Наиболее туманный вопрос
- в этой войне, это потери сторон. Их невозможно даже приблизительно оценить ибо обе стороны оперируют в полном соответствии с суворовским чего их супостатов жалеть. С нашей стороны приводятся какие-то нереальные цифры в пятнадцать тысяч убитыми только среди российских солдат, что должно было дать в три-пять раз больше ранеными, не говоря уже о численности группировки, позволяющей себе нести такие потери. Противник действует аналогично, в стиле бывшего народного мэра Славянска, с его сотнями и тысячами натовских солдат, погибшими в лобовых атаках. Последним таким всплеском была Дебальцевская операция, в ходе которой российская пропаганда выла о тысячах наемниках и пленных, но так и не показала ни того, ни другого. Как я и говорил - ставка противника тогда провалилась, украинские войска потерпели неудачу, но почему-то заранее ангажированные парады пленных из котла были отменены, хе-хе. Равно как и обещанные горы амуниции и трупов.
Поэтому основываться на данных сторон можно лишь косвенно, не более. Говорить о конкретных цифрах среди военных и гражданского населения тоже рановато, разве что очень приблизительно. Но не менее интересно и соотношение потерь, этот, по-сути, главный критерий эффективности войск.
Первоначально, как мне думается, противник потерь практически не нес, ведь речь шла о разоружении в коротких перестрелках отдельных подразделений, изолированных и морально нестойких. Первое же крепкое сопротивление, такое как в погранчасти на Мирном, в Луганске, обращало бандитов в панику и только полное их превосходство в численности и импотентность киевского руководства, не позволяло извлекать из этого больших успехов.
Летние бои шли с переменным успехом, склонившимся в итоге в нашу сторону, хоть и без решающего крена. Можно с достаточной уверенностью предположить, что тогда, в условиях еще технического превосходства наших войск, соотношение было минимум 1-1,5 в пользу украинской армии, в целом. После осеннего контрнаступления, с применением механизированных частей РФ, после Иловайска и отступлений, это соотношение неизбежно должно было ухудшиться. Поздней осенью и зимой бои, в основном, носили позиционный характер артиллерийских перестрелок и схваток на уровне взводов, но учитывая возросшую к тому времени огневую мощь врага, можно предположить, что потери, пусть и незначительные, были примерно равны.
Начавшееся в 2015 наступление поставило наши войска в тяжелое положение обороняющейся стороны, не имеющей материального или численного превосходства. Несомненно, что в первые дни наши потери были выше, но потом, когда командование противника перешло к быстрому, прямому давлению на Дебальцево, эти потери должны были уравняться, как минимум. На деле же, я полагаю, они могли быть и значительно выше наших ибо, судя по словам ряда командиров ополченцев, россияне во-первых не жалели местных кадров, стремясь побыстрее ворваться в город, а во-вторых координация между ними оставляла желать лучшего. В таких условиях тяжелые потери в лобовых атаках неизбежны. Но верно и то, что находящаяся в оперативном окружении украинская группировка, без поддержки тяжелой артиллерии, тоже несла значительные потери, хотя и далекие от называемых цифр.
В целом же можно предположить, что потери врага выше чем у украинской армии. Не намного, но все же выше. Правда это достигается за счет комбатантов и наемников, которыми особо не дорожат, но тем не менее. Правда, если существующая динамика продолжится, то наши потери неизбежно возрастут ибо технически противник совершенствуется каждый день, увы.
Поэтому основываться на данных сторон можно лишь косвенно, не более. Говорить о конкретных цифрах среди военных и гражданского населения тоже рановато, разве что очень приблизительно. Но не менее интересно и соотношение потерь, этот, по-сути, главный критерий эффективности войск.
Первоначально, как мне думается, противник потерь практически не нес, ведь речь шла о разоружении в коротких перестрелках отдельных подразделений, изолированных и морально нестойких. Первое же крепкое сопротивление, такое как в погранчасти на Мирном, в Луганске, обращало бандитов в панику и только полное их превосходство в численности и импотентность киевского руководства, не позволяло извлекать из этого больших успехов.
Летние бои шли с переменным успехом, склонившимся в итоге в нашу сторону, хоть и без решающего крена. Можно с достаточной уверенностью предположить, что тогда, в условиях еще технического превосходства наших войск, соотношение было минимум 1-1,5 в пользу украинской армии, в целом. После осеннего контрнаступления, с применением механизированных частей РФ, после Иловайска и отступлений, это соотношение неизбежно должно было ухудшиться. Поздней осенью и зимой бои, в основном, носили позиционный характер артиллерийских перестрелок и схваток на уровне взводов, но учитывая возросшую к тому времени огневую мощь врага, можно предположить, что потери, пусть и незначительные, были примерно равны.
Начавшееся в 2015 наступление поставило наши войска в тяжелое положение обороняющейся стороны, не имеющей материального или численного превосходства. Несомненно, что в первые дни наши потери были выше, но потом, когда командование противника перешло к быстрому, прямому давлению на Дебальцево, эти потери должны были уравняться, как минимум. На деле же, я полагаю, они могли быть и значительно выше наших ибо, судя по словам ряда командиров ополченцев, россияне во-первых не жалели местных кадров, стремясь побыстрее ворваться в город, а во-вторых координация между ними оставляла желать лучшего. В таких условиях тяжелые потери в лобовых атаках неизбежны. Но верно и то, что находящаяся в оперативном окружении украинская группировка, без поддержки тяжелой артиллерии, тоже несла значительные потери, хотя и далекие от называемых цифр.
В целом же можно предположить, что потери врага выше чем у украинской армии. Не намного, но все же выше. Правда это достигается за счет комбатантов и наемников, которыми особо не дорожат, но тем не менее. Правда, если существующая динамика продолжится, то наши потери неизбежно возрастут ибо технически противник совершенствуется каждый день, увы.