Россия, которую мы потеряли, но потом снова обрели. Нравы.
Отчасти продолжая эту тему:
"...Помню, лет 30 назад, в Москве, меня, тогда студента-второкурсника, взяла немка-квартиросодержательница (добрейшая и благороднейшая была женщина) и свела с Страстного бульвара, по которому мы куда-то шли, на тротуар. Я удивился. Бульвар весь залит был нарядными барышнями. Я был новичок, из гимназии и провинции. "Это нехорошие барышни", - объяснила мне московская старожилка. Теперь я живу в Петербурге: и по Литейному, по Невскому пройти нельзя между 11 часами ночи и 2 часами утра от пристающих и движущихся толпами проституток. Очевидно, улица у нас "чужое дело", куда выбрасывай "всякий сор". В Вене, Риме, Флоренции и вот теперь в Берлине, Дрездене, Мюнхене, к часу ночи, а в Вене, Риме и Флоренции даже к 11 1/2 часам ночи, улица до того умирает, до того молчит, что шаг отдельного прохожего громко раздается, никаких разговоров не слышно, не слышно ни одного крика; а проституток, которых можно узнать по манерам, костюму и всему виду, не попадается вовсе: попалось только в Дрездене, при долгом моем гулянье по улицам, в конце одной из них что-то похожее на толпу "кокоток", но все же не на профессиональную "растерзанную" особу, каковых у нас на главных улицах тысячи. Я уверен, из этого зрелища улиц огромных городов, что "такие барышни" на улице есть какое-то наше русское злоупотребление, наш русский недосмотр."
// В. Розанов "В католической Германии"
"...Помню, лет 30 назад, в Москве, меня, тогда студента-второкурсника, взяла немка-квартиросодержательница (добрейшая и благороднейшая была женщина) и свела с Страстного бульвара, по которому мы куда-то шли, на тротуар. Я удивился. Бульвар весь залит был нарядными барышнями. Я был новичок, из гимназии и провинции. "Это нехорошие барышни", - объяснила мне московская старожилка. Теперь я живу в Петербурге: и по Литейному, по Невскому пройти нельзя между 11 часами ночи и 2 часами утра от пристающих и движущихся толпами проституток. Очевидно, улица у нас "чужое дело", куда выбрасывай "всякий сор". В Вене, Риме, Флоренции и вот теперь в Берлине, Дрездене, Мюнхене, к часу ночи, а в Вене, Риме и Флоренции даже к 11 1/2 часам ночи, улица до того умирает, до того молчит, что шаг отдельного прохожего громко раздается, никаких разговоров не слышно, не слышно ни одного крика; а проституток, которых можно узнать по манерам, костюму и всему виду, не попадается вовсе: попалось только в Дрездене, при долгом моем гулянье по улицам, в конце одной из них что-то похожее на толпу "кокоток", но все же не на профессиональную "растерзанную" особу, каковых у нас на главных улицах тысячи. Я уверен, из этого зрелища улиц огромных городов, что "такие барышни" на улице есть какое-то наше русское злоупотребление, наш русский недосмотр."
// В. Розанов "В католической Германии"