"Был больной зуб во рту..."
Еще одна антиниколаевская статья Василия Розанова.
Василий Розанов. Перед положительными задачами истории
Был больной зуб во рту... И весь организм был здоров, но зуб так ныл, что ничего не давал делать и здоровому вполне человеку. Думал человек и о каплях, и о зубных щипцах: но потрогал пальцами, и зуб как-то сам вывалился, без помощи щипцов и аптеки.
Все царствование было как-то печально. И даже не печально, а неудачно - начиная с Ходынки, начиная с рокового удара саблею какого-то фанатика-самурая в Японии, - и до ужасной японской войны, и до теперешней громкой борьбы народов и цивилизаций. Печаль и неудача научила бы осторожности, бережливости, могла бы научить мысли неудачного человека уйти в тень и дать выдвинуться другим и ярким лицам. Таков был Вильгельм около Бисмарка, французские короли и королевы около Ришелье и Мазарини. Тогда относительное безмолвие и затененность венценосцев и государей как-то «обрабатываются» историею и «в общем результате» получается «хорошо», - получается даже блестяще. Неудача, а, пожалуй, даже, в общем, и очень большая удача русской истории заключалась в том, что «тени» и «безмолвие» не хотели в последний фазис русской истории, - все «говорили», все «делали», - зуб все более и более болел и пришлось его «вынуть руками».
«Неудача» бы - ничего. Но было упорство в неудаче и вот это была настоящая беда. Наконец, была безжалостность к стране, к населению, которое испытывало все эти Experimenta in anima viva* (* Опыты на живой душе (лат.)). «Россия - не живодерня». И грозный народ восстал. Заклокотал и восстал. Улицы закружились.
* * *
Но забудем прошлое, хотя оно и незабываемо. Россия, само население, без затенений, лицом к лицу встала перед творчеством. «Ну-ка», - хочется сказать. Теперь Илье Муромцу никто не связывает ноги. Бесконечное поле труда... Я бы хотел сказать: радостного и бесконечно напряженного труда.
март 1917
Василий Розанов. Перед положительными задачами истории
Был больной зуб во рту... И весь организм был здоров, но зуб так ныл, что ничего не давал делать и здоровому вполне человеку. Думал человек и о каплях, и о зубных щипцах: но потрогал пальцами, и зуб как-то сам вывалился, без помощи щипцов и аптеки.
Все царствование было как-то печально. И даже не печально, а неудачно - начиная с Ходынки, начиная с рокового удара саблею какого-то фанатика-самурая в Японии, - и до ужасной японской войны, и до теперешней громкой борьбы народов и цивилизаций. Печаль и неудача научила бы осторожности, бережливости, могла бы научить мысли неудачного человека уйти в тень и дать выдвинуться другим и ярким лицам. Таков был Вильгельм около Бисмарка, французские короли и королевы около Ришелье и Мазарини. Тогда относительное безмолвие и затененность венценосцев и государей как-то «обрабатываются» историею и «в общем результате» получается «хорошо», - получается даже блестяще. Неудача, а, пожалуй, даже, в общем, и очень большая удача русской истории заключалась в том, что «тени» и «безмолвие» не хотели в последний фазис русской истории, - все «говорили», все «делали», - зуб все более и более болел и пришлось его «вынуть руками».
«Неудача» бы - ничего. Но было упорство в неудаче и вот это была настоящая беда. Наконец, была безжалостность к стране, к населению, которое испытывало все эти Experimenta in anima viva* (* Опыты на живой душе (лат.)). «Россия - не живодерня». И грозный народ восстал. Заклокотал и восстал. Улицы закружились.
* * *
Но забудем прошлое, хотя оно и незабываемо. Россия, само население, без затенений, лицом к лицу встала перед творчеством. «Ну-ка», - хочется сказать. Теперь Илье Муромцу никто не связывает ноги. Бесконечное поле труда... Я бы хотел сказать: радостного и бесконечно напряженного труда.
март 1917