Мания преследования своего величия.
Недавно в нашем лечебном учреждении произошло историческое событие.
На волне демократизации произошел выбор актива и лечащего персонала.
Раньше, в прежние, несправедливые времена осуществлялся жуткий террор меньшинства по отношению к большинству. Происходило угнетение трудящихся на том основании, что их, якобы, необходимо лечить. Хотя, с другой стороны, как об этом можно наверняка знать, если за это не проголосовали? Ведь на корню был отвергаем самый главный принцип свободного общества.
Поэтому на волне позитивных перемен , потихоньку также осуществились сдвиги и в нашем лечебном учреждении.
Перво-наперво выбрали главврача. Раньше у нас был какой-то назначенный сверху тихий старичок, а сейчас выбрали молодого. Из самой гущи народа. Наполеона. Он, правда, баллотировался с другими двумя, но понравился нам больше, потому что сумел доказать, что Наполеон только он.
Во-первых у него грудь ширше и волосатее, а во-вторых он страшной физической силы и огромного роста, а ведь всем известно, что настоящий Наполеон был великаном. Поэтому он взял других Бонапартов за пятки, потряс их маленько головами вниз, отчего те сразу же передумали быть Бонапартами и добровольно сняли свои кандидатуры в пользу истинно общенародного кандидата. В результате последний победил единогласно. С результатом 110%. Потому что некоторые, особо сознательные, а также те, у кого раздвоение личности проголосовали, повинуясь зову сердца по два, а то и по три раза.
После этого сразу же наступило царство свободы. Во-первых провели пару-тройку общебольничных референдумов: кого считать больным и по какой методике лечить. Больными признали всех вчерашних врачей, потому что они шибко умные, а это всегда, как известно, признак шизофрении.
Лечить их, тоже известно как - трудотерапией, трактором и уборкой навоза в свинарнике, поэтому все лекарства до ширнармасс перестали сразу же доходить. Их лошадиными дозами стали употреблять сам главврач, его высокопревосходительство Наполеон Бонапарт и его приближенные. Тоже превосходительства,но пожиже. Должны же они как-то успокаивать расшатанную нервную систему после напряженных трудовых свершений.
Свобода в царстве свободы была установлена по высшему разряду, сразу же после дела врачей. Во-первых, всем были даны слова, которые надо было заучить наизусть и повторять, если что. А отсебятина запрещена. Во-вторых, право носить медицинский халат, лечить и называться врачом оставили только нашему любимому Наполеону Бонапарту. И это правильно. Я где-то читал, что на Востоке определенные цвета одежды запрещалось носить не только сумасшедшим, но и простым смертным, кроме императора. Так что это вполне традиционное народно-демократическое явление. В духе исторического прогресса.
Потом были запрещены все истории болезни, особенно самого великого главврача-императора и его приближенных. А упоминание об этом стало считаться оскорблением чести и достоинства. Всем приказано было верить, что Наполеон здоровее всех здоровых, хотя с другой стороны, мы же его выбирали из своей среды… Но и здесь было вскоре запрещено об этом упоминать и приказано было думать, что великий главврач-император был всегда и всегда будет, что он возник одновременно со всей Вселенной,а потому что власть его происходит от самого Бога. Но тут случилась неловкость, потому что богом, причем сразу в трех лицах у нас был другой сумасшедший. В один день он был Богом-отцом, в другой - Богом-сыном, а в третий - Духом святым, причем в последнем случае его особенно легко было распознать, потому что он бегал в этот день нагишом ,а также любил по ночам стоять за дверью общественного туалета, пугая слабых в вере, отчего последние бывало расплёскивали на коридоре то, чего ради шли в туалет.
Но его быстренько приструнили и приказали всем трудящимся подписать бумажку, в которой говорилось о том, что это - де Бог не всамделишный и его следует развенчать. После чего триединого никто больше никогда не видел, а вместо ненастоящего Бога вскоре появился настоящий, нарисованный на картинке.
Все бы хорошо, да только, чем сильнее становилась власть нашего благодетеля главврача-императора, тем хуже он себя чувствовал.
И вскоре пронесся слух о том, что у него обнаружили болезнь.
Так как старую болезнь-манию величия велено было считать нормой, стало быть, она не могла уже считаться причиной недомогания, то стали поговаривать, что обнаружилась новая. Мания преследования своего величия.
Это такая болезнь, если кто не понял, возникающая только у очень гениально-чувствительных и можно сказать, особо нежных сердцем. Вот, к примеру, ежели ты вылечился от своего псевдовеличия и стал великим по-настоящему, но сам вдруг отчего-то усомнился в себе. Или съел чего-то или выпил, но пошатнулся в вере в собственную непогрешимость. И этим сам начал свое маниакальное преследование. От этой болезни есть только одно настоящее средство: всевозможная безудержная любовь, ласка и пристальная дружба окружающих тебя к тебе же, родимому. Чтобы никакая сволочь даже взглядом косым не смела побеспокоить.
Или подумать про тебя чего дурного, не соответствующего. Такая, понимаешь, тонкая чувствительность возникает в великом человеке, что никакого противодействия быть даже теоретически не должно.
Поэтому особо подобранные молодцы, из вновь организованной специальной службы скорой душевной нежности, стали днем и ночью свирепо вынюхивать тех, кто мог теоретически бросить кривой взгляд на нашего повелителя и тем нанести вред его драгоценному здоровью. Первым делом запретили унылые выражения лиц. Следовало всячески радоваться, лучиться улыбками и тем самым быть примером для воодушевления.
Потом стали проводить всякие мероприятия по укреплению ласки, а равно на проверку психической дружбы и бдительности. К примеру, будят всех ночью по тревоге и любопытствуют: а ответьте-ка мне, любезный, что вы, мол, будете делать, ежели на нас нападет другой сумасшедший дом и попробует лишить нас нашего суверенитета? Вы-таки будете защищать нашего всеми любимого Наполеона Бонапартовича и его божественную власть или предпочтёте погибнуть на боевом посту, защищая свободу и независимость? И тут некоторые особо рьяные стали кричать Ур-рра, сигнализировать давно нестиранными халатами ,а некоторые даже биться в истерике, воображая, что они дистанционно закрывают своими тщедушными телами главврача-анператора, но наш кормилец сказал, что они все даже и не хряки, а просто какие-то выхухоли и только зДря стараются: на всех лекарств всё равно не хватит. А кто и дальше будет усердствовать без команды и бегать как ошпаренный впереди паровоза, тому вместо талонов на дополнительное питание будут ставить клизмы из смеси скипидара и медного купороса. После чего наступило всеобщее уныние и упадок боевого духа. Опять же, наиболее хитрые стали изображать полный паралич, чтобы от них наконец отстали и перестали тормошить каждые полчаса, с целью выявления потенциальной измены.
И так бы продолжалось ещё многие-многие годы, но тут прошло 1000 лет.
И, стало быть, закончился официальный срок исполнения своих обязанностей главврачом-анператором. И выскочило вдруг откуда ни возьмись несколько самозванцев, которые про себя стали
врать, что и они, мол, не хужее могут надувать щёки и указывать всем направление рукой, куда следует бежать при позоре, виноват, пожаре. А сам Наполеон Буонапартей в этот момент как-то опростоволосился, что ли. Потерял инициативу, потому что сидел в этот стратегический момент на толчке, борясь с запором, возникшим у него по причине чрезмерной крепости духа.
Короче, пока он там крепился, самозванцы организовались и давай агитировать. Мол вы тоже люди и вас не должны и так далее. И вас не могут без вашего желания и так далее. Короче, ведут подрывную работу, понимаешь, по полной программе. И на этой почве у всех произошло великое смятение в умах. И даже те, кто перманентно изображал последние 150 лет паралитиков, встали и стали прохаживаться по проходам такими гоголями-моголями. Надувая щёки. Мол, даёшь справедливость,равенство, прочие кренделя небесные и так далее. Тут их, наиболее умеренные,в смысле опытные, стали увещевать. Мол, вы ещё договоритесь и до жизни по закону. Совсем уже ошалели?
И набрали ещё побольше воздуха в груди, чтобы сказать ещё что-нибудь умеренное и мудрое. Но тут слез с толчка главврач-анператор. И так ласково схватив за кадыки наиболее близких к нему бунтовщиков, вопросил:
-Нешто я вам ужо не мил? Забыли, сукины дети, как вас угнетал старый режим? Я этот дурдом, пардон, процветающий дворец, рай, можно сказать, строил своими руками, а вы его хотите другому дурдому сдать в аренду? Кто вы после этого, как не самашедшие? Ма-алчать, ежали хотите со мной разговаривать!
И вообще произнёс ещё очень много нравственных слов, увещеваний и искромётных оскорблений, сопровождаемых зуботычинами, с целью пробуждения ума, чести, совести и геройства у личного состава.
И, видя, что народ почти раскаялся, уже совсем было возрадовался. Но тут на наш дом упал метеорит. Ну, или канализация взорвалась или ещё что-нибудь. Короче, произошёл катаклизЬм. Крышу у дома сорвало, стены рухнули. А заодно и обморок у всех прошёл. Глядь, а главврача-анператора и нет. Пропал полностью. Аннигилировался напрочь. Только осталась лежать одна правая рука с ладонью. Тужилась та рука, дёргалась, грозила кому-то указательным перстом, средний пыталась показать, да только ничего у неё не вышло сказать напоследок. Только в итоге в кукиш и свернулась.
Посмотрели люди на этот кукиш, переглянулись, плюнули, да и пошли восвояси.