Протопопов: «салонный шармёр» у кормила власти
Фёдор Гайда,кандидат исторических наук
Председатель отдела древесного топлива. Протопопов: «салонный шармёр» у кормила власти
Судьбы России в 1917 году вершились в Петрограде, но определяли их дворяне из симбирской глубинки - Александр Протопопов, Александр Керенский и Владимир Ульянов. Неоднозначность оценок в отношении последних двух хороша известна, в то время как первый потерялся в их тени. Между тем личность Александра Дмитриевича Протопопова как при жизни, так и и после смерти получила диаметрально противоположные оценки: для либералов-думцев он стал провокатором и предателем, для консерваторов - роковой ошибкой власти, широкая общественность посчитала его опасным идиотом. Пожалуй, в конечном счете ни одно из мнений не будет истинным. Однако же и не лишенным оснований.
НАША СПРАВКА
Протопопов, представитель древнего дворянского рода, родился в 1866 году в семье крупного помещика Нижегородской губернии. Унаследовал суконную фабрику в Симбирской губернии, одну из крупнейших в России, там же построил лесопильный завод. Учился в 1-м кадетском корпусе и позднее женился на дочери его директора сенатора П. В. Носовича. Окончил Николаевское кавалерийское училище, служил в лейб-гвардии Конно-Гренадерском полку. В 1890 году в чине штабс-ротмистра вышел в отставку по болезни и был причислен к благотворительному ведомству. К сорока годам жизнь Александра Дмитриевича обрела второе дыхание. В 1905-м он устремился в политику: стал организатором умеренно-либерального всесословного собрания жителей Карсунского уезда Симбирской губернии, был избран уездным предводителем дворянства, в феврале 1916 года-губернским предводителем. Вступил в партию «Союз 17 октября». Баллотировался на выборах в I Думу, но избран не был. Прошёл на выборах в III и IVДуму по землевладельческой курии, состоял во фракции октябристов (позднее - земцев-октябристов), считался знатоком рабочего вопроса. В 1908-м был пожалован низшим придворным званием камер-юнкера. Лечился от нервной болезни у знаменитого тибетского врача П. А. Бадмаева, близкого к придворным кругам. В 1914 году Протопопов был избран товарищем председателя Государственной думы. С 1915-го- член Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обеспечению топливом (Осотоп), председатель отдела. Входил в Прогрессивный блок - оппозиционное объединение думского большинства и части членов Государственного совета. В 1916 году стал председателем Совета съездов металлургической промышленности, а также Суконного комитета, был награждён орденом св. Анны 1-й степени. Возглавил заграничную делегацию российских парламентариев. С 16 сентября 1916 года - управляющий МВД, с 20 декабря - министр внутренних дел. За месяц до падения монархии стал кавалером черногорского ордена князя Даниила 1-й степени. В ходе Февральской революции Протопопов был арестован своим симбирским земляком депутатом-трудовиком Керенским. Добровольно отдав себя новым властям, Александр Дмитриевич вскоре попытался подкупить охрану и бежать, за что чуть не был расстрелян караулом на месте. Содержался в Таврическом дворце и Петропавловской крепости, позднее был переведён в неврологическую лечебницу. В 1918-м был переведён в Таганскую тюрьму, 27 октября расстрелян по решению ВЧК без суда, в порядке «административного усмотрения». Оставил обширные показания Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, а также предсмертную записку, позднее нередко именуемые «воспоминаниями».
ПРОТЕЖЕ ГУЧКОВА И РАСПУТИНА
Протопопов совершил карьеру, которая была бы вполне типичной для западного парламентского министра. Он был образцовым «обуржуазившимся помещиком»: имел крупное поместье в Симбирской губернии, суконную фабрику и лесопильный завод. Вместе с тем «бывший парижский бульвардье из гвардейских офицеров и салонный шармёр»1 Протопопов был склонен к актёрству и патетике. Несмотря на причастность к либеральному движению, будущий министр, по-видимому, из карьерных соображений также был участником ряда консервативных салонов - графини С. С. Игнатьевой, Бадмаева и других2.
В IV Думе Протопопов сделал стремительную карьеру. Первоначально его задачей было избрание в председатели палаты. В период очередного переизбрания председателя в ноябре 1913 года, ссылаясь на некие «достоверные источники» - очевидно на Распутина, с которым наш герой познакомился в 1912 м3, - Протопопов распространял слухи, что император якобы не желал более видеть Родзянко на посту председателя даже ценой избрания какого-либо левого октябриста4. Дума тем не менее переизбрала Родзянко. Новый шанс представился Александру Дмитриевичу через полгода, когда из-за очередного думского скандала в отставку подал товарищ председателя прогрессист А. И. Коновалов. 20 мая 1914 года за вновь баллотировавшегося Коновалова было подано всего 98 голосов, только б - за Протопопова, пустых бюллетеней оказалось 141. При повторном голосовании Александр Дмитриевич набрал уже 203 голоса и стал товарищем председателя5. По сведениям весьма информированного журналиста И. И. Колышко (Баяна), Протопопов был избран «по прика зу Гучкова», которому он «сумел оказать какие-то услуги»6. Кроме того, со временем Гучков мог бы получить в лице Протопопова своего ставленника на посту председателя Думы.
Начало мировой войны открыло нашему герою новые горизонты. В Особом совещании потопливу,председа-телем которого был министр торговли и промышленности князь В. Н. Шаховской, Протопопов был избран председателем отдела древесного топлива и, таким образом, неофициально стал главным думским экспертом в торгово промышленной сфере. Назначение представителя палаты, как вспоминал Шаховской, «было чисто тактическим шагом»: министр хотел «втянуть членов законодательных палат как можно больше в реальную работу», чтобы демагогической критики с их стороны было бы как можно меньше7. Управляющий канцелярией министра В. В. Прилежаев познакомился с Протопоповым на заседаниях совещания, где тот был очень любезен и обходителен, но уже тогда в нём стала сказываться «какая-то неуравновешенность и обнаруживался карьеризм, совершенно не понятный для почтенного члена законодательного учреждения». Товарищ председателя Думы опаздывал на заседания отдела на три часа, когда все уже расходились; вёл со всеми разговоры, как при смене министра он станет товарищем министра торговли и промышленности8. В феврале 1916 года Протопопов также был избран председателем Совета съездов представителей металлургической промышленности и Суконного комитета, кандидатом в председатели Совета съездов промышленности и торговли.
Будущий министр устремился к правительственным высотам. Летом 1915-го другой товарищ председателя Думы, князь В. М. Волконский, уже стал товарищем министра внутренних дел. Дорога была открыта. Кандидатуру Протопопова на министерский пост активно лоббировали Родзянко9, умеренные думские круги и банки10. Сам Александр Дмитриевич жаждал назначения. В беседе с министром земледелия А. Н. Наумовым при его назначении Протопопов «слащавым голосом, пересыпая речь французскими словечками», стал пенять ему за попытку отказаться от назначения: «Разве можно отказываться идти в министры?!. Подумайте, дорогой Александр Николаевич, в министры?!»11 Протопопов сразу сблизился с Шаховским после его назначения на министерский пост и стал навязываться ему в товарищи министра. Не получив искомого, он стал действовать через жену Шаховского, затем - через неформального лидера правительства А. В. Криво-шеина, который активно поддержал его кандидатуру. В сентябре 1915 года Протопопов, по воспоминаниям Шаховского, вдруг пропал из его поля зрения; он стал обхаживать графа В. С. Татищева, которого прочили на место Шаховского: об этом Александр Дмитриевич даже успел рассказать товарищам Шаховского - Прилежаеву и В. Д. Сибилеву. Когда затея сорвалась, Протопопов приехал к Шаховскому с показным покаянием,«кинулся... на шею и целовал». Но затем товарищ думского председателя попытался через Распутина перевести Шаховского на пост министра внутренних дел, а самому занять его пост12.
Весной-летом 1916 года именно Протопопов возглавил парламентскую делегацию, посетившую союзные России европейские страны. И на Западе, и в России ему активно рукоплескали. Между тем советник российского посольства в Лондоне К. Д. Набо- ков, брат члена кадетского ЦК и дядя писателя, вспоминал, что при приёме парламентской делегации Александр Дмитриевич рассказывал дипломатам «самые невероятные вещи» про придворных и Распутина, а также «раза два обмолвился такими презрительными фразами по адресу Государственной думы», что оставил слушателей «в недоумении». Константин Набоков запомнил, что у Протопопо-ва «сквозь маску либерального патриотизма нет-нет, да и проглядывала какая-то паясническая гримаса». Посол граф А. К. Бенкендорф, по свидетельству Набокова, выразился по поводу товарища председателя Думы «кратко и, пожалуй, не вполне исчерпывающе: «Сest un imbecile» [Это идиот (фр.)]»13. В Стокгольме Протопопов по инициативе члена Государственного совета графа Д. А. Олсуфьева встретился с сотрудником германского посольства в Швеции Ф. Варбургом, изложившим им немецкие условия заключения мира", что позднее станет основным пунктом обвинений против Протопопова. Обвинения эти, как и сама встреча, оказались пустопорожними. Однако раздадутся они только тогда, когда наш герой поменяет политический фронт.
После возвращения Протопопов опять повёл борьбу за министерский пост. Поддержки премьера Б. В. Штюрмера он не имел: не Штюрмер, а Родзянко, министр иностранных дел С. Д. Сазонов, английский король Георг V, а ранее и Кривошеий хвалили товарища председателя Думы и прочили его на заветную должность15. Вскоре стали распространяться слухи о назначении Протопопова министром внутренних дел. Знавший его чиновник МИД А. А. Радкевич не верил в такое назначение: по его мнению, «сферы», конечно, хотели присмотреть какое-нибудь министерство для думца, но не на столь серьёзный пост. В крайнем случае, по его мнению, это должно было произойти не ранее весны 1917-го. Ходили даже слухи, что Александр Дмитриевич согласился занять пост при условии вхождения в правительство князя Львова и ещё одного
думца, но Радкевич в это не верил: «Он до такой степени должен быть доволен выпадающей на него долей, что ни о каких условиях и не помышляет»16.
Императрица заинтересовалась Протопоповым всего за девять дней до его назначения, но быстро стала его сторонницей. Во-первых, депутатский статус нашего героя в случае назначения портил Думе её политику, во-вторых, кандидат в министры поддерживался Распутиным и выражал полную личную лояльность. 7 сентября 1916 года Александра Фёдоровна писала мужу: «Ты знаешь его и он произвёл на тебя хорошее впечатление» (товарищ председателя Думы представлялся императору после возвращения из-за границы парламентской делегации). Николай II отвечал: «Протопопов - хороший человек, но у него много дел с заводами и т. п. ...Я должен обдумать этот вопрос, так как он застигает меня совершенно врасплох. Мнения нашего Друга о людях бывают иногда очень странными, как ты сама это знаешь - поэтому надо быть осторожным, особенно при назначениях на высокие должности». Тем не менее 16 сентября министерская мечта Александра Дмитриевича сбылась. Первая личная встреча нового управляющего МВД с императрицей состоялась, очевидно, лишь 21 сентября17. Таким образом, Протопопову так или иначе (и любой ценой) удалось заручиться поддержкой на самом высоком уровне. Последним сомневающимся был император.
МЕЧТА ИДИОТА СБЫВАЕТСЯ
Назначение, а также согласие на него самого Протопопова были восприняты как сенсация. В этом не было ничего удивительного: кадровое решение стало, пожалуй, самым необычным за весь третьеиюньский период. После представления Александра Дмитриевича чинам МВД один из видных чинов Департамента полиции сказал: «Вот это министр! Такого эти стены никогда не видали: сейчас видно, что настоящий европеец»18. В прессе отмечалось, что Протопопов имеет доверие дворянства, торгово-промышленников и общественных кругов19. Как отмечал граф Б. А. Татищев, в 1911-1916 годах первый секретарь посольства в Париже, назначение управляющим МВД товарища председателя законодательной палаты во всём мире было бы воспринято как выражение высочайшего доверия к парламенту20. На заседании кадетского ЦК П. Н. Милюков, неформальный лидер большинства Думы, указал, что на Западе назначение было воспринято как «поворотный пункт внутренней политики России в сторону думского прогрессивного блока». Кадетский лидер сомневался в прочности позиций нового управляющего в правительстве, но, по словам полицейского агента, не исключал возможности, что «все остальные министерские портфели должны будут распределиться среди думского большинства, и таким образом фактически организуется ответственное министерство». Милюков считал назначение первой уступкой, на которую власть пошла в результате неспособности решить продовольственный вопрос и подчинить себе общественные организации. «В недалёком будущем должна последовать полнейшая перетасовка лиц и положений»21, - заключил он.
С назначением Протопопова Штюрмер был не прочь наладить отношения с Думой22, но он ошибся в расчётах. На том же кадетском совещании было принято решение об усилении политической борьбы. А. А. Кизеветтер опасался, что октябристы могли теперь поддержать даже Штюрмера. Князь П. Д. Долгоруков предложил сосредоточиться на борьбе за отставку нового управляющего министерством ради сохранения Прогрессивного блока23. 3 октября собралось бюро блока. Вопреки кадетским опасениям мнения оказались предельно схожими. Милюков констатировал «ужас положения внутри и вне» думского большинства. Событие было изображено им как провокация и серьёзный удар по престижу Думы. «Назначение Протопопова - признак разложения Думы: наш разврат, который надо заклеймить»", - соглашался земец-октябрист, соратник Протопопова по фракции, граф Д. П. Капнист.
Бывшие соратники Протопопова по Думе теперь считали его предателем. «Русское слово» передавало сцену, произошедшую на заседании думского комитета по оказанию помощи больным и раненым воинам. Присутствовали Родзянко и Милюков, прибыл Протопопов. Несколько депутатов поздравили его с грядущим назначением и обратились к Родзянко за подтверждением слухов о его грядущем назначении (очевидно, премьером). Родзянко в присутствии Протопопова категорически это отверг и заявил: «Неужели вы допускаете... что я соглашусь посвятить себя бюрократической деятельности при нынешних условиях»25.
Сам Александр Дмитриевич вовсе не собирался портить отношения с думцами. На следующий день он даже отправился к Штюрмеру передать желание депутатов собраться на сессию ранее намеченного срока 1 ноября. Но уже через два дня «Русское слово» иронично сообщало, что Протопопов отказался сообщить газете о своей программе до получения указаний от премьера. 20 сентября газета написала, что новый член Совета министров вступил в «бюрократический блок» Штюрмера26. В бюрократических же кругах никто не верил в долгосрочность пребывания его на министерском посту. «Может быть, Пуришкевич был прав, пожелав ему продержаться хотя бы месяц!»27 - писал Радкевич.
В подобной ситуации Протопопов окончательно «пришёл в раж и потерял здравый смысл»28. Вскоре он заявил об «общей» политике правительства Штюрмера, тем самым окончательно увязав себя с ним29. 19 октября думское руководство и актив блока встретились с новым управляющим МВД по его просьбе на квартире Родзянко. На этой встрече были окончательно расставлены все акценты. Протопопов демонстративно явился в жандармской форме (до него последним публично носившим её был покойный Плеве) и попытался осведомиться у думцев о причинах их неблаговоления к нему. Милюков на повышенных тонах объяснил ему, что его вхождение в правительство и первые меры на посту управляющего компрометируют Думу и парламентский блок. На это Протопопов заявил, что никогда не считал себя его членом и даже вышел из фракции земцев-октябристов. Попытки уговорить его покинуть занятый пост ни к чему не привели. Дальнейший разговор превратился в бессмысленную перепалку30.
Вступив в конфликт с оппозицией, Александр Дмитриевич одновременно проявил полную некомпетентность в делах министерства. Вся предыдущая «административная» карьера Протопопова заключалась в том, что он был уездным предводителем дворянства. Министр финансов П. Л. Барк вспоминал: «Его объяснения и суждения были необычайно поверхностны, он никаким авторитетом не пользовался и представлял собой жалкую фигуру по своей неосведомлённости и некомпетентности... В высшей степени воспитанный человек, внимательный, любезный, располагавший к себе своим мягким общением», но, по словам министра финансов, «Протопопов умел лишь хорошо говорить и не был деловым человеком, совершенно не чувствуя времени и постоянно намного опаздывая»31. Председатель московского цензурного комитета А. А. Сидоров также отмечал, что глава МВД принимал подчинённых «с салонной любезностью», в делах не разбирался и совершенно не умел распределять рабочее время32. Будучи в целом сторонником либеральных реформ в сфере печати и местного самоуправления, национальном вопросе''3, Протопопов при своих деловых качествах вряд ли смог чего-либо добиться.
2 октября директор департамента общих дел МВД П. П. Стремоухов составил для нового управляющего секретный доклад о порядке дел в министерстве, о чём Протопопов, видимо, имел лишь самые приблизительные представления34. В результате при всей своей активности он практически ничего не делал по ведомству35. Работу за него вёл С. А. Ку-коль-Яснопольский, начальник управления по делам воинской повинности, в октябре назначенный товарищем министра36. Однако, по свидетельству коллеги, он был слишком узок для государственного деятеля37. Кроме того, влияние на нового главу МВД оказывал также назначенный товарищем П. Г. Курлов, которого Протопопов называл своим другом: они были знакомы ещё по кавалерийскому училищу38.
Своё основное внимание Протопопов решил уделить печати и общественным организациям. Он выражал уверенность, что именно печать разложила верхи и низы общества39. Однако все действия ограничились словесной борьбой. 16 октября управляющий МВД издал секретный циркуляр губернаторам и градоначальникам, в котором отмечал нежелание «некоторых губернаторов» контролировать деятельность общественных организаций и напоминал им об их «широких полномочиях» в сфере общественной безопасности и надзора за всеми отраслями местного управления40. В секретном циркуляре от 9 января 1917 года Протопопов вынужден был повторить свою мысль о «широких полномочиях» губернаторов и недопустимости проникновения в печать секретных сведений из правительственных учреждений.
Глава МВД указывал: «В той же печати помещаются статьи, направленные прямо против существующей власти. Не отрицая возможности критики тех и других мероприятий Правительства, я нахожу однако совершенно недопустимым, чтобы критика эта приобретала характер грубой брани, причём чаще всего основанной на заведомой лжи и клевете. Следует отметить также наблюдающуюся противогосударственную деятельность некоторых земских и городских общественных самоуправлений, а также и некоторых других общественных организаций, которые, отклоняясь от предоставленного им законного круга дел, открыто стали на путь политических выступлений, вынося резолюции явно противогосударственного характера... Некоторые организации, как в своей деятельности, так и в сношениях с Правительством, стараются иногда вселить в широкие слои населения совершенно превратное представление о своих задачах, приписывая «общественности» те права, обязанности и функции, которые присущи только Правительству, что совершенно недопустимо по самой природе государственного строя. Этим сознанием необходимо проникнуться, а равно и разъяснять его кому следует в надлежащих случаях»41.
По поводу антиправительственной резолюции дворянского съезда на рубеже ноября-декабря 1916-го на полях обзора печати Протопопов написал: «Вся эта оппозиция выросла на почве расстройства продовольственной части и тягот военных. Число её вожаков невелико. Выразители её - Дума, частица Государственного совета и группа дворян (далеко не все, не купечество, не капитал и не деревня). Ошибки самого правительства, взрастившие не общественность, а лже-таковую в виде союзов (существующих до сих пор даже без государственного контроля), дают оппозиции видимость основания и составляют декорацию «земли Русской». Власть сильнее оппозиции и должна в это верить, тогда поверят и другие. А. П.»42.
При этом Протопопов сразу продемонстрировал слабость в ведомственных интригах. Обострение продовольственного кризиса спровоцировало попытку передачи продовольственного дела в ведомство МВД. По свидетельству самого Александра Дмитриевича, его инициатива правительством сперва была поддержана, но после замены министра земледелия графа А. А. Бобринского на бюрократа-профессионала А. А. Риттиха мнение изменилось43. Протопопов вынужден был уступить, а пресса открыто писала о внут-риправительственном конфликте44.
НЕПОТОПЛЯЕМЫЙ ДЕГЕНЕРАТ
Назначение Протопопова в значительной степени спровоцировало бурный характер начавшейся 1 ноября думской сессии. После состоявшейся вскоре отставки Штюрмера главным требованием Думы стало удаление управляющего МВД. Новый премьер А. Ф. Трепов сразу после назначения поехал к Родзянко и договорился об отставке четырёх непопулярных министров, первым из которых и был Протопопов. На аудиенции Трепов согласовал отставки трёх министров, но от окончательного решения вопроса Протопопова император уклонился. Трепову даже удалось организовать аудиенцию Родзянко, на ней председатель Думы просил удалить Протопопова или хотя бы назначить его министром торговли и промышленности вместо Шаховского; Трепов также предполагал возможность поменять их местами, о чём якобы даже договорился с Шаховским45. Лишь личное вмешательство императрицы, срочно прибывшей в Ставку, сохранило главе МВД его пост46.
На оглашении в Думе правительственной декларации 19 ноября в парламенте раздавались крики с требованием отставки Протопопова. После обструкции речи Трепова Александр Дмитриевич порывался лично отвечать думцам, но вёл себя «истерично и недостойно», и Совет министров ему отказал. На следующий день Протопопов в Совете министров выразил готовность разрешить инцидент, драться на дуэли с депутатами или покончить с собой. Ему было лишь предложено поехать в Ставку и вымолить там отставку. Управляющий согласился, вышел «расстроенный» и после этого не являлся на заседания вплоть до отставки Трепова47. Уже 25 ноября был уволен Курлов. Через два дня было утверждено ходатайство самого Протопопова о передаче временного управления МВД Куколь-Яснопольскому, якобы по причине болезни министра48.
Теперь фигура Протопопова оказалась для оппозиции крайне важна, поскольку его наличие в правительстве позволяло сохранить единство оппозиционных рядов. Корреспондент кадетской газеты «Русские ведомости» Н. В. Аркадакский писал в частном письме: «Если А. Д. Протопопов останется... у Гос. думы... будет определённый объект для решительных нападок, так как без этого она рисковала снова затянуться в совершенно несвоевременную теперь будничную работу»49. Дума официально потребовала устранения влияния «тёмных безответственных сил» и создания «министерства доверия»50. Однако и для верховной власти вопрос удаления Протопопова стал принципиальным: отставка теперь означала бы полную капитуляцию перед Думой.
Борьба Трепова за удаление главы МВД стала главной причиной отставки самого премьера51. Министры вполне единодушно поддерживали Трепова, но успеха не имели. Новый и последний премьер империи князь Н. Д. Голицын также пытался добиться отставки Протопопова для установления более гладких отношений с Думой, но столь же безуспешно52. Императрица продолжала надеяться на своего любимца, он уже стал в её глазах олицетворением преданности и твёрдости. После убийства Распутина Протопопов, бывший до тех пор управляющим МВД, был демонстративно назначен министром. Своим коллегам в это время он любил говорить, что при подавлении революции «кровью зальёт Россию». Директор департамента духовных дел иностранных исповеданий H. П. Харламов вспоминал: «Как-то раз, рассказывая мне о том, что все кругом боятся революции, пугают её призраком, он истерически закричал: нельзя всего бояться, мало ли кто чего боится, я, например, тараканов боюсь, понимаете, тараканов! Так что же из этого?! Следует ли, что тараканы нас заедят?!. «В России некому революцию делать, - всегда говорил он, - что же вы думаете, её думские болтуны сделают? Вы их не знаете и потому переоцениваете. А я знаю их хорошо. Всем им - ломаный грош цена. И какие они революционеры?!! На словах только»53. Про слова Александр Дмитриевич знал многое. В то же время происходил развал руководящей структуры министерства. Товарищи министра В. М. Волконский и В. А. Бальц подали в отставку, не желая быть сотрудниками Протопопова54. Докладов Департамента полиции и Петроградского охранного отделения министр не читал. Впрочем, в феврале 1917-го столица была полностью передана из ведения полиции под контроль военного гарнизона55.
8 февраля, за несколько дней до возобновления думской сессии, по поручению Николая II Протопопов вместе с Н. А. Маклаковым составили текст манифеста о роспуске Думы56. Его предполагалось огласить в случае конфликта с Думой, но далее инициатива не развивалась. 27 февраля, когда в Петрограде уже вспыхнул военный мятеж, военный министр М. А. Беляев прибыл в Совет министров и, извинившись перед Протопоповым, призвал снять его с поста, поскольку он, по мнению военного министра, был главной причиной волнений. Было решено снять его без ведома царя. После заседания «бледный, дрожащий» Александр Дмитриевич подошёл к министру торговли и промышленности и «спросил, не следует ли ему застрелиться». Шаховской «сказал, что этим он никому не поможет»57. На следующий день Протопопов сам явился в Таврический дворец и добровольно сдался революционным властям. Арестованный активно сотрудничал со следствием. Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства пришла к выводу, что на основании дореволюционных законов Протопопову выдвинуть серьёзного обвинения нельзя. Кроме того, было вынесено медицинское заключение о дегенеративном состоянии арестанта, которое якобы развивалось с 1915 года: как оказалось, заграничная парламентская делегация возглавлялась душевнобольным. В ноябре 1917-го бывший министр был выпущен под залог58, но уже через год расстрелян чекистами.
Харламов не сомневался «в том, что если бы Протопопов не попал в министры в сентябре 16-го года, то он оказался бы таковым в марте 17-го года, в составе Временного правительства, в первом кабинете общественного доверия»59. Барк приходил к тому же выводу: «Он был прототипом тех своих коллег, которые после переворота образовали первое революционное Временное правительство- фантазёров, преисполненных добрых намерений, лишённых всякого государственного опыта, обладающих талантом красноречия и придававших огромное значение словам, но не умевших претворять слова в действия»60. Первый в истории России парламентский министр, призванный стать воплощением национального единения, стал лишь последней ключевой и всеми презираемой фигурой императорского правительства.
Примечания
1. Сидоров А. А. Из записок московского цензора (1909-1917)//Голос минувшего. 1918. № 1/3. С. 111-113.
2. Стогов Д. И. Правомонархические салоны Петербурга-Петрограда (конец XIX - начало XX века). СПб. 2007. С. 296-299.
3. Переписка Николая и Александры Романовых. Т. 5. М.; Л. 1927. С. 11.
4. Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 - февраль 1917 года//Вопросы истории. 1999. № 9. С. 14.
5. Государственная дума. Созыв IV. Сессия П. Стенографические отчёты. Ч. IV. СПб. 1914. Стлб. 1169-1170.
6. Колышко И. И. Великий распад: Воспоминания. СПб. 2009. С. 104.
7. Шаховской В. Н. Sic transit gloria mundi. 1893-1917 гг. Париж. 1952. С. 136-139.
8. Прилежаев В. В. Воспоминания// РГАЛИ. Ф. 1208. On. 1. Д. 45. Л. 33-35.
9. Переписка Николая и Александры Романовых... С. 18.
10. Колышко И. И. Указ. соч. С. 106.
11. Наумов А. Н. Из уцелевших воспоминаний. 1868-1917. Кн. 2. Нью-Йорк. 1955. С. 344.
12. Шаховской В. Н. Указ. соч. С. 79-81, 88-89.
13. Набоков К. Д. Испытания дипломата. Стокгольм. 1921. С. 45-46.
14. Куликов С. В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914-1917). Рязань. 2004. С. 279-280.
15. Переписка Николая и Александры Романовых... Т. 5. С. 11; Шаховской В. Н. Указ. соч. С. 83-84.
16. Радкевич А. А. Дневник//РГАЛИ. Ф. 1337. On. 1. Д. 220. Л. 74-74 об., 75 об. 14,15,17 сентября 1916 г.
17. Переписка Николая и Александры Романовых...Т. 5. С. 11-12,16-17, 51.
18. Харламов Н. П. Записки бюрократа. Воспоминания. Последний министр последнего самодержца (А. Д. Протопопов)//0Р РГБ. Ф. 261. Оп. 20. Д. 5. Л. 5.
19. Назначение А. Д. Протопопова// Московские ведомости. 1916. 20 сентября.
20. Татищев Б. А. Крушение, 1916-1917: Воспоминания//Возрождение. 1949. №4. С. 119.
21. ГАРФ. Ф. 63. М00. Оп. 47. 1916. Д. 503. Л. 2-3.
22. Барк П. Л. [Воспоминания]// Возрождение. 1966. № 179. С. 103-104.
23. ГАРФ. Ф. 63. М00. Оп. 47. 1916. Д. 503. Л. 3.
24. Прогрессивный блок в 1915-1917 гг.//Красный архив. 1933. № 1 (56). С. 82-83.
25. А. Д. Протопопов//Русское слово. 1916. 16 сентября.
26. А. Д. Протопопов у Б. В. Штюрмера// Русское слово. 1916.17 сентября; Задачи А. Д. Протопопова//Там же. 19 сентября; Первые заявления//Там же. 20 сентября.
27. Радкевич А. А. Дневник//РГАЛИ. Ф. 1337. On. 1. Д. 220. Л. 75, 79, 81.
28. Сидоров А. А. Указ. соч. С. 111-113.
29. Утро России. 1916.1 октября.
30. Шульгин В. В. Годы. Дни. 1920. М. 1990. С. 314-320; ГАРФ. Ф. 579. On. 1. Д. 382. Л. 1-12.
31. Барк П. Л. [Воспоминания]// Возрождение. 1966. № 179. С. 102.
32. Сидоров А. А. Указ. соч. С. 111-113.
33. Куликов С. В. Указ. соч. С. 281.
34. РГИА. Ф. 1282. Оп. 3. Д. 119. Л. 12-13.
35. Харламов Н. П. Указ. соч.//0Р РГБ. Ф. 261. Оп. 20. Д. 5. Л. 14-14 об.; Путилов А. С. Период кн. Голицына// РГАЛИ. Ф. 1208. On. 1. Д. 46. Л. 28.
36. Сидоров А. А. Указ. соч. С. 111-113.
37. Путилов А. С. Указ. соч.//РГАЛИ. Ф. 1208. Оп. 1.Д. 46. Л. 4-8.
38. Игнатьев П. Н. Совет министров в 1915-1916 гг. (Из воспоминаний)// Новый журнал. 1944. № 9. С. 282.
39. Сидоров А. А. Указ. соч. С. 111-113.
40. РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 133. Л. 5,10.
41. Там же. Л. 23-23 об.
42. ГАРФ. Ф. 1467. On. 1. Д. 450. Л. 46-46 об.
43. Падение царского режима. Стенографический отчёт допросов Верховной следственной комиссии. Т. 4. М.; Л. 1925-1927. С. 71-78.
44. Напр.: Продовольственная борьба// Русское слово. 1916. 29 октября.
45. Прогрессивный блок в 1915-1917 гг.// Красный архив. 1933. № 1 (56).С. 118; Шаховской В. Н. Указ. соч. С. 191-193.
46. Падение царского режима... Т. 4. С. 30.
47. Шаховской В. Н. Указ. соч. С. 193-194.
48. РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 133. Л. 204.
49. Там же. Ф. 102. ДП 00. Оп. 265. Д. 1047. Л. 56. Н. В. Аркадакский - Н. М. Михайлову. 15 ноября 1916 г.
50. Государственная дума. Созыв IV. Сессия V. Стенографические отчёты. Ч. I. Пг. 1916. Стлб. 396.
51. Барк П. Л. [Воспоминания]// Возрождение. 1966. № 180. С. 78-80.
52. РГАЛИ. Ф. 389. On. 1. Д. 46. Л. 258 об. 24 февраля 1917 г.
53. ОР РГБ. Ф. 261. Оп. 20. Д. 5. Л. 12 об.
54. Там же. Л. 14-14 об.; Путилов А. С. Указ. соч.//РГАЛИ. Ф. 1208. On. 1. Д. 46. Л. 4-8.
55. Глобачёв К. И. Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения//Вопросы истории. 2002. № 8. С. 85-86; № 9. С. 62.
56. ГАРФ. Ф. 601. On. 1. Д. 1288. Л. 19-20. Н. А. Маклаков - Николаю II, 9 февраля 1917 г.
57. Шаховской В. Н. Указ. соч. С. 186-187, 199-202.
58. ГАРФ. Ф. 1467. On. 1. Д. 452. Л. 1, 91-101 об., 103.
59. Харламов Н. П. Указ. соч.//0Р РГБ. Ф. 261. Оп. 20. Д. 5. Л. 1.
60. Барк П. Л. [Воспоминания]// Возрождение. 1966. № 179. С. 102.
// "Родина" № 5 -2011
Председатель отдела древесного топлива. Протопопов: «салонный шармёр» у кормила власти
Судьбы России в 1917 году вершились в Петрограде, но определяли их дворяне из симбирской глубинки - Александр Протопопов, Александр Керенский и Владимир Ульянов. Неоднозначность оценок в отношении последних двух хороша известна, в то время как первый потерялся в их тени. Между тем личность Александра Дмитриевича Протопопова как при жизни, так и и после смерти получила диаметрально противоположные оценки: для либералов-думцев он стал провокатором и предателем, для консерваторов - роковой ошибкой власти, широкая общественность посчитала его опасным идиотом. Пожалуй, в конечном счете ни одно из мнений не будет истинным. Однако же и не лишенным оснований.
НАША СПРАВКА
Протопопов, представитель древнего дворянского рода, родился в 1866 году в семье крупного помещика Нижегородской губернии. Унаследовал суконную фабрику в Симбирской губернии, одну из крупнейших в России, там же построил лесопильный завод. Учился в 1-м кадетском корпусе и позднее женился на дочери его директора сенатора П. В. Носовича. Окончил Николаевское кавалерийское училище, служил в лейб-гвардии Конно-Гренадерском полку. В 1890 году в чине штабс-ротмистра вышел в отставку по болезни и был причислен к благотворительному ведомству. К сорока годам жизнь Александра Дмитриевича обрела второе дыхание. В 1905-м он устремился в политику: стал организатором умеренно-либерального всесословного собрания жителей Карсунского уезда Симбирской губернии, был избран уездным предводителем дворянства, в феврале 1916 года-губернским предводителем. Вступил в партию «Союз 17 октября». Баллотировался на выборах в I Думу, но избран не был. Прошёл на выборах в III и IVДуму по землевладельческой курии, состоял во фракции октябристов (позднее - земцев-октябристов), считался знатоком рабочего вопроса. В 1908-м был пожалован низшим придворным званием камер-юнкера. Лечился от нервной болезни у знаменитого тибетского врача П. А. Бадмаева, близкого к придворным кругам. В 1914 году Протопопов был избран товарищем председателя Государственной думы. С 1915-го- член Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обеспечению топливом (Осотоп), председатель отдела. Входил в Прогрессивный блок - оппозиционное объединение думского большинства и части членов Государственного совета. В 1916 году стал председателем Совета съездов металлургической промышленности, а также Суконного комитета, был награждён орденом св. Анны 1-й степени. Возглавил заграничную делегацию российских парламентариев. С 16 сентября 1916 года - управляющий МВД, с 20 декабря - министр внутренних дел. За месяц до падения монархии стал кавалером черногорского ордена князя Даниила 1-й степени. В ходе Февральской революции Протопопов был арестован своим симбирским земляком депутатом-трудовиком Керенским. Добровольно отдав себя новым властям, Александр Дмитриевич вскоре попытался подкупить охрану и бежать, за что чуть не был расстрелян караулом на месте. Содержался в Таврическом дворце и Петропавловской крепости, позднее был переведён в неврологическую лечебницу. В 1918-м был переведён в Таганскую тюрьму, 27 октября расстрелян по решению ВЧК без суда, в порядке «административного усмотрения». Оставил обширные показания Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, а также предсмертную записку, позднее нередко именуемые «воспоминаниями».
ПРОТЕЖЕ ГУЧКОВА И РАСПУТИНА
Протопопов совершил карьеру, которая была бы вполне типичной для западного парламентского министра. Он был образцовым «обуржуазившимся помещиком»: имел крупное поместье в Симбирской губернии, суконную фабрику и лесопильный завод. Вместе с тем «бывший парижский бульвардье из гвардейских офицеров и салонный шармёр»1 Протопопов был склонен к актёрству и патетике. Несмотря на причастность к либеральному движению, будущий министр, по-видимому, из карьерных соображений также был участником ряда консервативных салонов - графини С. С. Игнатьевой, Бадмаева и других2.
В IV Думе Протопопов сделал стремительную карьеру. Первоначально его задачей было избрание в председатели палаты. В период очередного переизбрания председателя в ноябре 1913 года, ссылаясь на некие «достоверные источники» - очевидно на Распутина, с которым наш герой познакомился в 1912 м3, - Протопопов распространял слухи, что император якобы не желал более видеть Родзянко на посту председателя даже ценой избрания какого-либо левого октябриста4. Дума тем не менее переизбрала Родзянко. Новый шанс представился Александру Дмитриевичу через полгода, когда из-за очередного думского скандала в отставку подал товарищ председателя прогрессист А. И. Коновалов. 20 мая 1914 года за вновь баллотировавшегося Коновалова было подано всего 98 голосов, только б - за Протопопова, пустых бюллетеней оказалось 141. При повторном голосовании Александр Дмитриевич набрал уже 203 голоса и стал товарищем председателя5. По сведениям весьма информированного журналиста И. И. Колышко (Баяна), Протопопов был избран «по прика зу Гучкова», которому он «сумел оказать какие-то услуги»6. Кроме того, со временем Гучков мог бы получить в лице Протопопова своего ставленника на посту председателя Думы.
Начало мировой войны открыло нашему герою новые горизонты. В Особом совещании потопливу,председа-телем которого был министр торговли и промышленности князь В. Н. Шаховской, Протопопов был избран председателем отдела древесного топлива и, таким образом, неофициально стал главным думским экспертом в торгово промышленной сфере. Назначение представителя палаты, как вспоминал Шаховской, «было чисто тактическим шагом»: министр хотел «втянуть членов законодательных палат как можно больше в реальную работу», чтобы демагогической критики с их стороны было бы как можно меньше7. Управляющий канцелярией министра В. В. Прилежаев познакомился с Протопоповым на заседаниях совещания, где тот был очень любезен и обходителен, но уже тогда в нём стала сказываться «какая-то неуравновешенность и обнаруживался карьеризм, совершенно не понятный для почтенного члена законодательного учреждения». Товарищ председателя Думы опаздывал на заседания отдела на три часа, когда все уже расходились; вёл со всеми разговоры, как при смене министра он станет товарищем министра торговли и промышленности8. В феврале 1916 года Протопопов также был избран председателем Совета съездов представителей металлургической промышленности и Суконного комитета, кандидатом в председатели Совета съездов промышленности и торговли.
Будущий министр устремился к правительственным высотам. Летом 1915-го другой товарищ председателя Думы, князь В. М. Волконский, уже стал товарищем министра внутренних дел. Дорога была открыта. Кандидатуру Протопопова на министерский пост активно лоббировали Родзянко9, умеренные думские круги и банки10. Сам Александр Дмитриевич жаждал назначения. В беседе с министром земледелия А. Н. Наумовым при его назначении Протопопов «слащавым голосом, пересыпая речь французскими словечками», стал пенять ему за попытку отказаться от назначения: «Разве можно отказываться идти в министры?!. Подумайте, дорогой Александр Николаевич, в министры?!»11 Протопопов сразу сблизился с Шаховским после его назначения на министерский пост и стал навязываться ему в товарищи министра. Не получив искомого, он стал действовать через жену Шаховского, затем - через неформального лидера правительства А. В. Криво-шеина, который активно поддержал его кандидатуру. В сентябре 1915 года Протопопов, по воспоминаниям Шаховского, вдруг пропал из его поля зрения; он стал обхаживать графа В. С. Татищева, которого прочили на место Шаховского: об этом Александр Дмитриевич даже успел рассказать товарищам Шаховского - Прилежаеву и В. Д. Сибилеву. Когда затея сорвалась, Протопопов приехал к Шаховскому с показным покаянием,«кинулся... на шею и целовал». Но затем товарищ думского председателя попытался через Распутина перевести Шаховского на пост министра внутренних дел, а самому занять его пост12.
Весной-летом 1916 года именно Протопопов возглавил парламентскую делегацию, посетившую союзные России европейские страны. И на Западе, и в России ему активно рукоплескали. Между тем советник российского посольства в Лондоне К. Д. Набо- ков, брат члена кадетского ЦК и дядя писателя, вспоминал, что при приёме парламентской делегации Александр Дмитриевич рассказывал дипломатам «самые невероятные вещи» про придворных и Распутина, а также «раза два обмолвился такими презрительными фразами по адресу Государственной думы», что оставил слушателей «в недоумении». Константин Набоков запомнил, что у Протопопо-ва «сквозь маску либерального патриотизма нет-нет, да и проглядывала какая-то паясническая гримаса». Посол граф А. К. Бенкендорф, по свидетельству Набокова, выразился по поводу товарища председателя Думы «кратко и, пожалуй, не вполне исчерпывающе: «Сest un imbecile» [Это идиот (фр.)]»13. В Стокгольме Протопопов по инициативе члена Государственного совета графа Д. А. Олсуфьева встретился с сотрудником германского посольства в Швеции Ф. Варбургом, изложившим им немецкие условия заключения мира", что позднее станет основным пунктом обвинений против Протопопова. Обвинения эти, как и сама встреча, оказались пустопорожними. Однако раздадутся они только тогда, когда наш герой поменяет политический фронт.
После возвращения Протопопов опять повёл борьбу за министерский пост. Поддержки премьера Б. В. Штюрмера он не имел: не Штюрмер, а Родзянко, министр иностранных дел С. Д. Сазонов, английский король Георг V, а ранее и Кривошеий хвалили товарища председателя Думы и прочили его на заветную должность15. Вскоре стали распространяться слухи о назначении Протопопова министром внутренних дел. Знавший его чиновник МИД А. А. Радкевич не верил в такое назначение: по его мнению, «сферы», конечно, хотели присмотреть какое-нибудь министерство для думца, но не на столь серьёзный пост. В крайнем случае, по его мнению, это должно было произойти не ранее весны 1917-го. Ходили даже слухи, что Александр Дмитриевич согласился занять пост при условии вхождения в правительство князя Львова и ещё одного
думца, но Радкевич в это не верил: «Он до такой степени должен быть доволен выпадающей на него долей, что ни о каких условиях и не помышляет»16.
Императрица заинтересовалась Протопоповым всего за девять дней до его назначения, но быстро стала его сторонницей. Во-первых, депутатский статус нашего героя в случае назначения портил Думе её политику, во-вторых, кандидат в министры поддерживался Распутиным и выражал полную личную лояльность. 7 сентября 1916 года Александра Фёдоровна писала мужу: «Ты знаешь его и он произвёл на тебя хорошее впечатление» (товарищ председателя Думы представлялся императору после возвращения из-за границы парламентской делегации). Николай II отвечал: «Протопопов - хороший человек, но у него много дел с заводами и т. п. ...Я должен обдумать этот вопрос, так как он застигает меня совершенно врасплох. Мнения нашего Друга о людях бывают иногда очень странными, как ты сама это знаешь - поэтому надо быть осторожным, особенно при назначениях на высокие должности». Тем не менее 16 сентября министерская мечта Александра Дмитриевича сбылась. Первая личная встреча нового управляющего МВД с императрицей состоялась, очевидно, лишь 21 сентября17. Таким образом, Протопопову так или иначе (и любой ценой) удалось заручиться поддержкой на самом высоком уровне. Последним сомневающимся был император.
МЕЧТА ИДИОТА СБЫВАЕТСЯ
Назначение, а также согласие на него самого Протопопова были восприняты как сенсация. В этом не было ничего удивительного: кадровое решение стало, пожалуй, самым необычным за весь третьеиюньский период. После представления Александра Дмитриевича чинам МВД один из видных чинов Департамента полиции сказал: «Вот это министр! Такого эти стены никогда не видали: сейчас видно, что настоящий европеец»18. В прессе отмечалось, что Протопопов имеет доверие дворянства, торгово-промышленников и общественных кругов19. Как отмечал граф Б. А. Татищев, в 1911-1916 годах первый секретарь посольства в Париже, назначение управляющим МВД товарища председателя законодательной палаты во всём мире было бы воспринято как выражение высочайшего доверия к парламенту20. На заседании кадетского ЦК П. Н. Милюков, неформальный лидер большинства Думы, указал, что на Западе назначение было воспринято как «поворотный пункт внутренней политики России в сторону думского прогрессивного блока». Кадетский лидер сомневался в прочности позиций нового управляющего в правительстве, но, по словам полицейского агента, не исключал возможности, что «все остальные министерские портфели должны будут распределиться среди думского большинства, и таким образом фактически организуется ответственное министерство». Милюков считал назначение первой уступкой, на которую власть пошла в результате неспособности решить продовольственный вопрос и подчинить себе общественные организации. «В недалёком будущем должна последовать полнейшая перетасовка лиц и положений»21, - заключил он.
С назначением Протопопова Штюрмер был не прочь наладить отношения с Думой22, но он ошибся в расчётах. На том же кадетском совещании было принято решение об усилении политической борьбы. А. А. Кизеветтер опасался, что октябристы могли теперь поддержать даже Штюрмера. Князь П. Д. Долгоруков предложил сосредоточиться на борьбе за отставку нового управляющего министерством ради сохранения Прогрессивного блока23. 3 октября собралось бюро блока. Вопреки кадетским опасениям мнения оказались предельно схожими. Милюков констатировал «ужас положения внутри и вне» думского большинства. Событие было изображено им как провокация и серьёзный удар по престижу Думы. «Назначение Протопопова - признак разложения Думы: наш разврат, который надо заклеймить»", - соглашался земец-октябрист, соратник Протопопова по фракции, граф Д. П. Капнист.
Бывшие соратники Протопопова по Думе теперь считали его предателем. «Русское слово» передавало сцену, произошедшую на заседании думского комитета по оказанию помощи больным и раненым воинам. Присутствовали Родзянко и Милюков, прибыл Протопопов. Несколько депутатов поздравили его с грядущим назначением и обратились к Родзянко за подтверждением слухов о его грядущем назначении (очевидно, премьером). Родзянко в присутствии Протопопова категорически это отверг и заявил: «Неужели вы допускаете... что я соглашусь посвятить себя бюрократической деятельности при нынешних условиях»25.
Сам Александр Дмитриевич вовсе не собирался портить отношения с думцами. На следующий день он даже отправился к Штюрмеру передать желание депутатов собраться на сессию ранее намеченного срока 1 ноября. Но уже через два дня «Русское слово» иронично сообщало, что Протопопов отказался сообщить газете о своей программе до получения указаний от премьера. 20 сентября газета написала, что новый член Совета министров вступил в «бюрократический блок» Штюрмера26. В бюрократических же кругах никто не верил в долгосрочность пребывания его на министерском посту. «Может быть, Пуришкевич был прав, пожелав ему продержаться хотя бы месяц!»27 - писал Радкевич.
В подобной ситуации Протопопов окончательно «пришёл в раж и потерял здравый смысл»28. Вскоре он заявил об «общей» политике правительства Штюрмера, тем самым окончательно увязав себя с ним29. 19 октября думское руководство и актив блока встретились с новым управляющим МВД по его просьбе на квартире Родзянко. На этой встрече были окончательно расставлены все акценты. Протопопов демонстративно явился в жандармской форме (до него последним публично носившим её был покойный Плеве) и попытался осведомиться у думцев о причинах их неблаговоления к нему. Милюков на повышенных тонах объяснил ему, что его вхождение в правительство и первые меры на посту управляющего компрометируют Думу и парламентский блок. На это Протопопов заявил, что никогда не считал себя его членом и даже вышел из фракции земцев-октябристов. Попытки уговорить его покинуть занятый пост ни к чему не привели. Дальнейший разговор превратился в бессмысленную перепалку30.
Вступив в конфликт с оппозицией, Александр Дмитриевич одновременно проявил полную некомпетентность в делах министерства. Вся предыдущая «административная» карьера Протопопова заключалась в том, что он был уездным предводителем дворянства. Министр финансов П. Л. Барк вспоминал: «Его объяснения и суждения были необычайно поверхностны, он никаким авторитетом не пользовался и представлял собой жалкую фигуру по своей неосведомлённости и некомпетентности... В высшей степени воспитанный человек, внимательный, любезный, располагавший к себе своим мягким общением», но, по словам министра финансов, «Протопопов умел лишь хорошо говорить и не был деловым человеком, совершенно не чувствуя времени и постоянно намного опаздывая»31. Председатель московского цензурного комитета А. А. Сидоров также отмечал, что глава МВД принимал подчинённых «с салонной любезностью», в делах не разбирался и совершенно не умел распределять рабочее время32. Будучи в целом сторонником либеральных реформ в сфере печати и местного самоуправления, национальном вопросе''3, Протопопов при своих деловых качествах вряд ли смог чего-либо добиться.
2 октября директор департамента общих дел МВД П. П. Стремоухов составил для нового управляющего секретный доклад о порядке дел в министерстве, о чём Протопопов, видимо, имел лишь самые приблизительные представления34. В результате при всей своей активности он практически ничего не делал по ведомству35. Работу за него вёл С. А. Ку-коль-Яснопольский, начальник управления по делам воинской повинности, в октябре назначенный товарищем министра36. Однако, по свидетельству коллеги, он был слишком узок для государственного деятеля37. Кроме того, влияние на нового главу МВД оказывал также назначенный товарищем П. Г. Курлов, которого Протопопов называл своим другом: они были знакомы ещё по кавалерийскому училищу38.
Своё основное внимание Протопопов решил уделить печати и общественным организациям. Он выражал уверенность, что именно печать разложила верхи и низы общества39. Однако все действия ограничились словесной борьбой. 16 октября управляющий МВД издал секретный циркуляр губернаторам и градоначальникам, в котором отмечал нежелание «некоторых губернаторов» контролировать деятельность общественных организаций и напоминал им об их «широких полномочиях» в сфере общественной безопасности и надзора за всеми отраслями местного управления40. В секретном циркуляре от 9 января 1917 года Протопопов вынужден был повторить свою мысль о «широких полномочиях» губернаторов и недопустимости проникновения в печать секретных сведений из правительственных учреждений.
Глава МВД указывал: «В той же печати помещаются статьи, направленные прямо против существующей власти. Не отрицая возможности критики тех и других мероприятий Правительства, я нахожу однако совершенно недопустимым, чтобы критика эта приобретала характер грубой брани, причём чаще всего основанной на заведомой лжи и клевете. Следует отметить также наблюдающуюся противогосударственную деятельность некоторых земских и городских общественных самоуправлений, а также и некоторых других общественных организаций, которые, отклоняясь от предоставленного им законного круга дел, открыто стали на путь политических выступлений, вынося резолюции явно противогосударственного характера... Некоторые организации, как в своей деятельности, так и в сношениях с Правительством, стараются иногда вселить в широкие слои населения совершенно превратное представление о своих задачах, приписывая «общественности» те права, обязанности и функции, которые присущи только Правительству, что совершенно недопустимо по самой природе государственного строя. Этим сознанием необходимо проникнуться, а равно и разъяснять его кому следует в надлежащих случаях»41.
По поводу антиправительственной резолюции дворянского съезда на рубеже ноября-декабря 1916-го на полях обзора печати Протопопов написал: «Вся эта оппозиция выросла на почве расстройства продовольственной части и тягот военных. Число её вожаков невелико. Выразители её - Дума, частица Государственного совета и группа дворян (далеко не все, не купечество, не капитал и не деревня). Ошибки самого правительства, взрастившие не общественность, а лже-таковую в виде союзов (существующих до сих пор даже без государственного контроля), дают оппозиции видимость основания и составляют декорацию «земли Русской». Власть сильнее оппозиции и должна в это верить, тогда поверят и другие. А. П.»42.
При этом Протопопов сразу продемонстрировал слабость в ведомственных интригах. Обострение продовольственного кризиса спровоцировало попытку передачи продовольственного дела в ведомство МВД. По свидетельству самого Александра Дмитриевича, его инициатива правительством сперва была поддержана, но после замены министра земледелия графа А. А. Бобринского на бюрократа-профессионала А. А. Риттиха мнение изменилось43. Протопопов вынужден был уступить, а пресса открыто писала о внут-риправительственном конфликте44.
НЕПОТОПЛЯЕМЫЙ ДЕГЕНЕРАТ
Назначение Протопопова в значительной степени спровоцировало бурный характер начавшейся 1 ноября думской сессии. После состоявшейся вскоре отставки Штюрмера главным требованием Думы стало удаление управляющего МВД. Новый премьер А. Ф. Трепов сразу после назначения поехал к Родзянко и договорился об отставке четырёх непопулярных министров, первым из которых и был Протопопов. На аудиенции Трепов согласовал отставки трёх министров, но от окончательного решения вопроса Протопопова император уклонился. Трепову даже удалось организовать аудиенцию Родзянко, на ней председатель Думы просил удалить Протопопова или хотя бы назначить его министром торговли и промышленности вместо Шаховского; Трепов также предполагал возможность поменять их местами, о чём якобы даже договорился с Шаховским45. Лишь личное вмешательство императрицы, срочно прибывшей в Ставку, сохранило главе МВД его пост46.
На оглашении в Думе правительственной декларации 19 ноября в парламенте раздавались крики с требованием отставки Протопопова. После обструкции речи Трепова Александр Дмитриевич порывался лично отвечать думцам, но вёл себя «истерично и недостойно», и Совет министров ему отказал. На следующий день Протопопов в Совете министров выразил готовность разрешить инцидент, драться на дуэли с депутатами или покончить с собой. Ему было лишь предложено поехать в Ставку и вымолить там отставку. Управляющий согласился, вышел «расстроенный» и после этого не являлся на заседания вплоть до отставки Трепова47. Уже 25 ноября был уволен Курлов. Через два дня было утверждено ходатайство самого Протопопова о передаче временного управления МВД Куколь-Яснопольскому, якобы по причине болезни министра48.
Теперь фигура Протопопова оказалась для оппозиции крайне важна, поскольку его наличие в правительстве позволяло сохранить единство оппозиционных рядов. Корреспондент кадетской газеты «Русские ведомости» Н. В. Аркадакский писал в частном письме: «Если А. Д. Протопопов останется... у Гос. думы... будет определённый объект для решительных нападок, так как без этого она рисковала снова затянуться в совершенно несвоевременную теперь будничную работу»49. Дума официально потребовала устранения влияния «тёмных безответственных сил» и создания «министерства доверия»50. Однако и для верховной власти вопрос удаления Протопопова стал принципиальным: отставка теперь означала бы полную капитуляцию перед Думой.
Борьба Трепова за удаление главы МВД стала главной причиной отставки самого премьера51. Министры вполне единодушно поддерживали Трепова, но успеха не имели. Новый и последний премьер империи князь Н. Д. Голицын также пытался добиться отставки Протопопова для установления более гладких отношений с Думой, но столь же безуспешно52. Императрица продолжала надеяться на своего любимца, он уже стал в её глазах олицетворением преданности и твёрдости. После убийства Распутина Протопопов, бывший до тех пор управляющим МВД, был демонстративно назначен министром. Своим коллегам в это время он любил говорить, что при подавлении революции «кровью зальёт Россию». Директор департамента духовных дел иностранных исповеданий H. П. Харламов вспоминал: «Как-то раз, рассказывая мне о том, что все кругом боятся революции, пугают её призраком, он истерически закричал: нельзя всего бояться, мало ли кто чего боится, я, например, тараканов боюсь, понимаете, тараканов! Так что же из этого?! Следует ли, что тараканы нас заедят?!. «В России некому революцию делать, - всегда говорил он, - что же вы думаете, её думские болтуны сделают? Вы их не знаете и потому переоцениваете. А я знаю их хорошо. Всем им - ломаный грош цена. И какие они революционеры?!! На словах только»53. Про слова Александр Дмитриевич знал многое. В то же время происходил развал руководящей структуры министерства. Товарищи министра В. М. Волконский и В. А. Бальц подали в отставку, не желая быть сотрудниками Протопопова54. Докладов Департамента полиции и Петроградского охранного отделения министр не читал. Впрочем, в феврале 1917-го столица была полностью передана из ведения полиции под контроль военного гарнизона55.
8 февраля, за несколько дней до возобновления думской сессии, по поручению Николая II Протопопов вместе с Н. А. Маклаковым составили текст манифеста о роспуске Думы56. Его предполагалось огласить в случае конфликта с Думой, но далее инициатива не развивалась. 27 февраля, когда в Петрограде уже вспыхнул военный мятеж, военный министр М. А. Беляев прибыл в Совет министров и, извинившись перед Протопоповым, призвал снять его с поста, поскольку он, по мнению военного министра, был главной причиной волнений. Было решено снять его без ведома царя. После заседания «бледный, дрожащий» Александр Дмитриевич подошёл к министру торговли и промышленности и «спросил, не следует ли ему застрелиться». Шаховской «сказал, что этим он никому не поможет»57. На следующий день Протопопов сам явился в Таврический дворец и добровольно сдался революционным властям. Арестованный активно сотрудничал со следствием. Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства пришла к выводу, что на основании дореволюционных законов Протопопову выдвинуть серьёзного обвинения нельзя. Кроме того, было вынесено медицинское заключение о дегенеративном состоянии арестанта, которое якобы развивалось с 1915 года: как оказалось, заграничная парламентская делегация возглавлялась душевнобольным. В ноябре 1917-го бывший министр был выпущен под залог58, но уже через год расстрелян чекистами.
Харламов не сомневался «в том, что если бы Протопопов не попал в министры в сентябре 16-го года, то он оказался бы таковым в марте 17-го года, в составе Временного правительства, в первом кабинете общественного доверия»59. Барк приходил к тому же выводу: «Он был прототипом тех своих коллег, которые после переворота образовали первое революционное Временное правительство- фантазёров, преисполненных добрых намерений, лишённых всякого государственного опыта, обладающих талантом красноречия и придававших огромное значение словам, но не умевших претворять слова в действия»60. Первый в истории России парламентский министр, призванный стать воплощением национального единения, стал лишь последней ключевой и всеми презираемой фигурой императорского правительства.
Примечания
1. Сидоров А. А. Из записок московского цензора (1909-1917)//Голос минувшего. 1918. № 1/3. С. 111-113.
2. Стогов Д. И. Правомонархические салоны Петербурга-Петрограда (конец XIX - начало XX века). СПб. 2007. С. 296-299.
3. Переписка Николая и Александры Романовых. Т. 5. М.; Л. 1927. С. 11.
4. Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 - февраль 1917 года//Вопросы истории. 1999. № 9. С. 14.
5. Государственная дума. Созыв IV. Сессия П. Стенографические отчёты. Ч. IV. СПб. 1914. Стлб. 1169-1170.
6. Колышко И. И. Великий распад: Воспоминания. СПб. 2009. С. 104.
7. Шаховской В. Н. Sic transit gloria mundi. 1893-1917 гг. Париж. 1952. С. 136-139.
8. Прилежаев В. В. Воспоминания// РГАЛИ. Ф. 1208. On. 1. Д. 45. Л. 33-35.
9. Переписка Николая и Александры Романовых... С. 18.
10. Колышко И. И. Указ. соч. С. 106.
11. Наумов А. Н. Из уцелевших воспоминаний. 1868-1917. Кн. 2. Нью-Йорк. 1955. С. 344.
12. Шаховской В. Н. Указ. соч. С. 79-81, 88-89.
13. Набоков К. Д. Испытания дипломата. Стокгольм. 1921. С. 45-46.
14. Куликов С. В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914-1917). Рязань. 2004. С. 279-280.
15. Переписка Николая и Александры Романовых... Т. 5. С. 11; Шаховской В. Н. Указ. соч. С. 83-84.
16. Радкевич А. А. Дневник//РГАЛИ. Ф. 1337. On. 1. Д. 220. Л. 74-74 об., 75 об. 14,15,17 сентября 1916 г.
17. Переписка Николая и Александры Романовых...Т. 5. С. 11-12,16-17, 51.
18. Харламов Н. П. Записки бюрократа. Воспоминания. Последний министр последнего самодержца (А. Д. Протопопов)//0Р РГБ. Ф. 261. Оп. 20. Д. 5. Л. 5.
19. Назначение А. Д. Протопопова// Московские ведомости. 1916. 20 сентября.
20. Татищев Б. А. Крушение, 1916-1917: Воспоминания//Возрождение. 1949. №4. С. 119.
21. ГАРФ. Ф. 63. М00. Оп. 47. 1916. Д. 503. Л. 2-3.
22. Барк П. Л. [Воспоминания]// Возрождение. 1966. № 179. С. 103-104.
23. ГАРФ. Ф. 63. М00. Оп. 47. 1916. Д. 503. Л. 3.
24. Прогрессивный блок в 1915-1917 гг.//Красный архив. 1933. № 1 (56). С. 82-83.
25. А. Д. Протопопов//Русское слово. 1916. 16 сентября.
26. А. Д. Протопопов у Б. В. Штюрмера// Русское слово. 1916.17 сентября; Задачи А. Д. Протопопова//Там же. 19 сентября; Первые заявления//Там же. 20 сентября.
27. Радкевич А. А. Дневник//РГАЛИ. Ф. 1337. On. 1. Д. 220. Л. 75, 79, 81.
28. Сидоров А. А. Указ. соч. С. 111-113.
29. Утро России. 1916.1 октября.
30. Шульгин В. В. Годы. Дни. 1920. М. 1990. С. 314-320; ГАРФ. Ф. 579. On. 1. Д. 382. Л. 1-12.
31. Барк П. Л. [Воспоминания]// Возрождение. 1966. № 179. С. 102.
32. Сидоров А. А. Указ. соч. С. 111-113.
33. Куликов С. В. Указ. соч. С. 281.
34. РГИА. Ф. 1282. Оп. 3. Д. 119. Л. 12-13.
35. Харламов Н. П. Указ. соч.//0Р РГБ. Ф. 261. Оп. 20. Д. 5. Л. 14-14 об.; Путилов А. С. Период кн. Голицына// РГАЛИ. Ф. 1208. On. 1. Д. 46. Л. 28.
36. Сидоров А. А. Указ. соч. С. 111-113.
37. Путилов А. С. Указ. соч.//РГАЛИ. Ф. 1208. Оп. 1.Д. 46. Л. 4-8.
38. Игнатьев П. Н. Совет министров в 1915-1916 гг. (Из воспоминаний)// Новый журнал. 1944. № 9. С. 282.
39. Сидоров А. А. Указ. соч. С. 111-113.
40. РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 133. Л. 5,10.
41. Там же. Л. 23-23 об.
42. ГАРФ. Ф. 1467. On. 1. Д. 450. Л. 46-46 об.
43. Падение царского режима. Стенографический отчёт допросов Верховной следственной комиссии. Т. 4. М.; Л. 1925-1927. С. 71-78.
44. Напр.: Продовольственная борьба// Русское слово. 1916. 29 октября.
45. Прогрессивный блок в 1915-1917 гг.// Красный архив. 1933. № 1 (56).С. 118; Шаховской В. Н. Указ. соч. С. 191-193.
46. Падение царского режима... Т. 4. С. 30.
47. Шаховской В. Н. Указ. соч. С. 193-194.
48. РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 133. Л. 204.
49. Там же. Ф. 102. ДП 00. Оп. 265. Д. 1047. Л. 56. Н. В. Аркадакский - Н. М. Михайлову. 15 ноября 1916 г.
50. Государственная дума. Созыв IV. Сессия V. Стенографические отчёты. Ч. I. Пг. 1916. Стлб. 396.
51. Барк П. Л. [Воспоминания]// Возрождение. 1966. № 180. С. 78-80.
52. РГАЛИ. Ф. 389. On. 1. Д. 46. Л. 258 об. 24 февраля 1917 г.
53. ОР РГБ. Ф. 261. Оп. 20. Д. 5. Л. 12 об.
54. Там же. Л. 14-14 об.; Путилов А. С. Указ. соч.//РГАЛИ. Ф. 1208. On. 1. Д. 46. Л. 4-8.
55. Глобачёв К. И. Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения//Вопросы истории. 2002. № 8. С. 85-86; № 9. С. 62.
56. ГАРФ. Ф. 601. On. 1. Д. 1288. Л. 19-20. Н. А. Маклаков - Николаю II, 9 февраля 1917 г.
57. Шаховской В. Н. Указ. соч. С. 186-187, 199-202.
58. ГАРФ. Ф. 1467. On. 1. Д. 452. Л. 1, 91-101 об., 103.
59. Харламов Н. П. Указ. соч.//0Р РГБ. Ф. 261. Оп. 20. Д. 5. Л. 1.
60. Барк П. Л. [Воспоминания]// Возрождение. 1966. № 179. С. 102.
// "Родина" № 5 -2011