Of all the loves in the world
Вообще, конечно, если бы кто-то мог каким-то неописуемым, еще не придуманным способом передать другому информацию о том, какие чувства приходят к человеку с появлением ребенка, это порядочно подпортило бы нам жизнь в сегодняшнем дне. Вот я была однажды двадцатилетней девочкой, училась, целовалась, бегала под дождем, курила на набережной, занималась любовью по любви и не очень, не верила в любовь, потом верила, искала, страдала, рыдала, была нужна и нуждалась, дурачилась, смеялась по поводу и без, путешествовала, выходила замуж, меняла прически, обожала друзей - была счастлива - как говорит Шарлотта - not all day every day, but every day. И вот если бы к той двадцатилетней девочке пришла теперешняя, почти тридцатилетняя, вторглась бы в ее сознание и оставила бы там ощущение того момента, когда в жизни уже есть ребенок, которого раньше не было, то - я знаю точно - эта двадцатилетняя дурочка потеряла бы покой и сон. Всеми этими странными, футуристическо-лирическими предложениями я пытаюсь сказать о том, что то, что я испытала за этот год, не сравнимо ни с чем, совершенно ни с чем из моего прошлого. Я всегда была гармонична внутри, всегда радовалась новому дню, всегда находила в нем хорошее, умела наслаждаться мгновением, видела то, что не видели другие, но я не подозревала, как меняется жизнь, когда в ней есть твой ребенок.
Я не раз уже встречала мнение, что самая сильная любовь к ребенку случается в самом начале, когда видишь его в роддоме, маленького, беззащитного, трогательного до дрожи и слез, но у меня все совсем наоборот. В самом начале мне было страшно за него, мне было интересно и волнительно, я не знала, как будет дальше, во что мы превратимся, найдем ли общий язык, сможет ли он объяснить, чего хочет, смогу ли я это дать. Мне хотелось стать с ним снова единым целым и защитить его, такого хрупкого, от всего огромного и жестокого мира. Эта животная любовь на самом деле была очень сильной, с трудом поддающейся сравнению с чем-то другим, но с каждым прожитым днем и месяцем она росла, крепла, усложнялась, превращаясь во что-то новое. Прекрасное.
Когда этот человек обнимает меня сзади за плечи, стоит за спиной, перебирает мои волосы и хохочет, когда мы валяемся по всей кровати, смеемся до слез, когда он играет где-то, пока я читаю, а потом вдруг приходит, обнимает мои колени и говорит "мама", я чувствую то самое, что не могу описать всеми словами этого мира. Читая про жизнь людей, которые меня окружают, про их путешествия, сумасшедшие поступки, про интересные места, которые они посещают, я часто думаю, что а вот бы сейчас взять и сорваться, сделать что-то такое, оказаться где-то там. Потом понимаю, что немного грустно от того, что пока нет возможности, ведь у меня маленький сын, совсем другие заботы и хлопоты. И, казалось бы, многое то, что делало когда-то меня счастливой, оборвалось и осталось в прошлом, казалось бы, как печально, как безысходно, как хочется, но потом вдруг понимаешь самое главное. Представляя себя там, представляя себя без него, ощущаешь внутри пустоту, ни радости, ни наполненности, ни восторга, потому что он - твоя жизнь. Этот маленький смеющийся кролик, белокурый зубастик, это чудовище, заполнившее собой все 24 часа твоих суток. Вот оно то самое главное: никогда уже ты не сможешь быть счастлива без него, познав счастье с ним. Никогда. У нас много еще всего будет, время летит неуловимо, неутомимо, мы будем, конечно, по-прежнему уставать, злиться иногда, плакать временами, но еще больше смеяться и ощущать внутри себя любовь, которая - по моим ощущениям - апогей всех любовей мира.
Я не раз уже встречала мнение, что самая сильная любовь к ребенку случается в самом начале, когда видишь его в роддоме, маленького, беззащитного, трогательного до дрожи и слез, но у меня все совсем наоборот. В самом начале мне было страшно за него, мне было интересно и волнительно, я не знала, как будет дальше, во что мы превратимся, найдем ли общий язык, сможет ли он объяснить, чего хочет, смогу ли я это дать. Мне хотелось стать с ним снова единым целым и защитить его, такого хрупкого, от всего огромного и жестокого мира. Эта животная любовь на самом деле была очень сильной, с трудом поддающейся сравнению с чем-то другим, но с каждым прожитым днем и месяцем она росла, крепла, усложнялась, превращаясь во что-то новое. Прекрасное.
Когда этот человек обнимает меня сзади за плечи, стоит за спиной, перебирает мои волосы и хохочет, когда мы валяемся по всей кровати, смеемся до слез, когда он играет где-то, пока я читаю, а потом вдруг приходит, обнимает мои колени и говорит "мама", я чувствую то самое, что не могу описать всеми словами этого мира. Читая про жизнь людей, которые меня окружают, про их путешествия, сумасшедшие поступки, про интересные места, которые они посещают, я часто думаю, что а вот бы сейчас взять и сорваться, сделать что-то такое, оказаться где-то там. Потом понимаю, что немного грустно от того, что пока нет возможности, ведь у меня маленький сын, совсем другие заботы и хлопоты. И, казалось бы, многое то, что делало когда-то меня счастливой, оборвалось и осталось в прошлом, казалось бы, как печально, как безысходно, как хочется, но потом вдруг понимаешь самое главное. Представляя себя там, представляя себя без него, ощущаешь внутри пустоту, ни радости, ни наполненности, ни восторга, потому что он - твоя жизнь. Этот маленький смеющийся кролик, белокурый зубастик, это чудовище, заполнившее собой все 24 часа твоих суток. Вот оно то самое главное: никогда уже ты не сможешь быть счастлива без него, познав счастье с ним. Никогда. У нас много еще всего будет, время летит неуловимо, неутомимо, мы будем, конечно, по-прежнему уставать, злиться иногда, плакать временами, но еще больше смеяться и ощущать внутри себя любовь, которая - по моим ощущениям - апогей всех любовей мира.