"Маленькая смерть" Килиана в Большом театре.
А почему бы не провести время на хорошей постановке в театре? Тем более если театр - это Национальный академический Большой театр оперы и балета, а постановка - шедевр от известного, признанного во всем мире хореографа в сопровождении музыки Моцарта! Но, к сожалению, шедевр не совсем от культуры..
Может случится, что зритель останется в хороших чувствах: выдающаяся современная постановка, которая не содержит персонажей, сюжета и, вроде бы, смысла. "Атмосфера, проникнутая следами смысла" - восхищенно отзывается критика. Или иначе, не менее восхищенно: "музыка и танец далеко не всегда у него идеалистически дружат. Иногда они переплетаются, как бы дополняя друг друга, а потом эта связь обрывается, и танцоры на сцене живут своей жизнью".
И действительно: неожиданные сочетания рапиры с телом, говорящие о сексе и о смерти ("la petite mort"); танцор, за шею или голову бросающий партнершу, - с грациозной и благородной музыкой; женщины, появляющиеся примерив смерть и играющие с ней, - и та же светлая и жизнерадостная музыка. Наверное, в этом и состоит притягательность значительной доли современного искусства - в уже привычном эпатаже, в смешении противоречащего, и, конечно же, в таком простом и понятном для свободно мыслящих личностей телесном - сексе?
Но, зритель, придя домой, - послушайте музыку Моцарта, которая лишь частями играла в постановке. Концерты № 23 (К488) и № 21 (К467). И скажите себе, любовь ли там и радость - или абсурд и смерть? Услышьте Моцарта. Вам станет ясно, почему танец не всегда дружит с музыкой: уже только целостность произведений Моцарта и завершенность плохо дружат с неопределенностью бессюжетных процессов. Но, конечно же, причина и в сознательно заложенной "недружественности" танца по отношению к музыке - для хореографа, в отличие от Моцарта, есть только одна несомненность - это жизнь, стремительно движущаяся к смерти: "вы всё ещё живы, но вы обязательно умрёте. Это единственная определённость, на которую вы можете полагаться". И потому мы видим не интерпретацию творчества Моцарта как поиск заложенного композитором смысла - а контринтерпретацию, придумывание своего смысла вне зависимости от того, что закладывал в произведение Моцарт.
И вот оно, современное, от гуру постмодернистского танца - Иржи Килиана - есть и у нас уж третий год. Горд Большой театр! "Выживет ли классический балет?" - как же ему выжить, если еле жив его дух, и запах бесформенности и нескончаемой карнавальности сочетается с музыкой Моцарта?
И когда услышите от хорошего и доброго человека: "мы никогда не станем людьми!" в порыве его благоговения перед известным миром - не удивляйтесь. Поначалу это лишь проекция своей духовной слабости на окружающих, на близких, на свой народ. Вырастет ли это в нечто большее, в ненависть? Кто-то любит своё отечество; кто-то ненавидит его всей своей отсутствующей душой: "пропала собака, сука, - дальше неприличное слово, а дальше - как я ненавижу эту страну!"; а кто-то - мне хочется верить - всё-таки сумеет почувствовать, что отечество - это самое большое богатство. Духом стали мы слабы, а разум заблудился среди каменных деревьев, но сердце жадно тлеет в надежде ЖИТЬ - а не мертветь в пустыне смерти, где нет ни разума, ни жгучей вести.
Услышьте Моцарта!
Пусть гуру постмодернизма с его оргазмирующими профанациями балета и любовью к ритуальным танцам остается восхищением для тех, кто с неприязнью отказался от Моцарта, от Бетховена, от всякой классики - и целеустремленно роет ходы в особую архаику, разрушая всё мешающее соитию с бесформенной древностью.
В музыке Моцарта - Большая Жизнь. И никакая смерть, даже разделяя его произведения частями и устраивая в её сопровождении карнавальные танцы, не спрячет этот дух - пока люди будут выбирать дух Живой.