"Мои друзья телевизионщики" мои воспоминания "Здравствуй и прощай Германия"
Из квартиры моих соседей на третьем этаже раздавался сильный вой с визгом тормозов гоночных машин Formula 1, что шло по Евроспорту.
Дай думаю зайду на огонек.
Телевизор работал на всю катушку. На диване сидел весь во внимании гонок Михаил, любитель ирландской, кельтской музыки с любимой сигаретой и Сережа большой.
На столе стояла трех литровая бутылка Smirnoff с насосом, пачка сигарет Camel и нарезанные два знатных малосольных огурца из Ютербогского супермаркета Kaizers, что продавали при входе прямо из больших деревянных кадушек.
По поводу букета засолки и аромата этих огурцов можно говорить часами, но поверьте это именно то, чего не мешало бы на столе нам под беленькую, а женщинам тогда, когда уже больше ничего не хочется.
- По какому поводу водка пей земля валяйся,
строгим и громким голосом, но в шутливой форме при входе спросил я, стараясь перекричать в телевизоре болид Шумахера.
- Какие люююди,
протяжно, по дружески обрадовавшись запел Михаил.
- Конец рабочей недели празднуем,
кричал Сережа большой
- Тебе сколько качков?
В свое время эти ребята без работы не сидели, как стоматологи, сапожники или парикмахера, в виду того, что аппаратуру в наших магазинах на Союз покупали все. Была тогда такая возможность с пятидесяти процентной скидкой приобрести в сети военторгов действительно настоящую Мацуситу Электрик производства Японии, но она, как не странно ломалась оказывается то-же.
Но время Миши с Сережей большим в связи с выводом КЭЧи в 1993году, где они добросовестно работали телемастерами к сожалению закончилось, ничего вечного в этой жизни не бывает.
Сейчас же они сидели практически без работы, обслуживая оставшихся клиентов после вывода части и жили почти одни на весь четырех этажный дом Нойс Лагеря.
Ни кто их не беспокоил, может по той причине, что про них просто забыли, все были заняты под вывод войск в основном своими шкурными вопросами.
Сережа большой с Мишей иногда ездили в Гамбург на базу за запчастями и по приезду долго воодушевленно рассказывали, что там в ассортименте кроме всего прочего имеются даже в несколько миллиметров камеры слежения и прослушки, которые легко монтируются в стену так, что будет видна только одна, в несколько миллиметров точка.
Я тут же вспомнил, что когда после вывода части разбирал в штабе чудом оставшуюся, не снятую телефонную розетку, что может в хозяйстве когда пригодится, там были скорее всего вот такие прослушки.
Штази не дремлет, подумал тогда я.
Михаил же, мой друг милый на самом деле молодой человек, насытившись нелегкой и не благодарной колхозной жизни у себя в деревне под Тулой, оформился, как все тогда через военкомат служащим в Германию. Никогда не велся на разговоры по поводу планов на будущее, но если такой разговор и заходил, то скривившись говорил, что лучше будет жить в лесу в азюле(лагере беженцев), чем вернется обратно домой в деревню.
И он уже там жил, в сорока километрах от Берлина в лесу, в домике, только это конечно же от всех скрывал. Потому, что когда с Сережей большим под впечатлением обсуждал, как они все вместе с местными готовили там в лесу на праздники шашлык и какую затем по возвращению из Нойса обнаруживал пропажу в доме у себя, где как казалось были все кругом свои.
Почему нет, думал я. "Мы создаем свою собственную Вселенную", говорил Винстон Черчиль. Каждый человек вправе строить счастье по своему.
Тут же вспоминая про сослуживца, знакомого замполита майора, которых в девяностых годах стали называть воспитателями.
Так вот, когда все вместе стояли в центре на городской остановке, ожидая рейсового автобуса, чтобы доехать домой, такой себе воспитатель "ибн" замполит из Веймарского полка связи, подверженный духу уныния и модному течению времени гласности и демократии в новой стране, мог себе позволить невольно пошутить, стоя возле витрины магазина Drospa.
- Может в плен сдаться,
рассматривая с лукавым видом красочную витрину магазина, делился вслух своими мыслями майор.
Рядом стоящие женщины из секретной части мило хохотали.
Время было вывода полка под Питер, в Лугу. Конечно же, очень не хотелось ему покидать насиженное место, предположим как и всем нам.
Что происходит твою мать с нами, с нашей армией. Не говорили и не хохотали, если бы этак годков с несколько десятков назад, а помогали бы валить лес и чистить снег в местах не столь отдаленных.
А что мы хотим от двадцати восьми летнего молодого человека, Михаила, но его судьба злодейка распорядилась по своему.
Один раз Михаил ехал на бусике с другом но без документов и уже подъезжали к Нойс Лагерю, как возле госпиталя были остановлены полицией. Друга отпустили а Мишу задержали. Даже хорошее знание языка не помогло ему отвертеться от немецкого правосудия.
Михаил был арестован и депортирован на Родину. Но каким образом он появился через несколько месяцев в Нойс Лагере снова, загадка.
Теперь он вообще никогда не выходил из квартиры в четырехэтажке, разве, что с Сережей большим мог поехать на его Опеле за продуктами.
Жалко было расставаться с Мишей в июле девяносто четвертого, в связи с нашим отъездом на Союз.
С ним мы по дружески обнялись, пожелали друг другу счастья и удачи, понимая, что больше не увидимся никогда.
До сих пор вспоминаю, как с окна кунга отъезжающей военной машины виден был его светлый силуэт на балконе третьего этажа. При всем происходящем сравнивая себя очередным кораблем, проплывавшим мимо покинутого острова под названием Нойс Лагерь, который уже долгое время вряд ли кто-то будет населять, кроме Михаила такого себе Робинзона Крузо и Сережи большого Пятницы.
Сережа большой, Мишин коллега, чувствовал по жизни себя конечно увереннее и смог уладить со своим немецким гражданством уже давно, женившись фиктивно на немке из Лейпцига, которая затем родила ему замечательного негритенка. Это единственное, что тогда тяготило Сережу.
Что он только ни делал, обивая пороги кучи немецких инстанций, где его все дружно уверяли, что негритенок его, что такое бывает, что в каком то колене у него возможно могли быть в родне арапы.
И стали приходить Сереже большому по почте квитанции на уплату алиментов, потому как немецкий суд, самый гуманный суд в мире был на стороне жены немки и оставалось Сереже большому только раскошеливаться.
Ну а кроме интернациональной семьи у него была еще одна семья, дома во Львове.
Сережа большой приезжал с Лейпцига в Нойс на своем новом Opel Vectra, который он взял в девяносто втором году из немецкого автосалона за двадцать две тысячи марок. В салоне которого на базе на подзарядке постоянно стоял, еще наверное самый первый мобильник, купленный им в Гамбурге, в размер стандартной обувной коробки с под сапог, с которого можно было всегда минуты три позвонить в Союз домой.
Да, помнятся те тихие летние вечера. Абсолютно безлюдный, можно сказать дикий городок Нойс Лагеря, когда мы вчетвером с ребятами прогуливались, казалось уже ставшими для нас родными улочкам. Своим затворникам я с удовольствием показывал виды с крыши бывшего клуба с санчастью, самого высокого в городке здания, от куда было видно все на десятки километров, казалось не за горами был виден и Союз.
Беседовали обо всем и не о чем. О том, что нас ждут, как и всех по приезду домой перемены, новые хлопоты, что нужно будет после восьмилетнего перерыва с Союзом начинать жить заново.
Сережа большой, как земляка приглашал к себе в Лейпциг на праздники, Миша же спрашивал не против ли я буду, если он привезет своего друга немца из Берлина, который немножко двинутый на найденных артефактах, что оставили наши после вывода войск.
Я говорил, что ни против и они потом вдвоем действительно приезжали. Михаил делал костер на бассейне в бывшем парке машин, на древесных углях купленных в бумажном пакете в местном супермаркете Kaizers.
Ароматный дым древесных углей дразнил наше воображение, делали шашлык, пили вино.
На воде бассейна плавали жирные утки, красуясь перед нами виляя хвостом, как бы предлагая взамен нашему готовому уже мясу, свою дичь.
Но молодому немцу ничего этого было не нужно. Вот когда он в сопровождении Миши, на полигоне в заброшенном бункере находил наш старый противогаз, то был под впечатлением таким, как будто он наконец то нашел недостающие части пропавшей янтарной комнаты.
Замечательное знаете время было. Как дальше у моих хороших друзей сложилась судьба, неизвестно...