ЧУСКИЙ БЕЗУМЕЦ ЦЗЕ ЮЙ - 楚狂接舆
В своей автобиографии Лу Юй, еще не ставший тогда «божеством чая», писал: «…Чусцы говорили друг другу, что Лу-цзы - это не иначе как сегодняшний Цзе Юй». Причисляли Лу Юя к безумцам, потому как в своем отшельничестве в Тяоси он «часто на лодчонке отправлялся в горный монастырь, имея при себе лишь головную повязку, плетеные сандалии, холщовую накидку да короткие штаны, постоянно в одиночестве ходил он по диким местам, распевая буддистские каноны и декламируя древние стихи, посохом ударял по деревьям и рукой мутил потоки воды, умиротворенно бродил с утра до заката, а когда наступали сумерки и обрывали его занятия, рыдая в голос возвращался».
Без чуского безумца Китай невозможен.
Зовут его Цзе Юй, а может и Цзеюй, а может это, вообще, официальное прозвище, а фамилия тогда - Лу, имя Тун. Значит Лу Тун, или официально Лу Цзеюй, а может их и несколько было, чусская земля, родина колдунов-у и шаманок-по, щедра на безумных.
До того как он сменил имя и фамилию, чтобы избавиться от докучливого чусского правителя, желавшего дорого купить его мудрость, и отправился с супругой на пару-тройку сотен лет потшельничать в горах Эмэйшань, случилось ему повстречаться с Конфуцием. Это столкновение на дороге точно отображено в «Беседах и суждениях» (Лунь-юй). Цзе Юй шел мимо и распевал: «Феникс! Феникс! Что Дэ так обветшало! Прошлого нельзя воротить, будущее можно ли исправить? Хватит! Хватит! Гибельно заниматься политикой ныне!» Кун-цзы, который себя видел именно советником при подходящем правителе и как раз направлялся к чускому вану, потрудился слезть с повозки для беседы. Но ее не состоялось, Цзе Юй прошел мимо. У Чжуан-цзы, предпочитавшего документальному жанру притчу, эта история подается с большим количеством слов в более художественной аранжировке, но с тем же исходом.
Конфуций, конечно, не принял бы позицию Цзе Юя (поэтому и говорить было не о чем), но, по крайней мере, он смог его понять и оценить. Мудрецы прозрачны друг для друга. Для большинства остальных они становятся либо кумирами, либо безумцами. В первой главе «Чжуан-цзы» приводится рассказ о состоявшемся разговоре. Цзянь У сообщает Лянь Шу, как он напуган пустословием Цзе Юя: «его речи, будто Млечный Путь, беспредельны». А говорил чуский сумашедший всего лишь об отшельнике с горы Гушэшань, о себе подобном, практически о своем собственном будущем. Так он и остался в памяти культуры - то ли безумец, то ли святой, ведь, как показывает практика, тот, который «не в Пяти Переходах, вышедший за пределы трех миров», востребован всегда и везде.
***Древнее царство Чу находилось на территории современной провинции Хунань.