Люди Семь
- прусские командиры в Семилетней. Вторая часть, вместе с разбитым сердцем Августа Вильгельма, лежит тут. После всяческих молодцов и родственников, настал час известных.
Карл Генрих фон Ведель (1712-1782)
Генерал известный благодаря своему поражению от Салтыкова при Пальциге в печальном 1759 г. Начинал же Карл Генрих в пехоте еще при Фридрихе-Вильгельме I, дослужившись к началу Семилетней войны аж до полковника и полкового командира. Впрочем, карьера его была на самом деле не плоха: не имея особых связей, он зарекомендовал себя как храброго и умелого офицера еще в 40-е годы, на что в прусской армии требовались известные способности. За заслуги в действиях авангарда при Лейтене, Ведель, открывший своей атакой эту битву, становится генералом (пусть и лейтенантом) и получает собственный именной полк. Дальше - лучше. Как известно, в Семилетней войне маленькая Пруссия противостояла сонмищу врагов, самым слабым среди которых была Швеция - которая и повела гнусную войну в Померании. Их грабьвойско периодически побивали отдельные прусские корпуса, но так как врагов было много, то каждый раз работу оставляли недоконченною. Отметился в этом процессе и наш герой. Он разбивает шведов во главе 4 т. отряда, после чего следует традиционная переброска всех сил на угрожаемые участки.
После того, как король задумал перейти к стратегической обороне и лишь отвечать на удары, было принято решение создать на основных участках нечто вроде наблюдательных корпусов, к которым, в случае необходимости, будет присоединяться Фридрих сотоварищи. В 1759 г. Ведель принял начальство над 27 т. солдат и получил задачу не позволить соединиться русским и австрийцам. Существует известный миф, что король назначил молокососа диктатором, бросившегося с пылом в дурацкую атаку. Это не так, генерал родился с Фридрихом в один год, да и диктаторство это толком не было оформлено - речь шла, в основном, о личной переписке короля и объяснениях почему генерал-лейтенант назначен на эту должность в обход других, старших по званию и выслуге офицеров. У Веделя имелись довольно четкие инструкции - маневрированием он должен был преградить путь русским и заняв удобные позиции атаковать их. Ведель ранее не имел опыта действий с русской армией, а потому был слишком прямолинеен и небрежен - сказался опыт лихих налетов на шведов в равнинной Померании.
Не организовав толком разведки, он атаковал русских, не осознавая, что ведет битву - по мнению Веделя речь шла лишь о вытеснении авангарда Салтыкова с намеченных для себя высот. Начатые без пушек атаки принесли тяжелые потери, но Ведель проявил упорство и продолжал наносить удары. До самого вечера пруссаки шли в бой на русские укрепления, все было напрасно. Потеряв около 6 т. против 5 т. у русских, он заработал сомнительную славу, первым из прусских генералов понеся большие потери нежели восточный враг. Но карьера на этом не закончилась - несмотря на полученное вскоре ранение при Кунерсдорфе, Ведель продолжил военную службу, вновь отличась, но самостоятельного командования уже не получал. В конце войны король назначил его военным министром, на посту которого он проработал почти двадцать лет.
Мориц, принц Ангальт-Дессауский (1712-1761)
Настоящий черт, боевой генерал, как с картинки. Сын знаменитого фельдмаршала и фюрста Леопольда I Ангальт-Дессауского, воспитывался по принципу хорошо забытой ныне книги советского писателя Дубровина "Идеальный человек" - в юности отец не иссушал его мозг латынью и греческим, отдав дело на откуп сельским красотам и природе. Несмотря на это (а может и благодаря), принц (а на самом деле фюрст) Мориц вырос умной (и очень упрямой) головой. Родившийся в один год с великим королем, он не останавливался и перед оспариванием прямых приказов прямо в сражении: при Колине Фридриху пришлось обнажить шпагу и сделав страшное лицо закричать на своего генерала - только после этого недовольный Мориц продолжил выполнять маневр. Он же, спустя некоторый час, первым и констатировал, что сражение проиграно. Но это было уже в Семилетнюю войну, а до нее было более двадцати лет на прусской службе, кампании на Рейне, в Силезии и Богемии. Принц Мориц, который столь же храбр, как и его шпага, является очень своеобразным человеком, для нет лучшего праздника, чем драка - почти с восхищением заметил как-то король. Так оно и было - Мориц не был особенно интеллектуальным солдатом, лучше всего чувствуя себя на поле боя, но у него было то же чутье, что и гусара Цитена - он видел бой на всех уровнях. Славно пройдя всю начальную кампанию в новой Семилетней войне, фюрст Ангальт-Дессау достиг пика карьеры в эпической Лейтенской битве. Командовавший в ней центром прусской армии, насмешливо прозванной австрийцами за малочисленность берлинским вахт-парадом, он прямо на поле боя получил от короля фельдмаршала. Следующей битвой стала победа при Цорндорфе, а последней - ночное поражение в Хохкирхе. Король, расположивший армию привольным лагерем буквально на глазах у австрияков, сам напросился на внезапную ночную атаку, предваряемую толпами псевдодезертиров, смявших прусские аванпосты. Перед этим Мориц вновь, как и при Колине, предупреждал, что так и будет, но нет пророка даже и в прусском отечестве. Львом (или орлом, если угодно) метавшийся по полю боя фюрст получил несколько тяжелых ранений и попал в плен. Отпущенный на лечение домой, он скончался спустя полтора года, от рака или заражения крови. Это был храбрый командир, даже по меркам тех времен.
Август Вильгельм, герцог Брауншвейг-Бевернский (1715-1781)
Несмотря на очевидное сходство с Винокуром, герцог (иногда пишут "принц", что есть российская калька с английского переиначивания фюрста - например фюрст Евгений стал принц Евгений, и т.д.) был не просто креатурой Фридриха Великого, а еще и вполне боевым офицером. Начав службу в шестнадцать лет, он сопровождает короля и тогда еще не великого кронпринца в последнем маневрировании фюрста Ойгена на Рейне, а к моменту смены короля-солдата королем-философом дорастает до полковника (и полка). В силезских и богемских баталиях 40-х гг. Август Вильгельм показывает себя грамотным офицером, послушно вводя солдатиков на холм. Эти навыки, вкупе с приобретенной в прусской армии репутации знатока маневров (для этого необходимо было хотя бы чуть-чуть превосходить ровный как поле пшеницы уровень среднего прусского офицера той поры) очень пригодились закоренелому холостяку и любителю животных (иначе королю было не понравиться) в следующей войне.
Как и прежде, герцог Бевернский проявляет привычное мужество находясь под командованием - и даже проявляет инициативу. Его пехота решает исход тяжелого боя при Лобозице, штыками выбив врага после многочасовой пальбы, прусский герцог отлично колотит австрийского графа в следующем сражении, далее следует марш от Пражской битвы до Колинского поражения. Не получая приказов, герцог сохраняет в относительной целости подчиненную ему в той битве часть армии и прикрывает отход в первом поражении короля. Покуда все, для герцога, идет хорошо - его репутация осторожного, но крепкого и умелого командира остается безупречной. Ему-то и поручают прикрыть Силезию после провала прусского кронпринца и королевского брата, с тем же именем.
У герцога было 30 т. солдат, у австрийцев 90 т., но самым неприятным было не это, а то, что не было начальства, вернее начальством был сам Бевернский. Конечно, был король, но о его существовании напоминали лишь сварливые письма, с требованиям быть активнее, расторопнее, обидными разборами упущений и прочими цуками. Память о позорном отстранении кронпринца Августа Вильгельма была еще свежа и герцог растерялся. Он так боялся совершить ошибку, что не совершал почти ничего, благо австрияки, довольные такой пассивностью, забирали крепости и отдельные отряды, не трогая главной позиции. Быть может, случись Росбахское побоище немногим ранее, то Фридрих со своим вахт-парадом успел бы прибыть в Силезию чуть раньше и герцог сохранил бы свою репутацию, но вышло как вышло. В конце ноября 1757 г. австрийцы таки навалились всей массой, безыскусно атаковав его в лоб при Бреслау. Бой шел целый день, потери были равны, но ночью пруссаки отступили, а австрийцы остались. Бреслау, столица всей провинции, сдался. И только после этого появился Фридрих Великий. Но герцога он уже не застал - за несколько дней до прибытия своего короля, тот отправился на рекогносцировку, без свиты и охраны. И - попал в плен к австрийцам. Бевернский, понятное дело, сдался, но, как оказалось потом, не прогадал - освобожденный австрийцами позже, он избежал гнева Фридриха и даже успел вновь покомандовать под самый конец войны, но уже под водительством короля. Остаток жизни нетипичный прусский генерал провел в качестве губернатора одного из прусских городов. Неплохо, в самом деле.
Карл Генрих фон Ведель (1712-1782)
Генерал известный благодаря своему поражению от Салтыкова при Пальциге в печальном 1759 г. Начинал же Карл Генрих в пехоте еще при Фридрихе-Вильгельме I, дослужившись к началу Семилетней войны аж до полковника и полкового командира. Впрочем, карьера его была на самом деле не плоха: не имея особых связей, он зарекомендовал себя как храброго и умелого офицера еще в 40-е годы, на что в прусской армии требовались известные способности. За заслуги в действиях авангарда при Лейтене, Ведель, открывший своей атакой эту битву, становится генералом (пусть и лейтенантом) и получает собственный именной полк. Дальше - лучше. Как известно, в Семилетней войне маленькая Пруссия противостояла сонмищу врагов, самым слабым среди которых была Швеция - которая и повела гнусную войну в Померании. Их грабьвойско периодически побивали отдельные прусские корпуса, но так как врагов было много, то каждый раз работу оставляли недоконченною. Отметился в этом процессе и наш герой. Он разбивает шведов во главе 4 т. отряда, после чего следует традиционная переброска всех сил на угрожаемые участки.
После того, как король задумал перейти к стратегической обороне и лишь отвечать на удары, было принято решение создать на основных участках нечто вроде наблюдательных корпусов, к которым, в случае необходимости, будет присоединяться Фридрих сотоварищи. В 1759 г. Ведель принял начальство над 27 т. солдат и получил задачу не позволить соединиться русским и австрийцам. Существует известный миф, что король назначил молокососа диктатором, бросившегося с пылом в дурацкую атаку. Это не так, генерал родился с Фридрихом в один год, да и диктаторство это толком не было оформлено - речь шла, в основном, о личной переписке короля и объяснениях почему генерал-лейтенант назначен на эту должность в обход других, старших по званию и выслуге офицеров. У Веделя имелись довольно четкие инструкции - маневрированием он должен был преградить путь русским и заняв удобные позиции атаковать их. Ведель ранее не имел опыта действий с русской армией, а потому был слишком прямолинеен и небрежен - сказался опыт лихих налетов на шведов в равнинной Померании.
Не организовав толком разведки, он атаковал русских, не осознавая, что ведет битву - по мнению Веделя речь шла лишь о вытеснении авангарда Салтыкова с намеченных для себя высот. Начатые без пушек атаки принесли тяжелые потери, но Ведель проявил упорство и продолжал наносить удары. До самого вечера пруссаки шли в бой на русские укрепления, все было напрасно. Потеряв около 6 т. против 5 т. у русских, он заработал сомнительную славу, первым из прусских генералов понеся большие потери нежели восточный враг. Но карьера на этом не закончилась - несмотря на полученное вскоре ранение при Кунерсдорфе, Ведель продолжил военную службу, вновь отличась, но самостоятельного командования уже не получал. В конце войны король назначил его военным министром, на посту которого он проработал почти двадцать лет.
Мориц, принц Ангальт-Дессауский (1712-1761)
Настоящий черт, боевой генерал, как с картинки. Сын знаменитого фельдмаршала и фюрста Леопольда I Ангальт-Дессауского, воспитывался по принципу хорошо забытой ныне книги советского писателя Дубровина "Идеальный человек" - в юности отец не иссушал его мозг латынью и греческим, отдав дело на откуп сельским красотам и природе. Несмотря на это (а может и благодаря), принц (а на самом деле фюрст) Мориц вырос умной (и очень упрямой) головой. Родившийся в один год с великим королем, он не останавливался и перед оспариванием прямых приказов прямо в сражении: при Колине Фридриху пришлось обнажить шпагу и сделав страшное лицо закричать на своего генерала - только после этого недовольный Мориц продолжил выполнять маневр. Он же, спустя некоторый час, первым и констатировал, что сражение проиграно. Но это было уже в Семилетнюю войну, а до нее было более двадцати лет на прусской службе, кампании на Рейне, в Силезии и Богемии. Принц Мориц, который столь же храбр, как и его шпага, является очень своеобразным человеком, для нет лучшего праздника, чем драка - почти с восхищением заметил как-то король. Так оно и было - Мориц не был особенно интеллектуальным солдатом, лучше всего чувствуя себя на поле боя, но у него было то же чутье, что и гусара Цитена - он видел бой на всех уровнях. Славно пройдя всю начальную кампанию в новой Семилетней войне, фюрст Ангальт-Дессау достиг пика карьеры в эпической Лейтенской битве. Командовавший в ней центром прусской армии, насмешливо прозванной австрийцами за малочисленность берлинским вахт-парадом, он прямо на поле боя получил от короля фельдмаршала. Следующей битвой стала победа при Цорндорфе, а последней - ночное поражение в Хохкирхе. Король, расположивший армию привольным лагерем буквально на глазах у австрияков, сам напросился на внезапную ночную атаку, предваряемую толпами псевдодезертиров, смявших прусские аванпосты. Перед этим Мориц вновь, как и при Колине, предупреждал, что так и будет, но нет пророка даже и в прусском отечестве. Львом (или орлом, если угодно) метавшийся по полю боя фюрст получил несколько тяжелых ранений и попал в плен. Отпущенный на лечение домой, он скончался спустя полтора года, от рака или заражения крови. Это был храбрый командир, даже по меркам тех времен.
Август Вильгельм, герцог Брауншвейг-Бевернский (1715-1781)
Несмотря на очевидное сходство с Винокуром, герцог (иногда пишут "принц", что есть российская калька с английского переиначивания фюрста - например фюрст Евгений стал принц Евгений, и т.д.) был не просто креатурой Фридриха Великого, а еще и вполне боевым офицером. Начав службу в шестнадцать лет, он сопровождает короля и тогда еще не великого кронпринца в последнем маневрировании фюрста Ойгена на Рейне, а к моменту смены короля-солдата королем-философом дорастает до полковника (и полка). В силезских и богемских баталиях 40-х гг. Август Вильгельм показывает себя грамотным офицером, послушно вводя солдатиков на холм. Эти навыки, вкупе с приобретенной в прусской армии репутации знатока маневров (для этого необходимо было хотя бы чуть-чуть превосходить ровный как поле пшеницы уровень среднего прусского офицера той поры) очень пригодились закоренелому холостяку и любителю животных (иначе королю было не понравиться) в следующей войне.
Как и прежде, герцог Бевернский проявляет привычное мужество находясь под командованием - и даже проявляет инициативу. Его пехота решает исход тяжелого боя при Лобозице, штыками выбив врага после многочасовой пальбы, прусский герцог отлично колотит австрийского графа в следующем сражении, далее следует марш от Пражской битвы до Колинского поражения. Не получая приказов, герцог сохраняет в относительной целости подчиненную ему в той битве часть армии и прикрывает отход в первом поражении короля. Покуда все, для герцога, идет хорошо - его репутация осторожного, но крепкого и умелого командира остается безупречной. Ему-то и поручают прикрыть Силезию после провала прусского кронпринца и королевского брата, с тем же именем.
У герцога было 30 т. солдат, у австрийцев 90 т., но самым неприятным было не это, а то, что не было начальства, вернее начальством был сам Бевернский. Конечно, был король, но о его существовании напоминали лишь сварливые письма, с требованиям быть активнее, расторопнее, обидными разборами упущений и прочими цуками. Память о позорном отстранении кронпринца Августа Вильгельма была еще свежа и герцог растерялся. Он так боялся совершить ошибку, что не совершал почти ничего, благо австрияки, довольные такой пассивностью, забирали крепости и отдельные отряды, не трогая главной позиции. Быть может, случись Росбахское побоище немногим ранее, то Фридрих со своим вахт-парадом успел бы прибыть в Силезию чуть раньше и герцог сохранил бы свою репутацию, но вышло как вышло. В конце ноября 1757 г. австрийцы таки навалились всей массой, безыскусно атаковав его в лоб при Бреслау. Бой шел целый день, потери были равны, но ночью пруссаки отступили, а австрийцы остались. Бреслау, столица всей провинции, сдался. И только после этого появился Фридрих Великий. Но герцога он уже не застал - за несколько дней до прибытия своего короля, тот отправился на рекогносцировку, без свиты и охраны. И - попал в плен к австрийцам. Бевернский, понятное дело, сдался, но, как оказалось потом, не прогадал - освобожденный австрийцами позже, он избежал гнева Фридриха и даже успел вновь покомандовать под самый конец войны, но уже под водительством короля. Остаток жизни нетипичный прусский генерал провел в качестве губернатора одного из прусских городов. Неплохо, в самом деле.