Незнаменитая война
- часть вторая, финал. Начало и вся интрига - тут.
Возобновление войны
Первое перемирие не привело ни к какому решению: датчане были настроены решительно, но не могли, а немцы могли, но не имели приказа. В это время в Пруссии появилась конституция и парламент, а революционные силы были оттеснены. Новое консервативное правительство было бы не прочь объединить рейх под главенством прусского короля, но не против Австрии и России, а с их согласия - союз монархий представлялся прусским консерваторам более важным нежели сделка с германскими демократами. Те, в свою очередь, предлагали прусскому королю возглавить Германский союз. Таким образом Фридриху-Вильгельму IV предстоял выбор между императорской короной от франкфуртского собрания или лавровым венком легитимизма, от дворов Германии и партнеров по Священному союзу. В любом случае, этот слабохарактерный монарх не стал принимать какого-то четкого решения, продолжая действовать по-обстоятельствам. Война с Копенгагеном, одинаково популярная среди всех политических сил, была, таким образом, возобновлена в феврале 1849 г. Вину за это нужно полностью возложить на датчан, которые с упорством дурака отвергали английские предложения, настаивая на неделимости своего королевства.
В начале апреля состоялось первое морское сражение той войны, в ходе которого датчане получили оплеуху занявшую достойное место в пантеоне их морской славы. Попытка их эскадры захватить мятежный портовый городок обернулась полным разгромом: немецкие пушки (чуть больше дюжины) потопили один линейный корабль и заставили сдаться фрегат, который, впрочем, тоже взорвался. Потомки викингов потеряли сотни убитыми и тысячу пленными. Бравые шлезвиг-гольштейнцы - четыре человека.
На дно
Драгуны добра превозмогают гусар зла
Параллельно с этим, датские войска предприняли новое вторжение в Шлезвиг, но в сражении у Кольдинга потерпели неудачу в бою с прусскими войсками фон Бонина, сменившего к тому времени фон Врангеля. Несмотря на некоторое численное превосходство неприятеля, хорошо расставленная артиллерия позволила пруссакам отразить наступление датчан, нанеся им втрое больший урон в безвозвратных потерях. Немцы начали преследование и повторилась прежняя ситуация - датчане укрывались на островах, защищенные водой и покровительством Англии и России. Впрочем, не стоит думать, что война велась в одни ворота: на краю Ютландии датским драгунам удалось убить или ранить прусского гусара, эта великая победа молнией облетела всю патриотическую прессу Копенгагена, затмив прежние неудачи. Похожим было и новое морское дело: германская эскадра, из состава спешно создающегося флота союза, сразилась в июне с датчанами у Гельголанда: три немецких парохода (фрегат и корветы) настигли врага, но английские власти на острове, грубо нарушая нейтралитет, позволили датскому кораблю укрыться под защитой их орудий. Вскоре подоспел большой паровой фрегат и немцы, опасаясь новых подкреплений врага или английской провокации, отошли.
Но, правое дело не могло поддерживаться лишь булавочными уколами - в июле германцы потерпели первое большое поражение в кампании 1849 г. Генерал Бонин, все с теми же 14 т. солдат, осаждал, а вернее блокировал, датскую крепость Фредерисию, преспокойно снабжаемую всем необходимым по морю. С мая немецкие пушки, расположенные на нескольких редутах, опоясывающих город, методично палили по порту, постепенно разрушая всю датскую оборону. Хотя немцы не могли принудить врага сдаться, опасность того, что город падет из-за штурма была очень велика. Датское командование разработало смелый план внезапного контрудара, поддержанного действия флота.
В полночь, под прикрытием густого тумана, 24 т. датчан обрушились на ничего не подозревавшие позиции противника. Часть редутов была захвачена сразу, за другие пришлось вести тяжелые бои, но в целом к рассвету все редуты были потеряны или разрушены. За это, однако, пришлось заплатить крайне высокую цену. Датчане понесли намного более тяжелые потери убитыми чем оборонявшиеся немцы, хотя общий итог был в их пользу: две тысячи против трех - немецкие потери пришлись в основном на пленных, но они оставили много осадного имущества и вынуждены были отступить от города. Эта победа подвела итог прусскому участию в войне - не из-за военных обстоятельств разумеется, а из-за усилившегося натиска со стороны России и понимания бесперспективности продолжения в рамках имеющихся возможностей. Тем не менее, шлезвиг-гольштейнцы не были оставлены полностью - на территории герцогств все еще находились солдаты-добровольцы из Германского союза, до нескольких десятков тысяч. Так что, Копенгагену пришлось пойти на уступки - вывод прусских войск обуславливался назначением временной администрации в Шлезвиг, руководство которой должны были осуществлять три представителя от Лондона, Берлина и Копенгагена соответственно. Конечно, это было поражение общегерманского дела, но и датчанам не удалось тихой сапой осуществить задуманное - все чего они достигли в максимально благоприятных для них условиях было не более чем замораживанием взрывоопасной ситуации на какое-то время.
Последняя вспышка и эпилог
Однако эта геополитика хороша на бумаге, а жителям герцогств было не до нее. Горечь обидного поражения, после всех побед и усилий, была тем паче, что их победоносные знамена вынуждены были склониться в условиях когда датчане не имели ни малейшей возможности вернуться в Шлезвиг-Гольштейн с оружием в руках. Это возмущало и не было нехватки в лозунгах а-ля Потсдам слил предал Германский союз! Из Пруссии приехал настоящий генерал фон Виллизен, оставивший ради такого дела прусскую службу. Покуда окончательный мир все еще обсуждался, шлезвиг-гольштейнцы просто держали порох сухим, готовясь к возможному развитию событий. Когда же оказалось, что англичане и русские буквально навязывают им датского короля обратно, будто войны и не было, а германским государствам до этого нет дела и во всем мире у них нет ни единого союзника - тогда они решили продолжить борьбу самостоятельно, на свой страх и риск. Июльский мир 1850 г. полностью отвергался.
Дания, заранее уверенная в исходе этой кампании, приступила к подавлению мятежа. При Идштедте 26 т. армия повстанцев целый день отбивалась от 38 т. датского войска, но была вынуждено отступить, нанеся противнику вдвое больший урон. Тем не менее, самая большая битва в истории этой войны принесла Дании победу. Немцы, отошедшие в Гольштейн, пытались спровоцировать датчан на вторжение в Германский союз, надеясь, что это вызовет соответствующую реакцию, но все было напрасно: этой осенью Пруссия, единственная реальная сила в Северной Германии способная повести такого рода войну, потерпела ольмюцкую дипломатическую катастрофу, уступив нажиму Петербурга и Вены, двух своих лучших друзей. Поэтому осенью 1850 г. повстанцы, после нескольких ничего не решивших стычек, вынуждены были сложить оружие. Наступила реакция, унизительная в свете действительного веса двух народов.
Войска герцогств были упразднены, датская монархия объявлена неприкосновенной, а Шлезвиг так и не вошел в состав Германского союза. Казалось бы - полная победа, немногим омрачавшаяся тем, что датские потери двукратно превышали немецкие, но все это было замком на песке.
Возобновление войны
Первое перемирие не привело ни к какому решению: датчане были настроены решительно, но не могли, а немцы могли, но не имели приказа. В это время в Пруссии появилась конституция и парламент, а революционные силы были оттеснены. Новое консервативное правительство было бы не прочь объединить рейх под главенством прусского короля, но не против Австрии и России, а с их согласия - союз монархий представлялся прусским консерваторам более важным нежели сделка с германскими демократами. Те, в свою очередь, предлагали прусскому королю возглавить Германский союз. Таким образом Фридриху-Вильгельму IV предстоял выбор между императорской короной от франкфуртского собрания или лавровым венком легитимизма, от дворов Германии и партнеров по Священному союзу. В любом случае, этот слабохарактерный монарх не стал принимать какого-то четкого решения, продолжая действовать по-обстоятельствам. Война с Копенгагеном, одинаково популярная среди всех политических сил, была, таким образом, возобновлена в феврале 1849 г. Вину за это нужно полностью возложить на датчан, которые с упорством дурака отвергали английские предложения, настаивая на неделимости своего королевства.
В начале апреля состоялось первое морское сражение той войны, в ходе которого датчане получили оплеуху занявшую достойное место в пантеоне их морской славы. Попытка их эскадры захватить мятежный портовый городок обернулась полным разгромом: немецкие пушки (чуть больше дюжины) потопили один линейный корабль и заставили сдаться фрегат, который, впрочем, тоже взорвался. Потомки викингов потеряли сотни убитыми и тысячу пленными. Бравые шлезвиг-гольштейнцы - четыре человека.
На дно
Драгуны добра превозмогают гусар зла
Параллельно с этим, датские войска предприняли новое вторжение в Шлезвиг, но в сражении у Кольдинга потерпели неудачу в бою с прусскими войсками фон Бонина, сменившего к тому времени фон Врангеля. Несмотря на некоторое численное превосходство неприятеля, хорошо расставленная артиллерия позволила пруссакам отразить наступление датчан, нанеся им втрое больший урон в безвозвратных потерях. Немцы начали преследование и повторилась прежняя ситуация - датчане укрывались на островах, защищенные водой и покровительством Англии и России. Впрочем, не стоит думать, что война велась в одни ворота: на краю Ютландии датским драгунам удалось убить или ранить прусского гусара, эта великая победа молнией облетела всю патриотическую прессу Копенгагена, затмив прежние неудачи. Похожим было и новое морское дело: германская эскадра, из состава спешно создающегося флота союза, сразилась в июне с датчанами у Гельголанда: три немецких парохода (фрегат и корветы) настигли врага, но английские власти на острове, грубо нарушая нейтралитет, позволили датскому кораблю укрыться под защитой их орудий. Вскоре подоспел большой паровой фрегат и немцы, опасаясь новых подкреплений врага или английской провокации, отошли.
Но, правое дело не могло поддерживаться лишь булавочными уколами - в июле германцы потерпели первое большое поражение в кампании 1849 г. Генерал Бонин, все с теми же 14 т. солдат, осаждал, а вернее блокировал, датскую крепость Фредерисию, преспокойно снабжаемую всем необходимым по морю. С мая немецкие пушки, расположенные на нескольких редутах, опоясывающих город, методично палили по порту, постепенно разрушая всю датскую оборону. Хотя немцы не могли принудить врага сдаться, опасность того, что город падет из-за штурма была очень велика. Датское командование разработало смелый план внезапного контрудара, поддержанного действия флота.
В полночь, под прикрытием густого тумана, 24 т. датчан обрушились на ничего не подозревавшие позиции противника. Часть редутов была захвачена сразу, за другие пришлось вести тяжелые бои, но в целом к рассвету все редуты были потеряны или разрушены. За это, однако, пришлось заплатить крайне высокую цену. Датчане понесли намного более тяжелые потери убитыми чем оборонявшиеся немцы, хотя общий итог был в их пользу: две тысячи против трех - немецкие потери пришлись в основном на пленных, но они оставили много осадного имущества и вынуждены были отступить от города. Эта победа подвела итог прусскому участию в войне - не из-за военных обстоятельств разумеется, а из-за усилившегося натиска со стороны России и понимания бесперспективности продолжения в рамках имеющихся возможностей. Тем не менее, шлезвиг-гольштейнцы не были оставлены полностью - на территории герцогств все еще находились солдаты-добровольцы из Германского союза, до нескольких десятков тысяч. Так что, Копенгагену пришлось пойти на уступки - вывод прусских войск обуславливался назначением временной администрации в Шлезвиг, руководство которой должны были осуществлять три представителя от Лондона, Берлина и Копенгагена соответственно. Конечно, это было поражение общегерманского дела, но и датчанам не удалось тихой сапой осуществить задуманное - все чего они достигли в максимально благоприятных для них условиях было не более чем замораживанием взрывоопасной ситуации на какое-то время.
Последняя вспышка и эпилог
Однако эта геополитика хороша на бумаге, а жителям герцогств было не до нее. Горечь обидного поражения, после всех побед и усилий, была тем паче, что их победоносные знамена вынуждены были склониться в условиях когда датчане не имели ни малейшей возможности вернуться в Шлезвиг-Гольштейн с оружием в руках. Это возмущало и не было нехватки в лозунгах а-ля Потсдам слил предал Германский союз! Из Пруссии приехал настоящий генерал фон Виллизен, оставивший ради такого дела прусскую службу. Покуда окончательный мир все еще обсуждался, шлезвиг-гольштейнцы просто держали порох сухим, готовясь к возможному развитию событий. Когда же оказалось, что англичане и русские буквально навязывают им датского короля обратно, будто войны и не было, а германским государствам до этого нет дела и во всем мире у них нет ни единого союзника - тогда они решили продолжить борьбу самостоятельно, на свой страх и риск. Июльский мир 1850 г. полностью отвергался.
Дания, заранее уверенная в исходе этой кампании, приступила к подавлению мятежа. При Идштедте 26 т. армия повстанцев целый день отбивалась от 38 т. датского войска, но была вынуждено отступить, нанеся противнику вдвое больший урон. Тем не менее, самая большая битва в истории этой войны принесла Дании победу. Немцы, отошедшие в Гольштейн, пытались спровоцировать датчан на вторжение в Германский союз, надеясь, что это вызовет соответствующую реакцию, но все было напрасно: этой осенью Пруссия, единственная реальная сила в Северной Германии способная повести такого рода войну, потерпела ольмюцкую дипломатическую катастрофу, уступив нажиму Петербурга и Вены, двух своих лучших друзей. Поэтому осенью 1850 г. повстанцы, после нескольких ничего не решивших стычек, вынуждены были сложить оружие. Наступила реакция, унизительная в свете действительного веса двух народов.
Войска герцогств были упразднены, датская монархия объявлена неприкосновенной, а Шлезвиг так и не вошел в состав Германского союза. Казалось бы - полная победа, немногим омрачавшаяся тем, что датские потери двукратно превышали немецкие, но все это было замком на песке.