Carry on my wayward son
Люди вокруг меня не хотят отпускать лето. Я вижу и чувствую это каждый год, эту привязанность людей к теплу, солнцу, какой-то не вербальной беззаботности, которая никак не связана с тем, работают ли они летом, много ли ездят в отпуск - она вообще мало с чем связана, достаточно того, что это лето. Я смотрю на это с огромной нежностью: что-то такое уютное, такое настоящее есть в этой слабости и очарованности - важная составляющая нашей жизни, связывающая, соединяющая множество людей, не знакомых друг с другом, разбросанных по свету. Этим летом у меня было несколько мгновений, когда не хотелось его отпускать, может быть, даже больше, чем бывает обычно, моих личных и глубоких фрагментов киноленты, замерших в чьих-то больших ладонях, упавших на монтажный стол, застрявших в моем подсознании, чтобы однажды оживать внутри из чистого воздуха и краешков прошлого. Я не хочу их забывать. Я не хочу больше никогда повторять это лето.
Осенью все возвращается. Способность мыслить ясно, умение быть предельно, даже болезненно честной с самой собой. Сентябрь, поразительно долго хранящий жар лета, вдруг одним прохладным утром перетекает в осень и вдруг становится такой яркой ее неизбежность, ее могущество, ее красота. Все начинается с того, что запахи управляют важными механизмами моего существа. Все начинается с запахов: созревших яблок, крошек, умещающихся по три штуки в моих маленьких ладонях; влажного воздуха, пропитавшегося туманами, того, что за ночь делает мокрым все высохшее на балконе белье, которое я рассеянно забыла снять; запах дождя, мокрых листьев, запах травы, остановившей свой рост; вкусного черного пива, когда сидишь на веранде и точно знаешь, что это один из последних таких моментов в этом году. Осенью музыка звучит иначе. Может быть, дело всего лишь в том, что я сердцем выбираю осеннюю музыку и именно осенью она начинает резонировать со вселенной, звучать в полную силу. Как бы там ни было, утром я выхожу из дома, ныряю во влажный воздух, нажимаю на Random в спотифай и внутри меня все оживает, расправляется. Я вдруг плачу, слезы мои как волны, как туман, и казалось бы, такого быть не может, но за одну секунду эти слезы умеют превращаться в улыбку. Идешь в темноте, выключая взглядом фонари, а кажется, что никогда еще внутри тебя не было столько света.
Этой осенью я успела уже переделать какое-то невероятное количество дел. Уйти на всю ночь из дома праздновать день рождения любимого друга: напиться двумя бокалами вина до состояния счастья, бежать в ночи по любимому своему городу и раздавать белые и золотые шарики случайным прохожим, зажигая их глаза и улыбки, слушать, как Аллуша играет на пианино возле Народни дивадла - этого трогательного пианино, у которого некоторые клавиши издают звуки тишины - свою собственную музыку, от которой у меня внутри горячо, смотреть в полночь в кинотеатре нового Альмодовара, засыпать не в своей постели рядом с дорогим человеком, который за эти несколько лет стал настолько близок, что иногда страшно. Обновить гардероб и вдруг почувствовать себя такой молодой, красивой и одновременно взрослой, насыщенной, накопившей целые сундуки опыта, ощущений, впечатлений. Прочитать свой дневник из 19-летнего прошлого и почувствовать невероятную благодарность за свою жизнь. Сделать, наконец-то, прививку от столбняка, отсутствие которой так шокирует чешских врачей. Прочитать "Муки невинности" Памука, выдохнуть и подумать снова о том, как я тяжело воспринимаю вечно страдающих людей, выбирающих путь мук и добровольно с него не сворачивающих. Стать мамой первоклассника и начать обогащаться реалиями чешской школы - мама дорогая! Полюбить всем сердцем лысого котика, который кусал меня за пальцы, топтал мою грудь со всей нежностью, на которую способен, мурчал, свернувшись ровно на сердце, который сегодня уехал в Лондон, оставив внутри меня глубокую дыру, которую теперь надо как-то заделать или просто подождать, пока она затянется сама. Обрести, наконец-то, свое личное время, много-много времени: начать много играть на пианино, видя, какими послушными становятся руки, заниматься йогой каждый день, видя, каким гибким и упругим становится тело. Добраться до 11 сезона Supernatural и благодаря им понять для себя что-то настолько важное, что пока не получается вербализовать, но приходится как-то удерживать внутри, чтобы ни за что на свете никогда не потерять.
А осень только началась. И самое в ней прекрасное, что я снова не знаю, какой она будет. Но я точно знаю, что - как и каждый год - она снова будет моей.
Осенью все возвращается. Способность мыслить ясно, умение быть предельно, даже болезненно честной с самой собой. Сентябрь, поразительно долго хранящий жар лета, вдруг одним прохладным утром перетекает в осень и вдруг становится такой яркой ее неизбежность, ее могущество, ее красота. Все начинается с того, что запахи управляют важными механизмами моего существа. Все начинается с запахов: созревших яблок, крошек, умещающихся по три штуки в моих маленьких ладонях; влажного воздуха, пропитавшегося туманами, того, что за ночь делает мокрым все высохшее на балконе белье, которое я рассеянно забыла снять; запах дождя, мокрых листьев, запах травы, остановившей свой рост; вкусного черного пива, когда сидишь на веранде и точно знаешь, что это один из последних таких моментов в этом году. Осенью музыка звучит иначе. Может быть, дело всего лишь в том, что я сердцем выбираю осеннюю музыку и именно осенью она начинает резонировать со вселенной, звучать в полную силу. Как бы там ни было, утром я выхожу из дома, ныряю во влажный воздух, нажимаю на Random в спотифай и внутри меня все оживает, расправляется. Я вдруг плачу, слезы мои как волны, как туман, и казалось бы, такого быть не может, но за одну секунду эти слезы умеют превращаться в улыбку. Идешь в темноте, выключая взглядом фонари, а кажется, что никогда еще внутри тебя не было столько света.
Этой осенью я успела уже переделать какое-то невероятное количество дел. Уйти на всю ночь из дома праздновать день рождения любимого друга: напиться двумя бокалами вина до состояния счастья, бежать в ночи по любимому своему городу и раздавать белые и золотые шарики случайным прохожим, зажигая их глаза и улыбки, слушать, как Аллуша играет на пианино возле Народни дивадла - этого трогательного пианино, у которого некоторые клавиши издают звуки тишины - свою собственную музыку, от которой у меня внутри горячо, смотреть в полночь в кинотеатре нового Альмодовара, засыпать не в своей постели рядом с дорогим человеком, который за эти несколько лет стал настолько близок, что иногда страшно. Обновить гардероб и вдруг почувствовать себя такой молодой, красивой и одновременно взрослой, насыщенной, накопившей целые сундуки опыта, ощущений, впечатлений. Прочитать свой дневник из 19-летнего прошлого и почувствовать невероятную благодарность за свою жизнь. Сделать, наконец-то, прививку от столбняка, отсутствие которой так шокирует чешских врачей. Прочитать "Муки невинности" Памука, выдохнуть и подумать снова о том, как я тяжело воспринимаю вечно страдающих людей, выбирающих путь мук и добровольно с него не сворачивающих. Стать мамой первоклассника и начать обогащаться реалиями чешской школы - мама дорогая! Полюбить всем сердцем лысого котика, который кусал меня за пальцы, топтал мою грудь со всей нежностью, на которую способен, мурчал, свернувшись ровно на сердце, который сегодня уехал в Лондон, оставив внутри меня глубокую дыру, которую теперь надо как-то заделать или просто подождать, пока она затянется сама. Обрести, наконец-то, свое личное время, много-много времени: начать много играть на пианино, видя, какими послушными становятся руки, заниматься йогой каждый день, видя, каким гибким и упругим становится тело. Добраться до 11 сезона Supernatural и благодаря им понять для себя что-то настолько важное, что пока не получается вербализовать, но приходится как-то удерживать внутри, чтобы ни за что на свете никогда не потерять.
А осень только началась. И самое в ней прекрасное, что я снова не знаю, какой она будет. Но я точно знаю, что - как и каждый год - она снова будет моей.