Дальше живут драконы
Решил продолжать...
Индокитай
Хюэ, старый город
29 января 1968 года
Время перед битвой - потом всегда вспоминается как тихое и… даже светлое какое-то.
Это был Индокитай. Аннам, созданное совсем недавно государство, которого скоро не будет. Город Хюэ, где в старых замковых камнях спрессовалась многосотлетняя история гордого и непобедимого народа.
На носу был праздник Тет - местный новый год, отмечаемый по лунному календарю, но не мусульманскому, а своему. Аннамцы собирались отвечать его по своему: вместо елок у них, например - небольшое мандариновое дерево, мандаринки с которого можно есть. Вместо открыток с поздравлениями - что-то вроде плакатов с каллиграфией: каллиграф одна из самых уважаемых профессий здесь, хороший каллиграф никогда не останется голодным. Местный цвет нового года - ярко - бордовый, даже винный, вишневый. Вместо хороводов вокруг елочки - танцы на улицах с многометровыми искусственными змеями. Вместо обычного пушечного салюта - что-то вроде шутих, только очень больших. Шутихами - занимались профессиональные пиротехники и готовили они их - вот уже месяц, чтобы взорвать все в одну ночь.
Капитан Воронцов на сей раз вышел из дома примерно в восемнадцать ноль - ноль по местному времени. У него уже была елочка… точнее, мандариновое дерево, он уже заказал каллиграфу необходимые плакаты для поздравления и отдельно - попросил написать открытку жене на русском на местной рисовой бумаге. Для этого - он нашел на рынке самого дорогого каллиграфа, посулил за работу сто пиастров*, написал на листке бумаги русские буквы и держал перед глазами каллиграфа, пока тот старательно перерисовывал их на открытку. Открытку он запечатал в конверт и отправил аэро, с дипломатической почтой. Должна дойти.
На сей раз, он оделся, как одеваются местные европейцы - свободная рубашка, брюки, мятый и неопрятный пиджак - сойти за местного он не смог бы при всем своем желании из-за роста. В каждый из карманов - он положил по револьверу Бодигард Эйрвейт, у них не было выступающего курка и можно было стрелять через карман - а в сумку через плечо, с какой ходили за покупками, опустил знакомый Скорпион. Он не был оружейным маньяком - просто, с наступлением Тета в городе появляется много самых разных личностей, родственники из деревни приезжают навестить тех, кто смог закрепиться в городе… в общем, в городе появляются самые разные люди. А в этом раз, по данным разведки - Новый год обещал быть жарким.
Вторая причина - он шел на встречу с агентом.
Конечно же… капитан - лейтенант Воронцов, как и все (или почти все) международные наблюдатели, интернациональные бизнесмены, многонациональные аферисты здесь занимался… несколько не тем, чем должен был бы заниматься. В данном случае - шпионажем. Это было нормально, потому что кто-то должен защищать интересы страны, в том числе и не совсем чистыми способами. Прикрытие международного наблюдателя не более чем прикрытие - но в защиту капитана Воронцова можно было сказать, что и эту работу он старался выполнять так хорошо, как это было возможно.
Он направился к своей машине - но на полпути, вдруг хлопнул по лбу, что у европейцев обозначало, что они что-то забыли и направился в противоположную сторону. Если бы кто-то следил за ним - то, наверное, попался бы на глаза. Но никто не следил. Улица - жила обычной вечерней жизнью: ехали мотоциклы, протискиваясь через трафик, хозяйки торговались у лавки зеленщика за побеги свежего бамбука, на корточках - сидели мужчины. Капитан дошел до перекрестка, кликнул там такси - пяо, только в отличие от нормальных мототакси у них два колеса спереди, а не сзади и пассажир - сидит перед водителем лицом к движению в чем-то, напоминающем половинку яйца с видением внутри. Попросил отвезти его на Донг Ба маркет, крупнейший рынок в городе и во всем Аннаме. Таксист не удивился - все иностранцы покупали там что-то, спросом пользовалась европейская одежда, сшитая местными мастерами, очень дешевая, холодное оружие, предметы местного искусства, различные приправы и зелень. Можно было там приобрести и то, что теоретически приобрести было нельзя.
Эй, я про мандариновое дерево! А вы про что подумали?
Капитан был довольно высок и получалось что он, даже сидя загораживал обзор низкорослому водителю - но тот справлялся с дорожным потоком с уверенностью опытного матадора. Машин было немного, большей частью мотоциклы. На многих сзади - горшки с мандариновыми деревьями.
Капитан размышлял.
Агента, с которым он должен был встретиться - он знал как Бяо. И больше - он не знал о нем почти ничего. Имя распространенное, китайского происхождения, здесь таких полно. Судя по голосу - от тридцати до пятидесяти, точнее установить невозможно - у азиатов вообще сложно установить возраст даже видя их. Судя по выговору - селянин, но проскакивают городские словечки. По направленности и объекту информации - занимает какой-то важный штабной пост в местном сопротивлении. Занимает сам, не родственник, капитан Воронцов был в этом почти уверен. Несколько раз - он осторожно пытался задавать неожиданные вопросы. И ни разу агент не ответил, что ему надо что-то уточнить или выяснить - ответ давался сразу, да или нет. Под эту гипотезу работало и то немногое, что капитан знал о Бяо - от тридцати до пятидесяти, селянин, но с городским налетом, переселенец в город в первом поколении. Именно такие люди - составляли руководящие кадры Вьетконга.
Встречались всегда в одном месте - в массажном салоне. Фактически - бордель, оказывающий услуги «по быстрому», никто не обратит внимания, если туда зайдет иностранец. И местный тоже. Говорили в комнате, часть которой была отгорожена полупрозрачной занавесью и имела отдельный выход. Свет всегда выключался - если принимали обычных клиентов, то он был включен, а за полупрозрачной занавесью показывали целое представление. Богатые импотенты раскошеливались чтобы смотреть.
Бяо работал за деньги. Приличные по местным меркам деньги, один раз он попросил, чтобы отныне мук давали больше - но деньги не клянчил. Капитан и сейчас нес для агента десять тысяч гонконгских долларов, но не был уверен, что отдаст все. Он должен был оценить полезность информации, но не знал, какая она будет. Он подозревал - что о праздновании Нового года. Капитан подозревал, что будут взрывы. Ему никогда не нравилось, что в центр воюющего города - легально свозится такое количество самодельной взрывчатки. Одна граната в ящики с фейерверками - и рванет так, что и в России слышно будет. Но что именно принесет Бяо он не знал. Бяо всегда сам решал, что он сообщит, никогда не принимал никаких заданий, только иногда отвечал на уточняющие вопросы. Капитан передавал данные в посольство России в Сайгоне и что с ними было дальше - он не знал. Как он подозревал - целесообразнее было бы сливать информацию на американский штаб и немедленно реализовывать - но так делать он не имел права.
Пяо - вырулил к площади перед маркетом, всегда забитой. Капитан расплатился и пошел к входу на рынок. Он надел на себя, прямо на голое тело легкий бронежилет - кольчугу, потому что на базаре запросто могли пырнуть ножом. Сейчас - она натирала тело и сильно раздражала. Он обливался потом и держась рукой за карман с кошельком, продвигался вперед.
На углу торгового ряда - он купил багет с зеленью и молодой свининой - типичный сплав местной и французской кухни. Оглянулся невзначай… понять, идет ли кто в этой толчее было почти невозможно. Справился у продавца багетов, где можно купить пиротехнику. Продавец заулыбался и показал направо.
Примерно полчаса - капитан потратил на исследование местных пиротехнических чудес - иногда в них добавляли рубленые гвозди, немного крысиного помета и продавали какому-то доверчивому солдату. Интересно… кто такой все-таки Бяо. Бяо - имя китайского происхождения, а китайцев - вьетнамцы очень не любят, это их бывшие колонизаторы. Возможно, что Бяо полукровка. Тогда понятно, почему он предает. Вьетнамцы не любят полукровок, они вообще очень высокомерны. И сколько не повесь плакатов насчет старых предрассудков - это так и это будет так. Возможно, Бяо мстит.
Ознакомившись с пиротехникой - капитан свернул на ножевую улицу и, сам не зная зачем, купил нож. Попросил завернуть, и пока продавец делал это - еще раз огляделся. Знакомых до боли лиц не увидел.
Знакомые до боли лица - это полиция. Наглые, совершенно непрофессиональные подонки, они одни делали для роста недовольства в народе больше, чем все иностранцы вместе взятые. Здесь в полицию шли для того, чтобы обеспечить себя и всю свою многочисленную семью.
Взяв нож, он покрутился еще - затем забрел в знакомое заведение. Внешне - оно ничем не напоминало веселый дом, только мелодично и печально играла музыка на колокольчиках.
Хозяин, увидев знакомого клиента, поднялся навстречу
- Здравствуйте, господин…
…
- Как поживает большой господин?
- Все хорошо, спасибо. Ла сейчас свободна?
- Нет, к сожалению, Ла здесь нет.
Звякнул звонок
- А где же она?
- О, она ушла повидаться с родителями, которые приехали к ней из деревни. Ла очень хорошая дочь, господин.
Воронцов в этом и не сомневался, вопрос в том, что она им скажет. Может быть, что и правду. Местные девушки - к такому роду заработка относились вполне нормально, местным неведом стыд от секса, испытываемый христианами, для них это - такое же отправление естественных надобностей, как и любое другое. Боялись только заразиться - дурные болезни принесли с собой французы и сейчас они тут процветали.
- С вашего позволения осмелюсь предложить вам другую девушку, ее зовут. Ша и она из той же деревни. Она очень чистая, господин, только недавно приехала из деревни. Очень чистая, сифилис нет, ничего нет…
Капитан посмотрел на часы.
- Хорошо, давайте. Боюсь, у меня немного времени…
Ша и в самом деле была хороша, хотя на вид ей было четырнадцать, не больше. Настоящая фарфоровая статуэтка, в национальном костюме, но с западным макияжем. У нее были миндалевидные, раскосые глаза - скорее всего, не чистая вьетнамка, метиска.
Она поклонилась, как это и было положено и повела русского капитана в свою комнату узким, извилистым коридором в бесконечном лабиринте лавок. Когда они пришли - она снова поклонилась и показала на нечто среднее между операционным столом и кроватью. По крайней мере, здесь было чисто, в уголке - раскуривались какие-то благовония и стояло небольшое мандариновое дерево…
- Как тебя зовут? - спросил капитан по-французски
- Меня зовут Ша, господин - ответила девочка и поклонилась. Она не торопила клиента, как это делают доступные женщины в других частях света. Здесь, на Дальнем Востоке вообще не принято было торопиться, жизнь текла неторопливо и неостановимо, как река.
- Откуда ты родом?
Ша назвала деревню совсем недалеко отсюда. Почти пригород. Скорее всего, действительно в ней есть французская кровь…
Капитан сделал серьезное лицо
- Ша, я могу тебе доверять?
- Доверять, господин? - она не поняла вопроса или сделала вид, что не поняла.
- Ты никому не будешь говорить, что мы с тобой тут делали?
- Конечно, господин. Я никому ничего не скажу.
Надо сказать, что в отличие от западных людей - местным было почти неведомо такое понятие как ревность. Про верность - тоже мало кто что слышал.
Капитан достал несколько бумажек - тысячу пиастров
- Вот, возьми. Ты посидишь здесь тихо, пока я схожу кое-куда. Очень тихо, как будто я здесь. И потом - никому не скажешь, что я уходил, поняла?
В ответ девушка… заплакала.
- Что случилось?
- Ты меня не хочешь? Ша некрасивая?
Господи… Такое возможно только в этой стране… несчастной, попавшей в тиски глобального противостояния стране.
- Ша очень красивая
- Но почему ты тогда не хочешь со мной?
- Послушай… - Воронцов порылся в кармане… он всегда носил что-то вроде подарков на случай, если надо установить контакт с кем-то из местных. С детьми… с женщинами… он помнил, что большая часть преступлений совершается на глазах кого-то, и эти «кто-то» чаще всего или женщины или дети… и если проявить доброту к ним, то можно узнать много интересного, что никто другой не скажет. Он нащупал небольшую серебряную брошь… настоящую брошь из черненого серебра, причем не местной работы, а русской. Для детей у него были леденцы и конфеты, для женщин - вот такие безделушки - послушай… вот, возьми.
Ша с удивлением, смешанным со страхом, смотрела на подарок
- Но я… ничего не сделала для тебя.
- Все равно, это тебе.
Ша соскочила со своего места, схватила брошь, откуда-то моментально появилось зеркало. Поистине, все женщины одинаковы.
- Ла говорила, что ты очень добрый… не такой как другие иностранцы… - задумчиво произнесла она, приколов брошь на свое дешевое крестьянское платье.
- Да, но у меня есть здесь дела, понимаешь? И я не хочу, чтобы о них кто-то знал. Никто, понимаешь? Ведь Ла не говорила тебе, что у меня тут дела, верно?
- Нет, не говорила - задумчиво сказала девушка.
- И ты не должна говорить. Поняла?
- Поняла… тем же тоном сказала она.
- Вот и хорошо.
- У тебя есть жена? - вдруг спросила Ша
- Да, есть. Но она очень далеко.
- Она наверное очень счастливая… - мечтательно сказала Ша - как в кино.
- Она очень скучает - сказал Воронцов - потому что я здесь, а она там. Мы очень долго не виделись…
- А можно, я буду твоей женой здесь!?
Дело сворачивало на обычную тропу
- Нельзя - придумал капитан на ходу - здесь моя жена Ла.
- А разве у тебя не может быть двух жен?
- Нет. У нашего народа так не принято.
Лицо женщины, почти девушки - поскучнело
- Ну, хорошо… - сказала она - но если Ла тебе надоест, я хочу быть твоей женой
- Хорошо - с облегчением сказал капитан - а теперь сиди здесь тихо.
Воронцов тихо вышел из каморки, которую занимала девочка Ша, без клиентов подрабатывающая в одной из лавок. Было сумрачно от крыши, тоскливо, под ногами - была грязь, пахло затхлостью и гнилью, даже сильный запах пряностей - не мог это перебить.
И было тяжело на душе. Как всегда было в такие моменты. Индокитай - был первым его заграничным назначением, и, как оказалось - это надолго. Он не был уверен в том, каким он был до того как попал сюда - но точно не таким как сейчас.
Место, в котором они встречались с агентом, было совсем рядом. Нащупав рукой противную, пластиковую рукоятку револьвера - капитан шагнул внутрь и понял, что агент уже здесь. За пеленой занавеси. Слабый запах сигарет Голуаз, очень крепких выдавал его - Воронцов не курил, и потому хорошо чувствовал сигаретный запах.
Само по себе то, что агент курил французские сигареты - говорило о том, что он человек не бедный. Возможно, он тратил на это часть денег, которые давал ему капитан. Интересно, как он не провалился - в сопротивлении даже минимальные признаки богатства или причастности к западной культуре вызывали подозрения. Курение сигарет было одним из таких признаков.
- Я здесь - сказал капитан по-французски, усаживаясь на стул.
- Вы опоздали - глухо ответил ему агент на том же языке
- Были дела.
Молчание
- У вас есть что-то для меня?
- Да есть - сказал агент.
Снова молчание. До этого - агент никогда так себя не вел. Это было похоже на полицейскую игру, на допрос.
- Если у вас есть что-то сказать, я слушаю.
- Я хочу сказать, что мне нужны деньги.
- Я принес вам деньги.
- Мне нужно больше. Много денег.
- Сколько?
- Один миллион гонконгских долларов. И паспорт. Я хочу уехать.
Капитан Воронцов подумал, что агент психологически сломался - такое иногда бывает. Долгая двойная жизнь мало кому по плечу, ее выдерживают единицы. Среди таких уникумов Евно Азеф, который одновременно был и агентом полиции и главой Боевой организации эсеров, главной террористической организации в стране. Этот не сломался… даже когда его раскрыли. Сломались его товарищи… именно с раскрытием роди Евно Азефа начался распад организации эсеров: большинство из тех, кто искренне верил, когда предал Азеф поняли, что верить больше нельзя ни во что…
Если агент сломался - его надо успокоить. Вселить в него уверенность. Только не так то просто это сделать, если даже не видишь его глаза.
- Это очень большая сумма. Очень большая.
- Я скажу вам многое за это.
- Никакие слова не стоят миллиона гонконгских долларов.
- Эти - стоят. Это может изменить ход войны.
Возможно, несколько лет назад капитан и поверил бы. Тогда он был таким же, как все офицеры русского флота… немного наивным, верящим в товарищество и честь. Но не теперь. Теперь он подумал, что агент хочет вытащить из него аванс… тысяч сто или хотя бы пятьдесят и сбежать.
Кроме того, здесь все мечтали изменить ход войны. Но почти никто и ничего для этого не делал. Торговцы торговали, женщины легкого поведения продавали себя, таксисты ездили… здесь не было войны в русском ее понимании, как сверхнапряжение всех сил народа, как катарсис. Война и мир существовали друг рядом с другом, но мало соприкасались.
Надо проверить
- Боюсь, у меня нет таких денег, друг - сказал капитан -это очень большие деньги, их никто с собой не носит. Но у меня есть с собой тысяч двадцать… возможно, вы хотя бы скажете, о чем вы хотите рассказать?
- Нет. Только всю сумму - и за весь рассказ. Я хочу исчезнуть.
Капитан насторожился. Не похоже, что агент пытался обмануть его и сбежать с деньгами… но он мог добросовестно заблуждаться, считая важным то что важным не являлось… или являлось не настолько важным. Его так же могли раскрыть, напичкать дезинформацией и направить на встречу с добывающим офицером.
- Исчезнуть не так просто - капитан решил поддержать разговор и одновременно несколько сменить тему - вам потребуются документы, возможно и не один комплект. Как бы вы хотели исчезнуть? Переехать в Гонконг?
- Нет. Не в Гонконг. Туда нельзя. Там найдут. Куда-то далеко. В Америку…
- Американские документы сделать не так то просто.
На самом деле - сделать их было проще простого. Тем более - в САСШ никогда не было традиции выдачи паспортов, свободолюбивые североамериканцы считали любой документ удостоверяющий личность ограничением своих свобод, паспорт получали только для поездок за границу и то только потому, что другая страна не примет без паспорта. С недавних пор обычным документом для североамериканцев стали водительские права, а до массовой автомобилизации большинство американцев не имело документов вообще.
- Я уже купил их… - сказал агент и тут же поняв, что его затягивают в разговор, грубо спросил - вам нужна информация? Или нет?
- Нужна, но боюсь, не вы устанавливаете цену, друг - сказал капитан - кому еще кроме меня нужна ваша информация? Кого вы знаете? Кто готов за нее заплатить.
Внезапно капитан насторожился… у двери послышался легкий шорох… но отреагировать он не успел. Здесь почти не было дверей в европейском их понимании, были либо циновки, либо занавески, либо бамбуковые занавеси. Здесь - была занавеска из грязной тряпки… и кто-то, невидимый, с той стороны стены - забросил в комнатку, в которой сидел Воронцов, что-то вроде шара… только шар этот шипел, исходил огнем, дымом и плевался горячими, огненными брызгами во все стороны.
Зажигательная бомба!
Капитан вскочил, выхватывая пистолет. Эту дрянь и думать не стоит потушить, ее делают из армейской фляжки и обрезков старой, отслужившей свое синематографической пленки… синематографическая пленка смертельно опасна, она горит как напалм. Осталось только уносить ноги отсюда… и как можно быстрее.
Кто-то - или он, или, скорее всего, агент - привел за собой хвост.
Револьвер был уже в руке… но стрелять через стену он просто не мог… партизаны стали бы, а он не мог, опасаясь зацепить кого-то невиновных, кто не имеет к этому никакого отношения. Тот, кто кинул бомбу, может поджидать его у двери, с обрезом, винтовкой, пистолетом, автоматом, ножом или даже с заостренной бамбуковой палкой, вымазанной нечистотами. Прежде, чем он принял решение, в какую сторону броситься - полупрозрачный тюль с треском разорвался, и под его ноги вывалились двое, сцепившиеся в смертельной схватке.
Он понял, что в той половине комнаты был кто-то еще и выпустил веером все пять пуль из своего Бодигарда, не видя, кто там есть и сколько их. Бодигард - нельзя было назвать мощным револьвером, но тут все уравновешивалось миниатюрностью азиатов и самолично спиленными напильником головками пуль. Судя по тяжелому стону - он в кого-то попал.
Перезаряжать времени не было, он выхватил из саквояжа не пистолет - пулемет, а мощный, компактный фонарик Маглайт, включил его. Луч света - высветил тяжело дышащих мужчин… один из них умирал, получив в бок несколько ударов длинным, тонким ножом, похожим на крысиный хвост. Такие ножи тоже привнесли сюда французы - они использовались для колки льда, а французы любили использовать лед в колониальных напитках.
Луч света - высветил лицо мужчины с ножом.
- Я - Бяо - сказал он на французском.
Черт…
Воронцов протянул ему руку, рывком поставил на ноги. Было много дыма, со всех сторон раздавались крики, было нечем дышать. Только то, что комната была большой - спасало их от брызг огня.
- Сюда!
Они выскочили на ту половину комнаты, где была большая кровать и лампы. Там, на полу доходил молодой аннамец, в обычной для крестьян черной куртке и штанах. Есть ли у него оружие - Воронцов не заметил. Наверное, есть.
Они побежали по узкому, загаженному проходу. Навстречу им никто не попадался, и это было хорошо - в такой теснине не разойтись. Но никто и не рисковал - пожар в такой тесноте - верная смерть.
- Куда мы? - спросил Воронцов
- Здесь есть выход
Оказалось, что этот коридор- был чем-то вроде коридора между торговыми местами, предназначался он исключительно для работников и тех, кто живет здесь, на базаре, зарабатывая как может. Он заканчивался дверью на замке - но у агента был ключ. Он отомкнул дверь - и они оказались в бестолковой, мечущейся людской массе, рвущейся к выходу. К счастью - большая часть людей уже пробежала мимо, иначе могли бы снести. Дым уже был виден - как тонкая пелена под крышей.
Пожар на рынке, да еще под Новый год! Кошмар какой-то…
Оставаться здесь было нельзя - они бросились к выходу. На площади - наверное, творится настоящий кошмар, уже были слышны сирены пожарных машин - к чести французов, пожарную службу они поставили. Хотя машины были антикварные.
На площади - и в самом деле, творилась вселенская суета: орали люди, ревели быки, таксисты - то ли искали клиентов, то ли пытались сохранить в этом безумии свои машины, которые для большинства их них были единственной стоящей вещью, какая у них была и единственным источником дохода.
- Куда теперь? - крикнул Воронцов, пытаясь перекричать весь этот шум.
Бяо не ответил… он шагнул в сторону… и вдруг, схватив офицера за руку, начал оседать. Как будто…
Ранен! Черт, откуда?!
Первым делом - Воронцов пригнулся. Это скверно, когда ты, по меньшей мере, на двадцать сантиметров выше всех остальных… очень скверно. Затем - он потащил своего агента в сторону, подхватив его так, как его учили спасать тонущих… при таком столпотворении возможно, им удастся уцелеть.
Им удалось вырваться из давки. И даже удалось найти такси. Капитан дал тройную цену и приказал вести их к себе домой…
У себя дома - он раздел агента и обработал рану… как и все военные моряки, он умел это делать. И у него было дома все необходимое, начиная от йода и бинтов и заканчивая современными германскими антибиотиками. Чтобы агент, раненый в плечо выдержал боль, он дал ему стакан водки. Для местных, которым крепкое спиртное было недоступно - отличная анестезия.
Кость была не задета. По крайней мере, он на это надеялся. Он не был практикующим врачом, не имел дела с огнестрельными ранениями - но понимал, что это винтовочная пуля. Скорее всего - пуля от снайперской винтовки, вошла она спереди и прошла навылет. Он щедро засыпал рану антибиотиком, надеясь на то, что местные микробы не вынесут знакомства с передовыми достижениями германской биохимии. Как и местное общество - не выносило знакомства с западным образом жизни.
Когда он заканчивал перевязку - вошла мадам Ла, хозяйка дома, в котором он снимал целый этаж. Она несла в руке лампу и хотела что-то сказать - но увидев незнакомого мужчину в кресле, застыла.
- Мой друг попал в беду, мадам… - сказал Воронцов
- Да, да… конечно.
Мадам Ла поспешила удалиться - война здесь шла, как минимум двадцать три года и здесь не было принято интересоваться, кто и при каких обстоятельствах получил огнестрельное ранение.
Перевязав рану - капитан убрал медицинские инструменты в блестящий ящик из нержавеющей стали и закрыл его в столе на ключ.
- Как вы себя чувствуете? - спросил он агента на французском
- Хорошо… - он выглядел разбитым, но был в сознании - я … жив?
- Да, вы живы - подтвердил капитан
- Будь оно все проклято… - повторил агент
- Что?
- Будь оно все проклято…
Агент был пьян и Воронцов понял, что его можно разговорить.
- Что именно проклято?
- Что?
- Что именно - проклято? - повторил Воронцов
- Да все… они придут .. вот увидите… придут.
- Кто - придет?
- Они…
Разговор - был недолгим, но и то что капитан Воронцов услышал от своего агента - повергло его в шок. Жаль, он не включил магнитофон и не записал все это… хотя и тогда ему вряд ли бы кто-то поверил.
Зато теперь - было понятно, что происходит.
Чтобы держать себя в норме - Воронцов проглотил таблетку бензедрина**. Надо было держаться на ногах - во что бы то ни стало.
Что делать -он ни разу не сомневался. Масштаб проблемы таков, что к ее решению надо подключать международное сообщество. В его руках находился свидетель тяжелейших военных преступлений, причем совершенных не местными сопротивленцами - а негодяями, посланным Токио. Если этого свидетеля вывезти в Гаагу, и он будет свидетельствовать на суде - скорее всего, даже Англия не сможет встать на защиту Токио. Медицинские эксперименты над людьми… это просто немыслимо для цивилизованного мира. И самое главное - не сможет не определиться Германия. Равновесие сил здесь - хранится на относительном равновесии блока САСШ-Россия с одной стороны и Япония-Великобритания с другой. Если к ним присоединится сильнейшая империя мира*** - вряд ли Токио захочет продолжать.
Но для начала - надо доставить этого человека в международную миссию. Там он будет в большей безопасности, чем здесь.
Миссию - охраняли шведские королевские гвардейцы и капитан, как и любой представитель миссии наблюдателей - мог позвонить и вызвать военный эскорт, если он опасался чего-то. До этого - Воронцов никогда этого не делал - но сейчас это было просто необходимо. Он подошел к телефону, снял трубку, начал набирать номер… и уже набрал его, когда вдруг понял, что гудков на линии нет.
Было тихо. На линии. Было тихо.
В следующую секунду- он упал на пол и пополз к шкафу. Он снаружи был обычным деревянным шкафом, но внутри него был точно подходящий по размеру стальной. В нем - хранилось снаряжение, которого у международного инспектора никак не могло быть.
Первым делом - он достал автомат. Эрма-53, с укороченным стволом и ПБС - прибором бесшумной стрельбы. ПБС представлял собой длинную, черную сосиску - обычный контейнер, накручивающийся на ствол, в нем были резиновые пробки с дыркой посередине. ПБС хватало на две сотни выстрелов, если вести огонь исключительно одиночными.
К автомату была разгрузка с магазинами - она надевалась быстро, крест - накрест. Магазины всегда были снаряжены патронами - пружину приходилось менять каждые шесть месяцев, но это тоже того стоило.
Затем он достал два бронежилета - для себя и для своего нежданного гостя. Бронежилет весил одиннадцать килограммов, но это стоило того. Еще по килограмму с лишним - весили шлемы.
Последним - он достал прибор ночного видения - его козырь, наличия которого никто не ожидает. Он представлял собой что-то вроде защитной маски, в которой часть стекла была замазана черной краской, а на оставшуюся часть - опускался двойной монокуляр типа Вампир. Вампир весил более килограмма - поэтому сзади, к замку крепился свинцовый противовес. Это чтобы когда эта штука опущена - она не перевешивала. Этот ПНВ был произведением германских инженеров и предлагался для штурмовиков и вообще для частей особого назначения. У североамериканцев - такие только испытывались, их предлагали для пилотов вертолетов.
Он постучал ногой по полу - потому что догадался: те, кто окружил дом, не хотят шума, они нападут, как только будут уверены, что в доме все тихо и все заснули.
Что ж, удачи им.
Он надел бронежилет, затем разгрузку. Примкнул к автомату длинный, сорокаместный магазин. Надел шлем и ПНВ, проверил, как он работает. Батарейки хватает ненадолго… но на ночь должно хватить. Полностью.
Затем - он подполз по полу к креслу, в котором храпел агент (это выглядело бы смешно со стороны, с экрана синематографа, но не для того, кто находится в этой комнате, в этом городе и в этой стране) - и осторожно, стараясь не разбудить агента - положил на него разложенный бронежилет - тот что-то пробурчал, но не проснулся. Затем - капитан подполз к кровати и свернул одеяло, стараясь создать видимость, что в кровати кто-то есть. Потом - он дернул за шнур - и выключил свет…
Он ждал, что пройдет, по меньшей мере, час до того, как они придут - подождут, чтобы быть уверенными, что никто не проснулся и сон глубок. Но они поспешили - уже минут через двадцать открылась дверь и человек в черном, полностью в черном и с черным капюшоном на голове осторожно ступил на покрытый циновкой пол, попробовал ногой, прежде чем ступить. За ним следовал второй. Третий…
У них не было современной электроники, не было приборов ночного видения, не было даже современного оружия - но те, кто пришел убивать, видели в темноте не хуже кошек. Когда Воронцов поднялся из-за кровати - они успели отреагировать, один что-то бросил, а второй - попытался прыгнуть. Но эти трое, как бы они не были подготовлены - не смогли ничего сделать ни с бронежилетом, ни с шлемом, ни с автоматом, ни с ПНВ. Девятнадцатый век - никогда не победит двадцатый…
От ядовито-зеленого света - болели глаза. Воронцов заменил магазин в автомате, встал на четвереньки, чтобы не светиться в окне. Эти, похоже, готовы - но он не сомневался, что есть еще. Они какое-то время… недолго подождут. Потом, когда эти трое не выйдут - они сделают что-то еще. Например - засадят в окно из базуки. Или бросят фляжку, наполненную обрезками синематографических фильмов.
Надо было посмотреть, что на улице - конечно, тут не было освещения, но у него-то были очки ночного видения, с ними он сможет разглядеть тех, кто стоит на улице - и возможно, даже снять из окна. Он выглянул… но звякнуло стекло - и он едва избежал ранения. Пуля прошла рядом, снайпер целился, видимо точно - но не рассчитал, что на пути пули будет стекло. Стекло - как раз и исказило траекторию пули.
Очки снова помогли - он увидел, где находиться снайпер. Он сидел справа, на крыше, в очках он был отлично виден. Воронцов выпустил длинную очередь и снял его. Тот упал вниз, и если на улице кто-то был - он не мог этого не увидеть…
Теперь - игра пошла с открытыми картами…
Первым делом - он закрыл дверь, перед этим осторожно выглянув - на небольшом пространстве перед лестницей никого не было. Чуть не запнулся об одного из тех, кто пришел убить его. Интересно, что они будут делать после того, как потеряли троих убийц и еще снайпера? Уйдут? Или попробуют еще? Сколько всего у них людей? Кто они? Если даже филеры, простые бандиты - вряд ли они пойдут на штурм помещения, в котором находится тот, кто уже убил четверых.
Разумнее всего - так и сидеть до утра. Или до того, как кто-то увидит труп и поднимет панику…
Когда он закрыл дверь - за спиной послышался стон, потом гулко грохнулись об пол пластины бронежилета. Агент пришел в себя.
Воронцов - успел вовремя, прижал его к креслу до того, как он начал вставать
- Тихо! Тихо!
…
- Четверо пришли убить вас. Я их убил. Поняли? Просто кивните.
Агент кивнул
- Вы сказали мне правду?
- Что…
- Правду. Про эксперименты над людьми?
…
- Правду или нет?
- Да…
- Тогда они пришли убить вас.
- Что делать…
- Я выведу вас отсюда. Укрою в миссии наблюдателей. С одним условием.
- Каким
- Мы вывезем вас. Но вы будете свидетельствовать о том, что сделали. Перед всем миром.
Агент помолчал. Потом сказал
- Я не доживу до суда.
- Доживете. Должны дожить. Все должны узнать.
Агент снова промолчал перед ответом. Потом спросил
- Кто приходил за мной? Я могу встать?
- Нет. Снайперы. Я убил одного, но могут быть еще. Три человека. В черном, какие-то капюшоны… как у католических монахов.
- Это не монахи.
- А кто это?
- Ванг.
- Кто?
- Ванг. Мы так зовем тех, кого вы называете ниньсу.
- Ниньсу? Ниндзя? - понял Воронцов - ниндзя не существует. Их истребили самураи больше ста лет назад. Ниндзя больше нет.
- Они не против, чтобы вы так думали. Ниндзя существуют, я видел их своими собственными глазами.
- Где? Где именно ты их видел?
- В одном месте. На реке, западнее Хамдука. Там был старый дом какого-то сумасшедшего французского колониста…
Воронцов вздрогнул. Бяо не мог знать о том, что он был там вместе с североамериканцами. Информация - подтверждалась с другой стороны.
- Дальше.
- Лагерь этих людей был там, несколько лет. Его охраняли ниньсу.
- Ниньсу? А что потом?
- Потом - пришли белые воины, по реке. Они сожгли лагерь, но японцы все равно успели уйти. Там никого не осталось.
- И что дальше? Ты был в этом лагере?
- Нет, но я знал о нем.
Агент вздохнул и горько сказал
- Миллион гонконгских долларов…
- В этом лагере ставили опыты на детях?
- Не только на детях. Мы отправляли туда врагов народа.
- Кого? - не понял Воронцов
- Врагов народа. Тех, кого надо было перевоспитать. Мы отправляли их туда.
Мерзость какая.
* Это очень дорого. Пятьсот пиастров стоил взрослый вол. Надо сказать, что в стране была инфляция, поэтому пиастры быстро обесценивались и деньги в них никто не хранил. Самой крупной банкнотой было сто пиастров, это было откровенно мало - но правительство не печатало банкноты большего номинала из опасения подстегнуть инфляцию.
** Фармакологическое название амфетамина. Его прием улучшает внимание, настроение, повышает работоспособность, вызывает чувство уверенности в себе и комфорта. Впервые синтезирован в 1887 году в Германии, но первоначальное фармацевтическое применение нашел в 1929 году как заменитель эфедрина при лечении астмы. Исследования продолжались все тридцатые годы, а с началом Второй мировой начался массовый выпуск препарата, его получали все солдаты британских и американских войск на фронте. Массовый прием амфетаминов в США продолжался до 60-х годов, в 1962 году этого вещества в США было произведено 80 тонн, что соответствует трем дозам в год на каждого жителя США. Информация о том, что данный препарат вызывает наркотическую зависимость, приводит к психозам и шизофрении - получили только в 60-х. В 1970 году препарат был внесен в ограничительный список, его прекратили выписывать - и с этого же года стало шириться потребление еще ранее запрещенного кокаина. Наркотизация человечества на разных этапах его развития, влияние наркотиков на общественное поведение, например на психоз Холодной Войны, на маккартизм и охоту на ведьм - тема, до конца не изученная. Хотя если представить политиков, принимающих решение под кайфом - становится жутковато
*** На тот момент, Германия действительно была сильнейшей империей мира, Россия смогла превзойти ее по объемам производства только к девяностым годам двадцатого века. А к описываемому периоду - Россия только - только начала развиваться не как страна с максимально дешевой рабочей силой - а как развитая, цивилизованная страна, которой не требуется продавать труд работников по дешевке
Индокитай
Хюэ, старый город
29 января 1968 года
Время перед битвой - потом всегда вспоминается как тихое и… даже светлое какое-то.
Это был Индокитай. Аннам, созданное совсем недавно государство, которого скоро не будет. Город Хюэ, где в старых замковых камнях спрессовалась многосотлетняя история гордого и непобедимого народа.
На носу был праздник Тет - местный новый год, отмечаемый по лунному календарю, но не мусульманскому, а своему. Аннамцы собирались отвечать его по своему: вместо елок у них, например - небольшое мандариновое дерево, мандаринки с которого можно есть. Вместо открыток с поздравлениями - что-то вроде плакатов с каллиграфией: каллиграф одна из самых уважаемых профессий здесь, хороший каллиграф никогда не останется голодным. Местный цвет нового года - ярко - бордовый, даже винный, вишневый. Вместо хороводов вокруг елочки - танцы на улицах с многометровыми искусственными змеями. Вместо обычного пушечного салюта - что-то вроде шутих, только очень больших. Шутихами - занимались профессиональные пиротехники и готовили они их - вот уже месяц, чтобы взорвать все в одну ночь.
Капитан Воронцов на сей раз вышел из дома примерно в восемнадцать ноль - ноль по местному времени. У него уже была елочка… точнее, мандариновое дерево, он уже заказал каллиграфу необходимые плакаты для поздравления и отдельно - попросил написать открытку жене на русском на местной рисовой бумаге. Для этого - он нашел на рынке самого дорогого каллиграфа, посулил за работу сто пиастров*, написал на листке бумаги русские буквы и держал перед глазами каллиграфа, пока тот старательно перерисовывал их на открытку. Открытку он запечатал в конверт и отправил аэро, с дипломатической почтой. Должна дойти.
На сей раз, он оделся, как одеваются местные европейцы - свободная рубашка, брюки, мятый и неопрятный пиджак - сойти за местного он не смог бы при всем своем желании из-за роста. В каждый из карманов - он положил по револьверу Бодигард Эйрвейт, у них не было выступающего курка и можно было стрелять через карман - а в сумку через плечо, с какой ходили за покупками, опустил знакомый Скорпион. Он не был оружейным маньяком - просто, с наступлением Тета в городе появляется много самых разных личностей, родственники из деревни приезжают навестить тех, кто смог закрепиться в городе… в общем, в городе появляются самые разные люди. А в этом раз, по данным разведки - Новый год обещал быть жарким.
Вторая причина - он шел на встречу с агентом.
Конечно же… капитан - лейтенант Воронцов, как и все (или почти все) международные наблюдатели, интернациональные бизнесмены, многонациональные аферисты здесь занимался… несколько не тем, чем должен был бы заниматься. В данном случае - шпионажем. Это было нормально, потому что кто-то должен защищать интересы страны, в том числе и не совсем чистыми способами. Прикрытие международного наблюдателя не более чем прикрытие - но в защиту капитана Воронцова можно было сказать, что и эту работу он старался выполнять так хорошо, как это было возможно.
Он направился к своей машине - но на полпути, вдруг хлопнул по лбу, что у европейцев обозначало, что они что-то забыли и направился в противоположную сторону. Если бы кто-то следил за ним - то, наверное, попался бы на глаза. Но никто не следил. Улица - жила обычной вечерней жизнью: ехали мотоциклы, протискиваясь через трафик, хозяйки торговались у лавки зеленщика за побеги свежего бамбука, на корточках - сидели мужчины. Капитан дошел до перекрестка, кликнул там такси - пяо, только в отличие от нормальных мототакси у них два колеса спереди, а не сзади и пассажир - сидит перед водителем лицом к движению в чем-то, напоминающем половинку яйца с видением внутри. Попросил отвезти его на Донг Ба маркет, крупнейший рынок в городе и во всем Аннаме. Таксист не удивился - все иностранцы покупали там что-то, спросом пользовалась европейская одежда, сшитая местными мастерами, очень дешевая, холодное оружие, предметы местного искусства, различные приправы и зелень. Можно было там приобрести и то, что теоретически приобрести было нельзя.
Эй, я про мандариновое дерево! А вы про что подумали?
Капитан был довольно высок и получалось что он, даже сидя загораживал обзор низкорослому водителю - но тот справлялся с дорожным потоком с уверенностью опытного матадора. Машин было немного, большей частью мотоциклы. На многих сзади - горшки с мандариновыми деревьями.
Капитан размышлял.
Агента, с которым он должен был встретиться - он знал как Бяо. И больше - он не знал о нем почти ничего. Имя распространенное, китайского происхождения, здесь таких полно. Судя по голосу - от тридцати до пятидесяти, точнее установить невозможно - у азиатов вообще сложно установить возраст даже видя их. Судя по выговору - селянин, но проскакивают городские словечки. По направленности и объекту информации - занимает какой-то важный штабной пост в местном сопротивлении. Занимает сам, не родственник, капитан Воронцов был в этом почти уверен. Несколько раз - он осторожно пытался задавать неожиданные вопросы. И ни разу агент не ответил, что ему надо что-то уточнить или выяснить - ответ давался сразу, да или нет. Под эту гипотезу работало и то немногое, что капитан знал о Бяо - от тридцати до пятидесяти, селянин, но с городским налетом, переселенец в город в первом поколении. Именно такие люди - составляли руководящие кадры Вьетконга.
Встречались всегда в одном месте - в массажном салоне. Фактически - бордель, оказывающий услуги «по быстрому», никто не обратит внимания, если туда зайдет иностранец. И местный тоже. Говорили в комнате, часть которой была отгорожена полупрозрачной занавесью и имела отдельный выход. Свет всегда выключался - если принимали обычных клиентов, то он был включен, а за полупрозрачной занавесью показывали целое представление. Богатые импотенты раскошеливались чтобы смотреть.
Бяо работал за деньги. Приличные по местным меркам деньги, один раз он попросил, чтобы отныне мук давали больше - но деньги не клянчил. Капитан и сейчас нес для агента десять тысяч гонконгских долларов, но не был уверен, что отдаст все. Он должен был оценить полезность информации, но не знал, какая она будет. Он подозревал - что о праздновании Нового года. Капитан подозревал, что будут взрывы. Ему никогда не нравилось, что в центр воюющего города - легально свозится такое количество самодельной взрывчатки. Одна граната в ящики с фейерверками - и рванет так, что и в России слышно будет. Но что именно принесет Бяо он не знал. Бяо всегда сам решал, что он сообщит, никогда не принимал никаких заданий, только иногда отвечал на уточняющие вопросы. Капитан передавал данные в посольство России в Сайгоне и что с ними было дальше - он не знал. Как он подозревал - целесообразнее было бы сливать информацию на американский штаб и немедленно реализовывать - но так делать он не имел права.
Пяо - вырулил к площади перед маркетом, всегда забитой. Капитан расплатился и пошел к входу на рынок. Он надел на себя, прямо на голое тело легкий бронежилет - кольчугу, потому что на базаре запросто могли пырнуть ножом. Сейчас - она натирала тело и сильно раздражала. Он обливался потом и держась рукой за карман с кошельком, продвигался вперед.
На углу торгового ряда - он купил багет с зеленью и молодой свининой - типичный сплав местной и французской кухни. Оглянулся невзначай… понять, идет ли кто в этой толчее было почти невозможно. Справился у продавца багетов, где можно купить пиротехнику. Продавец заулыбался и показал направо.
Примерно полчаса - капитан потратил на исследование местных пиротехнических чудес - иногда в них добавляли рубленые гвозди, немного крысиного помета и продавали какому-то доверчивому солдату. Интересно… кто такой все-таки Бяо. Бяо - имя китайского происхождения, а китайцев - вьетнамцы очень не любят, это их бывшие колонизаторы. Возможно, что Бяо полукровка. Тогда понятно, почему он предает. Вьетнамцы не любят полукровок, они вообще очень высокомерны. И сколько не повесь плакатов насчет старых предрассудков - это так и это будет так. Возможно, Бяо мстит.
Ознакомившись с пиротехникой - капитан свернул на ножевую улицу и, сам не зная зачем, купил нож. Попросил завернуть, и пока продавец делал это - еще раз огляделся. Знакомых до боли лиц не увидел.
Знакомые до боли лица - это полиция. Наглые, совершенно непрофессиональные подонки, они одни делали для роста недовольства в народе больше, чем все иностранцы вместе взятые. Здесь в полицию шли для того, чтобы обеспечить себя и всю свою многочисленную семью.
Взяв нож, он покрутился еще - затем забрел в знакомое заведение. Внешне - оно ничем не напоминало веселый дом, только мелодично и печально играла музыка на колокольчиках.
Хозяин, увидев знакомого клиента, поднялся навстречу
- Здравствуйте, господин…
…
- Как поживает большой господин?
- Все хорошо, спасибо. Ла сейчас свободна?
- Нет, к сожалению, Ла здесь нет.
Звякнул звонок
- А где же она?
- О, она ушла повидаться с родителями, которые приехали к ней из деревни. Ла очень хорошая дочь, господин.
Воронцов в этом и не сомневался, вопрос в том, что она им скажет. Может быть, что и правду. Местные девушки - к такому роду заработка относились вполне нормально, местным неведом стыд от секса, испытываемый христианами, для них это - такое же отправление естественных надобностей, как и любое другое. Боялись только заразиться - дурные болезни принесли с собой французы и сейчас они тут процветали.
- С вашего позволения осмелюсь предложить вам другую девушку, ее зовут. Ша и она из той же деревни. Она очень чистая, господин, только недавно приехала из деревни. Очень чистая, сифилис нет, ничего нет…
Капитан посмотрел на часы.
- Хорошо, давайте. Боюсь, у меня немного времени…
Ша и в самом деле была хороша, хотя на вид ей было четырнадцать, не больше. Настоящая фарфоровая статуэтка, в национальном костюме, но с западным макияжем. У нее были миндалевидные, раскосые глаза - скорее всего, не чистая вьетнамка, метиска.
Она поклонилась, как это и было положено и повела русского капитана в свою комнату узким, извилистым коридором в бесконечном лабиринте лавок. Когда они пришли - она снова поклонилась и показала на нечто среднее между операционным столом и кроватью. По крайней мере, здесь было чисто, в уголке - раскуривались какие-то благовония и стояло небольшое мандариновое дерево…
- Как тебя зовут? - спросил капитан по-французски
- Меня зовут Ша, господин - ответила девочка и поклонилась. Она не торопила клиента, как это делают доступные женщины в других частях света. Здесь, на Дальнем Востоке вообще не принято было торопиться, жизнь текла неторопливо и неостановимо, как река.
- Откуда ты родом?
Ша назвала деревню совсем недалеко отсюда. Почти пригород. Скорее всего, действительно в ней есть французская кровь…
Капитан сделал серьезное лицо
- Ша, я могу тебе доверять?
- Доверять, господин? - она не поняла вопроса или сделала вид, что не поняла.
- Ты никому не будешь говорить, что мы с тобой тут делали?
- Конечно, господин. Я никому ничего не скажу.
Надо сказать, что в отличие от западных людей - местным было почти неведомо такое понятие как ревность. Про верность - тоже мало кто что слышал.
Капитан достал несколько бумажек - тысячу пиастров
- Вот, возьми. Ты посидишь здесь тихо, пока я схожу кое-куда. Очень тихо, как будто я здесь. И потом - никому не скажешь, что я уходил, поняла?
В ответ девушка… заплакала.
- Что случилось?
- Ты меня не хочешь? Ша некрасивая?
Господи… Такое возможно только в этой стране… несчастной, попавшей в тиски глобального противостояния стране.
- Ша очень красивая
- Но почему ты тогда не хочешь со мной?
- Послушай… - Воронцов порылся в кармане… он всегда носил что-то вроде подарков на случай, если надо установить контакт с кем-то из местных. С детьми… с женщинами… он помнил, что большая часть преступлений совершается на глазах кого-то, и эти «кто-то» чаще всего или женщины или дети… и если проявить доброту к ним, то можно узнать много интересного, что никто другой не скажет. Он нащупал небольшую серебряную брошь… настоящую брошь из черненого серебра, причем не местной работы, а русской. Для детей у него были леденцы и конфеты, для женщин - вот такие безделушки - послушай… вот, возьми.
Ша с удивлением, смешанным со страхом, смотрела на подарок
- Но я… ничего не сделала для тебя.
- Все равно, это тебе.
Ша соскочила со своего места, схватила брошь, откуда-то моментально появилось зеркало. Поистине, все женщины одинаковы.
- Ла говорила, что ты очень добрый… не такой как другие иностранцы… - задумчиво произнесла она, приколов брошь на свое дешевое крестьянское платье.
- Да, но у меня есть здесь дела, понимаешь? И я не хочу, чтобы о них кто-то знал. Никто, понимаешь? Ведь Ла не говорила тебе, что у меня тут дела, верно?
- Нет, не говорила - задумчиво сказала девушка.
- И ты не должна говорить. Поняла?
- Поняла… тем же тоном сказала она.
- Вот и хорошо.
- У тебя есть жена? - вдруг спросила Ша
- Да, есть. Но она очень далеко.
- Она наверное очень счастливая… - мечтательно сказала Ша - как в кино.
- Она очень скучает - сказал Воронцов - потому что я здесь, а она там. Мы очень долго не виделись…
- А можно, я буду твоей женой здесь!?
Дело сворачивало на обычную тропу
- Нельзя - придумал капитан на ходу - здесь моя жена Ла.
- А разве у тебя не может быть двух жен?
- Нет. У нашего народа так не принято.
Лицо женщины, почти девушки - поскучнело
- Ну, хорошо… - сказала она - но если Ла тебе надоест, я хочу быть твоей женой
- Хорошо - с облегчением сказал капитан - а теперь сиди здесь тихо.
Воронцов тихо вышел из каморки, которую занимала девочка Ша, без клиентов подрабатывающая в одной из лавок. Было сумрачно от крыши, тоскливо, под ногами - была грязь, пахло затхлостью и гнилью, даже сильный запах пряностей - не мог это перебить.
И было тяжело на душе. Как всегда было в такие моменты. Индокитай - был первым его заграничным назначением, и, как оказалось - это надолго. Он не был уверен в том, каким он был до того как попал сюда - но точно не таким как сейчас.
Место, в котором они встречались с агентом, было совсем рядом. Нащупав рукой противную, пластиковую рукоятку револьвера - капитан шагнул внутрь и понял, что агент уже здесь. За пеленой занавеси. Слабый запах сигарет Голуаз, очень крепких выдавал его - Воронцов не курил, и потому хорошо чувствовал сигаретный запах.
Само по себе то, что агент курил французские сигареты - говорило о том, что он человек не бедный. Возможно, он тратил на это часть денег, которые давал ему капитан. Интересно, как он не провалился - в сопротивлении даже минимальные признаки богатства или причастности к западной культуре вызывали подозрения. Курение сигарет было одним из таких признаков.
- Я здесь - сказал капитан по-французски, усаживаясь на стул.
- Вы опоздали - глухо ответил ему агент на том же языке
- Были дела.
Молчание
- У вас есть что-то для меня?
- Да есть - сказал агент.
Снова молчание. До этого - агент никогда так себя не вел. Это было похоже на полицейскую игру, на допрос.
- Если у вас есть что-то сказать, я слушаю.
- Я хочу сказать, что мне нужны деньги.
- Я принес вам деньги.
- Мне нужно больше. Много денег.
- Сколько?
- Один миллион гонконгских долларов. И паспорт. Я хочу уехать.
Капитан Воронцов подумал, что агент психологически сломался - такое иногда бывает. Долгая двойная жизнь мало кому по плечу, ее выдерживают единицы. Среди таких уникумов Евно Азеф, который одновременно был и агентом полиции и главой Боевой организации эсеров, главной террористической организации в стране. Этот не сломался… даже когда его раскрыли. Сломались его товарищи… именно с раскрытием роди Евно Азефа начался распад организации эсеров: большинство из тех, кто искренне верил, когда предал Азеф поняли, что верить больше нельзя ни во что…
Если агент сломался - его надо успокоить. Вселить в него уверенность. Только не так то просто это сделать, если даже не видишь его глаза.
- Это очень большая сумма. Очень большая.
- Я скажу вам многое за это.
- Никакие слова не стоят миллиона гонконгских долларов.
- Эти - стоят. Это может изменить ход войны.
Возможно, несколько лет назад капитан и поверил бы. Тогда он был таким же, как все офицеры русского флота… немного наивным, верящим в товарищество и честь. Но не теперь. Теперь он подумал, что агент хочет вытащить из него аванс… тысяч сто или хотя бы пятьдесят и сбежать.
Кроме того, здесь все мечтали изменить ход войны. Но почти никто и ничего для этого не делал. Торговцы торговали, женщины легкого поведения продавали себя, таксисты ездили… здесь не было войны в русском ее понимании, как сверхнапряжение всех сил народа, как катарсис. Война и мир существовали друг рядом с другом, но мало соприкасались.
Надо проверить
- Боюсь, у меня нет таких денег, друг - сказал капитан -это очень большие деньги, их никто с собой не носит. Но у меня есть с собой тысяч двадцать… возможно, вы хотя бы скажете, о чем вы хотите рассказать?
- Нет. Только всю сумму - и за весь рассказ. Я хочу исчезнуть.
Капитан насторожился. Не похоже, что агент пытался обмануть его и сбежать с деньгами… но он мог добросовестно заблуждаться, считая важным то что важным не являлось… или являлось не настолько важным. Его так же могли раскрыть, напичкать дезинформацией и направить на встречу с добывающим офицером.
- Исчезнуть не так просто - капитан решил поддержать разговор и одновременно несколько сменить тему - вам потребуются документы, возможно и не один комплект. Как бы вы хотели исчезнуть? Переехать в Гонконг?
- Нет. Не в Гонконг. Туда нельзя. Там найдут. Куда-то далеко. В Америку…
- Американские документы сделать не так то просто.
На самом деле - сделать их было проще простого. Тем более - в САСШ никогда не было традиции выдачи паспортов, свободолюбивые североамериканцы считали любой документ удостоверяющий личность ограничением своих свобод, паспорт получали только для поездок за границу и то только потому, что другая страна не примет без паспорта. С недавних пор обычным документом для североамериканцев стали водительские права, а до массовой автомобилизации большинство американцев не имело документов вообще.
- Я уже купил их… - сказал агент и тут же поняв, что его затягивают в разговор, грубо спросил - вам нужна информация? Или нет?
- Нужна, но боюсь, не вы устанавливаете цену, друг - сказал капитан - кому еще кроме меня нужна ваша информация? Кого вы знаете? Кто готов за нее заплатить.
Внезапно капитан насторожился… у двери послышался легкий шорох… но отреагировать он не успел. Здесь почти не было дверей в европейском их понимании, были либо циновки, либо занавески, либо бамбуковые занавеси. Здесь - была занавеска из грязной тряпки… и кто-то, невидимый, с той стороны стены - забросил в комнатку, в которой сидел Воронцов, что-то вроде шара… только шар этот шипел, исходил огнем, дымом и плевался горячими, огненными брызгами во все стороны.
Зажигательная бомба!
Капитан вскочил, выхватывая пистолет. Эту дрянь и думать не стоит потушить, ее делают из армейской фляжки и обрезков старой, отслужившей свое синематографической пленки… синематографическая пленка смертельно опасна, она горит как напалм. Осталось только уносить ноги отсюда… и как можно быстрее.
Кто-то - или он, или, скорее всего, агент - привел за собой хвост.
Револьвер был уже в руке… но стрелять через стену он просто не мог… партизаны стали бы, а он не мог, опасаясь зацепить кого-то невиновных, кто не имеет к этому никакого отношения. Тот, кто кинул бомбу, может поджидать его у двери, с обрезом, винтовкой, пистолетом, автоматом, ножом или даже с заостренной бамбуковой палкой, вымазанной нечистотами. Прежде, чем он принял решение, в какую сторону броситься - полупрозрачный тюль с треском разорвался, и под его ноги вывалились двое, сцепившиеся в смертельной схватке.
Он понял, что в той половине комнаты был кто-то еще и выпустил веером все пять пуль из своего Бодигарда, не видя, кто там есть и сколько их. Бодигард - нельзя было назвать мощным револьвером, но тут все уравновешивалось миниатюрностью азиатов и самолично спиленными напильником головками пуль. Судя по тяжелому стону - он в кого-то попал.
Перезаряжать времени не было, он выхватил из саквояжа не пистолет - пулемет, а мощный, компактный фонарик Маглайт, включил его. Луч света - высветил тяжело дышащих мужчин… один из них умирал, получив в бок несколько ударов длинным, тонким ножом, похожим на крысиный хвост. Такие ножи тоже привнесли сюда французы - они использовались для колки льда, а французы любили использовать лед в колониальных напитках.
Луч света - высветил лицо мужчины с ножом.
- Я - Бяо - сказал он на французском.
Черт…
Воронцов протянул ему руку, рывком поставил на ноги. Было много дыма, со всех сторон раздавались крики, было нечем дышать. Только то, что комната была большой - спасало их от брызг огня.
- Сюда!
Они выскочили на ту половину комнаты, где была большая кровать и лампы. Там, на полу доходил молодой аннамец, в обычной для крестьян черной куртке и штанах. Есть ли у него оружие - Воронцов не заметил. Наверное, есть.
Они побежали по узкому, загаженному проходу. Навстречу им никто не попадался, и это было хорошо - в такой теснине не разойтись. Но никто и не рисковал - пожар в такой тесноте - верная смерть.
- Куда мы? - спросил Воронцов
- Здесь есть выход
Оказалось, что этот коридор- был чем-то вроде коридора между торговыми местами, предназначался он исключительно для работников и тех, кто живет здесь, на базаре, зарабатывая как может. Он заканчивался дверью на замке - но у агента был ключ. Он отомкнул дверь - и они оказались в бестолковой, мечущейся людской массе, рвущейся к выходу. К счастью - большая часть людей уже пробежала мимо, иначе могли бы снести. Дым уже был виден - как тонкая пелена под крышей.
Пожар на рынке, да еще под Новый год! Кошмар какой-то…
Оставаться здесь было нельзя - они бросились к выходу. На площади - наверное, творится настоящий кошмар, уже были слышны сирены пожарных машин - к чести французов, пожарную службу они поставили. Хотя машины были антикварные.
На площади - и в самом деле, творилась вселенская суета: орали люди, ревели быки, таксисты - то ли искали клиентов, то ли пытались сохранить в этом безумии свои машины, которые для большинства их них были единственной стоящей вещью, какая у них была и единственным источником дохода.
- Куда теперь? - крикнул Воронцов, пытаясь перекричать весь этот шум.
Бяо не ответил… он шагнул в сторону… и вдруг, схватив офицера за руку, начал оседать. Как будто…
Ранен! Черт, откуда?!
Первым делом - Воронцов пригнулся. Это скверно, когда ты, по меньшей мере, на двадцать сантиметров выше всех остальных… очень скверно. Затем - он потащил своего агента в сторону, подхватив его так, как его учили спасать тонущих… при таком столпотворении возможно, им удастся уцелеть.
Им удалось вырваться из давки. И даже удалось найти такси. Капитан дал тройную цену и приказал вести их к себе домой…
У себя дома - он раздел агента и обработал рану… как и все военные моряки, он умел это делать. И у него было дома все необходимое, начиная от йода и бинтов и заканчивая современными германскими антибиотиками. Чтобы агент, раненый в плечо выдержал боль, он дал ему стакан водки. Для местных, которым крепкое спиртное было недоступно - отличная анестезия.
Кость была не задета. По крайней мере, он на это надеялся. Он не был практикующим врачом, не имел дела с огнестрельными ранениями - но понимал, что это винтовочная пуля. Скорее всего - пуля от снайперской винтовки, вошла она спереди и прошла навылет. Он щедро засыпал рану антибиотиком, надеясь на то, что местные микробы не вынесут знакомства с передовыми достижениями германской биохимии. Как и местное общество - не выносило знакомства с западным образом жизни.
Когда он заканчивал перевязку - вошла мадам Ла, хозяйка дома, в котором он снимал целый этаж. Она несла в руке лампу и хотела что-то сказать - но увидев незнакомого мужчину в кресле, застыла.
- Мой друг попал в беду, мадам… - сказал Воронцов
- Да, да… конечно.
Мадам Ла поспешила удалиться - война здесь шла, как минимум двадцать три года и здесь не было принято интересоваться, кто и при каких обстоятельствах получил огнестрельное ранение.
Перевязав рану - капитан убрал медицинские инструменты в блестящий ящик из нержавеющей стали и закрыл его в столе на ключ.
- Как вы себя чувствуете? - спросил он агента на французском
- Хорошо… - он выглядел разбитым, но был в сознании - я … жив?
- Да, вы живы - подтвердил капитан
- Будь оно все проклято… - повторил агент
- Что?
- Будь оно все проклято…
Агент был пьян и Воронцов понял, что его можно разговорить.
- Что именно проклято?
- Что?
- Что именно - проклято? - повторил Воронцов
- Да все… они придут .. вот увидите… придут.
- Кто - придет?
- Они…
Разговор - был недолгим, но и то что капитан Воронцов услышал от своего агента - повергло его в шок. Жаль, он не включил магнитофон и не записал все это… хотя и тогда ему вряд ли бы кто-то поверил.
Зато теперь - было понятно, что происходит.
Чтобы держать себя в норме - Воронцов проглотил таблетку бензедрина**. Надо было держаться на ногах - во что бы то ни стало.
Что делать -он ни разу не сомневался. Масштаб проблемы таков, что к ее решению надо подключать международное сообщество. В его руках находился свидетель тяжелейших военных преступлений, причем совершенных не местными сопротивленцами - а негодяями, посланным Токио. Если этого свидетеля вывезти в Гаагу, и он будет свидетельствовать на суде - скорее всего, даже Англия не сможет встать на защиту Токио. Медицинские эксперименты над людьми… это просто немыслимо для цивилизованного мира. И самое главное - не сможет не определиться Германия. Равновесие сил здесь - хранится на относительном равновесии блока САСШ-Россия с одной стороны и Япония-Великобритания с другой. Если к ним присоединится сильнейшая империя мира*** - вряд ли Токио захочет продолжать.
Но для начала - надо доставить этого человека в международную миссию. Там он будет в большей безопасности, чем здесь.
Миссию - охраняли шведские королевские гвардейцы и капитан, как и любой представитель миссии наблюдателей - мог позвонить и вызвать военный эскорт, если он опасался чего-то. До этого - Воронцов никогда этого не делал - но сейчас это было просто необходимо. Он подошел к телефону, снял трубку, начал набирать номер… и уже набрал его, когда вдруг понял, что гудков на линии нет.
Было тихо. На линии. Было тихо.
В следующую секунду- он упал на пол и пополз к шкафу. Он снаружи был обычным деревянным шкафом, но внутри него был точно подходящий по размеру стальной. В нем - хранилось снаряжение, которого у международного инспектора никак не могло быть.
Первым делом - он достал автомат. Эрма-53, с укороченным стволом и ПБС - прибором бесшумной стрельбы. ПБС представлял собой длинную, черную сосиску - обычный контейнер, накручивающийся на ствол, в нем были резиновые пробки с дыркой посередине. ПБС хватало на две сотни выстрелов, если вести огонь исключительно одиночными.
К автомату была разгрузка с магазинами - она надевалась быстро, крест - накрест. Магазины всегда были снаряжены патронами - пружину приходилось менять каждые шесть месяцев, но это тоже того стоило.
Затем он достал два бронежилета - для себя и для своего нежданного гостя. Бронежилет весил одиннадцать килограммов, но это стоило того. Еще по килограмму с лишним - весили шлемы.
Последним - он достал прибор ночного видения - его козырь, наличия которого никто не ожидает. Он представлял собой что-то вроде защитной маски, в которой часть стекла была замазана черной краской, а на оставшуюся часть - опускался двойной монокуляр типа Вампир. Вампир весил более килограмма - поэтому сзади, к замку крепился свинцовый противовес. Это чтобы когда эта штука опущена - она не перевешивала. Этот ПНВ был произведением германских инженеров и предлагался для штурмовиков и вообще для частей особого назначения. У североамериканцев - такие только испытывались, их предлагали для пилотов вертолетов.
Он постучал ногой по полу - потому что догадался: те, кто окружил дом, не хотят шума, они нападут, как только будут уверены, что в доме все тихо и все заснули.
Что ж, удачи им.
Он надел бронежилет, затем разгрузку. Примкнул к автомату длинный, сорокаместный магазин. Надел шлем и ПНВ, проверил, как он работает. Батарейки хватает ненадолго… но на ночь должно хватить. Полностью.
Затем - он подполз по полу к креслу, в котором храпел агент (это выглядело бы смешно со стороны, с экрана синематографа, но не для того, кто находится в этой комнате, в этом городе и в этой стране) - и осторожно, стараясь не разбудить агента - положил на него разложенный бронежилет - тот что-то пробурчал, но не проснулся. Затем - капитан подполз к кровати и свернул одеяло, стараясь создать видимость, что в кровати кто-то есть. Потом - он дернул за шнур - и выключил свет…
Он ждал, что пройдет, по меньшей мере, час до того, как они придут - подождут, чтобы быть уверенными, что никто не проснулся и сон глубок. Но они поспешили - уже минут через двадцать открылась дверь и человек в черном, полностью в черном и с черным капюшоном на голове осторожно ступил на покрытый циновкой пол, попробовал ногой, прежде чем ступить. За ним следовал второй. Третий…
У них не было современной электроники, не было приборов ночного видения, не было даже современного оружия - но те, кто пришел убивать, видели в темноте не хуже кошек. Когда Воронцов поднялся из-за кровати - они успели отреагировать, один что-то бросил, а второй - попытался прыгнуть. Но эти трое, как бы они не были подготовлены - не смогли ничего сделать ни с бронежилетом, ни с шлемом, ни с автоматом, ни с ПНВ. Девятнадцатый век - никогда не победит двадцатый…
От ядовито-зеленого света - болели глаза. Воронцов заменил магазин в автомате, встал на четвереньки, чтобы не светиться в окне. Эти, похоже, готовы - но он не сомневался, что есть еще. Они какое-то время… недолго подождут. Потом, когда эти трое не выйдут - они сделают что-то еще. Например - засадят в окно из базуки. Или бросят фляжку, наполненную обрезками синематографических фильмов.
Надо было посмотреть, что на улице - конечно, тут не было освещения, но у него-то были очки ночного видения, с ними он сможет разглядеть тех, кто стоит на улице - и возможно, даже снять из окна. Он выглянул… но звякнуло стекло - и он едва избежал ранения. Пуля прошла рядом, снайпер целился, видимо точно - но не рассчитал, что на пути пули будет стекло. Стекло - как раз и исказило траекторию пули.
Очки снова помогли - он увидел, где находиться снайпер. Он сидел справа, на крыше, в очках он был отлично виден. Воронцов выпустил длинную очередь и снял его. Тот упал вниз, и если на улице кто-то был - он не мог этого не увидеть…
Теперь - игра пошла с открытыми картами…
Первым делом - он закрыл дверь, перед этим осторожно выглянув - на небольшом пространстве перед лестницей никого не было. Чуть не запнулся об одного из тех, кто пришел убить его. Интересно, что они будут делать после того, как потеряли троих убийц и еще снайпера? Уйдут? Или попробуют еще? Сколько всего у них людей? Кто они? Если даже филеры, простые бандиты - вряд ли они пойдут на штурм помещения, в котором находится тот, кто уже убил четверых.
Разумнее всего - так и сидеть до утра. Или до того, как кто-то увидит труп и поднимет панику…
Когда он закрыл дверь - за спиной послышался стон, потом гулко грохнулись об пол пластины бронежилета. Агент пришел в себя.
Воронцов - успел вовремя, прижал его к креслу до того, как он начал вставать
- Тихо! Тихо!
…
- Четверо пришли убить вас. Я их убил. Поняли? Просто кивните.
Агент кивнул
- Вы сказали мне правду?
- Что…
- Правду. Про эксперименты над людьми?
…
- Правду или нет?
- Да…
- Тогда они пришли убить вас.
- Что делать…
- Я выведу вас отсюда. Укрою в миссии наблюдателей. С одним условием.
- Каким
- Мы вывезем вас. Но вы будете свидетельствовать о том, что сделали. Перед всем миром.
Агент помолчал. Потом сказал
- Я не доживу до суда.
- Доживете. Должны дожить. Все должны узнать.
Агент снова промолчал перед ответом. Потом спросил
- Кто приходил за мной? Я могу встать?
- Нет. Снайперы. Я убил одного, но могут быть еще. Три человека. В черном, какие-то капюшоны… как у католических монахов.
- Это не монахи.
- А кто это?
- Ванг.
- Кто?
- Ванг. Мы так зовем тех, кого вы называете ниньсу.
- Ниньсу? Ниндзя? - понял Воронцов - ниндзя не существует. Их истребили самураи больше ста лет назад. Ниндзя больше нет.
- Они не против, чтобы вы так думали. Ниндзя существуют, я видел их своими собственными глазами.
- Где? Где именно ты их видел?
- В одном месте. На реке, западнее Хамдука. Там был старый дом какого-то сумасшедшего французского колониста…
Воронцов вздрогнул. Бяо не мог знать о том, что он был там вместе с североамериканцами. Информация - подтверждалась с другой стороны.
- Дальше.
- Лагерь этих людей был там, несколько лет. Его охраняли ниньсу.
- Ниньсу? А что потом?
- Потом - пришли белые воины, по реке. Они сожгли лагерь, но японцы все равно успели уйти. Там никого не осталось.
- И что дальше? Ты был в этом лагере?
- Нет, но я знал о нем.
Агент вздохнул и горько сказал
- Миллион гонконгских долларов…
- В этом лагере ставили опыты на детях?
- Не только на детях. Мы отправляли туда врагов народа.
- Кого? - не понял Воронцов
- Врагов народа. Тех, кого надо было перевоспитать. Мы отправляли их туда.
Мерзость какая.
* Это очень дорого. Пятьсот пиастров стоил взрослый вол. Надо сказать, что в стране была инфляция, поэтому пиастры быстро обесценивались и деньги в них никто не хранил. Самой крупной банкнотой было сто пиастров, это было откровенно мало - но правительство не печатало банкноты большего номинала из опасения подстегнуть инфляцию.
** Фармакологическое название амфетамина. Его прием улучшает внимание, настроение, повышает работоспособность, вызывает чувство уверенности в себе и комфорта. Впервые синтезирован в 1887 году в Германии, но первоначальное фармацевтическое применение нашел в 1929 году как заменитель эфедрина при лечении астмы. Исследования продолжались все тридцатые годы, а с началом Второй мировой начался массовый выпуск препарата, его получали все солдаты британских и американских войск на фронте. Массовый прием амфетаминов в США продолжался до 60-х годов, в 1962 году этого вещества в США было произведено 80 тонн, что соответствует трем дозам в год на каждого жителя США. Информация о том, что данный препарат вызывает наркотическую зависимость, приводит к психозам и шизофрении - получили только в 60-х. В 1970 году препарат был внесен в ограничительный список, его прекратили выписывать - и с этого же года стало шириться потребление еще ранее запрещенного кокаина. Наркотизация человечества на разных этапах его развития, влияние наркотиков на общественное поведение, например на психоз Холодной Войны, на маккартизм и охоту на ведьм - тема, до конца не изученная. Хотя если представить политиков, принимающих решение под кайфом - становится жутковато
*** На тот момент, Германия действительно была сильнейшей империей мира, Россия смогла превзойти ее по объемам производства только к девяностым годам двадцатого века. А к описываемому периоду - Россия только - только начала развиваться не как страна с максимально дешевой рабочей силой - а как развитая, цивилизованная страна, которой не требуется продавать труд работников по дешевке