А почему?
- почему Франция проиграла, а Германия победила? Численность, разумеется, не играла особой роли - хотя у немцев, суммарно, выходило 42 миллиона (из них 10 миллионов не в Северогерманском Союзе), то у французов было 36 миллионов, уже унифицированных в политическом и военном смыслах. Им удалось призвать примерно на четверть больше чем немцы.
Технически стороны также были равны - французы обладали лучшей винтовкой (правда, ею была вооружена лишь треть армии), а немцы артиллерией. Германские армии оперировали на вражеской земле, французы на своей, что не помешало им понести вшестеро большие санитарные потери.
Немцы превосходили врага в командной структуре и системе управления войсками вообще. Если проанализировать операции, то видно, что немецкая армия 1870-71 гг. действовало вполне современно нам, а тогда и вообще ультра-современно. Посмотрите как гибко реагировал Мольтке на неуклюже создаваемые угрозы республиканского правительства! Гибкая дивизионная структура позволяла наращивать силы в нужных точках, усиливая корпуса на угрожаемых участках. Французы же действовали как во времена первого Бонапарта и даже раньше - каждая стратегическая дилемма приводила их к тяжеловесному решению отправить армию. Эти небоеспособные, по причине своей громоздкой неуправляемости, армии выдвигались навстречу немецкой завесе из нескольких корпусов, а то и дивизий. Следовали атаки, приводившие в лучшем случае к продвижению на несколько километров, после чего немцы преспокойно концентрировали силы и уничтожали очередной реликт 18 века. Поэтому одной из важнейших причин можно назвать разницу в организации - французская армия, с ее полковым штатом мирного времени, выглядела анахронизмом. Офицеры не умели управлять корпусами и дивизиями. В эту войну высшей формой французского военного искусства было собрать массу и двинуть ее к известной географической точке, видя ее объектом приложения усилий.
Даже предвоенный французский план исходил из каких-то неявственных целей - прусская и северогерманские армии совершенно выкидывались из расчетов, ставка делалась на бескровное продвижение в Южной Германии, ради политики. Эта стратегия должна была украсть победу, а не завоевать ее. При этом военные кивали на политиков, а политики на военных. Армия не сумела не только создать адекватную организационную структуру до войны, но и даже попросту собрать вовремя те самые массы, для марша в Южную Германию. Французская мобилизация стала печальным примером полного провала, призрак которого витал над Европой вплоть до начала ПМВ (и даже повлиял на нее). Итак, французы имели все необходимое для успешной войны: кроме умения собственно воевать.
Политика и военная стратегия шли рука об руку
После поражения кадровых, императорских войск, война вступила в новую фазу. Французы открыли нечто вроде тотальной войны, хотя ничего пионерского в этом не было. Тем не менее, эта иррациональность, не ожидаемая немецкими стратегами, позволила создать интригу осени-зимы 1870-71 гг. В частных письмах Мольтке полушутя сводил эту борьбу к соревнованию между системами: французское народное ополчение и немецкая кадровая армия. Хотя этот период изобиловал массой кризисов, ни один из них не был способен по настоящему изменить ход войны. Это был лишь кровавый и мучительный (для французов, в первую очередь) эпилог, продлившийся много дольше чем было должно.
Республиканцы комплектовали армии, посылая их в бой точно также как и императорское правительство. Любопытно отменить, что если Франция с самого начала войны находилась в состоянии стратегической обороны, то тактически французы постоянно наступали. Это входило в абсолютное согласие с концепцией Мольтке, который считал соединение стратегического и оперативного наступления с тактической обороной идеальным для немецкой армии. Каждый французский разгром в ходе этой войны начинался с их наступления, как на оперативном, так и на тактическом уровнях. Эта пассивная агрессивность французского командования, основывающаяся сначала (имперский период) на факторе времени и скорости (спешка после сосредоточения), а после (республиканский период) лишь на времени (осада Парижа), приводила к тяжелым потерям и дважды уничтожила французские армии - летом 70 и зимой 71 гг.
Единство политических и военных целей. Французы утеряли его почти сразу после начала войны. Как только эфемерный план вторжения провалился, император Наполеон потерял главную основу своей легитимности - военный престиж. Стратегия и политика стали служанками тактики - требовалось лишь не допустить врага на свою землю. Это стремление привело к капитуляции Базена в Меце и Мак-Магона в Седане, а самого Наполеона - к отречению. Республиканское правительство было связанно не меньше - положение Парижа требовало от Гамбетты посылать новые и новые армии. Эти плохо скоординированные наступления завершились в январе 1871 г. уничтожением трех республиканских армий. И это на фоне Мольтке, могущего снимать осаду Парижа или Бельфора в случае необходимости. Единственным негативным примером вмешательства политиков и общественности в военные операции (с немецкой стороны) следует признать требование Бисмарка (выражавшего мнение тыла) о начала бомбардировок Парижа из тяжелых орудий. Характерна и узость вопроса, и то, что военное командование затянуло начало этих обстрелов до того момента, которое сочло подходящим. Помимо этого, спокойный германский тыл разительно отличался от бурлящего французского котла, кончившегося Парижской коммуной.
Таким образом, причины исхода данной войны нельзя свести к простым, техническим ответам (как это случилось с Крымской кампанией). Нельзя свести к бездарности конкретного командующего, решающему техническому превосходству или внезапности. Хотя, конечно, всегда можно провести линию от первых тевтонских набегов на Галлию, заставивших предков французов предпочесть римское владычество германскому. Смайл.
Технически стороны также были равны - французы обладали лучшей винтовкой (правда, ею была вооружена лишь треть армии), а немцы артиллерией. Германские армии оперировали на вражеской земле, французы на своей, что не помешало им понести вшестеро большие санитарные потери.
Немцы превосходили врага в командной структуре и системе управления войсками вообще. Если проанализировать операции, то видно, что немецкая армия 1870-71 гг. действовало вполне современно нам, а тогда и вообще ультра-современно. Посмотрите как гибко реагировал Мольтке на неуклюже создаваемые угрозы республиканского правительства! Гибкая дивизионная структура позволяла наращивать силы в нужных точках, усиливая корпуса на угрожаемых участках. Французы же действовали как во времена первого Бонапарта и даже раньше - каждая стратегическая дилемма приводила их к тяжеловесному решению отправить армию. Эти небоеспособные, по причине своей громоздкой неуправляемости, армии выдвигались навстречу немецкой завесе из нескольких корпусов, а то и дивизий. Следовали атаки, приводившие в лучшем случае к продвижению на несколько километров, после чего немцы преспокойно концентрировали силы и уничтожали очередной реликт 18 века. Поэтому одной из важнейших причин можно назвать разницу в организации - французская армия, с ее полковым штатом мирного времени, выглядела анахронизмом. Офицеры не умели управлять корпусами и дивизиями. В эту войну высшей формой французского военного искусства было собрать массу и двинуть ее к известной географической точке, видя ее объектом приложения усилий.
Даже предвоенный французский план исходил из каких-то неявственных целей - прусская и северогерманские армии совершенно выкидывались из расчетов, ставка делалась на бескровное продвижение в Южной Германии, ради политики. Эта стратегия должна была украсть победу, а не завоевать ее. При этом военные кивали на политиков, а политики на военных. Армия не сумела не только создать адекватную организационную структуру до войны, но и даже попросту собрать вовремя те самые массы, для марша в Южную Германию. Французская мобилизация стала печальным примером полного провала, призрак которого витал над Европой вплоть до начала ПМВ (и даже повлиял на нее). Итак, французы имели все необходимое для успешной войны: кроме умения собственно воевать.
Политика и военная стратегия шли рука об руку
После поражения кадровых, императорских войск, война вступила в новую фазу. Французы открыли нечто вроде тотальной войны, хотя ничего пионерского в этом не было. Тем не менее, эта иррациональность, не ожидаемая немецкими стратегами, позволила создать интригу осени-зимы 1870-71 гг. В частных письмах Мольтке полушутя сводил эту борьбу к соревнованию между системами: французское народное ополчение и немецкая кадровая армия. Хотя этот период изобиловал массой кризисов, ни один из них не был способен по настоящему изменить ход войны. Это был лишь кровавый и мучительный (для французов, в первую очередь) эпилог, продлившийся много дольше чем было должно.
Республиканцы комплектовали армии, посылая их в бой точно также как и императорское правительство. Любопытно отменить, что если Франция с самого начала войны находилась в состоянии стратегической обороны, то тактически французы постоянно наступали. Это входило в абсолютное согласие с концепцией Мольтке, который считал соединение стратегического и оперативного наступления с тактической обороной идеальным для немецкой армии. Каждый французский разгром в ходе этой войны начинался с их наступления, как на оперативном, так и на тактическом уровнях. Эта пассивная агрессивность французского командования, основывающаяся сначала (имперский период) на факторе времени и скорости (спешка после сосредоточения), а после (республиканский период) лишь на времени (осада Парижа), приводила к тяжелым потерям и дважды уничтожила французские армии - летом 70 и зимой 71 гг.
Единство политических и военных целей. Французы утеряли его почти сразу после начала войны. Как только эфемерный план вторжения провалился, император Наполеон потерял главную основу своей легитимности - военный престиж. Стратегия и политика стали служанками тактики - требовалось лишь не допустить врага на свою землю. Это стремление привело к капитуляции Базена в Меце и Мак-Магона в Седане, а самого Наполеона - к отречению. Республиканское правительство было связанно не меньше - положение Парижа требовало от Гамбетты посылать новые и новые армии. Эти плохо скоординированные наступления завершились в январе 1871 г. уничтожением трех республиканских армий. И это на фоне Мольтке, могущего снимать осаду Парижа или Бельфора в случае необходимости. Единственным негативным примером вмешательства политиков и общественности в военные операции (с немецкой стороны) следует признать требование Бисмарка (выражавшего мнение тыла) о начала бомбардировок Парижа из тяжелых орудий. Характерна и узость вопроса, и то, что военное командование затянуло начало этих обстрелов до того момента, которое сочло подходящим. Помимо этого, спокойный германский тыл разительно отличался от бурлящего французского котла, кончившегося Парижской коммуной.
Таким образом, причины исхода данной войны нельзя свести к простым, техническим ответам (как это случилось с Крымской кампанией). Нельзя свести к бездарности конкретного командующего, решающему техническому превосходству или внезапности. Хотя, конечно, всегда можно провести линию от первых тевтонских набегов на Галлию, заставивших предков французов предпочесть римское владычество германскому. Смайл.