Преподобный Моисей Уфимский
(В сокращении, из за правил жж)
Об уфимском священноархимандрите Моисее (Чигвинцеве), около сорока лет трудившемся на ниве Божией в период гонений советской власти на православных христиан, архиепископ Уфимский и Стерлитамакский Иларион (Прохоров), с уверенностью утверждал: "Не только храмы Уфы, но и вся Уфимская епархия держится на молитвенном подвиге отца Моисея".
о. Моисей, автобиография:
"Я, иеромонах Моисей (в миру Николай Иванович Чигвинцев), родился 27 июля 1913 года в деревне Бобровке, Троицкого района, Челябинской области, в семье крестьянина. В 1924 году окончил сельскую школу. С 1924 по 1929 годы занимался сельским хозяйством с отцом. С 1929 по 1936 годы работал на железной дороге. С 1936 по 1937 год находился на военной службе. С 1937 по 1945 годы работал на разных гражданских работах чернорабочим.
В 1945 году 19 августа архиепископом Уфимским и Башкирским Иоанном рукоположен в сан иеродиакона. 27 сентября 1945 года архиепископом Иоанном назначен на псаломщическое место к Сергиевской кафедральной, города Уфы, церкви с исполнением священнических обязанностей, каковую должность занимаю до настоящего времени.
17 апреля 1946 года Архиепископом Иоанном Уфимским и Башкирским награжден набедренником, ко дню св. Пасхи 1951 года Святейшим Патриархом Алексием награжден наперсным крестом. Судим не был, на оккупированной территории не был, от воинской обязанности освобожден».
Высокопреосвященный Иоанн (Братолюбов), который в 1945 году управлял Уфимской епархией, сумел рассмотреть в скромном, услужливом Николае Чигвинцеве истинного угодника Божия, молитвенника и подвижника Православной Церкви.
В день Преображения Господня, 19 августа 1945 года алтарник Сергиевского собора г. Уфы Николай Чигвинцев был пострижен высокопреосвященным Иоанном (Братолюбовым) в монашество с наречением имени Моисея. В этот же день монах Моисей (Чигвинцев) был рукоположен в иеродиакона, а через месяц в иеромонаха с назначением служения в Сергиевском соборе в должности псаломщика с исполнением священнических обязанностей, а потом и священника. С 1953 по 1955г. 1-3 курсы Ленинградской духовной семинарии, был отчислен с 3 курса по собственному желанию, сложность обучения на заочном секторе и слабость здоровья.
Иеромонах Моисей был для окружающих не от мира сего, постоянно находился в труде и молитве, говорил притчами, отчего духовные чада не все понимали его, о нестяжательности батюшки свидетельствуют даже документы из его личного дела.
Пищу о. Моисей употреблял один раз в сутки в три часа пополудни. Ржаной хлеб, картошка, квашеная капуста, огурцы. Бывало, что и в Светлую Седмицу не разговлялся, говорил: "Я не достоин разговляться, я самый грешный…" Носил вериги, даже зимой ходил в тяжелых кирзовых ботинках, спал на двух досках, под голову клал чурбачок, покрытый половичком. Трудился много. Вставал в три-четыре часа утра. В церковной ограде вывозил снег, подметал и приводил в порядок двор, колол дрова, на своем дворе высаживал картофель и овощи. Одежду и обувь делал себе сам. Говорил: "Трудитесь, всегда трудитесь. Человек не должен жить праздно. Там Богу за все дадим ответ"
Отца Моисея верующие и при жизни считали святым. По молитвам архимандрита Моисея верующие исцелялись. Все, кто знал отца Моисея, рассказывают: если батюшка благословит, - все пройдет благополучно. Если ослушаешься - ничего хорошего не выйдет.
Архимандрита Моисея принимали в лаврах. Там считали его прозорливым старцем. Бывали случаи, когда прихожане уфимских церквей слышали в далеких местах от тамошних старцев: "Что вы так далеко ехали, у вас в Уфе есть свой столп православия, отец Моисей". Отец Моисей был духовником епархии, а в последние годы жизни и настоятелем кафедрального собора. Преподобный священноархимандрит, прожив богоугодно 68 лет и приведши многих ко спасению, скончался 3 июня 1982 года. В день погребения, в Троицкую родительскую субботу, собор не вмещал всех желающих проводить в последний путь всеми любимого священника.
29 мая 2001 года Синодальная Комиссия по канонизации святых рассмотрела материалы епархиальной комиссии по прославлению архимандрита Моисея и сообщила архиепископу Уфимскому и Стерлитамакскому Никону:
"При изучении материалов об архимандрите Моисее (Чигвинцеве) вызвал обсуждение вопрос, связанный с тем, что со времени кончины праведника прошло еще мало времени. Однако, учитывая его праведное житие, исполненное кротости и смирения, соединенных с самоотверженным служением Богу и ближним, дары прозорливости и чудотворений, а также широкое его почитание как святого праведника церковным народом, Нами не было найдено препятствий к его прославлению как преподобного в лике местночтимых святых Уфимской епархии. Пусть предстательство святого подвижника Божия укрепляет в вере и благочестии всех притекающих к нему за молитвенным ходатайством и духовной помощью!
АЛЕКСИЙ, Патриарх Московский и всея Руси".
В 2002 году святые мощи преподобного Моисея были перенесены с Демского кладбища в Сергиевский кафедральный собор, где и почивают ныне.
Монахиня Моисея, тогда еще Нина Михайловна Астахова, четверть века лично знала архимандрита Моисея: была она певчей в уфимском Свято-Сергиевском храме, где служил о. Моисей. Теперь матушка Моисея живет в Марфо-Мариинском женском монастыре с. Ира, близ г. Кумертау. Сама она уже восемь лет как ослепла, но память по-прежнему великолепная.
- Он у нас в Уфе служил. Он вперед еще мирянином был, всегда в храм ходил, с большим крестом стоял. А тут Владыка Иоанн, - как кадило в алтарь взял, увидел, что он больно хороший, духовный, и тогда его в монахи постриг и дьяконом сделал, а потом и священником.
В миру батюшку звали Николаем Ивановичем Чигвинцевым, сам он был крестьянского рода. Забрали его в армию. А он был очень послушный, начальству строго подчинялся. Все даже его полюбили. Но молился все время. У него Евангелие с собой было. И вдруг Евангелие у него из сундучка утащили. И тогда он сказал: «Я подчиняться не буду, пока мне не отдадите Евангелие!» Такая суматоха поднялась, его же расстрелять могли за неподчинение, но ничего с ним не сделали. Отправили в Уфу в сумасшедший дом. Он там снег отчищал, на лошади за хлебом ездил - все исполнял, что скажут. Так-то он ведь здоровый был, его и отпустили. Ну, уж после этого его в армию не брали. Вроде как сумасшедший…
А служил в нашем храме до этого монах Ксенофонт. В войну придут церковь закрывать, а отец Ксенофонт усядется на диван в алтаре и сидит. «Выходи!» - а он им отвечает: «Запирайте - я отсюда никуда не уйду!» Так и уйдут и опять не закроют нашу церковь. И он прослужил всю войну. И этот монах Ксенофонт нашего-то отца Моисея полюбил - он еще мальчишкой в храм пришел. И вот они вместе работали. Священники-то некоторые говорили, что Моисей ненормальный. А он был очень тихий. Его и ругали, и обижали. А он - все ладно, стерпит. Бывало, идет в свою комнатушку мимо школы. На нем одежа-то плохая была, на ногах кирзовые сапоги большие, - его ребяты и палками лупили, и камнями швыряли. «А мне не больно! Я ведь маленько неладный… - скажет. - Ну и Бог с ними». Своего жилья у него не было, батюшка долго жил напротив Сергиевского кладбища в баньке у церковного старосты Павла Тимофеевича Башарина. Там было тесно, не повернуться, банька маленькая, и батюшке приходилось спать в полусидячем положении. Толком и не спал, чуть подремлет, и все. Потом уж хотели его в Архиерейский дом поселить, но он не согласился. «Куда мне, убогому!» В подвале жить согласился, а в доме - ни за что.
Народ его очень любил, к нему толпами шли. Он выйдет: «Люди, меня же ругают, что вас здесь столько много, идите с Богом!» Его даже убрать из храма хотели. Уполномоченный требует: «Увольняйте Моисея!» - «А за что увольнять? Налог платим, все у нас исправно». А налоги-то были непомерные! И все равно старались, платили, лишь бы церковь сохранить. Отец Ксенофонт с отцом Моисеем подряжались по людям, печки клали - вот эти заработки и шли на уплату налогов. В Уфе и сейчас еще, которые частные дома не снесенные, печки есть, которые они сложили.
А народ за батюшкой Моисеем - как овечки. Он ведь одно слово скажет, и то ладно… Вот одна как-то пришла, мы на клиросе сидели. «Отец Моисей, ты бы меня исповедовал». - «А ты пока шла, так все свои грехи перебрала, во всем покаялась!» Откуда он узнал? А он ей и говорит: «А за дорогу платить-то надо. Раз положено, то надо платить!» - «А я, - говорит, - проехала, кондуктор ко мне не подошел, я и не уплатила…» Вот батюшка увидел ее нераскаянный грех и вразумил. «Ты, - говорит, - лучше свечку в храме не поставь, но за дорогу, что положено, отдай!»
Почти все время батюшка находился в храме. Если не служил, все равно приходил. Очень много помогал людям. К нему шли за советом в скорби и бедах, и никто не уходил неутешенным. Батюшка не любил смеха, пустых шуток, любил тишину и покой. На клиросе была дисциплина. Муха пролетит - слышно. Взгляд у него был ангельский, но я его боялась, боялась глядеть на него. Не любил, когда кто-то брался других осуждать. Всегда он говорил, что ничего нет страшнее осуждения! Зато высоко ценил в людях смирение и терпение.
Евгения Андреевна Тюньшина с мужем ночью охраняли храм. Вдруг в сторожку зашел отец Моисей - они удивились, как он мог пройти, если все было закрыто? А он велел Василию утром причаститься. Тот давай возражать: «Но я же к Причастию не готовился!» А отец Моисей ответил: «Тебя люди подготовили!» Незадолго перед этим Василия оклеветали, но он перенес клевету со смирением и все простил обидчикам. «Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит…»
Отец Моисей знал свой последний день. Перед смертью дня за три то и дело скажет: «Отца Моисея нет». Мы никак не поймем: «Да как же нет, батюшка, вот же вы, тут, с нами». А он только вздохнет: «Нет, нету…» У него опухоль давила на сердце. Он себе на грудь клал влажную тряпочку и так служил. Заранее и гроб, и крест приготовил - сделал еще за двадцать лет. Держал в баньке, где раньше жил, на чердаке. За несколько дней до смерти он поехал с отцом Михаилом Шаробыровым и привез гроб и крест. А за день до смерти он мне сказал: «Гроб у меня готов, я его вымыл и обтер». И тихо сказал: «И панихиду отслужил». Как так? Даже нисколько не подумала, что это он сам по себе панихиду отслужил. На другой день был праздник. Владимирской Божией Матери, 3 июня 1982 года. И он не пришел в церковь… Помер в этот день. Батюшка Моисей был похоронен в Уфе на Дёмском кладбище. Ну и туда к нему люди пошли, каждый со своей печалью.
Иеросхимонах Аарон (А.П. Дудинов):
- Мирского в его разговорах не было. Он говорил, что к мирскому нельзя прилепляться, мы - духовные люди. Когда я поступил служить, много таких духовных людей в Уфе было. Отец Ксенофонт вот, первый глава и спаситель Сергиевской церкви. Он ее сохранил перед войной. Когда всех священников разогнали, посадили в тюрьму, он пришел в пустую церковь и стал служить. Придет милицинер закрывать церковь, а он не выходит из нее. Там в алтаре есть большое кресло, тяжелое. И отец Ксенофонт грузного сложения. Сядет в кресло - не сдвинешь. Он был монах с Афона. Говорили, что Божья Матерь послала его с Афона в Уфу сохранять Сергиевскую церковь. И она одна осталась на всю епархию, из соседних областей сюда приезжали крестить и отпевать. Крестилось людей полный храм. Это единственная церковь у нас, которая никогда не закрывалась.
Батюшка Моисей вместе с о. Ксенофонтом вместе ходили по дворам, печки клали, чтобы выплачивать непомерный церковный налог. Вокруг Сергиевского храма во многих домах до сих пор их печки стоят.
Отец Моисей говорил - не знаю, доживем ли мы с тобой, но испытание будет большое. Придут противники Христовы и ученики Христовы. Будет борьба. Испытание будет большое. Но надо выдержать, надо молиться, чтобы крепость иметь от Бога. По-моему мы до этого уже доживаем. Дожили уже…
Токарчук А.Ф.:
- Отец Моисей был отзывчив к нуждам людей. Когда у него умер брат, он помогал племянникам. Он попутно работал дворником у Владыки. Рассказывал, как ездили с вл. Валентином по епархии. И такое, Анастасия, случилось! Владыка свои ботинки чистил и мои почистил. Заодно со своими говорит.
На Крещение люди пришли за водой в храм с посудой, бидонами, а о.Моисей пришел с пузырьком. Потом сказал мне - я недавно про двух святых прочитал. Один другого спрашивает, если бы давали святыни, ты бы сколько взял? Каплю. Если поможет, то и капля поможет. А если не поможет, то и ведро не поможет.
За несколько дней до смерти батюшка мне сказал - Анастасия, мне плохо, иди рядом со мной. Я ведь умру. Не делайте шума, поминки, а то уполномоченный будет недоволен. На поминках было около 300 человек. Из родственников никто не приехал.
Борис Васильев (1944 г.р.), г. Симферополь, Крым.
Будучи послушником в Сергиевском кафедральном соборе в период с1949 по 1963 гг. и проживая неподалеку от храма, я много раз общался с о.Моисеем и не раз спал на его лежанке. Он меня очень берег, лечил от простуды, всегда спрашивал о моей маме, он хорошо знал всю нашу семью. Мой брат Константин, ныне покойный, тоже был послушником, это уже я по его стопам потом пошел. Я много времени проводил в архиерейском доме, что неподалеку от храма. Можно сказать, что я был любимцем владыки Нифонта, затем владыки Арсения, и потом уже Владыки Иллариона. На всех архиерейских службах выходил перед амвоном и читал "Отче наш". С архиереями объездил всю Башкирию.
А отца Моисея, если мне не изменяет память, я встретил в последний раз где-то в 1970 году, когда уже был офицером и приехал в отпуск в Уфу. Тогда я увидел его первым и заметил, что он пытается избежать встречи, чтобы, как он потом мне объяснил, не навредить бы мне от общения военного с монахом. Я окликнул его и мы очень тепло обнялись и говорили где-то с полчаса. Больше рассказывал я, а он очень внимательно слушал и, в конце концов, одобрил мой выбор в жизни - быть военным.
Действительно было расхожее мнение, что отец Моисей "не в своем уме". Но те, кто близко его знали, так не считали. Порой сами архиереи давали повод к такому восприятию монаха, иногда нелестно выражаясь в его адрес. И сам о.Моисей мне иногда жаловался, что вот от владыки ему досталось и он порой меня просил посмотреть, нет ли во дворе владыки, чтобы он, о. Моисей мог пройти через двор на улицу, избегая встречи с владыкой. Вот такие «заговорщицкие» отношения были у нас с отцом Моисеем.
Моя мать, Масленникова Екатерина Степановна, прожившая 90 лет, приходя домой с работы, часто говорила, что встретила Моисея, так мы его запросто называли за глаза, и значит погода будет хорошая, или премию дадут, т.е. к удаче. Знал я и помню игумена Ксенофонта. Он меня крестил. А крестили тогда почти тайно, поскольку мать моя была коммунисткой и ее могли просто исключить из партии и выгнать с завода, где она работала сверловщицей во время войны.
Я и сейчас, наведываясь изредка в Уфу, прихожу в Сергиевскую церковь и стою у того места, где была печка, и мы топили ее дровами вместе с о.Моисеем, когда вдвоем служили вечернюю службу. Он меня всегда просил помогать ему служить, видимо получал от этого удовольствие, от общения с маленьким мальчиком, который к тому же и пел хорошо и всю службу знал назубок.
Протоиерей Михаил Кит, секретарь Харьковской Епархии, Украинской Православной Церкви, настоятель Свято-Александровского храма Харькова (август 2008 года) :
Промыслительна воля Божия и неисповедимы пути Его - именно так я воспринял телефонный звонок, прозвучавший в моем кабинете, в один из Богом благословенных летних дней сего года, - звонил Высокопреосвященнейший Архиепископ Уфимский Никон. Владыка сообщил, что готовится канонизация старца Моисея Уфимского, который жил при Уфимской Епархии Русской Православной Церкви в 60-70-е годы прошлого столетия, и так как я в свое время был знаком с отцом Моисеем, попросил написать о нем воспоминания для готовящейся к изданию книги о жизни преподобного Моисея Уфимского.
Словами трудно выразить чувство благоговейной радости и душевного трепета, охватившие меня в те минуты. Этот телефонный звонок позволил мне заново пережить те благодатные и трудные годы моего пастырского служения, когда Господь определил меня, молодого священника, в далекий приход Белорецка Уфимской Епархии Русской Православной Церкви.
Город Белорецк находится в самом центре Урала, в нем была развита промышленная жизнь, но приходская жизнь оставалась очень сложной. Здесь находился один молитвенный Троицкий дом, в котором больше года не задерживался ни один священнослужитель. Да и сама Уфимская Епархия в те годы насчитывала всего 17 храмов, и каждый был под угрозой закрытия. В первую очередь планировали закрыть Троицкий молитвенный дом в городе Белорецке.
Вот в такую тревожную обстановку попал я в 1975 году на далеком приходе в Белорецке. Но я был молод, полон сил и уверенности, что у меня все получится и работа на вверенном мне приходе оживет. Первые шаги моей пастырской работы давались очень нелегко, я не мог найти поддержки и понимания. Так прошло около месяца, и в каком-то душевном смятении я приехал в Уфу, чтобы подать прошение о моем отъезде из Белорецка.
Но Господь был милостив ко мне. Когда я в растерянности стоял в приемной Епархии, не зная, что предпринять, ко мне подошел один священник и посоветовал, чтобы я не делал поспешных решений, а сначала пошел за благословением к старцу Моисею. Старец Моисей жил в подвальном помещении здесь же, в здании епархии. Помню, как я с благоговейным трепетом подошел к его двери и робко постучал. Старец приветливо отозвался на мой стук, и, когда я вошел к нему, вдруг возникло такое чувство, что пришел в гости к своему давнему другу...
Подвальное помещение, в котором жил этот удивительный человек, было погружено в полутьму, ибо маленькое окошко почти под самым потолком слабо про¬пускало дневной свет. Посредине комнаты стоял столб, поддерживающий перекрытия, дабы они не рухнули. В углу стоял небольшой иконостас, перед которым теплилась лампада, а на маленьком столике лежало несколько церковных книг и четки. Была в этой комнате печь, возле которой стоял дощатый топчан с деревянным кругляшом, заменявшим Старцу подушку. Скудость этой обстановки растворял удивительный свет по-детски ласковых глаз Старца, его приятная речь, от которой становилось легко и умиротворенно на душе.
Эта встреча со Старцем Моисеем, который станет на долгие годы моим духовным отцом, перевернула всю мою жизнь. Ободрительные и утешительные слова Старца сняли пелену с моих глаз, и я по-новому посмотрел на те трудности, которые промыслительно были попущены мне Господом, чтобы я их преодолел с помощью Божией. Окрыленный благословением отца Моисея и его святыми молитвами, я вернулся в свой приход. Забегая вперед, хочу сказать, что во все последующие годы моего пастырского служения в городе Белорецке я ничего не предпринимал без благословения Старца Моисея. И может потому, что Старец увидел во мне смиренное послушание, он всегда платил мне отцовской заботой, любовью. И даже будучи нездоровым, он приезжал с тогдашним Владыкой, Преосвященнейшим Епископом Валентином, ко мне на приход, в город Белорецк.
Я говорил о зловещих планах партийных руководителей закрыть наш Свято-Троицкий молитвенный дом. Вышестоящие власти молитвенный дом не закрыли, а прибегли к более кощунственному решению, а именно: когда я был на сессии в Московской Духовной Академии, мне позвонили с Белорецка и сказали, что наш молитвенный дом сгорел. Эта новость меня потрясла, я сразу же взял билет на самолет Москва-Уфа и вылетел домой. Все часы во время полета молился Богу, дабы Господь приоткрыл мне мою дальнейшую судьбу. По прилете в Уфу я первым делом поспешил к моему духовному отцу Старцу Моисею. Еще не видя меня, но заслышав шаги, Старец приветливо закричал из-за двери: «Заходи скорее». Старец Моисей уже знал о случившемся и сразу же успокоил меня и поддержал. «Бывают испытания в жизни еще серьезнее, - сказал Старец. - А эти посланы для того, чтобы проявилась слава Божия на Свято-Троицком приходе города Белорецка».
Успокоенный этими словами и святым благословением Старца, я поспешил к уполномоченному по делам религии города Уфы Николаю Петровичу Сигачеву. Скажу, что этот человек много зла сделал нам, священнослужителям, в те годы атеистического гонения на Святую Церковь. Вот и сейчас, вызвав меня, он решительно сказал, что храма нет, значит, и прихода нет; и что мне уже нечего делать в городе Белорецке. Слова уполномоченного камнем ложились на сердце. Единственное, что успокаивало в те минуты, это благословения Старца Моисея и его святые молитвы.
Я не отчаялся, наоборот, Господь подсказал мне начать строительство нового храма. Это было неслыханно - тогда, в 1978 году, строить храм, тем более, что в Уфе партийные власти собиралась закрыть действующие храмы. С этой идеей я поехал за благословением к старцу Моисею. Обычно скупой на слова, он засветился такой радостью, что мне показалось - никакие зловещие силы не помешают благому делу - строительству нового храма. Старец Моисей благословил меня, и ободренный его благословением и по его святым молитвам, я смело поехал к уполномоченному по делам религий Н.П.Сигачеву. Сейчас трудно описать реакцию уполномоченного, когда я сказал ему о намерении строить новый храм в городе Белорецке. Помню его округленные глаза, вытянутое лицо, он еле сдерживал себя от гнева.
«Я же вас предупреждал, что вам здесь делать нечего, - кричал мне в лицо уполномоченный. - По закону храмы строить не запрещено, но его будет строить религиозная община, а вас мы переведем в другое место. А когда религиозная община закончит строительство храма, и если на это будет воля Архиерея, мы вас туда направим». Я отвечал ему, что без священника ни один храм не строится, поэтому я остаюсь на приходе. Обескураженный моим ответом, уполномоченный спросил: « А чем они вам будут платить?» Я сказал, что если мне и не будут платить, то как-то прокормят меня на приходе. «У вас семья», - сказал уполномоченный... «Понимаю, что у меня семья», - ответил я ему, но не могу оставить приход в такое тяжелое время. «Тогда пишите мне расписку, что вы отказываетесь от зарплаты», - уже не сдерживая себя от гнева, закричал уполномоченный. В его кабинете я сразу же написал расписку, что отказываюсь от зарплаты.
Сейчас я понимаю, что в те минуты подписал себе приговор: остаться без материальной поддержки было тяжело. Но меня окрыляли святые молитвы отца Моисея, его благословение, его слова, что Господь поможет мне преодолеть любые трудности, и с таким твердым убеждением в правильности принятого решения я покинул кабинет. С той поры Сигачев затаил на меня великую злобу, я знал это, а он ждал удобного момента, чтобы уволить меня не только с моего прихода, но и из Уфимской епархии. Это планировал уполномоченный, но над нами есть Господь. А Бог поругаем не бывает.
Помогали мне в работе святые молитвы старца Моисея, я их постоянно явственно ощущал, ибо без них не решались никакие важные вопросы. Прежде чем начать строительство нового храма, с членами нашей общины мы обошли многие партийные инстанции, вплоть до Приемной тогдашнего Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. Письменно мы получили разрешение на строительство храма, но пока добирались до Уфы, из Москвы позвонили в обком партии и «предупредили» всячески препятствовать строительству. Но Господь и Пресвятая Богородица, святые молитвы Старца Моисея были сильнее партийных указаний, и храм очень быстрыми темпами начал строиться.
Вокруг города Белорецка было четыре крупных поселка, еще более пятидесяти сел, поэтому многие прихожане охотно жертвовали большие материальные вложения в строительство святого храма. На нашем пути возникало много трудностей. Например, в одном месте мы покупали стройматериалы, а в другом - документы на них. И по такой же цене. Когда уполномоченный по делам религии в первый раз приехал посмотреть строительство храма, вернее, как он думал, его начало, то наш храм уже был покрыт и оштукатурен внутри. Возмущениям уполномоченного не было предела. Три дня специальная комиссия проверяла наши документы, а руководство города получило строгие партийные взыскания, что в те времена было чревато серьезными последствиями. А я нисколько не сомневаюсь, что так быстро мы строили святой храм только благодаря молитвам отца Моисея.
Во время строительства храма произошла еще одна судьбоносная, как окажется потом, встреча с тогдашним Архиепископом Харьковским и Богодуховским Никодимом (ныне Митрополитом Никодимом). Помню, я взял благословение у Старца Моисея, что поеду в город Харьков заказывать плитку и кровельное железо для храма, ибо многие материалы приходилось доставать из других регионов, дабы не навлечь гнев на местные власти. Приехав в Харьков, я попросился на прием к Высокопреосвященнейшему Владыке Никодиму, который уже был известен в православном мире и пользовался большим уважением среди Архиереев Русской Православной Церкви. Это было в 1978 году. Владыка Никодим с глубоким пониманием встретил меня, был очень растроган и удивлен, что в далеком уральском городе я строю храм, благословил меня и пожертвовал средства для строительства. Я был очень тронут такой признательностью со стороны маститого Пастыря, и с большой благодарностью принял от Высокопреосвященнейшего Владыки Никодима его пожертвования на святой храм, в которых мы так нуждались.
В 1979 году у меня состоялась еще одна незабываемая встреча с Высокопреосвященнейшим Владыкой Никодимом. 19 августа, в праздник Преображения Господнего, я должен был заплатить деньги за плитку на Харьковском плиточном заводе. Мне очень хотелось в этот день служить Божественную литургию в Сергиевском кафедральном соборе Уфы, но так как я был в опале, мне не дано было разрешения служить.
Помолившись Богу и взяв благоговение у Старца Моисея, который как всегда меня ободрил и поддержал, ночью, под праздник Преображения, вылетел самолетом Уфа-Харьков. И, о чудо Божие! Утром благословенного дня, в праздник Преображения Господнего, вместе с Высокопреосвященнейшим Владыкой Никодимом и священнослужителями я служил праздничную Божественную литургию в Благовещенском кафедральном соборе города Харькова. Об этом я даже и мечтать не мог. Это было поистине Божие благоволение ко мне. В этом святом деле помогли мне молитвы отца Моисея. А после праздничной Божественной Литургии так управил меня Господь, что без каких-либо препятствий я быстро оплатил плитку, а на станции Харьков Сортировочный мне выделили два контейнера, будто бы ждали, когда отец Михаил приедет с далекого Белорецка, чтобы забрать плитку. Вот так управлял моими делами Господь, святые молитвы и благословения Старца Моисея.
По молитвам старца Моисея в скором времени храм во имя Святой Троицы был построен, освящен, хотя мы даже не знали, приедет ли на освящение Преосвященнейший Владыка Анатолий. В то время это был единственный храм, построенный на территории бывшего Советского Союза. Но по понятным причинам никто не рекламировал ни его строительство, ни его освящение.
Итак, храм был построен, но вместе с этим я почувствовал, что от уполномоченного мне дальнейшей жизни здесь, в Уфимской Епархии, не будет. Уж очень много зла он накопил на меня. Я начал проситься у Преосвященнейшего Епископа Уфимского Анатолия, чтобы он отпустил меня из Уфимской Епархии. Мое прошение об уходе Владыка Анатолий отклонил, мотивируя тем, что сейчас нет возможности заменить меня другим священником. В таком удрученном состоянии я пришел к своему духовному отцу Старцу Моисею испросить у него, как мне далее поступить. Выслушав меня, Старец на сей раз ничего определенного не сказал, а просто благословил и сказал, чтобы я продолжал служение до положенного срока.
1982-ой год выдался для меня тяжёлым. В светлые Пасхальные дни умер Великий Российский Старец Серафим Тяпочкин, который был очень духовно близок со Старцем Моисеем. По благословению отца Моисея, я несколько раз бывал у Старца Серафима Тяпочкина, любил его, просил молиться за меня и моих родных. Перед праздником Святой Троицы я поехал в Уфу за благословением к отцу Моисею. Не доходя до его двери, уже слышу, как он радостно кричит из комнаты: «Отец Михаил, как я рад, что ты приехал, заходи ко мне». Я не удивился его ласковому приему, ибо Старец всегда встречал меня тепло и доброжелательно.
Но на сей раз что-то было особое в поведении Старца, и это не ускользнуло от меня. Лицо его в те минуты напоминало мне лицо Ангела, столько света излучали его добрые, по-детски наивные глаза, что всегда полумрачная его келия, казалось, была заполнена удивительным светом, непохожим на дневное освещение. Ласково улыбаясь мне, Старец сказал: «А сейчас мы поисповедуемся». Воля Старца для меня была священна. Поисповедовав меня, отец Моисей прочитал разрешительную молитву и сказал: «А теперь ты поисповедуй меня». В те минуты меня охватило какое-то неясное, чуть-чуть тревожное чувство. Но, взяв благословение у Старца, я одел на себя епитрахиль и начал исповедовать отца Моисея. После его исповеди и разрешительной молитвы, мы еще немного с ним побеседовали, потом он благословил меня и сказал: «А теперь иди к Владыке Анатолию, и он отпустит тебя домой по твоему прошению». На минуту я оцепенел, а потом сказал Старцу: «Как же, отец Моисей, ведь Владыка меня не отпускает». «Отпустит», - сказал спокойным голосом Старец. Уходя, я обернулся и еще раз увидел его просветленное лицо. Вот таким он мне и запомнился: светлым, красивым, величественным. Я всегда следовал советам Старца и его благословению.
В тот же день пошел к Преосвященнейшему Владыке Анатолию, и он меня охотно принял. Владыка Анатолий напомнил о моем прошении, поблагодарил за понесенные труды по строительству Троицкого храма и подписал мое прошение. Здесь я еще раз убедился в прозорливости слов Старца Моисея. Окрыленный таким решением Владыки и святыми молитвами отца Моисея, я приехал домой и сказал своей матушке, что прошение уже подписано, и мы можем скоро уезжать домой. Но в это мгновение одна мысль вонзилась мне в сердце: а как же далее мне жить без благословения Старца Моисея, без его поддержки? В таком непонятном смятении души прошли вторник, среда, а в четверг утром мне позвонили из Епархии и сказали, что утром отошел ко Господу отец Моисей - мой духовный отец. Великое горе охватило не только меня, но и моих близких, для которых Старец был родным.
Чуть позже мне рассказали, что утром Старец отслужил Божественную литургию в Сергиевском кафедральном соборе и попросил настоятеля собора никуда не уезжать. Старец Моисей был очень уважаемым среди священнослужителей, его любили и почитали, его слова выполнялись беспрекословно. Отец Моисей пришел домой. Старенькая монашка, которая убиралась в его келии, сказала ему: «Отец, Моисей, прилягте, отдохните». На что он ей ответил: «Ну, сейчас-то я и отдохну». Это были его последние слова. Через какое-то время монашка подошла к нему, но отца Моисея уже не стало: Господь призвал его к себе. Вот так, почти в один период почили два Великие Старца - Отец Серафим Тяпочкин и Отец Моисей Уфимский.
Похороны Старца Моисея состоялись в Троицкую родительскую поминальную субботу. Было много людей, похоронили отца Моисея на городском кладбище. После Святой Троицы я прилетел в Уфу, зашел к Владыке Анатолию, и он сказал, что Старец Моисей завещал мне после смерти взять некоторые вещи из его келии. Это было последнее благословение Старца Моисея. Когда я увидел опечатанную его келию, слезы полились у меня из глаз. Печаль охватила мою душу, что уже никогда я не увижу любимого Старца, не услышу его приветливой речи, не увижу его ласковых глаз, наполненных удивительным светом. И в те печальные мгновения Старец как бы сам невидимо стал возле меня, и я будто услышал его голос. Когда он еще был жив, то говаривал мне: «Всегда приходи ко мне, независимо живой я или умерший. А ты всегда приходи ко мне за советом». И в те минуты мне стало так радостно на сердце, я почувствовал, что Старец Моисей всегда был и будет рядом со мной и будет молитвенно помогать мне во всех моих делах.
По его завещанию я взял на память подрясник Старца, несколько четок, небольшую иконочку и книгу. Келию потом опечатали до 40-го дня. Но уже на 40-й день я выехал из Уфимской Епархии с просьбой святых молитв отца Моисея, дабы и в дальнейшем Господь водил меня неизреченными промыслительными путями. С этой поры я всегда на каждом правиле утреннем и вечернем обращаюсь к старцу Моисею, и куда бы не посылало меня церковное чиноначалие, а были моменты очень сложные в принятии ответственных решений, мысленно я обращался к Старцу Моисею и всегда чувствовал его поддержку.
Я узнал, что по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, отца Моисея причислили к лику местночтимых святых. Мне передали из Уфы писаную икону отца Моисея. Это была вторая после 1976 года моя встреча со Старцем, как с живым. Я прижал икону к груди и говорил со Старцем, как в те далекие годы моего послушания в Уфимской Епархии. Эта икона стоит в моем святом углу, я молюсь перед ней и ощущаю молитвенное предстательство Старца перед Богом.
Я благодарю Высокопреосвященнейшего Архиепископа Уфимского Владыку Никона, который пригласил меня в Уфу, дабы поклониться святым мощам преподобного Моисея Уфимского, которые с большим благоговением после его канонизации были перенесены с городского кладбища в Сергиевский кафедральный собор города Уфы.
Вот мои скромные воспоминания об удивительном человеке, Старце Моисее, который сыграл в моем пастырском пути большую роль, и я могу засвидетельствовать это моей жизнью и теми ситуациями, где я реально получал помощь от Старца. Будучи преисполненным любви к людям, происходящей от любви к Богу, он был отзывчивым к людским нуждами и их молениям и сейчас является ходатаем и предстателем за народ православный перед Богом.