Тристолетняя война
- с участием Англии, Франции, Шотландии и всех-всех-всех (1337-1453). Предыдущая (немного затасканное слово, как по мне) часть, вместе с чумой и английской победой, лежит тут.
А говорили - один удар и все...
Война стариков с молодым
Новая кампания, открывшаяся в 1369 г., официально длилась, без малого, двадцать семь лет. Наверное, спросите вы, за такой долгий срок, было немало сражений и прочих эпических битв? Да нет, совсем немного. На этот раз английскому оружию не довелось пожать новых лавров: король Эдуард III был утомлен годами борьбы, возрастом и молодой любовницей. У него попросту не было сил на новое Креси. Его сын, Черный принц, совсем расхворался и тоже не сумел поставить свое войско в достаточно угрожаемое положение для нового Пуатье. И тем не менее - война шла.
На этот раз у французов появился некто вроде великого полководца, уже упоминаемый нами рыцарь из Бретани дю Геклен. Этот Геклен усвоил очень простую римскую максиму, он попросту не вступал с англичанами в большие сражения. И совершенно, заметим, правильно делал! Ведь когда ему доводилось вступать - он всегда проигрывал и попадал в плен. А если не доводилось - то, соответственно, побеждал и вообще. Теперь Франция тоже вела войну вместе с союзником, да еще каким - как мы помним, интервенция Черного принца в Испанию совершенно не удалась с политической (и внутриполитической) точки зрения, так что теперь Кастилия выступала на стороне французов. В 1372 г. испанский флот полностью разгромил английскую эскадру у Ла-Рошели (ланфрен-ланфра), несмотря на то, что силы были почти равны - два десятка кастильских галер супротив трех десятков английских кораблей. Транспортные суда были захвачены и тысячи англичан оказались в плену. Геклен действовал наверняка, в чем находил полную поддержку у своего умного короля. Его бесславные ублюдки повели аккуратную войну, захватывая замок за замком, город за городом, причем почти всегда дело приходилось иметь не с англичанами, а с их французами. Островная метрополия отвечала новыми набегами и жестокими карами отколовшимся городам - мы видим прикованного к носилкам Черного принца, в огне Лиможа, вокруг него умоляющие о прощении жители, Эдуард суров... мы видим как Ла-Манш вновь наводняют вражеские, франко-испанские суда, как состарившийся король вновь берет в руки меч и собирает войско, как погода ломает все планы и отменяет последний поход... К 1380 г. французы вплотную подошли к Бордо, но серия смертей остановила этот поход. Хотя Геклен уходил от сражений, трусом он не был и осадам предпочитал быстрые штурмы, при помощи того, что в ПМВ называли штурмовыми группами. Руководя одним из таких боев он и погиб. Еще раньше ушел Черный принц, а вслед за ним и король Эдуард. Наконец, в том же году умер великий французский король Карл V - смерть щедро прошлась по Валуа и Плантагенетам.
Мир, шоле?
А действительно, почему бы и нет? В том же году начались многочисленные перемирия, завершившиеся большим перемирием 1396 г. Почему это произошло? Ну, во-первых, оба королевства не знали, что они ведут эпическую Столетнюю войну, а во-вторых, она зашла в тупик. Французский натиск исчерпал себя после смерти Карла и его полководца, завязнув в замках Гаскони и Бретани, а английская корона в ту эпоху была озабочена поиском рычагов... а, к черту, скажем проще - новый французский король Карл VI сначала был маленький, а потом спятил, в психическом смысле этого слова, новый английский король Ричард II был мало того, что гомо, простите, бисексуалистом, так еще и столкнулся с кучей проблем дома - шотландцами, крестьянами и собственной знатью. Тоже самое, впрочем, было и во Франции, где в смертельной борьбе сошлись родственники короля, часть которых представляли Бургундию, а часть - остальную Францию, сколько ее там было. В рамки данного цикла абсолютно не входит задача описывать перипетии данной борьбы, поэтому отметим кратко основные вехи.
В Англии Ричард столкнулся с масштабными акциями протеста, приведшими к маршу на Лондон. Забавно, что даже в те времена, англичане были чрезмерно корректны - восставшие двигались вполне организованно и, что называется, без эксцессов. Тогда, как и сейчас, полицейские силы в королевстве были крайне слабы, а армии попросту не было (значительная часть бывших вояк как раз маршировала на Лондон). Поэтому восстание подавили в три этапа - вступили в переговоры, убили вожака, казнили зачинщиков. Впрочем, корона несколько послабила налоговый гнет. Со знатью было сложнее - они давили на короля, король давил на них, состоялось одно единственное сражение и Ричард стал кем-то вроде нынешних британских монархов. Все это продолжалось несколько лет, покуда король деланно безучастно не спросил - а король ли я? да, ваше величество, вы король, отвечали ему. Тогда пошли все вон, сказал Ричард узурпаторам и вновь стал править как ни в чем не бывало. Потом было несколько казней, а потом он начал тиранствовать и произвольно изымать собственность. Обиженный землевладелец по имени Генрих и фамилии Болингброк вернулся в 1399 г. из Франции и легко забрал корону себе, потому что охранял ее один только Ричард. Бывший король добровольно отрекся, передал корону и помер от удушья руками или горя, на выбор.
Во Франции тоже бунтовали крестьяне, но их рубили, не вдаваясь в подробности и судопроизводство. Там все было намного сложнее и потребуется огромное количество букв, чтобы объяснить все идиотские (а они были именно таковыми) хитросплетения тогдашней политики в лягушачьем царстве. Короче говоря, из-за кровной вражды, кровные же родственники воевали между собой почем зря. С одной стороны были т.н. арманьяки, т.е. самые королевские французы, партия власти при безумном короле и все такое. С другой стороны были бургиньоны, т.е. бургундцы, нечто вроде системной оппозиции, но с мечами и собственным герцогством Бургундия. В общем-то все они были французами и Валуа, но война шла ни на шутку - Париж брался, сдавался, люди гибли, нехорошо. Так что всем было весело и без войны.
Дю Геклен помирает лягушачьей лапки просит у вражьих стен
Война, слава Богу, война!
Пятнадцатый век англичане и французы встретили хорошо, достойно. В Англии корона воевала с уэльскими сепаратистами, ирландскими повстанцами и свободолюбивыми шотландскими рейдерами. И это не считая собственно английских противников узурпатора Болингброка. Во Франции все воевали со всеми и описывать это нет никаких душевных сил - дела были совсем плохи. Поэтому когда утомленный заботами король Генрих в 1413 г. помер, его сыну досталось трудное наследство. Он сыграет в нашем повествовании важнейшую роль, потому скажем о нем пару ласковых слов. Молодой еще, двадцатишестилетней король Генрих V был супер-сверх воином, знающим как, где и с кем. Настойчивый и последовательный, он придерживался строгих моральных принципов, из-за чего и приобрел репутацию лишенного чувства юмора религиозного фанатика, что, в общем-то, было близким к истине. Но зачем вкладывать в это плохой смысл? Поверьте, следование этическим христианским нормам в 15 веке было трудным делом и молодой король вызывал уважение. Это мы сейчас думаем, что главной темой тогда была Столетняя война, а на деле все ждали чего решит Собор, призванный собрать из трех антипап одного настоящего, римского - император Священной с ног сбился, стараясь примирить враждующих на его западных границах соседей, дабы ничто не мешало церковной реформе... На фоне повального дурдома (в прямом смысле) во Франции, Генрих смотрелся более чем выгодно.
В общем, король Англии решил что пора занять англичан внешним делами. И тут мы переходим к еще одной черте Генриха - в отличие от Эдуарда, которому корона Франции была не нужна и Ричарда, который был готов променять ее, вместе с владениями, на укрепление своей власти на острове, Генрих воспринимал все эти династические штуки на полном серьезе. Т.е. он действительно считал себя законным французским королем и действительно собирался воевать до полной победы. Несмотря на молодость Генрих успел получить прекрасный военный опыт на острове (вместе с стрелой в лицо). За ним шла лучшая английская армия в истории.
В это время арманьяки отбили Париж у бургиньонов (произнес, будто вырвало) и те запросили помощи у англичан, предложив союз. Хотя папа Генриха стал королем не в последнюю очередь благодаря арманьякам, шанс был слишком хорош, чтобы его упускать. Впрочем, до этого, англичане успели помочь арманьякам, хорошенько поколотив бурги... о, боже, бургундскую партию в Бретани и Гаскони, вернув себе почти все утерянное в прошлом. Расправившись с ересью лоллардов в Лондоне, Генрих собрал на последние деньги 12 т. солдат и, придравшись к невыплате французами старого долга за плененного при Пуатье Иоанна, поплыл во Францию восстанавливать свои права. Видите, как важно отдавать долги?
Два А
Летом 1415 г. английское войско высадилось в устье Сены, у стен Арфлера (ныне пригород богомерзкого Гавра и пишется через О и без Р, но плевать, в общем-то). Нормандский город мужественно защищался семью сотнями солдат и поддерживающими их горожанами. Несмотря на супер-современные английские пушки, затопление и биологическую войну (англичане напустили говна нечистот в водоснабжение) Арфлер продержался целый месяц и сдался после того закончилась еда. Двести защитников с почетом ушли, а десятикратно большее число англичан навсегда осталось лежать там (ибо дизентерия). Так тяжело начиналось завоевание французской Франции. Теперь о марше на Париж думать не приходилось, но молодой король решил повторить Эдуарда и пройтись в Кале под носом у врага. Перед этим он послал вызов на поединок дофину, так что история 1346 г. повторялась практически в деталях, за тем приятным исключением, что Кале теперь осаждать было не надо.
Оставив в Арфлере гарнизон, поредевшее войско двинусь в путь. В дороге англичане немного поиздержались, потому что в отличие от светского льва Эдуарда, религиозный фанатик Генрих запрещал солдатам грабить и обижать население, так как считал его своим, равно как и королевство. Было по осеннему грустно, вдалеке маячила собранная объединившимися по такому случаю французами армия. Почти дойдя до цели англичане остановились - на их пути стояло войско.
В поле вышли две армии, одна была маленькая и больная - она насчитывала 6 т. человек, каждый пятый в ней был лучник-пехотинец; другая была большая и нездоровая - она насчитывала плюс-минус 30 т. человек, с тяжелой, и не очень, конницей, слугами, женщинами, а также прочими арманьяками/бургиньонами. Номинальное командование осуществлялась аж двумя людьми, коннетаблем и маршалом, т.е. министром обороны и ... маршалом. На деле же, черт его знает, что это была за армия - участники внутренней розни объединились против внешнего врага, но как! чудовищное смешение отрядов, без порядка и должного устройства. Неизвестно сколько их было, известно лишь, что намного больше англичан, по крайней мере издалека казалось именно так. В общем, они посчитали себя достаточно сильными, чтобы после всех известных нам событий, преградить путь армии врага и вступить с нею в бой.
Конечно, Генрих не обходил дождливой ночью перед боем свои войска. Он был чутким командиром и давал солдатам отоспаться, не рассчитывая на казенно-слащавые рады стараться! и уж не подведем король-батюшка! Рано утром 25 октября англичане проснулись и построились привычным порядком - спешенные рыцари и латники в центре, лучники на флангах, с небольшим резервом-охранением лагеря от мародеров. Лучники вбили в рыхлую землю около тысячи кольев, Генрих обратился к войску цитируя Шекспира по памяти. Но - французы не шли, хотя и стояли. Есть много версий, но Йомен Очевидность говорит нам, что для быстрых действий французская армия при Азенкуре (а именно так называлось то местечко близ которого и т.д.) была, пардон, слишком дерьмовой. Эта метафора с двойным дном, ведь страдали из-за дизентерии как раз англичане, из-за чего многие лучники сражались приспустив штаны (вот тут бы пригодился шотландский опыт, с их отсутствием военно-полевой медицины, но в ту войну они были на другой стороне).
Итак, шли часы, но ничего не происходило. Генрих повелел и войска стали двигаться навстречу врагу. Это не было подготовкой к атаке, они лишь занимали самую узкую горловину меж двумя лесами, окаймляющими поле битвы. Разумеется, французы упустили благоприятный момент между выниманием и обратной установкой кольев, так что битва для них началась с неожиданного (sic!) обстрела лучниками. И тогда они пошли в бой.
Король Генрих встречается со своими французскими избирателями
Дальнейшее было даже забавным, если не считать того, что пострадали люди (тролльфейс). Тяжелая конница, начавшая атаку, завязла в грязи и понесла тяжелые потери, но не в людях, а в лошадях. Тогдашние латы уже могли защитить французского рыцаря от английских стрел, но не каждый мог позволить себе одеть силовую броню подобную защиту и на коня. Порыв выродился в барахтание в грязи перед кольями. Помятуя о судьбе прошлых ударов, рыцари предпочитали сдаваться, остальные бежали. Они-то и смяли собственных стрелков, выходящих на поле боя. В этой сумятице последовала атака главных сил, покачнувшая английский строй - Генрих даже получил по шлему. Но тут на помощь своим рыцарям побежали лучники, которые (это надо произносить с гордостью) были свободными людьми свободной страны и находились посреди чужой, так что не имели такого варианта как их французские коллеги с арбалетами - плюнув на все сбежать. Покуда две трети французской армии были в процессе между смятением и пленом, а оставшаяся треть собиралась присоединится к ним или панически бежать, кто-то напал на обоз. Кто-то, потому что до сих пор толком не известно чьих рук было это дело. Ясно, что галлы, но какие? Были ли это обходные французы (маловероятно, учитывая степень управляемости тогдашней их армии), просто мародеры или местный патриот-феодал сотоварищи - мы не знаем. Зато мы знаем, что король Генрих, с полуразрушенным шлемом и пеной на губах, отдал жестокий приказ перебить взятых с пылу с жару пленных - чтоб, случись чего, они не напали бы вместе с еще вооруженными французами. Атаку на обоз отбили, но сотни надеявшихся выкупиться галлов были убиты лучниками. Мы понимаем это решение короля, но не можем принять его. Он поступил несправедливо.
Но победа была полная, в лучшем стиле Креси и Пуатье. Третья линия французов ушла без боя, о преследовании, как обычно, не могло быть и речи. Ирония в том, что это сражение не сыграло роли в десятикратно большей степени нежели Креси и Пуатье. Т.е. последствий не было никаких, вообще. Тех успехов, которые ожидали Генриха в будущем, он добился благодаря совсем иным событиям. В этом смысле, битва была намного ценнее для потомков нежели для современников. И все-таки, это была победа. Англичане потеряли до пяти сотен против 7-12 т. французов. Переодевшись в одежду ценных трупов, армия дошла до Кале и благополучно вернулась в Англию. Завоевание только начиналось.
А говорили - один удар и все...
Война стариков с молодым
Новая кампания, открывшаяся в 1369 г., официально длилась, без малого, двадцать семь лет. Наверное, спросите вы, за такой долгий срок, было немало сражений и прочих эпических битв? Да нет, совсем немного. На этот раз английскому оружию не довелось пожать новых лавров: король Эдуард III был утомлен годами борьбы, возрастом и молодой любовницей. У него попросту не было сил на новое Креси. Его сын, Черный принц, совсем расхворался и тоже не сумел поставить свое войско в достаточно угрожаемое положение для нового Пуатье. И тем не менее - война шла.
На этот раз у французов появился некто вроде великого полководца, уже упоминаемый нами рыцарь из Бретани дю Геклен. Этот Геклен усвоил очень простую римскую максиму, он попросту не вступал с англичанами в большие сражения. И совершенно, заметим, правильно делал! Ведь когда ему доводилось вступать - он всегда проигрывал и попадал в плен. А если не доводилось - то, соответственно, побеждал и вообще. Теперь Франция тоже вела войну вместе с союзником, да еще каким - как мы помним, интервенция Черного принца в Испанию совершенно не удалась с политической (и внутриполитической) точки зрения, так что теперь Кастилия выступала на стороне французов. В 1372 г. испанский флот полностью разгромил английскую эскадру у Ла-Рошели (ланфрен-ланфра), несмотря на то, что силы были почти равны - два десятка кастильских галер супротив трех десятков английских кораблей. Транспортные суда были захвачены и тысячи англичан оказались в плену. Геклен действовал наверняка, в чем находил полную поддержку у своего умного короля. Его бесславные ублюдки повели аккуратную войну, захватывая замок за замком, город за городом, причем почти всегда дело приходилось иметь не с англичанами, а с их французами. Островная метрополия отвечала новыми набегами и жестокими карами отколовшимся городам - мы видим прикованного к носилкам Черного принца, в огне Лиможа, вокруг него умоляющие о прощении жители, Эдуард суров... мы видим как Ла-Манш вновь наводняют вражеские, франко-испанские суда, как состарившийся король вновь берет в руки меч и собирает войско, как погода ломает все планы и отменяет последний поход... К 1380 г. французы вплотную подошли к Бордо, но серия смертей остановила этот поход. Хотя Геклен уходил от сражений, трусом он не был и осадам предпочитал быстрые штурмы, при помощи того, что в ПМВ называли штурмовыми группами. Руководя одним из таких боев он и погиб. Еще раньше ушел Черный принц, а вслед за ним и король Эдуард. Наконец, в том же году умер великий французский король Карл V - смерть щедро прошлась по Валуа и Плантагенетам.
Мир, шоле?
А действительно, почему бы и нет? В том же году начались многочисленные перемирия, завершившиеся большим перемирием 1396 г. Почему это произошло? Ну, во-первых, оба королевства не знали, что они ведут эпическую Столетнюю войну, а во-вторых, она зашла в тупик. Французский натиск исчерпал себя после смерти Карла и его полководца, завязнув в замках Гаскони и Бретани, а английская корона в ту эпоху была озабочена поиском рычагов... а, к черту, скажем проще - новый французский король Карл VI сначала был маленький, а потом спятил, в психическом смысле этого слова, новый английский король Ричард II был мало того, что гомо, простите, бисексуалистом, так еще и столкнулся с кучей проблем дома - шотландцами, крестьянами и собственной знатью. Тоже самое, впрочем, было и во Франции, где в смертельной борьбе сошлись родственники короля, часть которых представляли Бургундию, а часть - остальную Францию, сколько ее там было. В рамки данного цикла абсолютно не входит задача описывать перипетии данной борьбы, поэтому отметим кратко основные вехи.
В Англии Ричард столкнулся с масштабными акциями протеста, приведшими к маршу на Лондон. Забавно, что даже в те времена, англичане были чрезмерно корректны - восставшие двигались вполне организованно и, что называется, без эксцессов. Тогда, как и сейчас, полицейские силы в королевстве были крайне слабы, а армии попросту не было (значительная часть бывших вояк как раз маршировала на Лондон). Поэтому восстание подавили в три этапа - вступили в переговоры, убили вожака, казнили зачинщиков. Впрочем, корона несколько послабила налоговый гнет. Со знатью было сложнее - они давили на короля, король давил на них, состоялось одно единственное сражение и Ричард стал кем-то вроде нынешних британских монархов. Все это продолжалось несколько лет, покуда король деланно безучастно не спросил - а король ли я? да, ваше величество, вы король, отвечали ему. Тогда пошли все вон, сказал Ричард узурпаторам и вновь стал править как ни в чем не бывало. Потом было несколько казней, а потом он начал тиранствовать и произвольно изымать собственность. Обиженный землевладелец по имени Генрих и фамилии Болингброк вернулся в 1399 г. из Франции и легко забрал корону себе, потому что охранял ее один только Ричард. Бывший король добровольно отрекся, передал корону и помер от удушья руками или горя, на выбор.
Во Франции тоже бунтовали крестьяне, но их рубили, не вдаваясь в подробности и судопроизводство. Там все было намного сложнее и потребуется огромное количество букв, чтобы объяснить все идиотские (а они были именно таковыми) хитросплетения тогдашней политики в лягушачьем царстве. Короче говоря, из-за кровной вражды, кровные же родственники воевали между собой почем зря. С одной стороны были т.н. арманьяки, т.е. самые королевские французы, партия власти при безумном короле и все такое. С другой стороны были бургиньоны, т.е. бургундцы, нечто вроде системной оппозиции, но с мечами и собственным герцогством Бургундия. В общем-то все они были французами и Валуа, но война шла ни на шутку - Париж брался, сдавался, люди гибли, нехорошо. Так что всем было весело и без войны.
Дю Геклен помирает лягушачьей лапки просит у вражьих стен
Война, слава Богу, война!
Пятнадцатый век англичане и французы встретили хорошо, достойно. В Англии корона воевала с уэльскими сепаратистами, ирландскими повстанцами и свободолюбивыми шотландскими рейдерами. И это не считая собственно английских противников узурпатора Болингброка. Во Франции все воевали со всеми и описывать это нет никаких душевных сил - дела были совсем плохи. Поэтому когда утомленный заботами король Генрих в 1413 г. помер, его сыну досталось трудное наследство. Он сыграет в нашем повествовании важнейшую роль, потому скажем о нем пару ласковых слов. Молодой еще, двадцатишестилетней король Генрих V был супер-сверх воином, знающим как, где и с кем. Настойчивый и последовательный, он придерживался строгих моральных принципов, из-за чего и приобрел репутацию лишенного чувства юмора религиозного фанатика, что, в общем-то, было близким к истине. Но зачем вкладывать в это плохой смысл? Поверьте, следование этическим христианским нормам в 15 веке было трудным делом и молодой король вызывал уважение. Это мы сейчас думаем, что главной темой тогда была Столетняя война, а на деле все ждали чего решит Собор, призванный собрать из трех антипап одного настоящего, римского - император Священной с ног сбился, стараясь примирить враждующих на его западных границах соседей, дабы ничто не мешало церковной реформе... На фоне повального дурдома (в прямом смысле) во Франции, Генрих смотрелся более чем выгодно.
В общем, король Англии решил что пора занять англичан внешним делами. И тут мы переходим к еще одной черте Генриха - в отличие от Эдуарда, которому корона Франции была не нужна и Ричарда, который был готов променять ее, вместе с владениями, на укрепление своей власти на острове, Генрих воспринимал все эти династические штуки на полном серьезе. Т.е. он действительно считал себя законным французским королем и действительно собирался воевать до полной победы. Несмотря на молодость Генрих успел получить прекрасный военный опыт на острове (вместе с стрелой в лицо). За ним шла лучшая английская армия в истории.
В это время арманьяки отбили Париж у бургиньонов (произнес, будто вырвало) и те запросили помощи у англичан, предложив союз. Хотя папа Генриха стал королем не в последнюю очередь благодаря арманьякам, шанс был слишком хорош, чтобы его упускать. Впрочем, до этого, англичане успели помочь арманьякам, хорошенько поколотив бурги... о, боже, бургундскую партию в Бретани и Гаскони, вернув себе почти все утерянное в прошлом. Расправившись с ересью лоллардов в Лондоне, Генрих собрал на последние деньги 12 т. солдат и, придравшись к невыплате французами старого долга за плененного при Пуатье Иоанна, поплыл во Францию восстанавливать свои права. Видите, как важно отдавать долги?
Два А
Летом 1415 г. английское войско высадилось в устье Сены, у стен Арфлера (ныне пригород богомерзкого Гавра и пишется через О и без Р, но плевать, в общем-то). Нормандский город мужественно защищался семью сотнями солдат и поддерживающими их горожанами. Несмотря на супер-современные английские пушки, затопление и биологическую войну (англичане напустили говна нечистот в водоснабжение) Арфлер продержался целый месяц и сдался после того закончилась еда. Двести защитников с почетом ушли, а десятикратно большее число англичан навсегда осталось лежать там (ибо дизентерия). Так тяжело начиналось завоевание французской Франции. Теперь о марше на Париж думать не приходилось, но молодой король решил повторить Эдуарда и пройтись в Кале под носом у врага. Перед этим он послал вызов на поединок дофину, так что история 1346 г. повторялась практически в деталях, за тем приятным исключением, что Кале теперь осаждать было не надо.
Оставив в Арфлере гарнизон, поредевшее войско двинусь в путь. В дороге англичане немного поиздержались, потому что в отличие от светского льва Эдуарда, религиозный фанатик Генрих запрещал солдатам грабить и обижать население, так как считал его своим, равно как и королевство. Было по осеннему грустно, вдалеке маячила собранная объединившимися по такому случаю французами армия. Почти дойдя до цели англичане остановились - на их пути стояло войско.
В поле вышли две армии, одна была маленькая и больная - она насчитывала 6 т. человек, каждый пятый в ней был лучник-пехотинец; другая была большая и нездоровая - она насчитывала плюс-минус 30 т. человек, с тяжелой, и не очень, конницей, слугами, женщинами, а также прочими арманьяками/бургиньонами. Номинальное командование осуществлялась аж двумя людьми, коннетаблем и маршалом, т.е. министром обороны и ... маршалом. На деле же, черт его знает, что это была за армия - участники внутренней розни объединились против внешнего врага, но как! чудовищное смешение отрядов, без порядка и должного устройства. Неизвестно сколько их было, известно лишь, что намного больше англичан, по крайней мере издалека казалось именно так. В общем, они посчитали себя достаточно сильными, чтобы после всех известных нам событий, преградить путь армии врага и вступить с нею в бой.
Конечно, Генрих не обходил дождливой ночью перед боем свои войска. Он был чутким командиром и давал солдатам отоспаться, не рассчитывая на казенно-слащавые рады стараться! и уж не подведем король-батюшка! Рано утром 25 октября англичане проснулись и построились привычным порядком - спешенные рыцари и латники в центре, лучники на флангах, с небольшим резервом-охранением лагеря от мародеров. Лучники вбили в рыхлую землю около тысячи кольев, Генрих обратился к войску цитируя Шекспира по памяти. Но - французы не шли, хотя и стояли. Есть много версий, но Йомен Очевидность говорит нам, что для быстрых действий французская армия при Азенкуре (а именно так называлось то местечко близ которого и т.д.) была, пардон, слишком дерьмовой. Эта метафора с двойным дном, ведь страдали из-за дизентерии как раз англичане, из-за чего многие лучники сражались приспустив штаны (вот тут бы пригодился шотландский опыт, с их отсутствием военно-полевой медицины, но в ту войну они были на другой стороне).
Итак, шли часы, но ничего не происходило. Генрих повелел и войска стали двигаться навстречу врагу. Это не было подготовкой к атаке, они лишь занимали самую узкую горловину меж двумя лесами, окаймляющими поле битвы. Разумеется, французы упустили благоприятный момент между выниманием и обратной установкой кольев, так что битва для них началась с неожиданного (sic!) обстрела лучниками. И тогда они пошли в бой.
Король Генрих встречается со своими французскими избирателями
Дальнейшее было даже забавным, если не считать того, что пострадали люди (тролльфейс). Тяжелая конница, начавшая атаку, завязла в грязи и понесла тяжелые потери, но не в людях, а в лошадях. Тогдашние латы уже могли защитить французского рыцаря от английских стрел, но не каждый мог позволить себе одеть силовую броню подобную защиту и на коня. Порыв выродился в барахтание в грязи перед кольями. Помятуя о судьбе прошлых ударов, рыцари предпочитали сдаваться, остальные бежали. Они-то и смяли собственных стрелков, выходящих на поле боя. В этой сумятице последовала атака главных сил, покачнувшая английский строй - Генрих даже получил по шлему. Но тут на помощь своим рыцарям побежали лучники, которые (это надо произносить с гордостью) были свободными людьми свободной страны и находились посреди чужой, так что не имели такого варианта как их французские коллеги с арбалетами - плюнув на все сбежать. Покуда две трети французской армии были в процессе между смятением и пленом, а оставшаяся треть собиралась присоединится к ним или панически бежать, кто-то напал на обоз. Кто-то, потому что до сих пор толком не известно чьих рук было это дело. Ясно, что галлы, но какие? Были ли это обходные французы (маловероятно, учитывая степень управляемости тогдашней их армии), просто мародеры или местный патриот-феодал сотоварищи - мы не знаем. Зато мы знаем, что король Генрих, с полуразрушенным шлемом и пеной на губах, отдал жестокий приказ перебить взятых с пылу с жару пленных - чтоб, случись чего, они не напали бы вместе с еще вооруженными французами. Атаку на обоз отбили, но сотни надеявшихся выкупиться галлов были убиты лучниками. Мы понимаем это решение короля, но не можем принять его. Он поступил несправедливо.
Но победа была полная, в лучшем стиле Креси и Пуатье. Третья линия французов ушла без боя, о преследовании, как обычно, не могло быть и речи. Ирония в том, что это сражение не сыграло роли в десятикратно большей степени нежели Креси и Пуатье. Т.е. последствий не было никаких, вообще. Тех успехов, которые ожидали Генриха в будущем, он добился благодаря совсем иным событиям. В этом смысле, битва была намного ценнее для потомков нежели для современников. И все-таки, это была победа. Англичане потеряли до пяти сотен против 7-12 т. французов. Переодевшись в одежду ценных трупов, армия дошла до Кале и благополучно вернулась в Англию. Завоевание только начиналось.