Another summer
Я оглядываюсь назад. Только так можно охватить хотя бы малую часть того, что случилось этим летом, ухватить те фрагменты его, что память бережно сохранила. Странное дело: я точно помню, что этим летом мне часто бывало грустно, горько, одиноко, мне даже казалось, что я на грани депрессии, меня мучили сны, тянули к земле тяжелые мысли, разрывали на части сомнения, но вот я стою в первый день осени, оглядываюсь назад, и вижу это лето таким спокойным, ясным, красивым. Я вижу себя в нем, ту, уже другую себя, из которой выросла новая я, и понимаю, что этим летом были сделаны важные шаги, пройдена важная часть пути. Этим летом, которое действительно было тяжелым, в процессе этих болезненных внутренних переворотов я научилась быть лучше, пусть хоть чуточку, но лучше.
Что я помню? Море. Конечно, море, то особенное прикосновение к коже соленой воды, ту его бескрайнюю ширь, которая успокаивает, убаюкивает. Море, в которое ныряли мои уже такие взрослые дети, разбрасывая миллионы брызг; то, на берегу которого я сидела после пробежки, одна в целом мире. Тот момент этого лета вообще хочется сохранить в памяти навсегда: состояние вселенского мира внутри, мира с самим собой, со всем живым и неживым на этой планете, какое-то безусловное принятие света и тьмы, и внутри себя - тоже.
Этим летом я училась открываться. Делиться с любимыми людьми не только хорошим, но и грустными мыслями, переживаниями, делиться изнаночной стороной души. Я все еще тот человек, который испытывает самое большое удовлетворение, помогая другим, слушая других, утешая других, отдавая другим, но я учусь принимать. Возможно, искусством просить о помощи мне не овладеть никогда, но принимать ее, когда любящий человек предлагает - это мне по силам. Неправильно лишать других удовольствия делать твою жизнь лучше, когда ты сам прекрасно знаешь, что делать их жизнь лучше - самая большая награда.
Этим летом я долго болела и все еще не избавилась от кашля, который (это мне уже несколько человек сказали) явно перешел в аллергический-астматический. Но не унывала дольше, чем на пару часов. Мы все равно бесконечно гуляли, наслаждались обществом друг друга и отсутствием собеседников (я - точно), тем, что можно было часами ходить по лесу или читать книгу на детской площадке, молчать-молчать-молчать. Я часто думала о том, что довольно легко умею выражать свои мысли на бумаге, но собеседник из меня хреновый, как будто мои губы не могут синхронизироваться с мысленным потоком, как будто я рождена слушать. И записывать все эти истории других людей, оставлять на бумаге свет их глаз, движения их рук. Когда от кашля я потеряла голос и почти не могла говорить, внутри меня из маленького зернышка родилась книга, точнее, ее идея. Впервые в жизни я ощутила сердцем что-то огромное и стоящее, что-то, что я не имею права оставить себе. Я далеко не уверена в том, что напишу эту книгу, но я стараюсь писать хотя бы раз в несколько дней, хотя бы по 10 минут. И не растерять. Самая большая сложность состоит в том, что прекрасные мысли, стройные и яркие мысли, приходят ко мне чаще всего тогда, когда я иду или бегу. Явно это придумано нарочно, своеобразный вызов мне:-)
Книг я прочитала достаточно много, спасибо тебе за это, лето. Но книга лета очевидна, неспроста я дочитала ее вчера, в последний день. Леночка, дорогая, спасибо тебе, что написала о ней, напомнила мне, что она стоит в моей библиотеке вот уже почти 10 лет. Я не только помнила ее обложку, цвета, я точно помнила место на моих бесчисленных книжных полках, место, где она терпеливо ждала меня все эти годы. Много лет назад я была влюблена в большой теннис. Каждое лето на протяжении нескольких лет мы ездили к бабушке в Израиль, именно там моя итак уже крепкая любовь с английским языком выросла в настоящий роман на всю жизнь, именно там я впервые начала смотреть сериалы в оригинале (Dawson's Creek), и, конечно, именно там меня покорили теннисные корты, теннисный язык любви. Я сразу поняла, что теннис - это больше, чем спорт. Родители купили нам ракетки и мы часто бегали на корты, несмотря на жару, потому что к этому всему так хотелось прикоснуться, прижаться всем своим существом. Ни у кого не было шансов, мы с братом сразу полюбили Агасси, увидели в нем родственную душу, что-то близкое нам, тогда еще совсем детям. Я до сих пор помню, как меня зачаровывала его игра, его особенный стиль, как я была влюблена в его глаза и улыбку. И вот, спустя примерно 20 лет я держу в руках его автобиографию, еще не зная, что мне откроется на страницах этой книги, но точно зная, что я буду любить его еще сильнее. Эта книга, "Open" - одна из самых прекрасно написанных книг в моей жизни, настолько живая, искренняя, трогательная. Я плакала и смеялась, вклеивала разноцветные ленточки на страницы, я таскала ее с собой повсюду и с ужасом думала о том дне, когда она закончится. Но нет, этот день не стал ужасным, наоборот. Чувство благодарности, нежности переполнило меня. Хорошие книги никогда не кончаются, они остаются в нас героями, событиями, мыслями. Хорошие авторы не умирают никогда, увековеченные в своих книгах. Дорогой Андрэ, удивительно, как много себя я нашла в твоих мыслях и чувствах, как многое ты помог мне увидеть четче, осознать. И главное, принять. Я смотрю сейчас любимый фильм Агасси Shadowlands, в котором рассказывается о писателе Льюисе (снова удивительное совпадение: я как раз читаю детям "Хроники Нарнии"), и несмотря на то как далека я от богословия, религии и всего такого, очень хочу перевести здесь слова Льюиса, которые тронули Агасси и не менее сильно тронули меня. Потому что в моменты, когда мне особенно тяжело, нестерпимо больно, я утешаю себя мыслями о том, что только так - пропуская через себя всю эту боль - мы способны меняться, расти и становиться лучше.
"Разве Богу не положено быть хорошим? Разве он не должен любить нас? Хочет ли Бог, чтобы мы страдали? А что если ответ на этот вопрос - "Да"? Я предлагаю вам думать, что именно потому что Бог любит нас, он дарит нам страдания.
Я не уверен, что Бог хочет, чтобы мы были счастливы. Я думаю, Он хочет, чтобы мы были способны любить и быть любимыми. Он хочет, чтобы мы росли. Мы думаем, что наши детские игрушки - источник всего существующего счастья, что наша детская - это весь огромный мир. Но что-то должно вытолкнуть нас из нашей детской в мир других, и это что-то и есть страдание.
Понимаете, мы подобны каменным глыбам, из которых скульптор высекает фигуры людей. Именно удары Его зубила, которые причиняют такую сильную боль, делают нас совершенными."
Что я помню? Море. Конечно, море, то особенное прикосновение к коже соленой воды, ту его бескрайнюю ширь, которая успокаивает, убаюкивает. Море, в которое ныряли мои уже такие взрослые дети, разбрасывая миллионы брызг; то, на берегу которого я сидела после пробежки, одна в целом мире. Тот момент этого лета вообще хочется сохранить в памяти навсегда: состояние вселенского мира внутри, мира с самим собой, со всем живым и неживым на этой планете, какое-то безусловное принятие света и тьмы, и внутри себя - тоже.
Этим летом я училась открываться. Делиться с любимыми людьми не только хорошим, но и грустными мыслями, переживаниями, делиться изнаночной стороной души. Я все еще тот человек, который испытывает самое большое удовлетворение, помогая другим, слушая других, утешая других, отдавая другим, но я учусь принимать. Возможно, искусством просить о помощи мне не овладеть никогда, но принимать ее, когда любящий человек предлагает - это мне по силам. Неправильно лишать других удовольствия делать твою жизнь лучше, когда ты сам прекрасно знаешь, что делать их жизнь лучше - самая большая награда.
Этим летом я долго болела и все еще не избавилась от кашля, который (это мне уже несколько человек сказали) явно перешел в аллергический-астматический. Но не унывала дольше, чем на пару часов. Мы все равно бесконечно гуляли, наслаждались обществом друг друга и отсутствием собеседников (я - точно), тем, что можно было часами ходить по лесу или читать книгу на детской площадке, молчать-молчать-молчать. Я часто думала о том, что довольно легко умею выражать свои мысли на бумаге, но собеседник из меня хреновый, как будто мои губы не могут синхронизироваться с мысленным потоком, как будто я рождена слушать. И записывать все эти истории других людей, оставлять на бумаге свет их глаз, движения их рук. Когда от кашля я потеряла голос и почти не могла говорить, внутри меня из маленького зернышка родилась книга, точнее, ее идея. Впервые в жизни я ощутила сердцем что-то огромное и стоящее, что-то, что я не имею права оставить себе. Я далеко не уверена в том, что напишу эту книгу, но я стараюсь писать хотя бы раз в несколько дней, хотя бы по 10 минут. И не растерять. Самая большая сложность состоит в том, что прекрасные мысли, стройные и яркие мысли, приходят ко мне чаще всего тогда, когда я иду или бегу. Явно это придумано нарочно, своеобразный вызов мне:-)
Книг я прочитала достаточно много, спасибо тебе за это, лето. Но книга лета очевидна, неспроста я дочитала ее вчера, в последний день. Леночка, дорогая, спасибо тебе, что написала о ней, напомнила мне, что она стоит в моей библиотеке вот уже почти 10 лет. Я не только помнила ее обложку, цвета, я точно помнила место на моих бесчисленных книжных полках, место, где она терпеливо ждала меня все эти годы. Много лет назад я была влюблена в большой теннис. Каждое лето на протяжении нескольких лет мы ездили к бабушке в Израиль, именно там моя итак уже крепкая любовь с английским языком выросла в настоящий роман на всю жизнь, именно там я впервые начала смотреть сериалы в оригинале (Dawson's Creek), и, конечно, именно там меня покорили теннисные корты, теннисный язык любви. Я сразу поняла, что теннис - это больше, чем спорт. Родители купили нам ракетки и мы часто бегали на корты, несмотря на жару, потому что к этому всему так хотелось прикоснуться, прижаться всем своим существом. Ни у кого не было шансов, мы с братом сразу полюбили Агасси, увидели в нем родственную душу, что-то близкое нам, тогда еще совсем детям. Я до сих пор помню, как меня зачаровывала его игра, его особенный стиль, как я была влюблена в его глаза и улыбку. И вот, спустя примерно 20 лет я держу в руках его автобиографию, еще не зная, что мне откроется на страницах этой книги, но точно зная, что я буду любить его еще сильнее. Эта книга, "Open" - одна из самых прекрасно написанных книг в моей жизни, настолько живая, искренняя, трогательная. Я плакала и смеялась, вклеивала разноцветные ленточки на страницы, я таскала ее с собой повсюду и с ужасом думала о том дне, когда она закончится. Но нет, этот день не стал ужасным, наоборот. Чувство благодарности, нежности переполнило меня. Хорошие книги никогда не кончаются, они остаются в нас героями, событиями, мыслями. Хорошие авторы не умирают никогда, увековеченные в своих книгах. Дорогой Андрэ, удивительно, как много себя я нашла в твоих мыслях и чувствах, как многое ты помог мне увидеть четче, осознать. И главное, принять. Я смотрю сейчас любимый фильм Агасси Shadowlands, в котором рассказывается о писателе Льюисе (снова удивительное совпадение: я как раз читаю детям "Хроники Нарнии"), и несмотря на то как далека я от богословия, религии и всего такого, очень хочу перевести здесь слова Льюиса, которые тронули Агасси и не менее сильно тронули меня. Потому что в моменты, когда мне особенно тяжело, нестерпимо больно, я утешаю себя мыслями о том, что только так - пропуская через себя всю эту боль - мы способны меняться, расти и становиться лучше.
"Разве Богу не положено быть хорошим? Разве он не должен любить нас? Хочет ли Бог, чтобы мы страдали? А что если ответ на этот вопрос - "Да"? Я предлагаю вам думать, что именно потому что Бог любит нас, он дарит нам страдания.
Я не уверен, что Бог хочет, чтобы мы были счастливы. Я думаю, Он хочет, чтобы мы были способны любить и быть любимыми. Он хочет, чтобы мы росли. Мы думаем, что наши детские игрушки - источник всего существующего счастья, что наша детская - это весь огромный мир. Но что-то должно вытолкнуть нас из нашей детской в мир других, и это что-то и есть страдание.
Понимаете, мы подобны каменным глыбам, из которых скульптор высекает фигуры людей. Именно удары Его зубила, которые причиняют такую сильную боль, делают нас совершенными."