С журналами беда
- Культпроп предупреждает Оргбюро ЦК ВКП (б) о состоянии советских литературных журналов, 1932 г.
Контекст надо знать. Трудно жить без контекста, еще более - читать. Одна моя калужская знакомая, женщина сложной судьбы и интеллигентной профессии, как-то призналась, что решила прочитать Герцена, начав сразу с былого, а там-де и думы подойдут. И что же? Она сломалась уже на Ватерлоо, а потом пошла в тамошний театр, послушать певицу Казарновскую, но не усидела на первом акте и догналась пивом в буфете, как всегда поскандалив с окружением.
Поэтому, повторю, контекст надо знать. И если вы вдруг решите прочитать замечательный фельетон Холодного философа "Отдайте ему курсив", впервые напечатанный в мае 1932 года в "Литературной газете" под рубрикой "Уголок изящной словесности", то наверняка дочитаете до стихотворения, которое я здесь подаю верлибром:
Бойтесь, дети, гуманизма, Бойтесь ячества, друзья. Формализма, схематизма Опасайтесь, как огня. Страшен, дети, техницизм, Биология вредна -
Есть в ней скрытый мистицизм, лефовщина, феодализм, механицизм, непреодоленный ремаркизм, непреодоленный ревматизм, а также шулятиковщина в ней видна. Разделяйте все моменты На шаги и на проценты. Шаг вперед, Два назад, Автор плачет, критик рад. Задавим «Новый мир» И др. и др.
Если вы тоже любите копаться в окаменевшем говнище советской литературы первых пятнадцати лет софьи власьевны, когда еще можно было что-то написать и даже поспорить, то понять о чем горько шутят Ильф с Петровым вам будет не сложно. А можно даже и не копаться, но просто знать почему, к примеру, до начала тридцатых литературно хвалить Петра I было нельзя, а потом можно и даже обязательно. И всего прочего, вроде причин разгона РАППа и падения бедного Демьяна Б.
Но что делать тем, кто контекста не знает, а фельетоны читать любит?
(Вообразим на мгновение, что такие люди существуют и они даже находятся сейчас с нами в одном интернете.)
Специально для них я и выкладываю докладную записку гавгава замзава Кульпропа товарища А. Гусева, впоследствии потерпевшего. Сообщая в ЦК о состоянии вверенных его бдительности толстых литературных журналов (тонкие, как мы знаем из тех же фельетонов, давно уже закрылись и деньги подписчикам не вернули), товарищ Гусев использует весь отпущенный ему партией талант.
Его корявый канцелярит демонстрирует нам лучшие образчики пролетарского новояза.
Ошибки, разумеется, носят характер системы, мелкобуржуазное болото затягивает ох как глубоко, а певцы кулачества оттесняют перестроившихся попутчиков. Какая-то слюнтяйская, размагниченная, упадочническая повесть смеет помещать Великий Октябрь фоном для банальной истории с некоей демонической женщиной (не на Тэффи ли намек? - Прим. бдит. чит.). Один журнал дошел даже до того, что сравнил замечательные колхозы с латифундиями.
Вообще, из записки вырисовывается чудовищная картина: кажется, все журналы только и делают, что помешают на своих страницах реакционные, явно враждебные советской власти произведения. В лучшем случае - безыдейные. Немного радует товарища Гусева "Молодая гвардия", ориентированная на пролетарские массы, но и там со стороны редакции наблюдаются проявления гнилого либерализма.
На этом сероватом фоне отрадно выглядит факт появления новых имен, например А. Долгих с его рассказом "Корнеплоды". Корнеплоды у Гусева возражений не вызывают - в отличие от статей механиста и переверзианца Ревякина, формалиста и эклектика Шашкевича, а также Острогорского, открыто выступавшего против партийности в литературе. Наконец, совершенно недопустим Чистяков, который в своем романе "Задворки" грубо исказил колхозную действительность, сообщив, что крестьяне-де пьют и не любят коллективного хозяйствования.
Терпеть такое нельзя и Гусев от оргвыводов предлагает перейти к оргрешениям. "Новый мир" уже не спасти, но часть журналов еще можно укрепить за счет вливания туда свежих пролетарских кадров. Они дадут бой, отнимут трибуну и выметут идеалистический хлам. Больше "большевистской бдительности в борьбе с большими идеологическими прорывами", - призывает Гусев на свою голову, еще не ведая того, что некоторые желания имеют свойство сбываться.
Что же, товарищи, давайте организованно, гуськом, пройдем под кат и ознакомимся с документом эпохи.
«НОВЫЙ МИР». Редактор В. Полонский, члены редколлегии Гронский, В.И. Соловьев.
Журнал в основном держал курс на писателей необуржуазных и попутчиков, скатывающихся с позиций попутничества вправо, - А. Толстой, Сергеев-Ценский, Буданцев, Пильняк, Мандельштам, Пастернак, Приблудный и др.
Если в отношении других журналов, наприм. «Красная новь», мы говорим о значительных политических срывах, о грубых ошибках, то в отношении «Нового мира» нужно сказать, что политические срывы и ошибки носят характер системы.
«Новый мир» является каналом и рупором для чуждой идеологии.
В журнале помещен роман А. Толстого «Черное золото», который был квалифицирован как красная халтура. Однако в нем определенная чуждая нам направленность. Под флагом «авантюрности» автор проводит мысль, что революционное настроение французских рабочих обусловлено тем, что «мимо их носа» уплыли военные прибыли, что в окопах французская буржуазия дралась наравне с рабочими. Русские белогвардейцы выведены истерзанными и измученными, стремящимися лишь к покою людьми и т.д.
Главы из романа «Повороты» Яковлева беззастенчиво извращают историческую действительность. На Путиловском заводе, по автору, весть о русско-японской войне была принята восторженно и недовольство началось только после поражения. Рабочий-большевик - вождь рабочих на Урале, одушевлен единственной идеей - местью царю за убитую девятого января дочь. Автор с полным сочувствием и жалостью описывает последние дни царя Романова.
Романы Воронского и Аросева выводят коммунистов как типично мелкобуржуазных интеллигентов.
Буданцев в рассказе «Дом с выходом в мир» развивает теорию, что революция лишила интеллигенцию представлявшегося ей буржуазией права «рисковать и ошибаться» (т.е. мыслить). Буданцев прямо издевается над ленинским положением о критическом преодолении буржуазного наследства: «Новый быт повесил пыльные гардины сухих елочных ветвей вдоль зала, поперек - красные полотнища, он еще не успел “критически преодолеть наследство” и заштукатурил целомудренным маслом критические красоты».
В журнале неоднократно помещались реакционные произведения Сергеева-Ценского - писателя явно враждебного.
В крайне путаной повести А. Веселого «Коммунист» («Россия, кровью умытая») имя Ленина сопоставляется с именем Корнилова, Керенского и Троцкого как кандидатов на повешение.
В романе перевальца Н. Зарудина «Неизвестный камыш» проводится теория «навоза» истории. Автор в замаскированном виде утверждает, что в угоду генеральной линии, ведущей к счастью людей в будущем, вымирают, страдают, уничтожаются как «камыш» вполне современные поколения.
Фашистская, по существу, повесть Рыкачева «Величие и падение Андрея Полозова» утверждает, что «молодой российский капитализм погиб без времени, в расцвете сил и упований» (т.е., другими словами, Октябрьская революция была преждевременна)6. Падение Полозова (представителя безвременно погибшего капитализма, подвизающегося на поприще критики) обусловлено его случайной неосторожностью, ибо, по мнению автора, марксистской критикой можно и даже наиболее удобнее заниматься не обладая ни знанием Маркса, ни коммунистическим мировоззрением, а обладая лишь беспринципностью.
В повести Малеева (перевалец) труд в нашу эпоху объявляется проклятием и унижением человека.
Очерк, отражающий наше социалистическое строительство, в журнале в значительной части представлен такими, ставшими одиозными писателями, как Хаджи Мурат Мугуев, Изгоев, Буданцев, Пильняк и т.д. Изгоев, например, обобщая отдельные ошибки и искривления местных организаций на Востоке, приходит к выводу, что Советская власть продолжает колонизаторскую политику царизма. В. Лебедев, описывая строительство коммуны, подчеркивает полное отсутствие помощи города и объясняет: «ведь коммуны - это фактически выселки. И люди, начинавшие коммуны, живут на положении отверженных, они идут в коммуну как на голод, на смерть». И. Катаев отрицает участие сектантов в классовой борьбе. Мугуев изображает трудящихся горцев бездельниками.
Общую линию художественной прозы продолжает и поэзия. Стихи Приблудного, Прокофьева, Пастернака, Мандельштама, Сельвинского дополняют картину. Сельвинский пишет, что в Биробиджане евреи обрели «новую Палестину»8, Мандельштам идеализирует старую Армению с ее экзотикой и нищетой. Прокофьев пишет, что у нас на земле узколобые избы и шахты «и дорога твоя обусловлена ныне никчемной повесткой от жакта».
Критический отдел журнала также неблагополучен. Это яркий образец беспринципности и грубого эклектизма. Редактор Полонский, якобы борясь с воронщиной, на самом деле повторяет ее зады. Выступая против утверждения Воронского, что творческий акт - явление бессознательное, Полонский пишет: «разница между актом сознания, происходящем на периферии, и актом центральным не в том, что центральные - сознательные, а периферийные - бессознательны, сознательны и те, и другие... Разница в том, что центральный акт в момент своего совершения подотчетен сознанию, а периферический неподотчетен». Выступая против отрицания пролетарской литературы, Полонский с другого конца приходит к теории «единого потока» в литературе, наделяя одинаковыми свойствами и пролетарского писателя, и попутчика, не видя никакой разницы между попутчиками от Пильняка до Маяковского. Взгляды Полонского, являющиеся противопоставлением линии партии в художественной литературе, в конкретной критике осуществляются А. Глаголевым. Аксельрод-Ортодокс протаскивает в своих высказываниях контрабанду меньшевиствующего идеализма и т.д.
Все это подтверждает выводы, сделанные в начале, что журнал является трибуной для антисоветских, реакционных выступлений в художественной литературе и критике.
...
«КРАСНАЯ НОВЬ» - Орган ФОСП, художественно и научно-публицистический журнал. Редколлегия: А. Фадеев (отв. редактор), Сутырин, Горохов, Л. Леонов и В. Иванов.
Журнал должен являться основным органом, представляющим творческое лицо наиболее близких попутнических кругов литературы. Рассчитан на партийный и советский актив и пролетарскую интеллигенцию. Поставленных задач в должной степени журнал не реализовал.
Отдел прозы (романы, повести) в значительной части заполнен произведениями правооппортунистических и необуржуазных авторов (Платонов - «Бедняцкая хроника», «Впрок», № 3, Пастернак - «Охранная грамота», № 4-5-6, Эренбург - «Фабрика снов», № 5-6-7, И. Евдокимов - «Дорога» № 8, А. Толстой и П. Сухотких - «Записки Мосолова» - № 5, 6, 7, 8, Сергеев-Ценский - «Поэт и поэт», № 10-11), Буданцев «Повесть о страданиях ума», Ассанов - приспособленец из (нрзб.).
В этом отделе по существу не отведено места произведениям попутчиков, переходящих, на рельсы союзничества, привлечено незначительное количество попутчиков в собственном смысле этого слова. За год напечатано: пьеса Ю. Олеши «Список благодеяний» № 8, роман Дмитриева и Новака «Вход с Арбата» № 2-3, водевиль Катаева «Миллион терзаний» и рассказы Лидина, Габриловича, В. Катаева, Апоева и друг.
Плохо журнал выдвигает новые авторские кадры. За год появилось на страницах журнала всего несколько новых имен: А. Долгих - рассказ «Корнеплоды», Шабалин - рассказ «Нос», Бессонов - рассказ «Красный Треугольник».
В отделе поэзии по-прежнему находят себе приют певцы кулацкой контрреволюции Клычков и Орешин, правые Б. Пастернак и Антокольский и так называемые констромольцы Митрейкин и Цвелев.
Тематика журнала не только крайне далека от современных задач социалистического строительства, но порой направлена против них, проблемы, выдвинутые третьим решающим годом пятилетки не нашли своего художественного отражения в журнале. «Красная Новь» не откликнулась ни на одно из важнейших партийных решений. Буржуазные и правооппортунистические элементы пытаются выразить через журнал свое отношение к революции и получают трибуну для высказывания своих политических, философских, эстетических воззрений. Вот примеры из практики работы журнала: Сергеев-Ценский - писатель, настроенный явно враждебно к советской действительности, пишет повесть («Поэт и поэт») из жизни Пушкина и Лермонтова, Буданцев в «Повести о страданиях ума» разрабатывает на материале 70-80 годов прошлого столетия взаимоотношения между биологическим и социальным и решает эту проблему идеалистически, Б. Пастернак в «Охранной грамоте» рассказывает о своей жизни до революции и в дни революции, протаскивая идеалистический хлам, замаскированно подчеркивает то, что говорил Троцкий о причинах смерти Маяковского. Эренбург в «Фабрике снов» старательно описывает механизм капиталистической кинематографии, описывает «королей» киноиндустрии.
Там же, где попутчик пытается отразить наши дни, то он дает их как необходимый фон и на этом фоне часто извращенно, тягуче и нудно рисует «глубинные» психологические переживания коммунистов, рабочих, колхозников, деформируя действительность, представляя ее в болезненно-фантастическом виде. (Роман Дмитриева и Новака «Вход с Арбата», Юр. Олеша - «Список благодеяний», В. Катаев, «На полях романа» и др.)
Содержание журнала за год богато идеологическими провалами. Если тематика в значительной степени не соответствует современным вопросам и аполитична, то помещаемый материал свидетельствует о наличии откровенно враждебных произведений: «Бедняцкая хроника» Платонова («Впрок») - кулацкая издевка над коллективизацией и политикой партии в деревне. Редакции не могло быть не известно политическое лицо писателя Платонова, опубликовавшего кулацкий рассказ в журнале «Октябрь» - «Усумнившийся Макар». Мы уже упомянули выше произведения Буданцева, Пастернака, поэтов Клычкова, Орешина, Сельвинского, из которых, например, последний описывает в «Электрозаводской газете» факт поголовного обыска рабочих, производимого по инициативе ОГПУ и под руководством парткома. Следует еще отметить роман Мугуева «Три жизни», где автор отрицательно изображает большевиков и идеализирует белогвардейщину; повесть Левина, в идеализированных тонах изображающую контрразведку и т.д. и т.п.
В критическом отделе, который, вообще говоря, составляется случайно, также налицо крупнейшие ошибки (статьи Айхенвальда, Дивильковского и пр.).
Журнал, в таком виде как он есть, не обеспечил на протяжении 1931 г. осуществления поставленных перед ним задач и не только не сумел организовать союзнические и попутнические кадры писателей и воспитывать их, а сам в ряде случаев стал трибуной для реакционных, классово-чуждых нам выступлений. Редакция журнала, несмотря на прямые указания ЦК партии (по поводу «Впрок») не подвергла критике ни одного враждебного, чуждого произведения, печатавшегося на страницах «Красной нови», и не перестроила своей работы. Недостаточная большевистская бдительность, либеральное отношение к попыткам и случаям протаскивания в литературу вредной, чуждой нам идеологии, неумение подчинить содержание журнала задачам социалистического строительства на данном этапе приводит к выводу о необходимости смены руководства.
...
«МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ». Состав редколлегии: А. Безыменский, М. Бирюлин, А. Караваева (отв. редактор), М. Колосов (зам. отв. редактора), Г. Киш, А. Салтанов.
Прежний состав редколлегии (до июня 31 г.): А. Безыменский, Г. Грин, Г. Гавахидзе, М. Колосов, С. Кругликов, Н. Огнев, Н. Рузер-Нирова.
Журнал преимущественно опирается на кадры пролетарских писателей. За последнее время в журнале выдвинулся ряд новых комсомольских писателей: Г. Грин, Боровой, Днепропетровский, Анучин, Шмерлинг, Железнов; критики: Бровман, Жак, Левин, и др. Слабо представлены попутчики: Бабель, Люб. Копылова, Луговской, Дементьев.
Состав авторов, печатавшихся в журнале за 1931 г. имеет большую партийную прослойку.
За 1931 г. в журнале дан ряд актуальных по тематике литературно-художественных вещей. Но значительная часть этой продукции имеет большие недостатки, как с идейно-политической, так и художественной стороны.
Наличие прорывов говорит о недостаточной большевистской бдительности руководства журналом и слабой работе с кадрами авторов.
В этом отношении показательно ведущее в журнале произведение - роман Г. Бутковского (член ВКП(б)) «Девятьсот тридцатый», полный «левацкой» практики, извращения линии партии по коллективизации, художественного смакования злоупотреблений при раскулачивании. Герой романа коммунист Ветров, не находя никакого выхода, кончает жизнь самоубийством.
В рассказе Я. Шведова «Два окна» на тему о переделке быта, мрачными красками описывается рабочее общежитие. По рассказу получается, что за годы революции в быту ничего не изменилось. Рассказ клеветнический. Факт напечатания рассказа в журнале есть проявление со стороны редакции гнилого либерализма.
Рассказ М. Гаева «Двое» (№ 5 и 6) - приспособленческая, политически враждебная, безграмотная, антихудожественная халтура.
Стихотворение В. Глебова «Мой девятьсот одиннадцатый год» пропитано вредной иронией к гражданской войне.
За 1931 г. в журнале был напечатан ряд интересных и ценных художественных произведений (рассказ Борового «Отпуск», Нейкран - «Веддинг на баррикадах» и др.), но редакции необходимо:
Перестроить работу журнала применительно к запросам широких комсомольских масс, усилить идейно-политическую бдительность и требовательность к авторам. Наладить воспитательную работу с авторами, обратив особое внимание на воспитание творческого актива, шире и глубже отображать историю партии и комсомола, воспитывая на ней молодые комсомольские кадры. Полнее освещать вопросы интернационального воспитания. Значительно расширить отдел библиографии.
...
«ЗВЕЗДА» - орган Лен[инградского] ФОСПа. Редактор, редколлегия, ответ. Редактор - Белицкий.
Задачи журнала те же, что и «Красной Нови», но журнал не осуществляет этих задач.
Группируя вокруг себя наиболее правых попутчиков и необуржуазных писателей, журнал не только не сумел воздействовать на них в нужном направлении, но сам в значительной мере очутился у них в идеологическом плену. В текущем году ведущее место было занято в журнале правооппортуническими писателями, которым редакция обеспечила возможность враждебных выступлений.
Свою деятельность в 1931 г. журнал начал с опубликования повести Тынянова «Восковая фигура», в которой писатель идеализирует петровскую эпоху. Даже после смерти Петра его восковая персона стережет ореол самодержавия, которое не плохо, а плох двор, окружающий царя.
В журнале опубликована повесть Воронского «Глаза урагана» - повесть слюнтяйская, размагниченная, упадочническая, где пошлое изображение февральских и октябрьских событий являются фоном для банальной истории с некоей демонической женщиной.
Каверин в «Путевых рассказах» клеветнически пишет о зерносовхозе, где работают авантюристы, где нет коллектива. Это - обычная латифундия, где мастера гонят на работу, а рабочие при удобном случае свертывают голову мастеру. Автор утверждает, что совхоз отобрал киргизские земли, и киргизам ничего не осталось.
Этого же писателя (Каверина) была помещена повесть «Художник не известен», в которой защищаются идеалистические взгляды на искусство. Проводится идея, что художник стоит вне классовой борьбы, его не волнуют житейские бури, он творит вечное и прекрасное.
Ольга Форш в реакционном произведении «Сумасшедший корабль» открыто защищает реакционную буржуазную интеллигенцию.
Савин в рассказе «Сон наяву» клевещет на наше культурное строительство.
Чистяков в романе «Задворки» допускает грубые ошибки в показе коллективизации. В нем говорится, что крестьяне и колхозники считают коллективизацию чуть ли не стихийным бедствием и демонстрируют свой протест чуть ли не повальным пьянством. Культурная антирелигиозная работа в колхозе изображается как хулиганство.
В отделе поэзии такое же положение, как в прозе. Пастернак, например, пишет, что вакансия поэта бесполезна, а может быть, и вредна. Комиссарова считает, что если бы не было героики прошлого, то поэзия шаталась бы впустую по равнинам скучной действительности. Борис Корнилов в № 6 печатает хулиганские стихи («Баллада о Билле Окинсе»). В его стихах сквозь густой чубаровский мат доносятся нотки определенного любования красотами заморских стран. В. Эрлих помещает упадочнические и клеветнические стихи, в которых говорит, что советская действительность не дает возможности высказываться, и он «вбивает в глотку кляп» и молчит.
Критический отдел журнала стоит не выше других отделов. Ни одно произведение, напечатанное за год, не было разобрано в отделе критики. Критик Малахов разбирает причины отставания тех, кто явно перешел на другую сторону баррикад (Гумилев, Ахматова), но молчит о произведениях тех, кому нужно помочь перестроиться при помощи большевистской критики.
Журнал поместил доклад Ю. Либединского, где развернут лозунг «одемьянивания» поэзии. Стихотворение Д. Бедного «Слезай с печки» объявляется образцом диалектического метода. Речи на дискуссии писателей-попутчиков напечатаны без всякой оценки редакции. Библиографии в журнале отводится незначительное место.
Тематика журнала явно отстала от современных задач социалистического строительства на данном этапе. «Звезда», по существу, прошла мимо жгучих вопросов партийно-советской жизни.
Все это позволяет сделать вывод, что журнал, его руководство заняло «отражательскую» в отношении настроений попутчиков позицию, не сумев организовать, как это необходимо, попутчиков и направить их творчество в русло социалистического строительства. Не журнал руководил попутническими кадрами и их перестройкой, а, наоборот, попутчики правого крыла (преимущественно) с их старой идеологией оказались хозяевами в журнале.
...
«ПРОЛЕТАРСКИЙ АВАНГАРД»: орган творческой группы «Кузница». Ред. коллегия: Бахметьев (ответ. редактор), Вадецкий, Касимов, Ляшко, Максимов, Обрадович, Саннинков.
В 1931 г. журнал декларативно поставил перед собой задачу строить материал «под знаком политических, хозяйственных и культурных задач третьего решающего года пятилетки».
Журнал с этой задачей абсолютно не справился. Подавляющее большинство вещей отмечено печатью политической пошлости, вульгаризации основных проблем нашей эпохи, они стоят на уровне обывательского мировоззрения. Так, художественная разработка тематики крайне поверхностна и примитивна. Социалистическое соревнование и ударничество представляются иногда в виде какого-то нездорового спорта, не показываются массы, роль партии и комсомола. В этом отношении характерен рассказ П. Воробьева «Чугунная любовь», в котором соц. соревнование сводится к соревнованию между отцом и сыном, рабочие массы в рассказе не показаны. Психологизм, интеллигентское самоковыряние свойственны и другим повестям и рассказам, в особенности на семейно-бытовые темы. Последние проблемы разрешаются в духе «Рождения героя» Либединского (см. «Повесть о дружелюбе» Н. Ляшко в № 1 и 2 журнала). В том же номере помещен пошлейший рассказ А. Карцева «Отдых» на тему о любовных приключениях на пароходе. Глупейший рассказ помещен также и в № 4 В. Шишкова «Поединок» из «Повести о Касьяне», в котором показано соц. соревнование... человека с машиной.
Критический и библиографический отдел журнала почти отсутствуют. Низкое идеологическое и художественное качество материала в значительной мере объясняется тем, что журнал до сих пор не сумел объединить вокруг себя новых пролетарских творческих кадров и продолжает вариться в своем собственном соку. Из номера в номер мелькают одни и те же фамилии (Ляшко, Воробьев, Карцев, Вадецкий, Касимов). Журнал до сих пор не имеет своего лица, формально ориентируясь на передовые читательские кадры рабочих, колхозного крестьянства, трудовой интеллигенции и молодежи. Редакция по существу не обслуживает ни одну из этих групп.
Журнал показал свою полную нежизненность, его никчемность очевидна. Его необходимо закрыть.
...
«ЛЕНИНГРАД». Орган Ленинградск. Ассоц. Пролетарск. Писат. (с 7-го номера). Ответ. редактор Е. Добин.
В руководстве журналом царит полнейшая обезличка. Журнал работает без установки на определенные читательские кадры, без плана, без твердого руководства, жил и живет за счет «самотека». Продукция журнала, за редким исключением, слаба, малоактуальна и для широкого советского читателя абсолютно не интересна. Значительная часть напечатанного материала явно реакционна. Отсюда не случайно появление на страницах его таких контрреволюционных, открыто кулацких произведений, как «Гугенот из Териберки» Правдухина, образцов попутнической публицистики (Казакова «Человек и его дело»), левацкой клеветы на партийное руководство колхозным строительством (Михайлов «Колхоз рождается в муках», Адалина и друг.).
Эти произведения искажают нашу действительность.
Библиография и критика в «Ленинграде» носят беспринципный характер. Нередко идеалистические и формалистические лозунги утверждаются на страницах журнала (статья Саянова, посвященная творчеству формалиста Тынянова, где методы Тынянова ставятся в образец пролетарским писателям).
Журнал, являющийся органом ЛАППа был фактически представлен руководству Казакова - приспособленца, который использовал журнал для распространения в отдельных случаях реакционных произведений.
Журнал необходимо превратить в массовый популярный, рассчитанный на широкие кадры пролетарской молодежи орган, занимающийся выдвижением и подготовкой новых творческих кадров из среды ударников, призванных в литературу и пр.
...
«ОКТЯБРЬ».
Литературно художественный и публицистический журнал. Орган РАППа.
Редколлегия: Ермилов, Ильенков, Исбах, Макарьев, Панферов (отв. редактор), Платошкин, Речиков, Ставский, Суриков, Шолохов17.
Журнал является центральным творческим и литературно политическим органом РАППа и в этом смысле должен рассматриваться как ведущий орган пролетарской литературы, работающий на основе указаний и требований, предъявляемых к последней партией и рабочим классом.
Наряду с отдельными значительными по тематике и идейному уровню произведениями («Хлеб» Киршона, повести и очерки Панферова, Исбаха, Ильенкова, Ставского и друг.) журнал все же не охватил круга основных политических вопросов, как творческим, так и внехудожественным материалом. Особенно недопустимой является крайняя бедность отделов критики и публицистики, в частности, почти полное исчезновение в журнале библиографии. Совершенно неудовлетворительна работа писателя в отношении борьбы за центральные проблемы культурной революции, призыва рабочих ударников на борьбу с новобуржуазной, классово-враждебной агентурой в художественной литературе, в деле выдвижения новых творческих кадров.
Одновременно редакция не обеспечила журнал и от политико-идеологических срывов, наиболее значительными из которых являются помещенные в № 5 журнала антипартийного, повторяющего троцкистскую клевету о «перерождении» партии очерка Киша «Подкоп» и статьи Чарного о процессе меньшевистского ЦК, извращающей политическое содержание процесса, и не с большевистских позиций рисующего физиономии главных его участников. Ошибочным является также помещение троцкистской по своей основной концепции повести Б. Левина «Жили два товарища», А. Митрофанова «Июнь - Июль», Шведова «Повести о волчьем братстве» - политически неверно трактующей нашу концессионную политику и пр.
Журнал не развернул широкой критики грубейших ошибок и политических провалов, имевших место в ряде литературных журналов, не освоил и не осуществлял задач, связанных с руководством попутническими кадрами, принимал совершенно недостаточное участие в развертывании творческой дискуссии РАПП.
...
«ЗЕМЛЯ СОВЕТСКАЯ».
Орган Российской ассоциации пролетарско-колхозных писателей - РОПКП. Ставит своей задачей отображение основных процессов социалистического переустройства деревни, а также идейно-политическое руководство пролетарско-колхозными писателями, выдвижение новых кадров, перевод на рельсы пролетарской идеологии писателей из колхозников.
Как художественный материал, так и критический, помещенный в журнале за 1931 г., свидетельствует о явном неблагополучии.
В течение года на страницах журнала в той или иной степени были представлены основные кадры пролетар. колхозных писателей: Батрак, А. Завалишин, Демидов, Ряховский, Журба, Субботин, Егорашвили, Острогорский, А. Молчанов, Исаковский, Наскобин, Шухов и др. и почти не отводилось места новым писателям, ударникам полей, призванным в литературу.
Тематика не отражает социалистического переустройства деревни. Зачастую в произведениях старое преобладает над новым, зачастую сюжетом служат отрицательные стороны деревенской и колхозной действительности. Произведений, берущих объектом показа ударников героев труда, колхозные и совхозные достижения в журнале, совершенно недостаточно.
Писатель И. Никитин в «Записках литературного бригадира» прямо говорит: «Когда я прибыл в Поляны, то меня интересовали не столько Полянские колхозы, сколько Полянская церковь и ее служители: поп Василий и дьякон Савватий», или: «ведь я искал литературные сюжеты, литературного героя. Галкин - разве это не герой: человек со шнурами до колен. Председатель сельсовета, подкулачник, классовый враг, пролезший в сельсовет, лучшего не придумать?»
Грубые идеологические срывы в журнале налицо. Тот же писатель И. Никитин в том же произведении клевещет на нашу действительность, утверждая, что до вчерашнего дня за последние 15 лет ничего не изменилось в образе жизни крестьян, теперь вступивших в колхоз.
Брыкин в «Стальном Мамае» дает трибуну белогвардейцу. Это - контрреволюционное произведение. Это записки полковника Ладоги, работающего в колхозе счетоводом. Ладога - объективно летописец Нестор. Он пишет, например: «Принципиальный противник социалистических экспериментов, которые кроме лишений, тягот русскому народу ничего не дадут, я остаюсь в роли простого очевидца, беспристрастного летописца. Мое дело - правдиво передать потомкам, что творится на родине, реально политой слезами и кровью русского народа». Приводя Ладогу к самоубийству, автор как бы снимает вопрос о борьбе с ним.
Редакция поместила это произведение с примечанием о своем несогласии с автором по ряду положений и обещала дать критику, но своего обещания не сдержала.
«Рейд “Черного жука”» Макарова - произведение вредное, в котором искаженно показывается советская действительность.
Галяу в «Пятилетке в действии» рисует под маркой нового человека правого оппортуниста, выступающего против планов строительства. Когда автору на дискуссии указали, что его новый человек - оппортунист, он ответил, что в начале - это был разложившийся человек, потом редакция переделала его на нового человека.
В 1930 г. журнал напечатал антипартийную сугубо клеветническую повесть Тарасова «Ортодоксы».
Халтура и приспособленчество выступают в повести Р. Акульшина «Повесть об одном колхозе».
В подборе художественных произведений «Земля Советская» господствовал самотек, не было организованного подбора художественных и идейно лучших произведений.
Поэзия в «Земле Советской» за некоторым исключением отличается тематической отвлеченностью и бессодержательностью.
Критико-библиографический отдел не отражал борьбы за ленинский этап в литературоведении, не заострял внимания на борьбе против меньшевиствующего идеализма, против механизма, не выражал линии партии в области теории.
Журнал печатал статьи А. Ревякина - механиста, переверзианца, защитника кулачества, считающего, что кулацкая литература сама по себе сдает позиции, формалистов и эклектиков Шашкевича, Войчевского, Брайнина, М. Беккер и др., печатал литфронтовские статьи Красильникова, Амурского, Козлова, статьи Острогорского, который защищал Ревякина, выступая против партийности литературы, заявляя, что партийность не главное, а главное - смена сомневающегося середняка образом колхозника в нашей литературе. Отдел критико-библиографический по существу замалчивал пролетлитературу. Вся линия его была линией гнилого либерализма.
Теоретик Ассоциации т. Карпинский в сборнике Ц.С. РОПКП «Наши позиции» совершает ряд грубейших ошибок. Он приписывает революционную роль буржуазным партиям не только во время буржуазной, но даже во время пролетарской революции, превращает ее в революцию, защищавшую интересы мелкого буржуа и т.д.
Руководство журналом не обеспечило необходимой большевистской бдительности в борьбе с большими идеологическими прорывами, необходимо работу журнала коренным образом перестроить, пересмотрев состав редколлегии.
Контекст надо знать. Трудно жить без контекста, еще более - читать. Одна моя калужская знакомая, женщина сложной судьбы и интеллигентной профессии, как-то призналась, что решила прочитать Герцена, начав сразу с былого, а там-де и думы подойдут. И что же? Она сломалась уже на Ватерлоо, а потом пошла в тамошний театр, послушать певицу Казарновскую, но не усидела на первом акте и догналась пивом в буфете, как всегда поскандалив с окружением.
Поэтому, повторю, контекст надо знать. И если вы вдруг решите прочитать замечательный фельетон Холодного философа "Отдайте ему курсив", впервые напечатанный в мае 1932 года в "Литературной газете" под рубрикой "Уголок изящной словесности", то наверняка дочитаете до стихотворения, которое я здесь подаю верлибром:
Бойтесь, дети, гуманизма, Бойтесь ячества, друзья. Формализма, схематизма Опасайтесь, как огня. Страшен, дети, техницизм, Биология вредна -
Есть в ней скрытый мистицизм, лефовщина, феодализм, механицизм, непреодоленный ремаркизм, непреодоленный ревматизм, а также шулятиковщина в ней видна. Разделяйте все моменты На шаги и на проценты. Шаг вперед, Два назад, Автор плачет, критик рад. Задавим «Новый мир» И др. и др.
Если вы тоже любите копаться в окаменевшем говнище советской литературы первых пятнадцати лет софьи власьевны, когда еще можно было что-то написать и даже поспорить, то понять о чем горько шутят Ильф с Петровым вам будет не сложно. А можно даже и не копаться, но просто знать почему, к примеру, до начала тридцатых литературно хвалить Петра I было нельзя, а потом можно и даже обязательно. И всего прочего, вроде причин разгона РАППа и падения бедного Демьяна Б.
Но что делать тем, кто контекста не знает, а фельетоны читать любит?
(Вообразим на мгновение, что такие люди существуют и они даже находятся сейчас с нами в одном интернете.)
Специально для них я и выкладываю докладную записку гавгава замзава Кульпропа товарища А. Гусева, впоследствии потерпевшего. Сообщая в ЦК о состоянии вверенных его бдительности толстых литературных журналов (тонкие, как мы знаем из тех же фельетонов, давно уже закрылись и деньги подписчикам не вернули), товарищ Гусев использует весь отпущенный ему партией талант.
Его корявый канцелярит демонстрирует нам лучшие образчики пролетарского новояза.
Ошибки, разумеется, носят характер системы, мелкобуржуазное болото затягивает ох как глубоко, а певцы кулачества оттесняют перестроившихся попутчиков. Какая-то слюнтяйская, размагниченная, упадочническая повесть смеет помещать Великий Октябрь фоном для банальной истории с некоей демонической женщиной (не на Тэффи ли намек? - Прим. бдит. чит.). Один журнал дошел даже до того, что сравнил замечательные колхозы с латифундиями.
Вообще, из записки вырисовывается чудовищная картина: кажется, все журналы только и делают, что помешают на своих страницах реакционные, явно враждебные советской власти произведения. В лучшем случае - безыдейные. Немного радует товарища Гусева "Молодая гвардия", ориентированная на пролетарские массы, но и там со стороны редакции наблюдаются проявления гнилого либерализма.
На этом сероватом фоне отрадно выглядит факт появления новых имен, например А. Долгих с его рассказом "Корнеплоды". Корнеплоды у Гусева возражений не вызывают - в отличие от статей механиста и переверзианца Ревякина, формалиста и эклектика Шашкевича, а также Острогорского, открыто выступавшего против партийности в литературе. Наконец, совершенно недопустим Чистяков, который в своем романе "Задворки" грубо исказил колхозную действительность, сообщив, что крестьяне-де пьют и не любят коллективного хозяйствования.
Терпеть такое нельзя и Гусев от оргвыводов предлагает перейти к оргрешениям. "Новый мир" уже не спасти, но часть журналов еще можно укрепить за счет вливания туда свежих пролетарских кадров. Они дадут бой, отнимут трибуну и выметут идеалистический хлам. Больше "большевистской бдительности в борьбе с большими идеологическими прорывами", - призывает Гусев на свою голову, еще не ведая того, что некоторые желания имеют свойство сбываться.
Что же, товарищи, давайте организованно, гуськом, пройдем под кат и ознакомимся с документом эпохи.
«НОВЫЙ МИР». Редактор В. Полонский, члены редколлегии Гронский, В.И. Соловьев.
Журнал в основном держал курс на писателей необуржуазных и попутчиков, скатывающихся с позиций попутничества вправо, - А. Толстой, Сергеев-Ценский, Буданцев, Пильняк, Мандельштам, Пастернак, Приблудный и др.
Если в отношении других журналов, наприм. «Красная новь», мы говорим о значительных политических срывах, о грубых ошибках, то в отношении «Нового мира» нужно сказать, что политические срывы и ошибки носят характер системы.
«Новый мир» является каналом и рупором для чуждой идеологии.
В журнале помещен роман А. Толстого «Черное золото», который был квалифицирован как красная халтура. Однако в нем определенная чуждая нам направленность. Под флагом «авантюрности» автор проводит мысль, что революционное настроение французских рабочих обусловлено тем, что «мимо их носа» уплыли военные прибыли, что в окопах французская буржуазия дралась наравне с рабочими. Русские белогвардейцы выведены истерзанными и измученными, стремящимися лишь к покою людьми и т.д.
Главы из романа «Повороты» Яковлева беззастенчиво извращают историческую действительность. На Путиловском заводе, по автору, весть о русско-японской войне была принята восторженно и недовольство началось только после поражения. Рабочий-большевик - вождь рабочих на Урале, одушевлен единственной идеей - местью царю за убитую девятого января дочь. Автор с полным сочувствием и жалостью описывает последние дни царя Романова.
Романы Воронского и Аросева выводят коммунистов как типично мелкобуржуазных интеллигентов.
Буданцев в рассказе «Дом с выходом в мир» развивает теорию, что революция лишила интеллигенцию представлявшегося ей буржуазией права «рисковать и ошибаться» (т.е. мыслить). Буданцев прямо издевается над ленинским положением о критическом преодолении буржуазного наследства: «Новый быт повесил пыльные гардины сухих елочных ветвей вдоль зала, поперек - красные полотнища, он еще не успел “критически преодолеть наследство” и заштукатурил целомудренным маслом критические красоты».
В журнале неоднократно помещались реакционные произведения Сергеева-Ценского - писателя явно враждебного.
В крайне путаной повести А. Веселого «Коммунист» («Россия, кровью умытая») имя Ленина сопоставляется с именем Корнилова, Керенского и Троцкого как кандидатов на повешение.
В романе перевальца Н. Зарудина «Неизвестный камыш» проводится теория «навоза» истории. Автор в замаскированном виде утверждает, что в угоду генеральной линии, ведущей к счастью людей в будущем, вымирают, страдают, уничтожаются как «камыш» вполне современные поколения.
Фашистская, по существу, повесть Рыкачева «Величие и падение Андрея Полозова» утверждает, что «молодой российский капитализм погиб без времени, в расцвете сил и упований» (т.е., другими словами, Октябрьская революция была преждевременна)6. Падение Полозова (представителя безвременно погибшего капитализма, подвизающегося на поприще критики) обусловлено его случайной неосторожностью, ибо, по мнению автора, марксистской критикой можно и даже наиболее удобнее заниматься не обладая ни знанием Маркса, ни коммунистическим мировоззрением, а обладая лишь беспринципностью.
В повести Малеева (перевалец) труд в нашу эпоху объявляется проклятием и унижением человека.
Очерк, отражающий наше социалистическое строительство, в журнале в значительной части представлен такими, ставшими одиозными писателями, как Хаджи Мурат Мугуев, Изгоев, Буданцев, Пильняк и т.д. Изгоев, например, обобщая отдельные ошибки и искривления местных организаций на Востоке, приходит к выводу, что Советская власть продолжает колонизаторскую политику царизма. В. Лебедев, описывая строительство коммуны, подчеркивает полное отсутствие помощи города и объясняет: «ведь коммуны - это фактически выселки. И люди, начинавшие коммуны, живут на положении отверженных, они идут в коммуну как на голод, на смерть». И. Катаев отрицает участие сектантов в классовой борьбе. Мугуев изображает трудящихся горцев бездельниками.
Общую линию художественной прозы продолжает и поэзия. Стихи Приблудного, Прокофьева, Пастернака, Мандельштама, Сельвинского дополняют картину. Сельвинский пишет, что в Биробиджане евреи обрели «новую Палестину»8, Мандельштам идеализирует старую Армению с ее экзотикой и нищетой. Прокофьев пишет, что у нас на земле узколобые избы и шахты «и дорога твоя обусловлена ныне никчемной повесткой от жакта».
Критический отдел журнала также неблагополучен. Это яркий образец беспринципности и грубого эклектизма. Редактор Полонский, якобы борясь с воронщиной, на самом деле повторяет ее зады. Выступая против утверждения Воронского, что творческий акт - явление бессознательное, Полонский пишет: «разница между актом сознания, происходящем на периферии, и актом центральным не в том, что центральные - сознательные, а периферийные - бессознательны, сознательны и те, и другие... Разница в том, что центральный акт в момент своего совершения подотчетен сознанию, а периферический неподотчетен». Выступая против отрицания пролетарской литературы, Полонский с другого конца приходит к теории «единого потока» в литературе, наделяя одинаковыми свойствами и пролетарского писателя, и попутчика, не видя никакой разницы между попутчиками от Пильняка до Маяковского. Взгляды Полонского, являющиеся противопоставлением линии партии в художественной литературе, в конкретной критике осуществляются А. Глаголевым. Аксельрод-Ортодокс протаскивает в своих высказываниях контрабанду меньшевиствующего идеализма и т.д.
Все это подтверждает выводы, сделанные в начале, что журнал является трибуной для антисоветских, реакционных выступлений в художественной литературе и критике.
...
«КРАСНАЯ НОВЬ» - Орган ФОСП, художественно и научно-публицистический журнал. Редколлегия: А. Фадеев (отв. редактор), Сутырин, Горохов, Л. Леонов и В. Иванов.
Журнал должен являться основным органом, представляющим творческое лицо наиболее близких попутнических кругов литературы. Рассчитан на партийный и советский актив и пролетарскую интеллигенцию. Поставленных задач в должной степени журнал не реализовал.
Отдел прозы (романы, повести) в значительной части заполнен произведениями правооппортунистических и необуржуазных авторов (Платонов - «Бедняцкая хроника», «Впрок», № 3, Пастернак - «Охранная грамота», № 4-5-6, Эренбург - «Фабрика снов», № 5-6-7, И. Евдокимов - «Дорога» № 8, А. Толстой и П. Сухотких - «Записки Мосолова» - № 5, 6, 7, 8, Сергеев-Ценский - «Поэт и поэт», № 10-11), Буданцев «Повесть о страданиях ума», Ассанов - приспособленец из (нрзб.).
В этом отделе по существу не отведено места произведениям попутчиков, переходящих, на рельсы союзничества, привлечено незначительное количество попутчиков в собственном смысле этого слова. За год напечатано: пьеса Ю. Олеши «Список благодеяний» № 8, роман Дмитриева и Новака «Вход с Арбата» № 2-3, водевиль Катаева «Миллион терзаний» и рассказы Лидина, Габриловича, В. Катаева, Апоева и друг.
Плохо журнал выдвигает новые авторские кадры. За год появилось на страницах журнала всего несколько новых имен: А. Долгих - рассказ «Корнеплоды», Шабалин - рассказ «Нос», Бессонов - рассказ «Красный Треугольник».
В отделе поэзии по-прежнему находят себе приют певцы кулацкой контрреволюции Клычков и Орешин, правые Б. Пастернак и Антокольский и так называемые констромольцы Митрейкин и Цвелев.
Тематика журнала не только крайне далека от современных задач социалистического строительства, но порой направлена против них, проблемы, выдвинутые третьим решающим годом пятилетки не нашли своего художественного отражения в журнале. «Красная Новь» не откликнулась ни на одно из важнейших партийных решений. Буржуазные и правооппортунистические элементы пытаются выразить через журнал свое отношение к революции и получают трибуну для высказывания своих политических, философских, эстетических воззрений. Вот примеры из практики работы журнала: Сергеев-Ценский - писатель, настроенный явно враждебно к советской действительности, пишет повесть («Поэт и поэт») из жизни Пушкина и Лермонтова, Буданцев в «Повести о страданиях ума» разрабатывает на материале 70-80 годов прошлого столетия взаимоотношения между биологическим и социальным и решает эту проблему идеалистически, Б. Пастернак в «Охранной грамоте» рассказывает о своей жизни до революции и в дни революции, протаскивая идеалистический хлам, замаскированно подчеркивает то, что говорил Троцкий о причинах смерти Маяковского. Эренбург в «Фабрике снов» старательно описывает механизм капиталистической кинематографии, описывает «королей» киноиндустрии.
Там же, где попутчик пытается отразить наши дни, то он дает их как необходимый фон и на этом фоне часто извращенно, тягуче и нудно рисует «глубинные» психологические переживания коммунистов, рабочих, колхозников, деформируя действительность, представляя ее в болезненно-фантастическом виде. (Роман Дмитриева и Новака «Вход с Арбата», Юр. Олеша - «Список благодеяний», В. Катаев, «На полях романа» и др.)
Содержание журнала за год богато идеологическими провалами. Если тематика в значительной степени не соответствует современным вопросам и аполитична, то помещаемый материал свидетельствует о наличии откровенно враждебных произведений: «Бедняцкая хроника» Платонова («Впрок») - кулацкая издевка над коллективизацией и политикой партии в деревне. Редакции не могло быть не известно политическое лицо писателя Платонова, опубликовавшего кулацкий рассказ в журнале «Октябрь» - «Усумнившийся Макар». Мы уже упомянули выше произведения Буданцева, Пастернака, поэтов Клычкова, Орешина, Сельвинского, из которых, например, последний описывает в «Электрозаводской газете» факт поголовного обыска рабочих, производимого по инициативе ОГПУ и под руководством парткома. Следует еще отметить роман Мугуева «Три жизни», где автор отрицательно изображает большевиков и идеализирует белогвардейщину; повесть Левина, в идеализированных тонах изображающую контрразведку и т.д. и т.п.
В критическом отделе, который, вообще говоря, составляется случайно, также налицо крупнейшие ошибки (статьи Айхенвальда, Дивильковского и пр.).
Журнал, в таком виде как он есть, не обеспечил на протяжении 1931 г. осуществления поставленных перед ним задач и не только не сумел организовать союзнические и попутнические кадры писателей и воспитывать их, а сам в ряде случаев стал трибуной для реакционных, классово-чуждых нам выступлений. Редакция журнала, несмотря на прямые указания ЦК партии (по поводу «Впрок») не подвергла критике ни одного враждебного, чуждого произведения, печатавшегося на страницах «Красной нови», и не перестроила своей работы. Недостаточная большевистская бдительность, либеральное отношение к попыткам и случаям протаскивания в литературу вредной, чуждой нам идеологии, неумение подчинить содержание журнала задачам социалистического строительства на данном этапе приводит к выводу о необходимости смены руководства.
...
«МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ». Состав редколлегии: А. Безыменский, М. Бирюлин, А. Караваева (отв. редактор), М. Колосов (зам. отв. редактора), Г. Киш, А. Салтанов.
Прежний состав редколлегии (до июня 31 г.): А. Безыменский, Г. Грин, Г. Гавахидзе, М. Колосов, С. Кругликов, Н. Огнев, Н. Рузер-Нирова.
Журнал преимущественно опирается на кадры пролетарских писателей. За последнее время в журнале выдвинулся ряд новых комсомольских писателей: Г. Грин, Боровой, Днепропетровский, Анучин, Шмерлинг, Железнов; критики: Бровман, Жак, Левин, и др. Слабо представлены попутчики: Бабель, Люб. Копылова, Луговской, Дементьев.
Состав авторов, печатавшихся в журнале за 1931 г. имеет большую партийную прослойку.
За 1931 г. в журнале дан ряд актуальных по тематике литературно-художественных вещей. Но значительная часть этой продукции имеет большие недостатки, как с идейно-политической, так и художественной стороны.
Наличие прорывов говорит о недостаточной большевистской бдительности руководства журналом и слабой работе с кадрами авторов.
В этом отношении показательно ведущее в журнале произведение - роман Г. Бутковского (член ВКП(б)) «Девятьсот тридцатый», полный «левацкой» практики, извращения линии партии по коллективизации, художественного смакования злоупотреблений при раскулачивании. Герой романа коммунист Ветров, не находя никакого выхода, кончает жизнь самоубийством.
В рассказе Я. Шведова «Два окна» на тему о переделке быта, мрачными красками описывается рабочее общежитие. По рассказу получается, что за годы революции в быту ничего не изменилось. Рассказ клеветнический. Факт напечатания рассказа в журнале есть проявление со стороны редакции гнилого либерализма.
Рассказ М. Гаева «Двое» (№ 5 и 6) - приспособленческая, политически враждебная, безграмотная, антихудожественная халтура.
Стихотворение В. Глебова «Мой девятьсот одиннадцатый год» пропитано вредной иронией к гражданской войне.
За 1931 г. в журнале был напечатан ряд интересных и ценных художественных произведений (рассказ Борового «Отпуск», Нейкран - «Веддинг на баррикадах» и др.), но редакции необходимо:
Перестроить работу журнала применительно к запросам широких комсомольских масс, усилить идейно-политическую бдительность и требовательность к авторам. Наладить воспитательную работу с авторами, обратив особое внимание на воспитание творческого актива, шире и глубже отображать историю партии и комсомола, воспитывая на ней молодые комсомольские кадры. Полнее освещать вопросы интернационального воспитания. Значительно расширить отдел библиографии.
...
«ЗВЕЗДА» - орган Лен[инградского] ФОСПа. Редактор, редколлегия, ответ. Редактор - Белицкий.
Задачи журнала те же, что и «Красной Нови», но журнал не осуществляет этих задач.
Группируя вокруг себя наиболее правых попутчиков и необуржуазных писателей, журнал не только не сумел воздействовать на них в нужном направлении, но сам в значительной мере очутился у них в идеологическом плену. В текущем году ведущее место было занято в журнале правооппортуническими писателями, которым редакция обеспечила возможность враждебных выступлений.
Свою деятельность в 1931 г. журнал начал с опубликования повести Тынянова «Восковая фигура», в которой писатель идеализирует петровскую эпоху. Даже после смерти Петра его восковая персона стережет ореол самодержавия, которое не плохо, а плох двор, окружающий царя.
В журнале опубликована повесть Воронского «Глаза урагана» - повесть слюнтяйская, размагниченная, упадочническая, где пошлое изображение февральских и октябрьских событий являются фоном для банальной истории с некоей демонической женщиной.
Каверин в «Путевых рассказах» клеветнически пишет о зерносовхозе, где работают авантюристы, где нет коллектива. Это - обычная латифундия, где мастера гонят на работу, а рабочие при удобном случае свертывают голову мастеру. Автор утверждает, что совхоз отобрал киргизские земли, и киргизам ничего не осталось.
Этого же писателя (Каверина) была помещена повесть «Художник не известен», в которой защищаются идеалистические взгляды на искусство. Проводится идея, что художник стоит вне классовой борьбы, его не волнуют житейские бури, он творит вечное и прекрасное.
Ольга Форш в реакционном произведении «Сумасшедший корабль» открыто защищает реакционную буржуазную интеллигенцию.
Савин в рассказе «Сон наяву» клевещет на наше культурное строительство.
Чистяков в романе «Задворки» допускает грубые ошибки в показе коллективизации. В нем говорится, что крестьяне и колхозники считают коллективизацию чуть ли не стихийным бедствием и демонстрируют свой протест чуть ли не повальным пьянством. Культурная антирелигиозная работа в колхозе изображается как хулиганство.
В отделе поэзии такое же положение, как в прозе. Пастернак, например, пишет, что вакансия поэта бесполезна, а может быть, и вредна. Комиссарова считает, что если бы не было героики прошлого, то поэзия шаталась бы впустую по равнинам скучной действительности. Борис Корнилов в № 6 печатает хулиганские стихи («Баллада о Билле Окинсе»). В его стихах сквозь густой чубаровский мат доносятся нотки определенного любования красотами заморских стран. В. Эрлих помещает упадочнические и клеветнические стихи, в которых говорит, что советская действительность не дает возможности высказываться, и он «вбивает в глотку кляп» и молчит.
Критический отдел журнала стоит не выше других отделов. Ни одно произведение, напечатанное за год, не было разобрано в отделе критики. Критик Малахов разбирает причины отставания тех, кто явно перешел на другую сторону баррикад (Гумилев, Ахматова), но молчит о произведениях тех, кому нужно помочь перестроиться при помощи большевистской критики.
Журнал поместил доклад Ю. Либединского, где развернут лозунг «одемьянивания» поэзии. Стихотворение Д. Бедного «Слезай с печки» объявляется образцом диалектического метода. Речи на дискуссии писателей-попутчиков напечатаны без всякой оценки редакции. Библиографии в журнале отводится незначительное место.
Тематика журнала явно отстала от современных задач социалистического строительства на данном этапе. «Звезда», по существу, прошла мимо жгучих вопросов партийно-советской жизни.
Все это позволяет сделать вывод, что журнал, его руководство заняло «отражательскую» в отношении настроений попутчиков позицию, не сумев организовать, как это необходимо, попутчиков и направить их творчество в русло социалистического строительства. Не журнал руководил попутническими кадрами и их перестройкой, а, наоборот, попутчики правого крыла (преимущественно) с их старой идеологией оказались хозяевами в журнале.
...
«ПРОЛЕТАРСКИЙ АВАНГАРД»: орган творческой группы «Кузница». Ред. коллегия: Бахметьев (ответ. редактор), Вадецкий, Касимов, Ляшко, Максимов, Обрадович, Саннинков.
В 1931 г. журнал декларативно поставил перед собой задачу строить материал «под знаком политических, хозяйственных и культурных задач третьего решающего года пятилетки».
Журнал с этой задачей абсолютно не справился. Подавляющее большинство вещей отмечено печатью политической пошлости, вульгаризации основных проблем нашей эпохи, они стоят на уровне обывательского мировоззрения. Так, художественная разработка тематики крайне поверхностна и примитивна. Социалистическое соревнование и ударничество представляются иногда в виде какого-то нездорового спорта, не показываются массы, роль партии и комсомола. В этом отношении характерен рассказ П. Воробьева «Чугунная любовь», в котором соц. соревнование сводится к соревнованию между отцом и сыном, рабочие массы в рассказе не показаны. Психологизм, интеллигентское самоковыряние свойственны и другим повестям и рассказам, в особенности на семейно-бытовые темы. Последние проблемы разрешаются в духе «Рождения героя» Либединского (см. «Повесть о дружелюбе» Н. Ляшко в № 1 и 2 журнала). В том же номере помещен пошлейший рассказ А. Карцева «Отдых» на тему о любовных приключениях на пароходе. Глупейший рассказ помещен также и в № 4 В. Шишкова «Поединок» из «Повести о Касьяне», в котором показано соц. соревнование... человека с машиной.
Критический и библиографический отдел журнала почти отсутствуют. Низкое идеологическое и художественное качество материала в значительной мере объясняется тем, что журнал до сих пор не сумел объединить вокруг себя новых пролетарских творческих кадров и продолжает вариться в своем собственном соку. Из номера в номер мелькают одни и те же фамилии (Ляшко, Воробьев, Карцев, Вадецкий, Касимов). Журнал до сих пор не имеет своего лица, формально ориентируясь на передовые читательские кадры рабочих, колхозного крестьянства, трудовой интеллигенции и молодежи. Редакция по существу не обслуживает ни одну из этих групп.
Журнал показал свою полную нежизненность, его никчемность очевидна. Его необходимо закрыть.
...
«ЛЕНИНГРАД». Орган Ленинградск. Ассоц. Пролетарск. Писат. (с 7-го номера). Ответ. редактор Е. Добин.
В руководстве журналом царит полнейшая обезличка. Журнал работает без установки на определенные читательские кадры, без плана, без твердого руководства, жил и живет за счет «самотека». Продукция журнала, за редким исключением, слаба, малоактуальна и для широкого советского читателя абсолютно не интересна. Значительная часть напечатанного материала явно реакционна. Отсюда не случайно появление на страницах его таких контрреволюционных, открыто кулацких произведений, как «Гугенот из Териберки» Правдухина, образцов попутнической публицистики (Казакова «Человек и его дело»), левацкой клеветы на партийное руководство колхозным строительством (Михайлов «Колхоз рождается в муках», Адалина и друг.).
Эти произведения искажают нашу действительность.
Библиография и критика в «Ленинграде» носят беспринципный характер. Нередко идеалистические и формалистические лозунги утверждаются на страницах журнала (статья Саянова, посвященная творчеству формалиста Тынянова, где методы Тынянова ставятся в образец пролетарским писателям).
Журнал, являющийся органом ЛАППа был фактически представлен руководству Казакова - приспособленца, который использовал журнал для распространения в отдельных случаях реакционных произведений.
Журнал необходимо превратить в массовый популярный, рассчитанный на широкие кадры пролетарской молодежи орган, занимающийся выдвижением и подготовкой новых творческих кадров из среды ударников, призванных в литературу и пр.
...
«ОКТЯБРЬ».
Литературно художественный и публицистический журнал. Орган РАППа.
Редколлегия: Ермилов, Ильенков, Исбах, Макарьев, Панферов (отв. редактор), Платошкин, Речиков, Ставский, Суриков, Шолохов17.
Журнал является центральным творческим и литературно политическим органом РАППа и в этом смысле должен рассматриваться как ведущий орган пролетарской литературы, работающий на основе указаний и требований, предъявляемых к последней партией и рабочим классом.
Наряду с отдельными значительными по тематике и идейному уровню произведениями («Хлеб» Киршона, повести и очерки Панферова, Исбаха, Ильенкова, Ставского и друг.) журнал все же не охватил круга основных политических вопросов, как творческим, так и внехудожественным материалом. Особенно недопустимой является крайняя бедность отделов критики и публицистики, в частности, почти полное исчезновение в журнале библиографии. Совершенно неудовлетворительна работа писателя в отношении борьбы за центральные проблемы культурной революции, призыва рабочих ударников на борьбу с новобуржуазной, классово-враждебной агентурой в художественной литературе, в деле выдвижения новых творческих кадров.
Одновременно редакция не обеспечила журнал и от политико-идеологических срывов, наиболее значительными из которых являются помещенные в № 5 журнала антипартийного, повторяющего троцкистскую клевету о «перерождении» партии очерка Киша «Подкоп» и статьи Чарного о процессе меньшевистского ЦК, извращающей политическое содержание процесса, и не с большевистских позиций рисующего физиономии главных его участников. Ошибочным является также помещение троцкистской по своей основной концепции повести Б. Левина «Жили два товарища», А. Митрофанова «Июнь - Июль», Шведова «Повести о волчьем братстве» - политически неверно трактующей нашу концессионную политику и пр.
Журнал не развернул широкой критики грубейших ошибок и политических провалов, имевших место в ряде литературных журналов, не освоил и не осуществлял задач, связанных с руководством попутническими кадрами, принимал совершенно недостаточное участие в развертывании творческой дискуссии РАПП.
...
«ЗЕМЛЯ СОВЕТСКАЯ».
Орган Российской ассоциации пролетарско-колхозных писателей - РОПКП. Ставит своей задачей отображение основных процессов социалистического переустройства деревни, а также идейно-политическое руководство пролетарско-колхозными писателями, выдвижение новых кадров, перевод на рельсы пролетарской идеологии писателей из колхозников.
Как художественный материал, так и критический, помещенный в журнале за 1931 г., свидетельствует о явном неблагополучии.
В течение года на страницах журнала в той или иной степени были представлены основные кадры пролетар. колхозных писателей: Батрак, А. Завалишин, Демидов, Ряховский, Журба, Субботин, Егорашвили, Острогорский, А. Молчанов, Исаковский, Наскобин, Шухов и др. и почти не отводилось места новым писателям, ударникам полей, призванным в литературу.
Тематика не отражает социалистического переустройства деревни. Зачастую в произведениях старое преобладает над новым, зачастую сюжетом служат отрицательные стороны деревенской и колхозной действительности. Произведений, берущих объектом показа ударников героев труда, колхозные и совхозные достижения в журнале, совершенно недостаточно.
Писатель И. Никитин в «Записках литературного бригадира» прямо говорит: «Когда я прибыл в Поляны, то меня интересовали не столько Полянские колхозы, сколько Полянская церковь и ее служители: поп Василий и дьякон Савватий», или: «ведь я искал литературные сюжеты, литературного героя. Галкин - разве это не герой: человек со шнурами до колен. Председатель сельсовета, подкулачник, классовый враг, пролезший в сельсовет, лучшего не придумать?»
Грубые идеологические срывы в журнале налицо. Тот же писатель И. Никитин в том же произведении клевещет на нашу действительность, утверждая, что до вчерашнего дня за последние 15 лет ничего не изменилось в образе жизни крестьян, теперь вступивших в колхоз.
Брыкин в «Стальном Мамае» дает трибуну белогвардейцу. Это - контрреволюционное произведение. Это записки полковника Ладоги, работающего в колхозе счетоводом. Ладога - объективно летописец Нестор. Он пишет, например: «Принципиальный противник социалистических экспериментов, которые кроме лишений, тягот русскому народу ничего не дадут, я остаюсь в роли простого очевидца, беспристрастного летописца. Мое дело - правдиво передать потомкам, что творится на родине, реально политой слезами и кровью русского народа». Приводя Ладогу к самоубийству, автор как бы снимает вопрос о борьбе с ним.
Редакция поместила это произведение с примечанием о своем несогласии с автором по ряду положений и обещала дать критику, но своего обещания не сдержала.
«Рейд “Черного жука”» Макарова - произведение вредное, в котором искаженно показывается советская действительность.
Галяу в «Пятилетке в действии» рисует под маркой нового человека правого оппортуниста, выступающего против планов строительства. Когда автору на дискуссии указали, что его новый человек - оппортунист, он ответил, что в начале - это был разложившийся человек, потом редакция переделала его на нового человека.
В 1930 г. журнал напечатал антипартийную сугубо клеветническую повесть Тарасова «Ортодоксы».
Халтура и приспособленчество выступают в повести Р. Акульшина «Повесть об одном колхозе».
В подборе художественных произведений «Земля Советская» господствовал самотек, не было организованного подбора художественных и идейно лучших произведений.
Поэзия в «Земле Советской» за некоторым исключением отличается тематической отвлеченностью и бессодержательностью.
Критико-библиографический отдел не отражал борьбы за ленинский этап в литературоведении, не заострял внимания на борьбе против меньшевиствующего идеализма, против механизма, не выражал линии партии в области теории.
Журнал печатал статьи А. Ревякина - механиста, переверзианца, защитника кулачества, считающего, что кулацкая литература сама по себе сдает позиции, формалистов и эклектиков Шашкевича, Войчевского, Брайнина, М. Беккер и др., печатал литфронтовские статьи Красильникова, Амурского, Козлова, статьи Острогорского, который защищал Ревякина, выступая против партийности литературы, заявляя, что партийность не главное, а главное - смена сомневающегося середняка образом колхозника в нашей литературе. Отдел критико-библиографический по существу замалчивал пролетлитературу. Вся линия его была линией гнилого либерализма.
Теоретик Ассоциации т. Карпинский в сборнике Ц.С. РОПКП «Наши позиции» совершает ряд грубейших ошибок. Он приписывает революционную роль буржуазным партиям не только во время буржуазной, но даже во время пролетарской революции, превращает ее в революцию, защищавшую интересы мелкого буржуа и т.д.
Руководство журналом не обеспечило необходимой большевистской бдительности в борьбе с большими идеологическими прорывами, необходимо работу журнала коренным образом перестроить, пересмотрев состав редколлегии.