Рокоссовского Ставке был пространным, но вполне определённо отрицательным. Обрисовав положение войск противника, он дал расчёт сил на проведение операции и сравнил их с возможностями фронта. Вывод был неутешительным: имевшихся сил было, по мнению Рокоссовского, «совершенно недостаточно для прорыва и развития удара в рекомендованном Вами направлении - Котлубань, Алексеевка».
Покончив с нежным ростком будущей операции «Уран» словами «не представляется возможным», далее Рокоссовский излагал свои соображения относительно нового наступления с целью соединиться с 62-й армией в Сталинграде.
Предложенный Рокоссовским план был явно не тем, что ожидалось Ставкой. 11 октября Василевский тактично ответил ему: «Представленный Вами план операции Ставкой утверждён быть не может. Удар с севера необходимо сочетать по направлению с ударом Сталинградского фронта с юга, о чём указания будут даны дополнительно».
Не встретив понимания у Рокоссовского, командующий Сталинградским фронтом Алексей Иванович Ерёменко 9 октября обратился к Сталину с новым вариантом плана контрнаступления. По мнению Ерёменко, удар с севера должны были нанести кавалеристы: «В этой операции должны сыграть решающую роль 3 гв[ардейский] к[авалерийский] к[орпус] и две-три механизированные] бригады, которые должны, невзирая ни на какие трудности марша, за сутки выйти в район Калач, где взорвать все переправы от наблюдательного] п[ункта] Вертячий до наблюдательного] п[ункта] Калач и занять оборону фронтом на восток. Этим закупорить противника на восточном берегу Дона одной к[авалерийской] дивизией, а механизированной] бригадой прикрыться на реке Лисичка фронтом на запад, взорвать все переправы на этой реке и важные направления на отдельных участках заминировать».
Нельзя не признать Ерёменко одним из двигателей планирования контрнаступления под Сталинградом. Но в целом его предложение проводить операцию кавалерией представляется совершенно беспомощным. В таком варианте это не столько контрудар, сколько рейд с целью уничтожения коммуникаций противника. Успех его представляется более чем сомнительным. У немцев было достаточно сил на правом берегу Дона, чтобы развеять кавалерию по ветру даже в случае успеха с прорывом к переправам у Калача и Вертячего. Удержать внутренний фронт окружения и выдержать деблокирующий удар с запада только силами кавалерии и мехбригад на широком фронте также было нереально. Ещё менее реалистичным план делал расчёт времени на бросок на Калач - всего одни сутки. Даже мехчастями такой молниеносный «удар кобры» представлялся сомнительным, а уж силами кавалерии - однозначно нереальным. План диверсионного рейда циклопических масштабов, предложенный Ерёменко и членом Военного совета Сталинградского фронта Никитой Сергеевичем Хрущёвым, имеет весьма отдалённое отношение к плану операции «Уран». Все претензии Ерёменко и Хрущёва на авторство «Урана» в лучшем случае смешны. В отношении действий северной группировки их план был просто чудовищен. Когда Хрущёв пишет в мемуарах: «К нам приехал Жуков. Он
рассказал, что в Ставке имеется замысел, аналогичный тому, который мы с Ерёменко изложили в своей докладной», он чересчур широко трактует термин «аналогичный».
Таким образом, более убедительна версия о постепенной эволюции планов советского командования. Предлагавшиеся в начале октября варианты ударов на восточном берегу Дона были отброшены. Предложенный Ерёменко кавалерийский рейд по западному берегу Дона с плацдарма у Клетской также был отвергнут как нежизнеспособный. Главная ударная группировка была смещена вверх по Дону, выше Клетской. Был подготовлен новый план, по своему размаху куда более дерзкий, чем все предыдущие. В качестве исходных позиций для контрудара во фланг и тыл 6-й немецкой армии был выбран плацдарм у Серафимовича, позиции по периметру которого занимала 3-я румынская армия. Только вместо кавалерийского корпуса, на который уповал Ерёменко, главной ударной силой контрнаступления теперь стала танковая армия.
Именно она должна была стать тем «мечом», которым можно было ударить по румынской армии, отстоявшей далеко от уязвимых тылов армии Паулюса. Глубина наступления с плацдарма у Серафимовича составляла 120 километров с темпом 40 километров в сутки. Это был беспрецедентный размах наступления для советско-германского фронта. Но по-настоящему интересное решение было найдено для удара навстречу танковой армии. Из степей к югу от Сталинграда к Калачу должны были пробиваться только что сформированные подвижные соединения - два механизированных корпуса. В сравнении с танковым корпусом удельный вес мотострелков в механизированном корпусе существенно вырос. Если танковая бригада насчитывала по штату 1107 человек, то механизированная бригада - 3707. В танковых бригадах под Сталинградом насчитывалось по факту примерно 70-80 грузовиков, а в механизированных бригадах - 250-350. В итоге почти половину общей численности ударной группировки к югу от Сталинграда составляла мотопехота. Так, общая численность всех частей и соединений 57-й армии на 20 ноября составляла 39 400 человек. Из этого числа 20 180 человек входили в состав стрелковых частей, а 12 337 человек - 13-го механизированного корпуса. Соответственно численность 51-й армии на 20 ноября составляла 44 446 человек. Из этого числа 15 651 человек насчитывал 4-й механизированный корпус, а 24 026 человек - стрелковые соединения армии.
Никогда до этого Красная армия не использовала в боевых действиях мотопехотный кулак такой численности. Это было примерно то же самое, что аэромобильная дивизия, полностью посаженная на вертолёты, в наши дни. Так к ноябрю 1942-го родилось решение, позволявшее обойти выстроенную немцами оборону через «окна» в виде двух румынских армий.
Однако строительство новых соединений проходило в большой спешке, что не могло не сказаться на их состоянии к началу операции. В отчёте о боевых действиях танковых войск 57-й армии за период с 1 ноября по 27 декабря состояние механизированных частей и соединений армии описывается следующим образом: «Механики-водители танков имели малую практику вождения, а большинство из них в боевых условиях танков не водили и в боях не участвовали. Артиллеристы мало практически стреляли. Мотопехота была плохо подготовлена для ведения наступательных операций, и подразделения за неимением времени в тактическом отношении были плохо сколочены (особенно 13 Механизированный] К[орпус])».
С этим связана одна из легенд Сталинградской битвы, так называемое «письмо Вольского». Её довольно подробно излагал в беседе с Константином Симоновым маршал Василевский. Согласно легенде командир назначенного для удара через степи к югу от Сталинграда 4-го мехкорпуса В. Т. Вольский написал «паническое» письмо Сталину, в котором ставился под сомнение успех операции «Уран». Сегодня с документами в руках мы можем утверждать, что никаким паникёром Вольский не был, подготовка мехчастей была далека от идеала.
Можно упрекнуть советское командование в поспешности в формировании мехкорпусов. Однако, как говорил Василий Иванович Чуйков, «время - кровь». Немецкое командование в какой-то степени привыкло к атакам с плацдармов у Клетской и Серафимовича. Наступления 21-й армии
у Клетской начались ещё в июле, они были частью боёв в большой излучине Дона. Но от дежурных мер предосторожности это не избавляло. Из Франции по дорогам Европы и России в эшелонах двигалась свежая 6-я танковая дивизия Эрхарда Рауса. Она должна была встать в затылок румынским войскам и предотвратить прорыв советских танковых соединений с плацдармов в тыл армии Паулюса. Однако во тьме ноябрьской ночи мехкорпуса переправились через Волгу, маршами по степи вышли к позициям румынских войск к югу от Сталинграда, а 20 ноября они вошли в чистый прорыв и ничем не сдерживаемые ринулись к Калачу. Механики-водители накручивали часы вождения уже в немецком тылу. Дивизия Рауса опоздала буквально на одну неделю и вступила в бой уже на внешнем фронте окружения, у Котельниково.
Был также ещё один фактор, ставивший под сомнение успех «Урана», - ошибка разведки. Так же как и в 1941 году, разведка доложила неточно. Василевский в мемуарах признавался: «По разведывательным данным из фронтов, принимавших участие в контрнаступлении, а также разведывательных органов Генерального штаба, общая численность окружённой группировки, которой командовал генерал-полковник Паулюс, определялась в то время в 85-90 тысяч человек». Произошло это в связи с недооценкой численности немецких дивизий. По разведсводке № 033а (итоговой) штаба Сталинградского фронта от 2 ноября 94-я пехотная дивизия насчиты вала всего 1700 человек, 389-я пехотная дивизия - 3000, 305-я пехотная дивизия -1800,79-я пехотная дивизия - 3500, 76-я пехотная дивизия - 2000,100-я легкопехотная дивизия - 2200. По данным, приведённым в журнале боевых действий б-й армии, численность этих дивизий была гораздо выше. На 1 ноября 94-я пехотная дивизия насчитывала 7002 человека, 389-я пехотная дивизия - 6556, 305-я пехотная дивизия - 5644,79-я пехотная дивизия - 6324,76-я пехотная дивизия - 6765,100-я легкопехотная дивизия - 5705. Разница, как мы видим, более чем в два раза. Возможно, советские разведчики оказались вынуждены подтверждать заявки войск о тысячах уничтоженных солдат и офицеров противника соответствующим снижением численности его соединений.
Трудно сказать, к каким выводам пришли бы Василевский, Жуков, Ерёменко и сам Сталин, если бы знали действительную численность 6-й армии. Расчёты на успех «Урана» базировались в том числе на соотношении сил между войсками противника на Дону, в Сталинграде и калмыцких степях и войсками Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов. Решилась бы Ставка отдать приказ перейти в контрнаступление? Сократили бы масштаб окружения? Последнее было, пожалуй, самым опасным, так как уводило острие главного удара от податливого фронта 3-й румынской армии.
Читатель может задать закономерный вопрос: «А не слишком ли автор сгущает краски? Неужели немецкая оборона в других точках была настолько устойчивой?» В стремлении создать лубочную версию событий советская историография несколько переусердствовала. Была потеряна интрига. Одной из пропущенных страниц истории Сталинградской битвы стала попытка уничтожения так называемой задонской группировки 6-й армии. Часть войск Паулюса находилась на западном берегу Дона. По плану операции «Уран» эту группировку предполагалось отсечь ударом по сходящимся направлениям и уничтожить изолированно от основных сил 6-й армии. Для этого нужно было прорвать немецкую оборону и по берегу Дона выйти на соединение с наступающими на Калач войсками. Но прорвать оборону противника 24-й армии Донского фронта не удалось, приданный ей 16-й танковый корпус сгорел, как свеча, в «лучших традициях» позиционных боёв лета и начала осени 1942-го. В итоге задонская группировка б-й армии не была уничтожена, её эвакуировали и использовали для построения обороны по периметру «котла». Неудача 24-й армии могла постигнуть главные ударные группировки Юго-Западного и Сталинградского фронтов. Ещё один пример - это столкновение механизированных корпусов Сталинградского фронта со строившейся фронтом на запад обороной б-й армии. Быстро преодолев позиции румынских войск, мехкорпуса Сталинградского фронта вышли на старые советские укрепления на подступах к городу. Спешно выдвинутые на этот рубеж немецкие части смогли сдержать удар и обеспечили выживание б-й армии в окружении.
Проблемой Красной армии образца 1942 года было отсутствие навыков прорыва обороны противника. Штурмовые действия пехоты ещё не были освоены, они получили широкое распространение только во второй половине войны. Если продолжить приведённую выше аналогию,
то советское оружие было слишком мягким для пробивания доспеха. Оно хорошо работало против его «сочленений» - обороны румын на широком фронте. Всё обстояло не так плохо, как это описывают немецкие авторы, и с ведением маневренных действий. Вновь созданные механизированные соединения позволили не только окружить б-ю немецкую армию, но и предотвратили её деблокирование ударом извне.
Разведка, как это часто бывало в суровой реальности, звёзд с неба не снимала и пакетов с планами операций из сейфов не похищала. Советское командование было убеждено, что главный деблокирующий удар будет нанесён из района Тормосина, вто время как действительным планом командующего группой армий «Дон» Эриха фон Манштейна был удар от Котельниково, последовавший 12 декабря и свалившийся словно снег на голову. В этой ситуации навстречу деблокирующей группировке были брошены всё те же механизированные корпуса. Только они могли быстро выдвинуться своим ходом на угрожаемое направление, тогда как нацеленная против тормосинской группировки пехота могла не успеть. 2-я гвардейская армия, ставшая между деблокирующим ударом и окружённой 6-й армией, к тому моменту ещё не прибыла. Её журнал боевых действий рисует апокалипсическую картину: «Обозы отстали. Автотранспорт не работает за отсутствием горючего. Связь с выгрузившими частями отсутствует».
Между идущим на выручку Паулюсу LVII танковым корпусом немцев и «котлом» на тот момент стоял только 4-й механизированный корпус Вольского. Если бы немцы его сокрушили за сутки-двое, история б-й армии могла бы быть менее печальной. Однако благодаря сильной мотопехоте корпусу Вольского в маневренном сражении у Верхне-Кумского удалось сдержать немецкое наступление до прибытия основных сил 2-й гвардейской армии. После провала деблокирующей операции уничтожение 6-й армии было уже делом времени.
История советского контрнаступления под Сталинградом - это не история глупости и безумия Гитлера, отдавших солдат Паулюса в руки варваров. Операция «Уран» - это история успешного штурма подготовленной к обороне крепости. Фашистская крепость на юге советско-германского фронта пала под ударами новейших средств борьбы, направленных против уязвимых для них точек немецкой обороны. Одна из величайших катастроф в истории германской армии - это прежде всего заслуга Красной армии, от верховного командования до простых солдат механизированных частей.
Алексей Исаев
Сталинград - это наша победа
"Родина", 2008 - № 2
<<< История советского контрнаступления под Сталинградом - это не история глупости и безумия Гитлера, отдавших солдат Паулюса в руки варваров. Операция «Уран» - это история успешного штурма подготовленной к обороне крепости. Фашистская крепость на юге советско-германского фронта пала под ударами новейших средств борьбы, направленных против уязвимых для них точек немецкой обороны. Одна из величайших катастроф в истории германской армии - это прежде всего заслуга Красной армии, от верховного командования до простых солдат механизированных частей. >>>
Сталинград занимает особое место в истории Великой Отечественной. Это было крупное и безусловное поражение немецкой армии в период, когда Третий рейх, казалось, достиг вершин могущества. Легионы фюрера дошли до Кавказа и Волги, немецкие войска контролировали наибольшую с начала войны территорию. Во многих других случаях окружённым гитлеровским частям удавалось прорваться из «котла»,хотя бы бросив технику. Из Сталинграда немногих счастливчиков вывезли самолётами. Единственный вышедший был убит миной на следующий день после пересечения линии фронта далеко к западу от города на Волге.
Безусловный и жестокий разгром занял соответствующее место в общей картине потерь германской армии. Безвозвратные потери вермахта на Восточном фронте (убитые и пропавшие без вести), по данным немецкого историка Оверманса, в январе 1943 года составили 180 310 человек. Это был максимум потерь не только за весь предыдущий период войны, но и за богатый кровопролитными сражениями 1943-й. Даже в страшных для немцев июне и июле 1944 года рекорд Сталинграда не был достигнут. В эти месяцы безвозвратные потери составили 142 079 и 169 881 человек соответственно. Только в августе 1944-го цифра была превышена - 277 465 человек.
Неудивительно, что громкое поражение немцев впоследствии попытались объяснить иррациональными причинами. После войны ответственность поспешили возложить на Гитлера. Естественно, фюрер принял целый ряд решений, которые стали кирпичиками в здании случившейся катастрофы, но все они относились к периоду после замыкания кольца окружения. В самой постановке проблемы «Сталинград есть следствие безумных решений Гитлера» кроется лукавство. Фактически роль Красной армии низводится к роли Емели, вытащившего незаслуженную долгим трудом щуку. Но глупцами германские генералы и Гитлер никоим образом не были, иначе их войска не оказались бы на берегу Волги, за тысячи километров от границы.
Немецкая стратегия в летне-осенней кампании 1942 года была вполне осмысленной и последовательной. Повороту группы армий «А» к кавказской нефти сопутствовало выстраивание оборонительной линии по реке Дон силами группы армий «Б». Начиная с июля 1942-го, донской рубеж постепенно занимался войсками и усиливался противотанковыми средствами. Возможные удары в тыл группы армий «А» должны были быть отражены жёсткой обороной. В самой идее обороны широкого фронта по Дону, конечно же, заключался некоторый риск. Однако гитлеровцы сознательно шли на него, опираясь на опыт лета и начала осени. Предыдущие попытки сокрушить оборонительную линию немцев под Сталинградом (в междуречье Дона и Волги) и под Воронежем успеха Красной армии не принесли.
Так, в июле 1942-го из 1134 танков, участвовавших в боях на Воронежском фронте, по данным Главного автобронетанкового управления РККА, было потеряно 790. Какое число уничтоженных танков было заявлено немецкими артиллеристами и танкистами, страшно себе даже представить. В августе, когда интенсивность боёв несколько снизилась, из 703 участвовавших в боях танков Воронежский фронт потерял 247 машин. Темпы, которыми выкашивалась техника в оборонительных сражениях на линии обороны группы армий «Б» к северу от Сталинграда, скажем прямо, впечатляют. Например, из 340 танков, участвовавших в контрударе Сталинградского фронта 18-19 сентября, к 20-21 сентября осталось 183 боеготовых танка с учетом пополнения. Советские танковые корпуса под Воронежем и к северу от Сталинграда сгорали словно свечки. В отличие отлета и осени 1941 года, вермахт уже обзавёлся эффективными средствами борьбы с Т-34 и KB, и техническое преимущество было в значительной мере утрачено. Одним словом, германская армия к ноябрю 1942-го уже достигала весомых успехов в обороне по назначенной линии сопротивления и надеялась на подобные успехи в будущем.
Штурмы Сталинграда, если смотреть на них через призму задач германской группы армий «Б», в целом представляли собой последние шаги по выстраиванию линии обороны по Дону и междуречью Дона и Волги. Ликвидация последних очагов сопротивления советских войск в Сталинграде придавала законченность позициям на правом фланге группы армий «Б». В ноябре на Волге появился плавающий лед, так называемое «сало», снабжение ухудшилось, и дни защитников были сочтены. К моменту появления оперативного приказа Гитлера от 14 октября 1942 года у немцев была целостная стратегия обороны, позволявшая с оптимизмом смотреть в будущее. Фактором риска, конечно, был недостаток сил. Он вынуждал ставить в общую линию обороны на Дону армии союзников - венгров, итальянцев и румын. Однако они заняли те участки, которые с точки зрения верховного командования несли наименьшую угрозу.
Здесь мы подходим к той роли, которую сыграла в сражении за Сталинград Красная армия. Позиции группы армий «Б» были подобны закованному в латы рыцарю, угрожать которому можно было ударами в сочленения частей доспеха. Для этого было нужно соответствующее оружие - узкий и длинный меч вкупе с мастерством его владельца. Линия обороны злосчастной 3-й румынской армии у советского плацдарма под Серафимовичем была уязвима, но использовать её слабые места можно было, только имея в качестве «меча» самостоятельные механизированные соединения. Лишь они могли пройти достаточное расстояние для замыкания кольца окружения.
Схожая ситуация наблюдалась на фланге немецкой б-й армии. Фланг к югу от Сталинграда фактически висел в пустоте, но уязвимость этой пустоты была не так очевидна. Противники стояли лицом друг к другу в бескрайней заснеженной пустыне - бедных коммуникациями сальских степях. Для эффективного использования пустоты на правом фланге Паулюса также нужно было соответствующее оружие, обладавшее высокой ударной силой, подвижностью, и, самое главное, немногочисленное. Воевать числом в степях проблематично по очень простой причине: большое войско нереально удовлетворительно снабжать. Без удара через сальские степи окружить армию Паулюса было невозможно.
Трудности сокрушения гитлеровской оборонительной позиции под Сталинградом лучше всего демонстрирует эволюция плана советского контрнаступления. Каноническая версия гласит, что план операции «Уран» появился уже 12 сентября 1942 года. Скоро договорятся до того, что черновик плана был готов в момент переименования Юго-Западного фронта в Сталинградский ещё в июле месяце. Советские мемуаристы писали свои воспоминания в ситуации, когда проверить многие их утверждения по документам не представлялось возможным. Сегодня ситуация совсем другая. Недавно введенный в оборот документ- журнал посещений Сталина - ставит под сомнение каноническую версию. 12 сентября ни Жуков, ни Василевский в Кремле не были и разговор об «Уране» тогда состояться не мог.
Беседа в Кремле о ситуации под Сталинградом, который Жуков в своих мемуарах датирует 12 сентября, на самом деле происходила, скорее всего, в период с 27 по 29 сентября. Согласно журналу посещений Сталина, в эти дни Георгий Константинович бывал в Кремле каждый день по нескольку часов. Действительно, после неудачи с наступлением Сталинградского фронта 18 сентября были очевидные причины искать альтернативные решения. До этого более логичным представляется вариант «прорвёмся к Сталинграду, если хорошо подготовимся». Но несмотря на то, что наступление 18 сентября было подготовлено намного лучше предшествующих контрударов, и оно успеха не принесло.
О каком же «ином решении» могла идти речь? Сама по себе идея удара Сталинградским и Донским фронтами висела в воздухе. Вопрос был в направлениях ударов и сосредоточении сил для их нанесения. От места и времени, где наносились фланговые удары, в конечном итоге зависел успех наступления. Работа началась с обмена мнениями между верховным командованием и командующими фронтами.
6 октября командование Сталинградского фронта направило в Ставку документ, излагавший основную идею контрнаступления. В нём, в частности, говорилось: «Решение задачи по уничтожению противника в районе Сталинграда нужно искать в ударе сильными группами с севера в направлении Калач и в ударе с юга, с фронта 57-й и 51-й армий, в направлении Абганерово и далее на северо-запад, т. е. тоже на Калач». Если кандидат на проведение контрнаступления с юга был известен, то, как и какими силами действовать с севера, нужно было ещё решить. С севера контрудар мог быть нанесён силами Донского фронта. Войска фронта занимали нависающее положение над тылами 6-й армии в Сталинграде. Коммуникации, подходившие к тылам Донского фронта с севера, обладали достаточной пропускной способностью для снабжения крупной ударной группировки. Но защита флангов противника здесь была намного прочнее. На следующий день Ставкой были запрошены соображения относительно возможностей нанесения контрудара у командующего Донским фронтом Рокоссовского. Ни малейшего энтузиазма у Константина Константиновича предложение не вызвало. Ответ Рокоссовского Ставке был пространным, но вполне определённо отрицательным. Обрисовав положение войск противника, он дал расчёт сил на проведение операции и сравнил их с возможностями фронта. Вывод был неутешительным: имевшихся сил было, по мнению Рокоссовского, «совершенно недостаточно для прорыва и развития удара в рекомендованном Вами направлении - Котлубань, Алексеевка».
Покончив с нежным ростком будущей операции «Уран» словами «не представляется возможным», далее Рокоссовский излагал свои соображения относительно нового наступления с целью соединиться с 62-й армией в Сталинграде.
Предложенный Рокоссовским план был явно не тем, что ожидалось Ставкой. 11 октября Василевский тактично ответил ему: «Представленный Вами план операции Ставкой утверждён быть не может. Удар с севера необходимо сочетать по направлению с ударом Сталинградского фронта с юга, о чём указания будут даны дополнительно».
Не встретив понимания у Рокоссовского, командующий Сталинградским фронтом Алексей Иванович Ерёменко 9 октября обратился к Сталину с новым вариантом плана контрнаступления. По мнению Ерёменко, удар с севера должны были нанести кавалеристы: «В этой операции должны сыграть решающую роль 3 гв[ардейский] к[авалерийский] к[орпус] и две-три механизированные] бригады, которые должны, невзирая ни на какие трудности марша, за сутки выйти в район Калач, где взорвать все переправы от наблюдательного] п[ункта] Вертячий до наблюдательного] п[ункта] Калач и занять оборону фронтом на восток. Этим закупорить противника на восточном берегу Дона одной к[авалерийской] дивизией, а механизированной] бригадой прикрыться на реке Лисичка фронтом на запад, взорвать все переправы на этой реке и важные направления на отдельных участках заминировать».
Нельзя не признать Ерёменко одним из двигателей планирования контрнаступления под Сталинградом. Но в целом его предложение проводить операцию кавалерией представляется совершенно беспомощным. В таком варианте это не столько контрудар, сколько рейд с целью уничтожения коммуникаций противника. Успех его представляется более чем сомнительным. У немцев было достаточно сил на правом берегу Дона, чтобы развеять кавалерию по ветру даже в случае успеха с прорывом к переправам у Калача и Вертячего. Удержать внутренний фронт окружения и выдержать деблокирующий удар с запада только силами кавалерии и мехбригад на широком фронте также было нереально. Ещё менее реалистичным план делал расчёт времени на бросок на Калач - всего одни сутки. Даже мехчастями такой молниеносный «удар кобры» представлялся сомнительным, а уж силами кавалерии - однозначно нереальным. План диверсионного рейда циклопических масштабов, предложенный Ерёменко и членом Военного совета Сталинградского фронта Никитой Сергеевичем Хрущёвым, имеет весьма отдалённое отношение к плану операции «Уран». Все претензии Ерёменко и Хрущёва на авторство «Урана» в лучшем случае смешны. В отношении действий северной группировки их план был просто чудовищен. Когда Хрущёв пишет в мемуарах: «К нам приехал Жуков. Он
рассказал, что в Ставке имеется замысел, аналогичный тому, который мы с Ерёменко изложили в своей докладной», он чересчур широко трактует термин «аналогичный».
Таким образом, более убедительна версия о постепенной эволюции планов советского командования. Предлагавшиеся в начале октября варианты ударов на восточном берегу Дона были отброшены. Предложенный Ерёменко кавалерийский рейд по западному берегу Дона с плацдарма у Клетской также был отвергнут как нежизнеспособный. Главная ударная группировка была смещена вверх по Дону, выше Клетской. Был подготовлен новый план, по своему размаху куда более дерзкий, чем все предыдущие. В качестве исходных позиций для контрудара во фланг и тыл 6-й немецкой армии был выбран плацдарм у Серафимовича, позиции по периметру которого занимала 3-я румынская армия. Только вместо кавалерийского корпуса, на который уповал Ерёменко, главной ударной силой контрнаступления теперь стала танковая армия.
Именно она должна была стать тем «мечом», которым можно было ударить по румынской армии, отстоявшей далеко от уязвимых тылов армии Паулюса. Глубина наступления с плацдарма у Серафимовича составляла 120 километров с темпом 40 километров в сутки. Это был беспрецедентный размах наступления для советско-германского фронта. Но по-настоящему интересное решение было найдено для удара навстречу танковой армии. Из степей к югу от Сталинграда к Калачу должны были пробиваться только что сформированные подвижные соединения - два механизированных корпуса. В сравнении с танковым корпусом удельный вес мотострелков в механизированном корпусе существенно вырос. Если танковая бригада насчитывала по штату 1107 человек, то механизированная бригада - 3707. В танковых бригадах под Сталинградом насчитывалось по факту примерно 70-80 грузовиков, а в механизированных бригадах - 250-350. В итоге почти половину общей численности ударной группировки к югу от Сталинграда составляла мотопехота. Так, общая численность всех частей и соединений 57-й армии на 20 ноября составляла 39 400 человек. Из этого числа 20 180 человек входили в состав стрелковых частей, а 12 337 человек - 13-го механизированного корпуса. Соответственно численность 51-й армии на 20 ноября составляла 44 446 человек. Из этого числа 15 651 человек насчитывал 4-й механизированный корпус, а 24 026 человек - стрелковые соединения армии.
Никогда до этого Красная армия не использовала в боевых действиях мотопехотный кулак такой численности. Это было примерно то же самое, что аэромобильная дивизия, полностью посаженная на вертолёты, в наши дни. Так к ноябрю 1942-го родилось решение, позволявшее обойти выстроенную немцами оборону через «окна» в виде двух румынских армий.
Однако строительство новых соединений проходило в большой спешке, что не могло не сказаться на их состоянии к началу операции. В отчёте о боевых действиях танковых войск 57-й армии за период с 1 ноября по 27 декабря состояние механизированных частей и соединений армии описывается следующим образом: «Механики-водители танков имели малую практику вождения, а большинство из них в боевых условиях танков не водили и в боях не участвовали. Артиллеристы мало практически стреляли. Мотопехота была плохо подготовлена для ведения наступательных операций, и подразделения за неимением времени в тактическом отношении были плохо сколочены (особенно 13 Механизированный] К[орпус])».
С этим связана одна из легенд Сталинградской битвы, так называемое «письмо Вольского». Её довольно подробно излагал в беседе с Константином Симоновым маршал Василевский. Согласно легенде командир назначенного для удара через степи к югу от Сталинграда 4-го мехкорпуса В. Т. Вольский написал «паническое» письмо Сталину, в котором ставился под сомнение успех операции «Уран». Сегодня с документами в руках мы можем утверждать, что никаким паникёром Вольский не был, подготовка мехчастей была далека от идеала.
Можно упрекнуть советское командование в поспешности в формировании мехкорпусов. Однако, как говорил Василий Иванович Чуйков, «время - кровь». Немецкое командование в какой-то степени привыкло к атакам с плацдармов у Клетской и Серафимовича. Наступления 21-й армии
у Клетской начались ещё в июле, они были частью боёв в большой излучине Дона. Но от дежурных мер предосторожности это не избавляло. Из Франции по дорогам Европы и России в эшелонах двигалась свежая 6-я танковая дивизия Эрхарда Рауса. Она должна была встать в затылок румынским войскам и предотвратить прорыв советских танковых соединений с плацдармов в тыл армии Паулюса. Однако во тьме ноябрьской ночи мехкорпуса переправились через Волгу, маршами по степи вышли к позициям румынских войск к югу от Сталинграда, а 20 ноября они вошли в чистый прорыв и ничем не сдерживаемые ринулись к Калачу. Механики-водители накручивали часы вождения уже в немецком тылу. Дивизия Рауса опоздала буквально на одну неделю и вступила в бой уже на внешнем фронте окружения, у Котельниково.
Был также ещё один фактор, ставивший под сомнение успех «Урана», - ошибка разведки. Так же как и в 1941 году, разведка доложила неточно. Василевский в мемуарах признавался: «По разведывательным данным из фронтов, принимавших участие в контрнаступлении, а также разведывательных органов Генерального штаба, общая численность окружённой группировки, которой командовал генерал-полковник Паулюс, определялась в то время в 85-90 тысяч человек». Произошло это в связи с недооценкой численности немецких дивизий. По разведсводке № 033а (итоговой) штаба Сталинградского фронта от 2 ноября 94-я пехотная дивизия насчиты вала всего 1700 человек, 389-я пехотная дивизия - 3000, 305-я пехотная дивизия -1800,79-я пехотная дивизия - 3500, 76-я пехотная дивизия - 2000,100-я легкопехотная дивизия - 2200. По данным, приведённым в журнале боевых действий б-й армии, численность этих дивизий была гораздо выше. На 1 ноября 94-я пехотная дивизия насчитывала 7002 человека, 389-я пехотная дивизия - 6556, 305-я пехотная дивизия - 5644,79-я пехотная дивизия - 6324,76-я пехотная дивизия - 6765,100-я легкопехотная дивизия - 5705. Разница, как мы видим, более чем в два раза. Возможно, советские разведчики оказались вынуждены подтверждать заявки войск о тысячах уничтоженных солдат и офицеров противника соответствующим снижением численности его соединений.
Трудно сказать, к каким выводам пришли бы Василевский, Жуков, Ерёменко и сам Сталин, если бы знали действительную численность 6-й армии. Расчёты на успех «Урана» базировались в том числе на соотношении сил между войсками противника на Дону, в Сталинграде и калмыцких степях и войсками Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов. Решилась бы Ставка отдать приказ перейти в контрнаступление? Сократили бы масштаб окружения? Последнее было, пожалуй, самым опасным, так как уводило острие главного удара от податливого фронта 3-й румынской армии.
Читатель может задать закономерный вопрос: «А не слишком ли автор сгущает краски? Неужели немецкая оборона в других точках была настолько устойчивой?» В стремлении создать лубочную версию событий советская историография несколько переусердствовала. Была потеряна интрига. Одной из пропущенных страниц истории Сталинградской битвы стала попытка уничтожения так называемой задонской группировки 6-й армии. Часть войск Паулюса находилась на западном берегу Дона. По плану операции «Уран» эту группировку предполагалось отсечь ударом по сходящимся направлениям и уничтожить изолированно от основных сил 6-й армии. Для этого нужно было прорвать немецкую оборону и по берегу Дона выйти на соединение с наступающими на Калач войсками. Но прорвать оборону противника 24-й армии Донского фронта не удалось, приданный ей 16-й танковый корпус сгорел, как свеча, в «лучших традициях» позиционных боёв лета и начала осени 1942-го. В итоге задонская группировка б-й армии не была уничтожена, её эвакуировали и использовали для построения обороны по периметру «котла». Неудача 24-й армии могла постигнуть главные ударные группировки Юго-Западного и Сталинградского фронтов. Ещё один пример - это столкновение механизированных корпусов Сталинградского фронта со строившейся фронтом на запад обороной б-й армии. Быстро преодолев позиции румынских войск, мехкорпуса Сталинградского фронта вышли на старые советские укрепления на подступах к городу. Спешно выдвинутые на этот рубеж немецкие части смогли сдержать удар и обеспечили выживание б-й армии в окружении.
Проблемой Красной армии образца 1942 года было отсутствие навыков прорыва обороны противника. Штурмовые действия пехоты ещё не были освоены, они получили широкое распространение только во второй половине войны. Если продолжить приведённую выше аналогию,
то советское оружие было слишком мягким для пробивания доспеха. Оно хорошо работало против его «сочленений» - обороны румын на широком фронте. Всё обстояло не так плохо, как это описывают немецкие авторы, и с ведением маневренных действий. Вновь созданные механизированные соединения позволили не только окружить б-ю немецкую армию, но и предотвратили её деблокирование ударом извне.
Разведка, как это часто бывало в суровой реальности, звёзд с неба не снимала и пакетов с планами операций из сейфов не похищала. Советское командование было убеждено, что главный деблокирующий удар будет нанесён из района Тормосина, вто время как действительным планом командующего группой армий «Дон» Эриха фон Манштейна был удар от Котельниково, последовавший 12 декабря и свалившийся словно снег на голову. В этой ситуации навстречу деблокирующей группировке были брошены всё те же механизированные корпуса. Только они могли быстро выдвинуться своим ходом на угрожаемое направление, тогда как нацеленная против тормосинской группировки пехота могла не успеть. 2-я гвардейская армия, ставшая между деблокирующим ударом и окружённой 6-й армией, к тому моменту ещё не прибыла. Её журнал боевых действий рисует апокалипсическую картину: «Обозы отстали. Автотранспорт не работает за отсутствием горючего. Связь с выгрузившими частями отсутствует».
Между идущим на выручку Паулюсу LVII танковым корпусом немцев и «котлом» на тот момент стоял только 4-й механизированный корпус Вольского. Если бы немцы его сокрушили за сутки-двое, история б-й армии могла бы быть менее печальной. Однако благодаря сильной мотопехоте корпусу Вольского в маневренном сражении у Верхне-Кумского удалось сдержать немецкое наступление до прибытия основных сил 2-й гвардейской армии. После провала деблокирующей операции уничтожение 6-й армии было уже делом времени.
История советского контрнаступления под Сталинградом - это не история глупости и безумия Гитлера, отдавших солдат Паулюса в руки варваров. Операция «Уран» - это история успешного штурма подготовленной к обороне крепости. Фашистская крепость на юге советско-германского фронта пала под ударами новейших средств борьбы, направленных против уязвимых для них точек немецкой обороны. Одна из величайших катастроф в истории германской армии - это прежде всего заслуга Красной армии, от верховного командования до простых солдат механизированных частей.