So I thought I'd let you know
Это, наверное, ужасно нескромно, но каждый раз, когда я начинаю перечитывать свои старые записи, осознаю, что наравне с моими любимым писателями (как известными, так и не очень) себя очень сильно вдохновляю я сама. При этом, разумеется, мне всегда кажется, что вот тогда-то я писала ого-го-го, а сейчас совсем все растеряла, отпустила в никуда. И вслед за искренним удивлением "и это писала я!" появляются гудящее разочарование и чувство вины, наседают на меня, держась за руки, смотрят с укором. Молчат. Но в их молчании я слышу не высказанные слова, я слышу "ты не воспринимаешь себя всерьез и тем самым лишаешь себя радости погружаться в мысли и чувства, спустя годы", "ты - набор отговорок, которые тянут тебя вниз, при том, что над тобой небо, оно бескрайнее, всегда есть куда лететь", "может быть, кто-то другой на том конце туннеля связи ждет твоих слов, может быть, даже не меньше, чем ты из будущего". О, у них богатый запас идей. Обвинений. Сейчас я слышу их слишком отчетливо, поэтому пишу. Ни о чем и обо всем. Для себя из будущего. Для тебя, если ты меня слышишь.
О том, как красиво сейчас солнце проваливается за борта моей террасы. Я смотрю на него и понимаю, что ушла еще одна зима. Мы все еще наступаем каждый день на подол ее плаща, случайно, конечно, нехотя. Она оборачивается и дует в лицо ледяным ветром, и обжигает щеки крупными градинами, кусает за кончики пальцев, заползает за воротник и спускается по позвоночнику. Такая же ветреная и нерешительная, как всегда, как каждый год, такая же упрямая и не желающая сдавать свои позиции. Такая же безнадежно разбитая и одинокая. Мне с каждым днем все теплее внутри. Если оглянуться назад, становится даже немного не по себе от количества пережитого за последние два года. От того, как жизнь выронила книгу с недописанной главой, мою книгу, мою. Я не удержалась и заглянула, жадно вчитываясь в ее пометки, рисунки на полях, шаткие строчки неровным почерком, чертовски непонятным, чужим, в которых я интуитивно угадываю смысл и вздрагиваю. Жизнь, ты, может, и не догадываешься - я ведь и сама не так давно это поняла - что именно этим двигаешь меня вперед. Мне было позволено родиться с заложенными внутри словами и образами, которые я худо-бедно умею вытолкнуть из себя в мир. Оставить себе на память то, что иначе забыла бы уже назавтра, утратила бы безвозвратно. Я возвращаюсь к ним, к своим дорожным камням, своим наскоро настроченным ускользающим мыслям, я вижу себя и то, как далеко я шагнула, как глубоко нырнула, как высоко взобралась, обдирая по пути колени, сбивая ступни в кровь, но гордясь каждым шрамом, каждым. И вбирая в себя это прошлое, я перестаю бояться будущего.
Что я оставлю себе на память сегодня? Зеркало моего маленького озера в нескольких шагах от клиники. Без лебедя сегодня, но с ощущением внезапно сровнявшего все внутри покоя, гармонии. Прекрасного моего нового доктора, к которой меня записали взамен умершей моей (жизнь, твои толчки, твои расхождения тектонических плит), 9-недельного малыша на мониторе УЗИ, не моего, нет-нет, а той черноволосой девушки со сверкающими глазами, с которой мы в приемной зацепились взглядами и не могли отпустить. Новую жизнь внутри тоненького молодого тела. Новое сердце, которое будет биться в любви и расти в любовь. Умные глаза моих детей обязательно оставлю. И то, как Миша вдруг поцеловал меня в автобусе. И то, как рыдала вечером в постели в нежных, любимых руках, уткнувшись в дорого человека, ближе которого нет и никогда не было, который умеет слушать так, как мужчинам вообще неприлично, который говорит глазами и любит всем телом, всем сердцем. И кажется, если действительно остановиться и обернуться, сколько же было тяжелых дней, даже безнадежных, не пересчитать теперь уже. А все, о чем можешь думать, это - огромная; пульсирующая; солоноватая на вкус; торопливо сбегающая по позвоночнику мурашками; выплескивающаяся слезами и смехом, и словами, о которых не пожалеешь никогда, пожалеешь только, если не дашь им прозвучать именно сейчас - любовь.
О том, как красиво сейчас солнце проваливается за борта моей террасы. Я смотрю на него и понимаю, что ушла еще одна зима. Мы все еще наступаем каждый день на подол ее плаща, случайно, конечно, нехотя. Она оборачивается и дует в лицо ледяным ветром, и обжигает щеки крупными градинами, кусает за кончики пальцев, заползает за воротник и спускается по позвоночнику. Такая же ветреная и нерешительная, как всегда, как каждый год, такая же упрямая и не желающая сдавать свои позиции. Такая же безнадежно разбитая и одинокая. Мне с каждым днем все теплее внутри. Если оглянуться назад, становится даже немного не по себе от количества пережитого за последние два года. От того, как жизнь выронила книгу с недописанной главой, мою книгу, мою. Я не удержалась и заглянула, жадно вчитываясь в ее пометки, рисунки на полях, шаткие строчки неровным почерком, чертовски непонятным, чужим, в которых я интуитивно угадываю смысл и вздрагиваю. Жизнь, ты, может, и не догадываешься - я ведь и сама не так давно это поняла - что именно этим двигаешь меня вперед. Мне было позволено родиться с заложенными внутри словами и образами, которые я худо-бедно умею вытолкнуть из себя в мир. Оставить себе на память то, что иначе забыла бы уже назавтра, утратила бы безвозвратно. Я возвращаюсь к ним, к своим дорожным камням, своим наскоро настроченным ускользающим мыслям, я вижу себя и то, как далеко я шагнула, как глубоко нырнула, как высоко взобралась, обдирая по пути колени, сбивая ступни в кровь, но гордясь каждым шрамом, каждым. И вбирая в себя это прошлое, я перестаю бояться будущего.
Что я оставлю себе на память сегодня? Зеркало моего маленького озера в нескольких шагах от клиники. Без лебедя сегодня, но с ощущением внезапно сровнявшего все внутри покоя, гармонии. Прекрасного моего нового доктора, к которой меня записали взамен умершей моей (жизнь, твои толчки, твои расхождения тектонических плит), 9-недельного малыша на мониторе УЗИ, не моего, нет-нет, а той черноволосой девушки со сверкающими глазами, с которой мы в приемной зацепились взглядами и не могли отпустить. Новую жизнь внутри тоненького молодого тела. Новое сердце, которое будет биться в любви и расти в любовь. Умные глаза моих детей обязательно оставлю. И то, как Миша вдруг поцеловал меня в автобусе. И то, как рыдала вечером в постели в нежных, любимых руках, уткнувшись в дорого человека, ближе которого нет и никогда не было, который умеет слушать так, как мужчинам вообще неприлично, который говорит глазами и любит всем телом, всем сердцем. И кажется, если действительно остановиться и обернуться, сколько же было тяжелых дней, даже безнадежных, не пересчитать теперь уже. А все, о чем можешь думать, это - огромная; пульсирующая; солоноватая на вкус; торопливо сбегающая по позвоночнику мурашками; выплескивающаяся слезами и смехом, и словами, о которых не пожалеешь никогда, пожалеешь только, если не дашь им прозвучать именно сейчас - любовь.