Белые лидеры
- часть вторая, в продолжение этого поста, носящего, напоминаю, общеознакомительный характер.
Итак, после ноябрьского переворота в распоряжении Колчака оказалась огромная территория, фактически не затронутая большевизмом, верховная власть и поддержка союзников, победивших в мировой войне. Казалось, что стартовые условия являются практически идеальными. И тем не менее, именно на колчаковском фронте белые потерпели наиболее полное, недвусмысленное и отчасти моральное поражение. Почему это произошло?
Верховный правитель за работой
Весной 1919 года виднелось, что именно из Сибири и Урала большевизм получит свои смертельные удары: наступление российско-чешских войск имело большой (территориальный) успех. Вскоре это наступление, ведущееся в расходящихся направлениях, сменилось контрнаступлением красных, побивших обе армии Колчака и к началу лета полностью завладевшими инициативой. С этого момента началось безостановочное отступление белых войск, безрезультатно попытавшихся контратаковать в июле и сентябре (особенно неудачно летом). Отступление это, вроде бы приближающее войска к источникам снабжения, тем не менее носило перманентно хаотический порядок и кончилось полным разгромом и мятежами в тылу, на фоне масштабной партизанской войны. В ноябре был оставлен Омск, а в январе 1920 верховный правитель был выдан восставшим в тылу большевикам и эсэрам и спустя несколько недель - казнен.
Незадолго до смерти: уже не верховный правитель
Итак, в чем причина, почему восемьсот тысяч душ, или по сибирски говоря, ложек, не принесли победы над врагом? Можно говорить о двух вещах, в которых адмирал принимал (и должен был принимать) самое горячее участие: армейские дела и тыл. Все прочие вопросы носили откровенно второстепенный характер, только сильная армия могла спасти страну и только надежный тыл мог дать в руки Колчака подобную силу. И тут следует отделять личность адмирала, от верховного правителя, иначе совершенно непонятно, как умный, смелый человек, мог докатиться до столь печального конца?
Фотографии ( и фильмы) обманчивы, в жизни адмирал вовсе не был каменным истуканом, с застывшей маской на лице, совсем наоборот - это был человек быстро загорающийся, резкий, непоследовательный и, что особенно важно, слабохарактерный. Многое, слишком многое, роднило его с Николаем II - и неумение подбирать себе сотрудников, равно как и отказываться от неспособных, и желание верить в то что хочется, закрывая глаза на факты. По сути, львиную долю ответственности за военную сферу несла узкая группа офицеров среднего звена, фактически произведшая ноябрьский переворот и управляющая страной через ставку и группу ключевых министров. Колчаку импонировали их бодрые доклады на оперативных заседаниях, очевидец говорит о прямо таки расцветающем адмирале, когда его советники обещали скорую победу, с освобождением Москвы и колокольным звоном. Да так оно и казалось, весной того года.
Фактически стороны поменялись ролями: если у красных формировалась новая армия, с небольшим количеством больших по численности соединений, то у белых существовало огромное количество отрядов, ведомых бравыми героями, с совершенно недостаточной численностью. Дивизии в пятьсот человек, корпуса в несколько тысяч, армии в десяток тысяч солдат. А на бумаге это выглядело грозными ратями, теми самыми восьмистами тысячами воинов, не существующими в природе. При этом роль командира понималась в самом пролетарском духе: впереди, с тросточкой. Именно так офицерские и добровольческие отряды освобождали города в прошлом году, трагедия и преступление в том, что 1919 год ничего не изменил в этом порядке. Не смог изменить этого моряк, которого убедили, что в гражданской войне именно так и нужно воевать. Известно чем закончилось это изобретение новых методов борьбы - белыми управляли вчерашние капитаны и поручики, а красными генералы генштаба.
Адмирал в войсках
С тылом вышло не лучше, частично он был отдан на откуп дальневосточным атаман и генералам, навроде Семенова и ему подобных, занимающихся всеми видами преступлений: от бессудных убийств, до коррупции, во всех ее проявлениях. Делать это они могли лишь опираясь на Японию и странно, что адмирал, столь щепетильно оказавшийся разрешать до полной победы судьбу Финляндии или Польши, терпел этот позор у себя в тылу. Т.е. действия предпринимались, звучали резкие слова, гнев верховного правителя, но и все, ничего настойчиво-упрямого. Как нибудь после победы.
Тоже было в собственно колчаковском тылу: местные жители, особенно крестьяне, не успели ощутить на себе прелестей большевизма, зато отчетливо заметили и ослабление власти и отсутствие каких либо тягот от этого. Русская, сибирская деревня, жившая по сути на уровне все того же 16 века, жила в собственном мире и не могла ощутить на себе разницы (и, добавим, не ощущала вплоть до 1928, но тогда было уже поздно) между властями, но она вполне ощутила то, что колчаковские власти пытаются проводить призыв, возродить повинности и вообще вернуть прежний уклад. При этом обязанность за исполнение возлагалась на чрезвычайно слабые тыловые отряды, в которые естественным образом, набивались те кто не мог или не хотел воевать на фронте, а омская бюрократия только пыталась разобраться в происходящем. Так, например, один из ее министров лишь в конце лета 1919 наметил себе поездку в регионы, с целью на местах разобраться с причинами восстаний. Неслыханная скорость. При этом, если красные давили малейшее неповиновение усечением головы, то у белых не было к тому ни малейшей возможности. Зимой 1919-20 чудовищные банды полезли в города и население ожидало красных как избавления. Так аукнулись авось и небось Омска.
Последние резервы
Так было во всем и везде. На фронте были раздетые полки, в тылу ломились склады. Отряды резерва, одетые с иголочки в английскую форму, посылались в бой после кратковременного обучения, совершенно недостаточного для ведения тех сложных наступательных операций, что планировались в ставке Колчака. Мобильные казачьи части приковывались к осаде укреплений. Пожалуй, речь могла идти о том, будто Колчак играет с красными в поддавки, чего, разумеется, не было.
Почему адмирал не исправил этого? А - он мог? Флотский начальник, большой ребенок и патриот России постоянно находился в состоянии иллюзий, в которых все так или иначе устраивается к лучшему. В этом мире важнее были слова, а не дела, поэтому оставление Омска считалось позорным, а разгром армии - нет, поэтому можно было ругаться с американцами, но терпеть японцев или чехов. Мир фантомов погубивших адмирала и белое дело.
Миллер Е.К.
Настоящий русский генерал старой школы, даром что немец Евгений-Людвиг Карлович. Кавалерист, генштабист, наконец, просто гусар. Родившись в семье немецких дворян из Прибалтики, верно служивших императорскому дому с 18 века, наш герой до мировой войны занимался, в основном, дипломатией и администрированием: руководил российскими военными атташе в Европе, командовал округами и т.д. Поэтому можно смело говорить, что Евгений Карлович смотрел на мир не только как кадровый служака, такие в международных делах долго не задерживаются.
В мировую войну воевал, командовал корпусом, бил австрийцев и вообще отличался немецкой бережливостью на солдатскую кровь - никаких корниловских речей-зажигалок, только спокойное, без позы, руководство войсками. Конечно, в России такого простить не смогли и после февраля 1917, генерала Миллера, за приказ по корпусу снять красные тряпки с формы (вот природный русак Брусилов быстро перестроился и даже сам одевал, не гнушался) избили, ранили, арестовали, а после, уже разобравшись, отправили в Италию, представлять новую Россию при тамошнем штабе. Езжай, генерал битый, стрелянный, расскажи о новой демократической армии, передай опыт.
Дальше все было совсем просто: большевистский переворот, соглашение с Центральными державами, суровый приговор ревтрибунала, к счастью заочный. В 1918 году англичане высадились в Архангельске, но с чисто утилитарными целями - вывезти военное снаряжение, поставленное союзниками для царской и свободной Россий, теперь грозящее оказаться в немецких руках. Однако англичане не стали мешать формированию местных форм власти, в виде правительства Северной области, каковое и обратилось к генералу с предложением занять генерал-губернаторский пост.
Махровый агент Антанты на посту
Правительство было то эсэровско-кадетским, то полностью кадетским, при несменяемом главе, колебалось во все стороны, подвергаясь попыткам переворотов как правых, так и левых, но в целом было обычным, умеренным режимом, под сенью белогвардейских штыков и союзнических эскадр. Приняв свой пост в начале 1919 года, с весны Миллер стал осуществлять всю полноту власти в регионе, став, по терминологии белых, главкомом Северного фронта.
Чем он располагал? Регион не был способен дать значительного пополнения для формирующихся белых войск, поэтому значительную их часть составляли вчерашние бойцы РККА, служившие лояльно до той поры, пока считали что побеждает именно их сторона. Сказывалась и нехватка офицерского состава, т.е. все то, что привело к поражению армий верховного правителя. Тем не менее, вплоть до конца 1919 года генерал Миллер не только оборонялся, но и наступал, удерживая фронт и оттягивая на себя силы противника. Даже эвакуация и прекращение поддержки от союзников, осенью 1919, не привели к краху этого второстепенного, в общем-то фронта. Но, прямого удара превосходящих сил, он, конечно, выдержать не мог - и, несмотря на поддержку населения, боеспособную армию и общее грамотное управление, к началу 1920 года Северный фронт был ликвидирован, а сам Миллер отбыл в эмиграцию.
Сложно указать причины поражения белых в этом регионе, они были слишком комплексными, чтобы выделить ключевую: несамостоятельность региона, неспособность использовать его для развертывания масштабного движения не дают возможности для оценки упущенных возможностей или иных вариантов, в виду их отсутствия. Но можно смело сказать, что генерал Миллер исполнил свой долг полностью, причем без всякой позы или надрыва, что вызывает симпатию, даже если не принимать во внимание тот трагический обрыв его жизни, что случится почти двадцатью годами позже.
Итак, после ноябрьского переворота в распоряжении Колчака оказалась огромная территория, фактически не затронутая большевизмом, верховная власть и поддержка союзников, победивших в мировой войне. Казалось, что стартовые условия являются практически идеальными. И тем не менее, именно на колчаковском фронте белые потерпели наиболее полное, недвусмысленное и отчасти моральное поражение. Почему это произошло?
Верховный правитель за работой
Весной 1919 года виднелось, что именно из Сибири и Урала большевизм получит свои смертельные удары: наступление российско-чешских войск имело большой (территориальный) успех. Вскоре это наступление, ведущееся в расходящихся направлениях, сменилось контрнаступлением красных, побивших обе армии Колчака и к началу лета полностью завладевшими инициативой. С этого момента началось безостановочное отступление белых войск, безрезультатно попытавшихся контратаковать в июле и сентябре (особенно неудачно летом). Отступление это, вроде бы приближающее войска к источникам снабжения, тем не менее носило перманентно хаотический порядок и кончилось полным разгромом и мятежами в тылу, на фоне масштабной партизанской войны. В ноябре был оставлен Омск, а в январе 1920 верховный правитель был выдан восставшим в тылу большевикам и эсэрам и спустя несколько недель - казнен.
Незадолго до смерти: уже не верховный правитель
Итак, в чем причина, почему восемьсот тысяч душ, или по сибирски говоря, ложек, не принесли победы над врагом? Можно говорить о двух вещах, в которых адмирал принимал (и должен был принимать) самое горячее участие: армейские дела и тыл. Все прочие вопросы носили откровенно второстепенный характер, только сильная армия могла спасти страну и только надежный тыл мог дать в руки Колчака подобную силу. И тут следует отделять личность адмирала, от верховного правителя, иначе совершенно непонятно, как умный, смелый человек, мог докатиться до столь печального конца?
Фотографии ( и фильмы) обманчивы, в жизни адмирал вовсе не был каменным истуканом, с застывшей маской на лице, совсем наоборот - это был человек быстро загорающийся, резкий, непоследовательный и, что особенно важно, слабохарактерный. Многое, слишком многое, роднило его с Николаем II - и неумение подбирать себе сотрудников, равно как и отказываться от неспособных, и желание верить в то что хочется, закрывая глаза на факты. По сути, львиную долю ответственности за военную сферу несла узкая группа офицеров среднего звена, фактически произведшая ноябрьский переворот и управляющая страной через ставку и группу ключевых министров. Колчаку импонировали их бодрые доклады на оперативных заседаниях, очевидец говорит о прямо таки расцветающем адмирале, когда его советники обещали скорую победу, с освобождением Москвы и колокольным звоном. Да так оно и казалось, весной того года.
Фактически стороны поменялись ролями: если у красных формировалась новая армия, с небольшим количеством больших по численности соединений, то у белых существовало огромное количество отрядов, ведомых бравыми героями, с совершенно недостаточной численностью. Дивизии в пятьсот человек, корпуса в несколько тысяч, армии в десяток тысяч солдат. А на бумаге это выглядело грозными ратями, теми самыми восьмистами тысячами воинов, не существующими в природе. При этом роль командира понималась в самом пролетарском духе: впереди, с тросточкой. Именно так офицерские и добровольческие отряды освобождали города в прошлом году, трагедия и преступление в том, что 1919 год ничего не изменил в этом порядке. Не смог изменить этого моряк, которого убедили, что в гражданской войне именно так и нужно воевать. Известно чем закончилось это изобретение новых методов борьбы - белыми управляли вчерашние капитаны и поручики, а красными генералы генштаба.
Адмирал в войсках
С тылом вышло не лучше, частично он был отдан на откуп дальневосточным атаман и генералам, навроде Семенова и ему подобных, занимающихся всеми видами преступлений: от бессудных убийств, до коррупции, во всех ее проявлениях. Делать это они могли лишь опираясь на Японию и странно, что адмирал, столь щепетильно оказавшийся разрешать до полной победы судьбу Финляндии или Польши, терпел этот позор у себя в тылу. Т.е. действия предпринимались, звучали резкие слова, гнев верховного правителя, но и все, ничего настойчиво-упрямого. Как нибудь после победы.
Тоже было в собственно колчаковском тылу: местные жители, особенно крестьяне, не успели ощутить на себе прелестей большевизма, зато отчетливо заметили и ослабление власти и отсутствие каких либо тягот от этого. Русская, сибирская деревня, жившая по сути на уровне все того же 16 века, жила в собственном мире и не могла ощутить на себе разницы (и, добавим, не ощущала вплоть до 1928, но тогда было уже поздно) между властями, но она вполне ощутила то, что колчаковские власти пытаются проводить призыв, возродить повинности и вообще вернуть прежний уклад. При этом обязанность за исполнение возлагалась на чрезвычайно слабые тыловые отряды, в которые естественным образом, набивались те кто не мог или не хотел воевать на фронте, а омская бюрократия только пыталась разобраться в происходящем. Так, например, один из ее министров лишь в конце лета 1919 наметил себе поездку в регионы, с целью на местах разобраться с причинами восстаний. Неслыханная скорость. При этом, если красные давили малейшее неповиновение усечением головы, то у белых не было к тому ни малейшей возможности. Зимой 1919-20 чудовищные банды полезли в города и население ожидало красных как избавления. Так аукнулись авось и небось Омска.
Последние резервы
Так было во всем и везде. На фронте были раздетые полки, в тылу ломились склады. Отряды резерва, одетые с иголочки в английскую форму, посылались в бой после кратковременного обучения, совершенно недостаточного для ведения тех сложных наступательных операций, что планировались в ставке Колчака. Мобильные казачьи части приковывались к осаде укреплений. Пожалуй, речь могла идти о том, будто Колчак играет с красными в поддавки, чего, разумеется, не было.
Почему адмирал не исправил этого? А - он мог? Флотский начальник, большой ребенок и патриот России постоянно находился в состоянии иллюзий, в которых все так или иначе устраивается к лучшему. В этом мире важнее были слова, а не дела, поэтому оставление Омска считалось позорным, а разгром армии - нет, поэтому можно было ругаться с американцами, но терпеть японцев или чехов. Мир фантомов погубивших адмирала и белое дело.
Миллер Е.К.
Настоящий русский генерал старой школы, даром что немец Евгений-Людвиг Карлович. Кавалерист, генштабист, наконец, просто гусар. Родившись в семье немецких дворян из Прибалтики, верно служивших императорскому дому с 18 века, наш герой до мировой войны занимался, в основном, дипломатией и администрированием: руководил российскими военными атташе в Европе, командовал округами и т.д. Поэтому можно смело говорить, что Евгений Карлович смотрел на мир не только как кадровый служака, такие в международных делах долго не задерживаются.
В мировую войну воевал, командовал корпусом, бил австрийцев и вообще отличался немецкой бережливостью на солдатскую кровь - никаких корниловских речей-зажигалок, только спокойное, без позы, руководство войсками. Конечно, в России такого простить не смогли и после февраля 1917, генерала Миллера, за приказ по корпусу снять красные тряпки с формы (вот природный русак Брусилов быстро перестроился и даже сам одевал, не гнушался) избили, ранили, арестовали, а после, уже разобравшись, отправили в Италию, представлять новую Россию при тамошнем штабе. Езжай, генерал битый, стрелянный, расскажи о новой демократической армии, передай опыт.
Дальше все было совсем просто: большевистский переворот, соглашение с Центральными державами, суровый приговор ревтрибунала, к счастью заочный. В 1918 году англичане высадились в Архангельске, но с чисто утилитарными целями - вывезти военное снаряжение, поставленное союзниками для царской и свободной Россий, теперь грозящее оказаться в немецких руках. Однако англичане не стали мешать формированию местных форм власти, в виде правительства Северной области, каковое и обратилось к генералу с предложением занять генерал-губернаторский пост.
Махровый агент Антанты на посту
Правительство было то эсэровско-кадетским, то полностью кадетским, при несменяемом главе, колебалось во все стороны, подвергаясь попыткам переворотов как правых, так и левых, но в целом было обычным, умеренным режимом, под сенью белогвардейских штыков и союзнических эскадр. Приняв свой пост в начале 1919 года, с весны Миллер стал осуществлять всю полноту власти в регионе, став, по терминологии белых, главкомом Северного фронта.
Чем он располагал? Регион не был способен дать значительного пополнения для формирующихся белых войск, поэтому значительную их часть составляли вчерашние бойцы РККА, служившие лояльно до той поры, пока считали что побеждает именно их сторона. Сказывалась и нехватка офицерского состава, т.е. все то, что привело к поражению армий верховного правителя. Тем не менее, вплоть до конца 1919 года генерал Миллер не только оборонялся, но и наступал, удерживая фронт и оттягивая на себя силы противника. Даже эвакуация и прекращение поддержки от союзников, осенью 1919, не привели к краху этого второстепенного, в общем-то фронта. Но, прямого удара превосходящих сил, он, конечно, выдержать не мог - и, несмотря на поддержку населения, боеспособную армию и общее грамотное управление, к началу 1920 года Северный фронт был ликвидирован, а сам Миллер отбыл в эмиграцию.
Сложно указать причины поражения белых в этом регионе, они были слишком комплексными, чтобы выделить ключевую: несамостоятельность региона, неспособность использовать его для развертывания масштабного движения не дают возможности для оценки упущенных возможностей или иных вариантов, в виду их отсутствия. Но можно смело сказать, что генерал Миллер исполнил свой долг полностью, причем без всякой позы или надрыва, что вызывает симпатию, даже если не принимать во внимание тот трагический обрыв его жизни, что случится почти двадцатью годами позже.