Марина Белоблаженная. Миндальный кустарник.
...Муза так любила его! любила обветренную, деревянную кожу его крепких рук, на которых можно было повиснуть, и которые никогда не отпустят, неприступное тело, что спасало ее от ярких солнечных лучей, длинные зеленые волосы и голос! голос, налитый и объединенный тысячью тысяч крошечных своенравных голосков, голос, которому нельзя было не повиноваться.
Он простоял на месте расставания целую ночь и целый день, был угрюм и совсем тих. Сегодня она не ложилась ему на колени читать Бродского, а только обняла и спросила:
-Ах, почему мы не можем быть вместе?
Он склонился над ней, обхватил своими ручищами и беспрекословным басом начал:
-Муза, девочка моя,- она вздрогнула и брови ее побежали вверх, в попытке скрыться в длинных каштановых волосах. Он наклонился еще ближе и заорал,- Потому что я - дуб!- и, разведя ветвями, заключил,- па-пау-пау-пау!...
Он простоял на месте расставания целую ночь и целый день, был угрюм и совсем тих. Сегодня она не ложилась ему на колени читать Бродского, а только обняла и спросила:
-Ах, почему мы не можем быть вместе?
Он склонился над ней, обхватил своими ручищами и беспрекословным басом начал:
-Муза, девочка моя,- она вздрогнула и брови ее побежали вверх, в попытке скрыться в длинных каштановых волосах. Он наклонился еще ближе и заорал,- Потому что я - дуб!- и, разведя ветвями, заключил,- па-пау-пау-пау!...