Занимательная физиономистика
- все главнокомандующие в ПМВ, в хронологическом порядке. Т.е. не все, конечно, но большинство, да. История была сурова к ним - почти иконы во время войны и почти иуды после нее. Известные и забытые. В этом смысле забавно уцелели репутации немецких и австрийских главкомов, их оппонентам досталось от общественного негодования намного больше, а уж в одной стране - так и вообще. Не были обижены и водители балканских армий, но там и выбирать-то было не из кого.
Англичане, французы, немцы, россияне. У последних, к слову, каскад лиц, с явной тенденцией к деградации: от статного Ник Ника до косоглазого Алексеева и совсем уже... специфического товарища Абрама - первого советского главкома т. Крыленко (видного прапорщика и прокурора, сгинувшего в годы перегибов культа одного педофила). Товарищ Абрам, к слову, будто бы сошел к нам со страниц Преступного человека Ломброзо - это, опять-таки, блестяще доказывает всю несостоятельность физиономистики. Американцам повезло отвоевать с одним главкомом, англичане расщедрились на двух, немцы на трех, а французы грохнули четырьмя. Последний, впрочем, распространился на всю Антанту. Не особенно угнались за российской чехардой итальянцы (два), австрийцы (два) и османы (один, и тот условный). О сербах или румынах и говорить не стоит.
Собственно говоря, задумка поста очень проста: собрать все эти морды лица и фигуры в одном месте и дать читателям возможность посмотреть. Потому что набившая оскомину правда войны, с 4438598 фотографией залитого водой окопа является правдой, но уж точно не всей правдой. Посмотрите на лица, вглядитесь в них. Они пытались управлять битвой миллионов.
Я снабдил подборку небольшими комментариями. И Людендорфом, потому что какой уж Гиденбург без него? В общем, смело выбирайте самого симпатичного!
з.ы. хорошо бы такие подборки и по другим событиям сделать (по нашей Гражданской, например) - а то по отдельности всех знаем, а поди вместе собери.
Очень гармоничный маршал - пышные усы, фигура, сладкий как крем голос. Папаша Жоффр был французским Гинденбургом, но без его способностей и Людендорфа за спиною. Немногословный и очень самоуверенный, он совершенно не вязался с тем авантюристическим довоенным французским планом-17, согласно которому галлы должны были наступать до предела, используя французский аналог оркского waaagh. Германское командование, британские экспедиционные силы, французское умение восстанавливаться после неудач и собственная невосприимчивость к плохим новостям спасли Жоффра в 1914, но уже в следующем году стало ясно, что этого недостаточно. Выяснилось, что французский главком несколько неадекватен стоящей перед союзниками задаче. Не в пользу прославленной французской остроте ума будет то, что они сняли его намного позже, чем англичане Френча: потребовалось катастрофическое начало Вердена, чтобы свалить этого внешне архетипического французского генерала.
Главный французский неудачник в мировой войне. Это же надо так попасть! Аккуратно маневрировать на службе и вне ее, успеть стать своим для всех, обрести популярность в обществе и воинскую славу. Обещать быструю победу после Вердена, в течение двух дней. И увлекать, увлекать, увлекать - да вот хотя бы этого собеседника (кажется, журналист?)! Ах, это сочетание мундира и светской обворожительности! Генерал Нивель стал главнокомандующим пообещав уставшей нации простое решение. Увы, все, буквально все встало на его пути: Россия, которая провалила график союзного наступления в 1917, слухи о новом наступлении (почему-то широко разошедшиеся!), готовность к нему немцев (да как же прознали?)... Быстрый взлет и - такое же падение, обратно в колонии. Что же осталось? Бессмертная фраза: они не пройдут, Ils ne passeront pas! И все равно, не прижилось - приписали Петену-пютэну и каким-то испанцам. Не надо было, не надо было спешить!
Петен - еще один упрямец, но без слащавости Жоффра. Твердый, даже твердокаменный, он был малочувствителен к эмоциям окружающих его, спокоен к потерям и только иногда прорывавшаяся в нем колкая язвительность демонстрировала всю силу чувств маршала Франции. Хорошо подготовленный офицер получил мировую известность в Верденской битве (невозмутимо бросая в топку войска, чтобы выиграть время логистам) и принял расстроенную своим предшественником армии. Мятежи были жестко (но не жестоко) подавлены, а Петен быстро вернул французской армии боевую готовность - она вновь могла наступать, и как! Он показал себя умным генералом: творчески переработав опыт верденской мясорубки, Петен дал своим солдатам исцелится в ходе малых наступлений 1917 года. Эти удары, широко оснащенные технически, с крайне малыми целями и постоянным их чередованием вымучивали немецкое командование не истощая французской пехоты. Тактика дала плоды: в 1918 галлы пережили вполне достойно, без морального надлома. В этом видна умная, логично мыслящая голова маршала.
Фош, этот французский аналог германского Макензена, был наглядным символом возрождения французской мощи после войны 1870 года. Быстрый, неунывающий и парадоксальный, он быть может и не был выдающимся стратегом, однако никто лучше него не умел вцепиться во врага, нанося ему удары наотмашь и не давая передышки. В начале войны такое оперативное искусство привело к громкому разгрому в Эльзас-Лотарингии, но в условиях последнего года, Фош и его способности военного дипломата были на своем месте. Пожалуй из всех союзных генералов только он один смог так эффективно управлять разноплеменными массами, находя общий язык и с мрачноватым Першингом и замкнутым Хейгом. А главное, Фош - больший француз, чем все, Фош - это символ, олицетворение духа французской армии, такое же каким был неброский и мрачноватый Китченер для британцев.
Бельгийский король Альберт Первый. Очень хороший человек.
Маленький краснолицый англичанин, с вечно удивленно-сердитым лицом, Френч не был ни интеллектуально, ни морально готов к той автоматизированной бойне, которая вскоре развернулась на многочисленных полях мировой войны. Шагая вдоль внезапно ставших непреодолимыми окопов с выражением лица мне это не нравится, он тосковал по старым добрым денькам, когда можно было ударить по врагу артиллерией, задать ему взбучку в штыковой и загнать потом мерзавца лихой кавалерийской атакой.
Вместо этого ему приходилось постоянно читать знакомые фамилии в списке потерь. Мир, привычный мир маленькой английской армии, оперирующей в старом добром стиле флот берет ваш полк, плывет с ним за сотню миль и завоевывает очередную страну безвозвратно уходил. И без того непростой характер фельдмаршала портился еще больше, он сердился, не понимая как можно, вот так просто свести войну к подсчету количества орудий на километр? В итоге, поссорившегося со всеми сразу, изобретателя хорошей куртки и автора отвратительной книги с характерным названием 1914 тихо убрали на повышение. Что сказать? Карикатурно типичный британский генерал до ПМВ.
Хейг, по мнению некоторых, был лучшим шотландским генералом за всю историю - перебить столько англичан! На самом деле он был человеком в футляре, да еще и в упаковке. Молчаливый, неспособный выдавить из себя в нужный момент да или нет, он был упрям в повторении бесплодных атак и неспособен посмотреть на проблему в целом. Этот генерал-загадка, вызывающий дух Наполеона на спиритических сеансах, был чем-то похож на Веллингтона в нежелании хоть как-то объясниться с общественным мнением. Это, само по себе, было бы не так плохо, коль Хейг оказался и столь же эффективен на поле боя как и железный герцог. Но именно этого и не было, не говоря уже о том, что последнему не приходилось вести цвет имперской молодежи в пекло Соммы и Пашендейла. Его репутация мясника и самого кровавого союзного генерала ПМВ крайне слабо обеляется апелляциями к подчеркнутой замкнутости и даже застенчивости.
Как главнокомандующий он был слишком приземлен: техничен до ограниченности, без всякого общего и стратегического кругозора.
Американская армия, в целом, в ПМВ особых лавров не снискала. Все знали, что США окончательно склонили войну в пользу союзников, но на что потратили больше 100 т. солдат убитыми ответить трудно. Строго говоря, сложно было бы ожидать от спешно развертываемой массовой армии чего-то больше нежели энтузиазма, а у американцев он был, да еще какой. Примерно то же мы можем сказать и о Першинге. Американский немец, он бы поклонником их армии, а командовал неграми и воевал с мексиканскими бандитами. До того как сразиться с войсками Гинденбурга, Першинг благополучно проигрывал партизанскую войну Панчо Вилье и его мучачос: к счастью для него, США вовремя выпутались из борьбы с грозной Мексикой для войны с Германской империей. Першинг поехал во Францию с традиционным недоверием американцев к европейцам, опасаясь надувательства и того, что с его войсками будут обращаться как с зуавами и русскими. Особой роли в отражении натиска Людендорфа ему сыграть не удалось, но американцы громко подымали пыль на горизонте, а если и вызывали беспокойство союзников, то лишь отвратительной организацией собственного тыла. Великое дело, в общем, суметь дойти до нужного места в нужное время.
Итальянец Кадорна был как раз тем командующим, каким их представляли себе, начиная с двадцатых годов, критически настроенные массы: безжалостный офицер, гонящий на убой сотни тысяч солдат ради продвижения на пару сотен метров, замкнутный в своей касте солдафон, неспособный ни на что другое. Интересно, насколько поведение итальянского солдата, ведомого в очередное (второе, пятое, десятое и т.д.) сражение на Изонцо не соответствует привычным штампам: пожалуй самая суровая дисциплина, доходящая до жестокости, царила именно в этой армии. В итоге, Кадорна довел свое оружие до опасной степени хрупкости, изломав его о неприступные горы, а когда пришел настоящий германец - начался разгром. Разумеется, он тут же завопил о предательстве, о том, что во всем виноват тыл и штатские. Союзники, не испытывающие к его методам ни малейшего доверия, поставили вопрос ребром и Рим обменял неудачника на англо-французские резервы.
Бравый Диаз одержал главную и единственную победу Италии в ПМВ. Какую же? О, итальянские военные придрались к вопросу протокола и согнав уже прекративших сражаться австро-венгров в плен, объявили это победой. Потом в честь нее назвали линкор, оказавшийся (о, конечно) в английском плену уже во ВМВ. А Диаз, что Диаз? Хороший генерал, разумный.
Великий князь Николай Николаевич - длинная высокая бездарность, неумный интриган, проваливший предвоенную реформу в армии и умевший безошибочно подбирать себе отвратительных помощников. Но - красив! но - верен союзникам! но - ненавистник германизма! и храбр! и общественность одобряет, а солдаты и вовсе без ума (какой-такой князь?)! А уж за то, что его не любила императрица и распутинская клика - за это князю простили и ухнутую в грязь кампанию 1914 и кровавое месиво 1915. Рыцарственный Ник Ник смалчивал промахи собственных дураков в Ставке и армии, зато в делах прямо не входящих в его компетенцию мог быть нестерпимо груб, да вот хоть с адмиралами. Русский богатырь, прямо по Щедрину.
Да, вот так. Помолчим. Ну, переходим к следующей фотографии.
Генерал с лицом кота, вечно хмурый Алексеев. Рабочая лошадка, редкий типаж в образованной России. Не орел, не вождь, не отец солдатам и не очень хороший слуга царю, но крепкий генерал. Посидеть, подумать, да самому. Он лучший аргумент в пользу того, что Российская империя вовсе не была обречена на исторический крах, в смысле того переворота, который превратил нормальное общество в регламентированный дурдом временных и Совдепии. Выходец из солдатской семьи был в роли Васи из анекдота: пока все обсуждали, что да как, Вася пахал. Вокруг плел свой заговор Гучков, мялся Эверт, истерил Брусилов, совершал геройства Корнилов, а посреди всей этой бестолковщины, щедро политой кровью народов, трудился Алексеев, как деревянный титан поддерживая здание империи. Когда в 1915 казалось, что это конец, сейчас все рухнет, крепости падали одна за другой, окружались армии, сказывалась нехватка всего - на нем держался весь фронт. Славный русский солдат, проспавший славное русское царство да так, что и не заметил. Без борьбы, а просто, по простоте.
Брусилов (Трусилов), еще одна дутая фигура ПМВ. Православный оккультист и республиканский паж, он издавна боролся с монархией, особенно в тяжелую годину целования руки императору. Хлесткие приказы помереть, истерика сменявшаяся бахвальством - вот и весь багаж генерала до 1916 года. Потом внезапный взлом слабых австро-венгерских позиций и чудовищная мясорубка, погубившая остатки прежней армии. Тот извилистый путь российско-советской истории, сделавший из нашего героя красного полководца, создал абсолютно неверный образ генерала: его подают эдаким Алексеевым, щупленьким старичком с хитринкой и лукавостью в глазах. А был он совсем не стар, по кавалерийски подвижен, да с апломбом! с революционной патетикой - и слезой, если надо было. Между струек прошел верный монархист и республиканец Брусилов, пососавший у всех маток сразу. Действительно, в чем-чем - а в этом стратег. И - все. Погубить сотни тысяч своих солдат, последних солдат империи, на немецких пулеметах, да в размен на австрийских пленных - много таланта не надо. А уж какой он главком был - и говорить не о чем, и не вспомнит никто. Создатель революционных баталионов смерти и эскадронов чорных гусар.
Сначала Корнилов неудачно командовал дивизией, потом военным округом, потом армией, а потом и мятежом-переворотом. Что сказать - не везло, наверное.
Душка Алексан Федорович! Наш единственный, наш главноуговаривающий! Что там говорить, в разрезе управления войсками? Да не дурнее Николая выходит он - у того не нашлось в нужный момент верной части и у этого. Об остальном и говорить нечего: пример того какие ничтожества могут копошиться на некогда великих развалинах.
И, ах-ах! такая обида, такая несправедливость истории: придумали проказники, что убегал переодевшись в женское! А ведь - просто, в панике бежал, но не переодевшись. Машину американского посла экспроприировал (как старый эсэр!), но на иное времени уже не оставалось! а вот Ленин - да, вот тот парик одевал летом, когда бежал от него, Керенского! Чего бежал, спрашивается - могли же отлично столковаться! ах-ах, это большевистское доктринерство! И не очистишься теперь... Ну что же, ну что же... Зато был и военным, и морским министром, и главнокомандующем - и наступление Керенского было, уже не вычеркнешь.
Родитель крылатого выражения отправить в штаб к Духонину не поражает нас воинственной наружностью - однако же проявил себя достойнее многих. Был лоялен правительству и стране, до конца, до смерти.
А это его преемник-убийца, отвратительный даже по большевистским меркам товарищ Крыленко. Первый, первый советский главком в ПМВ - и последний. Пронзительно глядит он вдаль, на полки генерала Гофмана. Советский прапорщик - а в погонах. Партия поправит товарища Абрама, но двадцатью годами позднее.
Победоносное участие Румынии в ПМВ хорошо известно. А это генерал Презан, чьи войска как-то остановила австро-венгерская полиция. Т.е. в прямом смысле - не дала войти в город, отстреливалась. В начале румынского вступления в войну, они, румыны, даже наступали, точнее продвигались вперед на тех участках где не было врага. Потом последовал погром, выход из войны и быстрый же в нее вход, за сутки до ее завершения. Так славный генерал Презан победил Германскую империю.
В мировой войне нарушать нейтралитет могут только плохие, злые страны. Вроде Германии. Хорошие и честные, как союзники, нейтралитетов не нарушают. Ну разве это нарушение - вторгнуться в Грецию, навести пушки на дворец и устроить государственный переворот, заменив монархию республикой? Это вам не Бельгия, а Греция, которая теперь присоединяется к правому делу Антанты. Ну, а всеми этими гоплитами командовал славный генерал Данглис. Тоже не Македонский, знаете ли.
Воевода (по ихнему - фельдмаршал, во как) Путник - сербский воитель. Отбил неуклюжие маневры австрийцев в первый год войны, на второй напоролся на страшного Макензена и сербское войско кончилось, а сам воевода вышел в отставку и помер. А так, дядька был, по сербским меркам, даже и не плохой, не без образования.
А это Мишич, который опосля. Руководил сербской армии после исхода (да-да) и т.д. Тоже серб, на чем и закончим.
Сам Фэн Гочжан, великий китайский фельдмаршал. Китай вступил в ПМВ потому что союзники неопровержимо доказали, что кайзер собирает трупы своих солдат и жрет делает из них пену для ванн. Ну, это формально, а на деле потому что Япония была близко, а Германия далеко. Потом правда оказалось, что с пеной вышла аглицкая шутка, но Китай-то уже вступил. Вот в это время наш герой и руководил чем-то там республиканским с оружием. Чем богаты.
Биография Энвер-паши неопровержимо доказывает, что 20 век был обречен на рождение тоталитарных, идеологических государств. Задолго до всяких большевиков и фашистов, Энвер и его турецкие товарищи создали собственную партийную диктатуру, с чистками, особым путем и геноцидом. Как командир, Энвер был полным нулем, ответственным за ряд поражений, но как протодиктатор, он оказался на своем месте: во многом благодаря его безумной энергии (плюс суховатые спецы из Берлина) турецкая армия сумела продержаться до окончательного краха Германии.
Суховатый, но подвижный болгарский генерал. Еще раз продемонстрировал тот факт, что болгары - лучшие солдаты на Балканах. Сумел утереть нос союзникам, отбив их атаки в последних боях ПМВ.
Немолодой австриец Гетцендорф обладал импульсивностью юного полководца. Имея в руках войско, на котором экономили долгие годы, он вел его решительно и смело, должно быть даже слишком. Сложно требовать сверхэффективности от командующего армией нескольких государств с парой десятков языков, но Гетцендорф все-таки успел увидеть крах сербской и русской армий.
Умница Штрауссенбург был достойным преемником: он заменил расточительную войну неожиданных творческих решений своего предшественника сугубой научностью и здравостью, на германский манер. Но изменить ее исход было уже не в его силах, хотя сам Штрауссенбург одерживал только победы. И румыны - он с горстью солдат отбил румынский натиск: даже если посчитать самого Штрауссенбурга и всех его обозных (включая давно дезертировавших чехов) выходило что-то около 30-ти румынов на одного австрийца. А он справился, без всякой Спааааарты.
Младший Мольтке, племянник того самого фельдмаршала, был человеком сомневающимся и в себе неуверенным, как и многие родственники великих: психология, знаете ли. Во-первых, он не был уверен, что план Шлиффена сработает, во-вторых, он не был уверен в союзниках, врагах и их поведении, а в-третьих - не разделял всеобщей иллюзии о скоротечности войны, предсказывая ее долгий и обескровливающий характер. Но - план уже положен в сейф, а потому ничего менять не будем! В целом. В частностях можно и подкорректировать, улучшить картину, так сказать. Это улучшение стоило немцам Парижа в 1914 году: образно выражаясь, Мольтке начал строить дом по старому чертежу, но с другими стройматериалами. Разумеется, эта конструкция рухнула, а сам Младший - сломался. Жаль, чисто по человечески: он был неплохим командующим и наверняка бы победил, но только в обычной, не мировой войне. Гадкие галлы опять струсили драться один на один!
Посмотрите в эти добрые глаза мрачного Юлиуса.
Плохо быть умной посредственностью. Фалькенхайн был грамотным, хорошо подготовленным командиром, не склонным к опрометчивым действиям и профессиональнее большинства полководцев Антанты. На фоне таких титанов военного дела как Френч или Эверт, он возвышается как Эверест над сортиром. Но - Ипр, но - Верден. Рассчитывая и оберегая силы, он ограничивал операции на Востоке, намереваясь вышибить из под ног Англии не Россию, а Францию.
Фалькенхайн, просчитавший все, от количества снарядов до числа потерь, не учел одного - изначальной иррациональности и алогичности людей вообще. Оказалось, что военная логистика это еще не все: они не пройдут! В итоге, Фалькенхайн победил в Вердене, но это стало ясно лишь после его смерти, в другой, второй войне.
Гинденбург стал символом второй половины войны. Плотный, массивный, с толстой шеей и висячими усами прусского юнкера, он олицетворял тевтонскую тяжеловесность, являясь физическим выражением лозунга держаться! Старый, начинавший еще в Семинедельной войне солдат был почти случайно приколочен вывеской к своему эффективному заместителю - этому заведению для респектабельности требовался фон. Не гений, но достаточно умный, чтобы правильно понимать свое место в этом деле, Гинденбург верно шел вторым в ужасающей двойне, до тех пор пока жизнь не заставила его сделать выбор. Вся суть старого фельдмаршала выражена в деревянных статуях, установленных по всей империи: он и был механический солдат. Требовалось лишь повернуть ключ и направить его в нужную сторону.
Нервный, импульсивный и эмоционально неустойчивый Людендорф маскировал свой характер при помощи подчеркнутой невозмутимости, отсутствия дружеских связей и крайней работоспособности. Его секрет прост - это был человек войны, смешения старого доброго оперативного искусства великого Молчальника и новых тотальных методов 20 века. Помимо того - он очень любил свою работу, такое тоже бывает. Одинаково эффективный как на поле боя так и в тиши штабного кабинета, Людендорф, в силу особенностей своего характера, был склонен к крайностям, пусть и обоснованным логически: надо довести усилия до предела и тогда мы победим. А если проиграем - да ведь это и так было неизбежно, чего же мы боимся? Не попробовав - не узнаешь, а сдаваться - глупо. С начала войны, вплоть до последнего года, этот меч разил не зная усталости. Наконец, когда он был занесен в последний раз, оказалось что рубили - гидру. Увы, меч так и не смог осознать, что он ничто без держащих его рук: остаток своих дней Людендорф провел пытаясь понять - как можно выигрывать все сражения и проиграть войну?
Англичане, французы, немцы, россияне. У последних, к слову, каскад лиц, с явной тенденцией к деградации: от статного Ник Ника до косоглазого Алексеева и совсем уже... специфического товарища Абрама - первого советского главкома т. Крыленко (видного прапорщика и прокурора, сгинувшего в годы перегибов культа одного педофила). Товарищ Абрам, к слову, будто бы сошел к нам со страниц Преступного человека Ломброзо - это, опять-таки, блестяще доказывает всю несостоятельность физиономистики. Американцам повезло отвоевать с одним главкомом, англичане расщедрились на двух, немцы на трех, а французы грохнули четырьмя. Последний, впрочем, распространился на всю Антанту. Не особенно угнались за российской чехардой итальянцы (два), австрийцы (два) и османы (один, и тот условный). О сербах или румынах и говорить не стоит.
Собственно говоря, задумка поста очень проста: собрать все эти морды лица и фигуры в одном месте и дать читателям возможность посмотреть. Потому что набившая оскомину правда войны, с 4438598 фотографией залитого водой окопа является правдой, но уж точно не всей правдой. Посмотрите на лица, вглядитесь в них. Они пытались управлять битвой миллионов.
Я снабдил подборку небольшими комментариями. И Людендорфом, потому что какой уж Гиденбург без него? В общем, смело выбирайте самого симпатичного!
з.ы. хорошо бы такие подборки и по другим событиям сделать (по нашей Гражданской, например) - а то по отдельности всех знаем, а поди вместе собери.
Очень гармоничный маршал - пышные усы, фигура, сладкий как крем голос. Папаша Жоффр был французским Гинденбургом, но без его способностей и Людендорфа за спиною. Немногословный и очень самоуверенный, он совершенно не вязался с тем авантюристическим довоенным французским планом-17, согласно которому галлы должны были наступать до предела, используя французский аналог оркского waaagh. Германское командование, британские экспедиционные силы, французское умение восстанавливаться после неудач и собственная невосприимчивость к плохим новостям спасли Жоффра в 1914, но уже в следующем году стало ясно, что этого недостаточно. Выяснилось, что французский главком несколько неадекватен стоящей перед союзниками задаче. Не в пользу прославленной французской остроте ума будет то, что они сняли его намного позже, чем англичане Френча: потребовалось катастрофическое начало Вердена, чтобы свалить этого внешне архетипического французского генерала.
Главный французский неудачник в мировой войне. Это же надо так попасть! Аккуратно маневрировать на службе и вне ее, успеть стать своим для всех, обрести популярность в обществе и воинскую славу. Обещать быструю победу после Вердена, в течение двух дней. И увлекать, увлекать, увлекать - да вот хотя бы этого собеседника (кажется, журналист?)! Ах, это сочетание мундира и светской обворожительности! Генерал Нивель стал главнокомандующим пообещав уставшей нации простое решение. Увы, все, буквально все встало на его пути: Россия, которая провалила график союзного наступления в 1917, слухи о новом наступлении (почему-то широко разошедшиеся!), готовность к нему немцев (да как же прознали?)... Быстрый взлет и - такое же падение, обратно в колонии. Что же осталось? Бессмертная фраза: они не пройдут, Ils ne passeront pas! И все равно, не прижилось - приписали Петену-пютэну и каким-то испанцам. Не надо было, не надо было спешить!
Петен - еще один упрямец, но без слащавости Жоффра. Твердый, даже твердокаменный, он был малочувствителен к эмоциям окружающих его, спокоен к потерям и только иногда прорывавшаяся в нем колкая язвительность демонстрировала всю силу чувств маршала Франции. Хорошо подготовленный офицер получил мировую известность в Верденской битве (невозмутимо бросая в топку войска, чтобы выиграть время логистам) и принял расстроенную своим предшественником армии. Мятежи были жестко (но не жестоко) подавлены, а Петен быстро вернул французской армии боевую готовность - она вновь могла наступать, и как! Он показал себя умным генералом: творчески переработав опыт верденской мясорубки, Петен дал своим солдатам исцелится в ходе малых наступлений 1917 года. Эти удары, широко оснащенные технически, с крайне малыми целями и постоянным их чередованием вымучивали немецкое командование не истощая французской пехоты. Тактика дала плоды: в 1918 галлы пережили вполне достойно, без морального надлома. В этом видна умная, логично мыслящая голова маршала.
Фош, этот французский аналог германского Макензена, был наглядным символом возрождения французской мощи после войны 1870 года. Быстрый, неунывающий и парадоксальный, он быть может и не был выдающимся стратегом, однако никто лучше него не умел вцепиться во врага, нанося ему удары наотмашь и не давая передышки. В начале войны такое оперативное искусство привело к громкому разгрому в Эльзас-Лотарингии, но в условиях последнего года, Фош и его способности военного дипломата были на своем месте. Пожалуй из всех союзных генералов только он один смог так эффективно управлять разноплеменными массами, находя общий язык и с мрачноватым Першингом и замкнутым Хейгом. А главное, Фош - больший француз, чем все, Фош - это символ, олицетворение духа французской армии, такое же каким был неброский и мрачноватый Китченер для британцев.
Бельгийский король Альберт Первый. Очень хороший человек.
Маленький краснолицый англичанин, с вечно удивленно-сердитым лицом, Френч не был ни интеллектуально, ни морально готов к той автоматизированной бойне, которая вскоре развернулась на многочисленных полях мировой войны. Шагая вдоль внезапно ставших непреодолимыми окопов с выражением лица мне это не нравится, он тосковал по старым добрым денькам, когда можно было ударить по врагу артиллерией, задать ему взбучку в штыковой и загнать потом мерзавца лихой кавалерийской атакой.
Вместо этого ему приходилось постоянно читать знакомые фамилии в списке потерь. Мир, привычный мир маленькой английской армии, оперирующей в старом добром стиле флот берет ваш полк, плывет с ним за сотню миль и завоевывает очередную страну безвозвратно уходил. И без того непростой характер фельдмаршала портился еще больше, он сердился, не понимая как можно, вот так просто свести войну к подсчету количества орудий на километр? В итоге, поссорившегося со всеми сразу, изобретателя хорошей куртки и автора отвратительной книги с характерным названием 1914 тихо убрали на повышение. Что сказать? Карикатурно типичный британский генерал до ПМВ.
Хейг, по мнению некоторых, был лучшим шотландским генералом за всю историю - перебить столько англичан! На самом деле он был человеком в футляре, да еще и в упаковке. Молчаливый, неспособный выдавить из себя в нужный момент да или нет, он был упрям в повторении бесплодных атак и неспособен посмотреть на проблему в целом. Этот генерал-загадка, вызывающий дух Наполеона на спиритических сеансах, был чем-то похож на Веллингтона в нежелании хоть как-то объясниться с общественным мнением. Это, само по себе, было бы не так плохо, коль Хейг оказался и столь же эффективен на поле боя как и железный герцог. Но именно этого и не было, не говоря уже о том, что последнему не приходилось вести цвет имперской молодежи в пекло Соммы и Пашендейла. Его репутация мясника и самого кровавого союзного генерала ПМВ крайне слабо обеляется апелляциями к подчеркнутой замкнутости и даже застенчивости.
Как главнокомандующий он был слишком приземлен: техничен до ограниченности, без всякого общего и стратегического кругозора.
Американская армия, в целом, в ПМВ особых лавров не снискала. Все знали, что США окончательно склонили войну в пользу союзников, но на что потратили больше 100 т. солдат убитыми ответить трудно. Строго говоря, сложно было бы ожидать от спешно развертываемой массовой армии чего-то больше нежели энтузиазма, а у американцев он был, да еще какой. Примерно то же мы можем сказать и о Першинге. Американский немец, он бы поклонником их армии, а командовал неграми и воевал с мексиканскими бандитами. До того как сразиться с войсками Гинденбурга, Першинг благополучно проигрывал партизанскую войну Панчо Вилье и его мучачос: к счастью для него, США вовремя выпутались из борьбы с грозной Мексикой для войны с Германской империей. Першинг поехал во Францию с традиционным недоверием американцев к европейцам, опасаясь надувательства и того, что с его войсками будут обращаться как с зуавами и русскими. Особой роли в отражении натиска Людендорфа ему сыграть не удалось, но американцы громко подымали пыль на горизонте, а если и вызывали беспокойство союзников, то лишь отвратительной организацией собственного тыла. Великое дело, в общем, суметь дойти до нужного места в нужное время.
Итальянец Кадорна был как раз тем командующим, каким их представляли себе, начиная с двадцатых годов, критически настроенные массы: безжалостный офицер, гонящий на убой сотни тысяч солдат ради продвижения на пару сотен метров, замкнутный в своей касте солдафон, неспособный ни на что другое. Интересно, насколько поведение итальянского солдата, ведомого в очередное (второе, пятое, десятое и т.д.) сражение на Изонцо не соответствует привычным штампам: пожалуй самая суровая дисциплина, доходящая до жестокости, царила именно в этой армии. В итоге, Кадорна довел свое оружие до опасной степени хрупкости, изломав его о неприступные горы, а когда пришел настоящий германец - начался разгром. Разумеется, он тут же завопил о предательстве, о том, что во всем виноват тыл и штатские. Союзники, не испытывающие к его методам ни малейшего доверия, поставили вопрос ребром и Рим обменял неудачника на англо-французские резервы.
Бравый Диаз одержал главную и единственную победу Италии в ПМВ. Какую же? О, итальянские военные придрались к вопросу протокола и согнав уже прекративших сражаться австро-венгров в плен, объявили это победой. Потом в честь нее назвали линкор, оказавшийся (о, конечно) в английском плену уже во ВМВ. А Диаз, что Диаз? Хороший генерал, разумный.
Великий князь Николай Николаевич - длинная высокая бездарность, неумный интриган, проваливший предвоенную реформу в армии и умевший безошибочно подбирать себе отвратительных помощников. Но - красив! но - верен союзникам! но - ненавистник германизма! и храбр! и общественность одобряет, а солдаты и вовсе без ума (какой-такой князь?)! А уж за то, что его не любила императрица и распутинская клика - за это князю простили и ухнутую в грязь кампанию 1914 и кровавое месиво 1915. Рыцарственный Ник Ник смалчивал промахи собственных дураков в Ставке и армии, зато в делах прямо не входящих в его компетенцию мог быть нестерпимо груб, да вот хоть с адмиралами. Русский богатырь, прямо по Щедрину.
Да, вот так. Помолчим. Ну, переходим к следующей фотографии.
Генерал с лицом кота, вечно хмурый Алексеев. Рабочая лошадка, редкий типаж в образованной России. Не орел, не вождь, не отец солдатам и не очень хороший слуга царю, но крепкий генерал. Посидеть, подумать, да самому. Он лучший аргумент в пользу того, что Российская империя вовсе не была обречена на исторический крах, в смысле того переворота, который превратил нормальное общество в регламентированный дурдом временных и Совдепии. Выходец из солдатской семьи был в роли Васи из анекдота: пока все обсуждали, что да как, Вася пахал. Вокруг плел свой заговор Гучков, мялся Эверт, истерил Брусилов, совершал геройства Корнилов, а посреди всей этой бестолковщины, щедро политой кровью народов, трудился Алексеев, как деревянный титан поддерживая здание империи. Когда в 1915 казалось, что это конец, сейчас все рухнет, крепости падали одна за другой, окружались армии, сказывалась нехватка всего - на нем держался весь фронт. Славный русский солдат, проспавший славное русское царство да так, что и не заметил. Без борьбы, а просто, по простоте.
Брусилов (Трусилов), еще одна дутая фигура ПМВ. Православный оккультист и республиканский паж, он издавна боролся с монархией, особенно в тяжелую годину целования руки императору. Хлесткие приказы помереть, истерика сменявшаяся бахвальством - вот и весь багаж генерала до 1916 года. Потом внезапный взлом слабых австро-венгерских позиций и чудовищная мясорубка, погубившая остатки прежней армии. Тот извилистый путь российско-советской истории, сделавший из нашего героя красного полководца, создал абсолютно неверный образ генерала: его подают эдаким Алексеевым, щупленьким старичком с хитринкой и лукавостью в глазах. А был он совсем не стар, по кавалерийски подвижен, да с апломбом! с революционной патетикой - и слезой, если надо было. Между струек прошел верный монархист и республиканец Брусилов, пососавший у всех маток сразу. Действительно, в чем-чем - а в этом стратег. И - все. Погубить сотни тысяч своих солдат, последних солдат империи, на немецких пулеметах, да в размен на австрийских пленных - много таланта не надо. А уж какой он главком был - и говорить не о чем, и не вспомнит никто. Создатель революционных баталионов смерти и эскадронов чорных гусар.
Сначала Корнилов неудачно командовал дивизией, потом военным округом, потом армией, а потом и мятежом-переворотом. Что сказать - не везло, наверное.
Душка Алексан Федорович! Наш единственный, наш главноуговаривающий! Что там говорить, в разрезе управления войсками? Да не дурнее Николая выходит он - у того не нашлось в нужный момент верной части и у этого. Об остальном и говорить нечего: пример того какие ничтожества могут копошиться на некогда великих развалинах.
И, ах-ах! такая обида, такая несправедливость истории: придумали проказники, что убегал переодевшись в женское! А ведь - просто, в панике бежал, но не переодевшись. Машину американского посла экспроприировал (как старый эсэр!), но на иное времени уже не оставалось! а вот Ленин - да, вот тот парик одевал летом, когда бежал от него, Керенского! Чего бежал, спрашивается - могли же отлично столковаться! ах-ах, это большевистское доктринерство! И не очистишься теперь... Ну что же, ну что же... Зато был и военным, и морским министром, и главнокомандующем - и наступление Керенского было, уже не вычеркнешь.
Родитель крылатого выражения отправить в штаб к Духонину не поражает нас воинственной наружностью - однако же проявил себя достойнее многих. Был лоялен правительству и стране, до конца, до смерти.
А это его преемник-убийца, отвратительный даже по большевистским меркам товарищ Крыленко. Первый, первый советский главком в ПМВ - и последний. Пронзительно глядит он вдаль, на полки генерала Гофмана. Советский прапорщик - а в погонах. Партия поправит товарища Абрама, но двадцатью годами позднее.
Победоносное участие Румынии в ПМВ хорошо известно. А это генерал Презан, чьи войска как-то остановила австро-венгерская полиция. Т.е. в прямом смысле - не дала войти в город, отстреливалась. В начале румынского вступления в войну, они, румыны, даже наступали, точнее продвигались вперед на тех участках где не было врага. Потом последовал погром, выход из войны и быстрый же в нее вход, за сутки до ее завершения. Так славный генерал Презан победил Германскую империю.
В мировой войне нарушать нейтралитет могут только плохие, злые страны. Вроде Германии. Хорошие и честные, как союзники, нейтралитетов не нарушают. Ну разве это нарушение - вторгнуться в Грецию, навести пушки на дворец и устроить государственный переворот, заменив монархию республикой? Это вам не Бельгия, а Греция, которая теперь присоединяется к правому делу Антанты. Ну, а всеми этими гоплитами командовал славный генерал Данглис. Тоже не Македонский, знаете ли.
Воевода (по ихнему - фельдмаршал, во как) Путник - сербский воитель. Отбил неуклюжие маневры австрийцев в первый год войны, на второй напоролся на страшного Макензена и сербское войско кончилось, а сам воевода вышел в отставку и помер. А так, дядька был, по сербским меркам, даже и не плохой, не без образования.
А это Мишич, который опосля. Руководил сербской армии после исхода (да-да) и т.д. Тоже серб, на чем и закончим.
Сам Фэн Гочжан, великий китайский фельдмаршал. Китай вступил в ПМВ потому что союзники неопровержимо доказали, что кайзер собирает трупы своих солдат и жрет делает из них пену для ванн. Ну, это формально, а на деле потому что Япония была близко, а Германия далеко. Потом правда оказалось, что с пеной вышла аглицкая шутка, но Китай-то уже вступил. Вот в это время наш герой и руководил чем-то там республиканским с оружием. Чем богаты.
Биография Энвер-паши неопровержимо доказывает, что 20 век был обречен на рождение тоталитарных, идеологических государств. Задолго до всяких большевиков и фашистов, Энвер и его турецкие товарищи создали собственную партийную диктатуру, с чистками, особым путем и геноцидом. Как командир, Энвер был полным нулем, ответственным за ряд поражений, но как протодиктатор, он оказался на своем месте: во многом благодаря его безумной энергии (плюс суховатые спецы из Берлина) турецкая армия сумела продержаться до окончательного краха Германии.
Суховатый, но подвижный болгарский генерал. Еще раз продемонстрировал тот факт, что болгары - лучшие солдаты на Балканах. Сумел утереть нос союзникам, отбив их атаки в последних боях ПМВ.
Немолодой австриец Гетцендорф обладал импульсивностью юного полководца. Имея в руках войско, на котором экономили долгие годы, он вел его решительно и смело, должно быть даже слишком. Сложно требовать сверхэффективности от командующего армией нескольких государств с парой десятков языков, но Гетцендорф все-таки успел увидеть крах сербской и русской армий.
Умница Штрауссенбург был достойным преемником: он заменил расточительную войну неожиданных творческих решений своего предшественника сугубой научностью и здравостью, на германский манер. Но изменить ее исход было уже не в его силах, хотя сам Штрауссенбург одерживал только победы. И румыны - он с горстью солдат отбил румынский натиск: даже если посчитать самого Штрауссенбурга и всех его обозных (включая давно дезертировавших чехов) выходило что-то около 30-ти румынов на одного австрийца. А он справился, без всякой Спааааарты.
Младший Мольтке, племянник того самого фельдмаршала, был человеком сомневающимся и в себе неуверенным, как и многие родственники великих: психология, знаете ли. Во-первых, он не был уверен, что план Шлиффена сработает, во-вторых, он не был уверен в союзниках, врагах и их поведении, а в-третьих - не разделял всеобщей иллюзии о скоротечности войны, предсказывая ее долгий и обескровливающий характер. Но - план уже положен в сейф, а потому ничего менять не будем! В целом. В частностях можно и подкорректировать, улучшить картину, так сказать. Это улучшение стоило немцам Парижа в 1914 году: образно выражаясь, Мольтке начал строить дом по старому чертежу, но с другими стройматериалами. Разумеется, эта конструкция рухнула, а сам Младший - сломался. Жаль, чисто по человечески: он был неплохим командующим и наверняка бы победил, но только в обычной, не мировой войне. Гадкие галлы опять струсили драться один на один!
Посмотрите в эти добрые глаза мрачного Юлиуса.
Плохо быть умной посредственностью. Фалькенхайн был грамотным, хорошо подготовленным командиром, не склонным к опрометчивым действиям и профессиональнее большинства полководцев Антанты. На фоне таких титанов военного дела как Френч или Эверт, он возвышается как Эверест над сортиром. Но - Ипр, но - Верден. Рассчитывая и оберегая силы, он ограничивал операции на Востоке, намереваясь вышибить из под ног Англии не Россию, а Францию.
Фалькенхайн, просчитавший все, от количества снарядов до числа потерь, не учел одного - изначальной иррациональности и алогичности людей вообще. Оказалось, что военная логистика это еще не все: они не пройдут! В итоге, Фалькенхайн победил в Вердене, но это стало ясно лишь после его смерти, в другой, второй войне.
Гинденбург стал символом второй половины войны. Плотный, массивный, с толстой шеей и висячими усами прусского юнкера, он олицетворял тевтонскую тяжеловесность, являясь физическим выражением лозунга держаться! Старый, начинавший еще в Семинедельной войне солдат был почти случайно приколочен вывеской к своему эффективному заместителю - этому заведению для респектабельности требовался фон. Не гений, но достаточно умный, чтобы правильно понимать свое место в этом деле, Гинденбург верно шел вторым в ужасающей двойне, до тех пор пока жизнь не заставила его сделать выбор. Вся суть старого фельдмаршала выражена в деревянных статуях, установленных по всей империи: он и был механический солдат. Требовалось лишь повернуть ключ и направить его в нужную сторону.
Нервный, импульсивный и эмоционально неустойчивый Людендорф маскировал свой характер при помощи подчеркнутой невозмутимости, отсутствия дружеских связей и крайней работоспособности. Его секрет прост - это был человек войны, смешения старого доброго оперативного искусства великого Молчальника и новых тотальных методов 20 века. Помимо того - он очень любил свою работу, такое тоже бывает. Одинаково эффективный как на поле боя так и в тиши штабного кабинета, Людендорф, в силу особенностей своего характера, был склонен к крайностям, пусть и обоснованным логически: надо довести усилия до предела и тогда мы победим. А если проиграем - да ведь это и так было неизбежно, чего же мы боимся? Не попробовав - не узнаешь, а сдаваться - глупо. С начала войны, вплоть до последнего года, этот меч разил не зная усталости. Наконец, когда он был занесен в последний раз, оказалось что рубили - гидру. Увы, меч так и не смог осознать, что он ничто без держащих его рук: остаток своих дней Людендорф провел пытаясь понять - как можно выигрывать все сражения и проиграть войну?