Разное
- всякое. Малая историческая форма из нашего исторического обоза.
"Симплициссимус", 1897 год
И вот мы здесь - продолжаем подборку всякой мелочи из моей телеги. Формат, надо сказать, очень удобный - не надо застегиваться на все пуговицы и выходить на трибуну, все очень просто: идешь себе, например, гуляешь, обгоняемый жирным зайцем, а в голове складывается сюжеты, вспоминаются истории или анекдоты. Бывает и более того - возьмешь какой-нибудь вопрос, заостришь его и воткнешь в читателя. Тогда из него посыплются мнения, возражения и прочие буквы.
Но что делать тем, кто все это уже прочитал в телеге? Для них у меня есть история из 2014 года. В честь печальной памяти юбилея, так сказать. Тогда в Луганске ополченцы активно искали шпионов, диверсантов с минометами и артиллерийских корректировщиков ВСУ, "не замечая" при этом некоторых очевидных вещей, и тем летом я сделал примечательную запись:
Выступая на первом общевойсковом съезде глухонемых, товарищ Болотов опроверг клеветнические измышления западной прессы о том, что артиллеристы ЛНР сознательно оборудуют свои позиции в жилых кварталах Луганска. "Это гнусная ложь, - заявил он в своем выступлении, указав на то, что благодарные жители добровольно возводят жилища вокруг артиллерийских позиций - чтобы быть поближе к своим защитникам".
Не берусь утверждать, что это шедевр сатиры, но замечу, что официальные коммюнике "республиканских властей" не слишком отличались от пародий на самих себя. Когда казалось, что Луганск вот-вот будет освобожден ВСУ, кто-то из болотовских пропагандистов изрядно облегчил себе работу, опубликовав наскоро переделанную выдержку из сталинского радиовыступления от 3 июля 1941 года.
"Нападение фашистской Украины на нашу Родину продолжается, - напоминал своим читателям "республиканский" официоз, сообщая следом что - "Несмотря на героическое сопротивление Армии Луганской Народной Республики, несмотря на то, что лучшие батальоны врага и лучшие соединения его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражений, враг продолжает лезть вперед, бросая на фронт новые силы".
Вскоре после этого унтер-лидера ЛНР отправили в отставку, сменив Плотницким, а спустя несколько лет Болотов объявил, что именно люди его преемника и стреляли по жилым кварталам Луганска. На интервью слетелись и другие "ветераны", после чего бывший вождь скоропостижно попил кофе и внезапно скончался, закольцевав эту историю. Плотницкий же исчез годом позже, но это уже отдельная история.
Ну а теперь прошу всех под кат.
«Подколол».
Однажды к генералу Франко на прием явилась делегация бывших белогвардейцев. В Испании уже шла гражданская война и многие российские эмигранты добровольцами записывались в ряды «националистов», чтобы продолжить войну с красными на Иберийском полуострове.
Во время разговора генерал поинтересовался причинами поражения белых армий. Ему начали приводить то и другое, от пропаганды и танков до стратегических ошибок и невезения. Франко по обыкновению не перебивая выслушал всех, а потом сказал:
- Вот вы пидорасы конечные, я сколько живу - такого говна не видел. Какие чехи, какой Колчак, уебы? У вас половина империи и десятки миллионов человек под контролем было, а вы все просрали.
- И кто в этом виноват? Вы. У вас солдаты грабили население, а тыловые дельцы - армию. У вас только воровали и гуляли, ни порядка, ни процветания вы на освобожденные территории не принесли.
- Нет, господа, вы проиграли потому, что у вас в тылу был беспорядок. У меня такого не будет. Да, вот так. Ну, что - здорово я вас подколол? А теперь идите нахуй.
Как же прав был генерал Франко!
(Текст рекомендован к помещению в школьные учебники и хрестоматии.)
...
Йозеф Зонненфельс был камералистом, экономистом, юристом и крещеным евреем. Сын бранденбургского раввина перебрался в Вену, где стал производить впечатление на Марию Терезиб.
Нет-нет, не то, о котором вы подумали - это же не Санкт-Петербург. Как публицист, он выступал за просвещенный абсолютизм, а как правовед - против пыток. Идея отменить их вообще была сформулирована им столь блестяще, что Мария Терезия прочитала, прониклась - и отменила.
Ее просвещенный сын Иосиф тем более был в восторге от смелого Зонненфельса. Однако, все мы знаем, что бывает когда жалует царь, да не жалует псарь: Йозефу часто приходилось отбиваться от цензуры.
Как водится, он прибегал к помощи монарха (а иначе какой прок от просвещенного абсолютизма?).
И вот как-то раз между ним и императрицей произошел разговор, который впоследствии был присвоен русскими анекдотистами и приписан к Екатерине II. Да, они не только цитаты из Бисмарка воруют, но и исторические анекдоты.
В общем, Зонненфельс пришел к Терезии Марии и застал ее в веселом расположении духа. (Она вообще была смешлива.)
- А, - закричала глава Габсбургского дома, - господин Зонненфельс! Что у вас там, что? Опять цензура? Написали что-нибудь против религии? Нет, вы для этого слишком умны. Против меня? Не обижаюсь и прощаю. Но если вы затронули министров, то пардон - я вас предупреждала.
(Так элегантно в эпоху барокко посылали нахуй.)
Но не волнуйтесь. Зонненфельс благополучно писал и работал дальше, пережив самого Наполеона (миллионы людей не могли этим похвастаться).
...
А много ли приличных людей в среде великих военных деятелей?
Приличных в смысле следования современному им кодексу поведения. Но давайте-ка я лучше поясню более предметно.
Возьмем, к примеру, фельдмаршала Веллингтона. Он приличен? Безусловно. Он более чем приличен - это сам эталон.
«Железный герцог» был настолько джентельменом, что когда вернулся в Англию после десяти лет отсутствия, - в блеске своей индийской славы, в звании генерала и довольно состоятельным человеком, - то возобновил предложение, в котором ему было отказано родителями невесты ранее. Хотя мог бы этого не и делать, ибо влюбленностью и обязательствами связан не был. Но стоило так и не вышедшей замуж девице сделать прозрачный намек через общую знакомую, как генерал Уэлсли тут же прибыл к «месту несения брака» и годами стоически сносил несколько расстроенный характер своей супруги.
Изменял ли он ей? Безусловно. Было ли это доказано, имелись ли поводы для грязных сплетен? Нет, никогда. Веллингтон был приличен.
Возьмем теперь его современника на букву эн… ага, попались! Нет, не консула Бонапарта, а адмирала Нельсона.
Великим ли он был флотоводцем? Это невозможно оспорить. Но соблюдал ли он приличия? И вот тут все намного сложнее.
Тщеславие - такая же черта нельсоновского характера, что и личная храбрость адмирала. Наблюдавшие его вблизи поражались тому, как в одном человеке могут уживаться талант морского командира и доходившая до комичности мелочная страсть ко всевозможным орденам и титулам. Личные письма адмирала - это бесконечное перечисление выказанных ему почестей, наряду с не менее утомительным упоминанием заслуженных, но не полученных наград.
Его манера говорить о себе в третьем лице, бесконечные монологи о совершенных подвигах прощались только потому, что Нельсон действительно одержал все эти победы.
Наконец, его скандальная связь с леди Гамильтон, откровенное нежелание поддержать хотя бы декорум нормальных семейных отношений и, говоря откровенно, довольно неблаговидное отношение к жене, вызывали кривотолки даже в Англии короля Георга III.
А ведь генерал и адмирал встречались - один только раз, в приемной Питта, незадолго до Трафальгара.
Уэсли Нельсона узнал сразу (тщедушная фигура, блеск наград, среди которых неизменный османский челенк), ну а тот его - конечно нет. Как и всегда, флотоводец принялся держать монолог, преимущественно посвященный самому себе. Много лет спустя герцог признавался, что если бы их разговор ограничился только этим, то его впечатление от встречи с Нельсоном осталось бы совсем иным, но… но в какой-то момент генералу Уэсли удалось вставить несколько слов, после чего адмирал заинтересовался, извинился, вышел из комнаты (как считал сам герцог - чтобы уточнить имя своего случайного собеседника), после чего вернулся «совершенно другим человеком». Веллингтон оказался впечатлён его интеллектом, силой речи и поднимаемыми темами.
Впрочем, он никогда не рассказывал подробностей завершающей части этого разговора.
Так кого же больше среди великих полководцев?
Скажем, Александра Македонского мы к современным ему «эллинским джентельменам» отнести не можем. И вовсе не потому что он убил Клита и спал с гейтарами - все убивали, многие спали. Но вот требования относиться к себе как к божеству, как к восточному царю - это безусловно выход «за греческие рамки».
И т.д., и т.п.
Так много ли приличных или только несколько скал, вроде Гинденбурга, стоят посреди бушующего океана страстей?
...
Первая схватка.
В Луганске до сих пор стоят два английских танка Mark-V - известные на весь мир своей ромбической безбашенностью модели Мировой войны.
В 1919 году у Деникина имелось несколько десятков такими машин - всего, по некоторым подсчетам, ВСЮР получили почти 120 английских танков.
В весенних боях на Донбассе, а потом и в летнем наступлении на Харьков они отлично показали себя - каждый танк стоил, пожалуй, целого батальона пехоты. Не было случая, чтобы большевики выдерживали тогда комбинированную атаку пехоты и бронетехники.
Но вот пришла осень и началось отступление из-под Орла, закончившееся в Новороссийске. У белых все еще оставались десятки танков - воспоминания о боях с их участием в это время достаточно известны, - но изменить исхода тех боев это уже не могло.
Почему? Что, у красных появились свои машины или противотанковая артиллерия? Нет, их пехота как и прежде подавалась назад, но какое это теперь имело значение, если с флангов добровольцев все время обходила буденновская конница?
Надо признать, что первое столкновение танка и коня было с разгромным стратегическим счетом проиграно бронетехникой.
Донская и кубанская конница не принимали боя с Первой конной и все успехи белой пехоты оставались напрасными.
Машины ломались, тыловые мастерские либо уже были оставлены, либо не могли получить танки для ремонта. И их бросали, как бронепоезда до этого - к Ростову деникинские войска отступили почти без бронетехники.
Так товарищи Троцкий и Буденный победили генералов Деникина и Танка.
...
Сегодня, когда вокруг сложилась и рухнула такая нервно-политическая обстановка перемен, особенно важно понимать как, что и почему.
Среди прочего - что такое воин, как он отличается от солдата и почему обоих называют героями.
Чтобы знать это нужно прочитать очень много книг, а еще родиться умным, но поскольку у вас уже есть я, то ничего из вышеперечисленного вам делать не обязательно.
(Хотя я все-таки советую попробовать!)
Итак, начнём.
Воин появился намного-намного раньше солдата и сразу же занял почетное место в еще совсем молодом, но уже таком Древнем мире.
Воин, будь он племенным или полисным, имел тогда если не всё, то очень многое. Афинский гоплит нес в ранце право голоса, а сам ранец в походе тащил его раб.
(Ранец, конечно, образный, а вот раб уже настоящий).
Таким образом, пускай ремесло воина и было не простым, оно включало в себя серьезный соцпакет и пользовалось уважением. Лучшие из воинов становились героями и получали личный миф: для этого требовалось сравнительно немногое - железные доспехи на закате эпохи Бронзы и какой-нибудь слепой грек неподалеку от места подвигов. Так или иначе, героизм имел смысл - проявлявшие его воины становились царями или хотя бы легендами.
Да, Марий придумал солдат, но слова такого не знал - римский легионер мог получить земельный надел, а мог стать преторианцем и завести собственного императора. Рим пал - исчезли и его солдаты.
В Средневековье на смену фалангам и легионам пришли рыцари, которых было наперечет, а с арифметикой тогда вообще творилось черт знает что. «Христовы воины» и «немногие лучшие» добивались себе баронств и хорошей жизни, а «все это» - походная жизнь и стрела в колене - продолжало иметь смысл.
Но вот Средневековье закончилось, Карла Смелого убили алебардой, государства научились считать деньги и нанимать приличную пехоту. Тем не менее военное дело все еще оставалось выгодным личным предприятием - даже в рамках швейцарского каре или банды ландскнехтов. Изменилось немногое - просто пехотинец опять стал считаться воином, только и всего.
А потом случилась Тридцатилетняя война. Правительства европейских стран сказали «никогда больше» и перекрестились.
И тут на авансцену истории вышел солдат - человек очень бедный и интеллектуально не амбициозный. И, опять-таки - как «вышел»? Его вывели, иногда в цепях. Такой «воин» имел значение только в составе большого батальона и с мушкетом в руках. Никто не называл солдата героем, а все подвиги на поле брани вознаграждались в лучшем случае медалькой - вещью, за которую прежний воин ответил бы ударом клинка.
(Зато это стоило сравнительно недорого и предоставляло аристократии массу офицерских мест, а среднее сословие могло преспокойно сидеть дома или идти в артиллерию, если уж совсем приспичило).
Так продолжалось еще почти двести лет, затем случилась Великая французская революция и родилась массовая национальная армия. Это были времена - был романтизм. Солдата произвели в воина и нарекли героем - серым, потому что повышение носило моральный, а не социальный характер. Массовые армии, массовое производство - напечатать медалей еще было можно, но где взять столько рабов, земельных участков или хотя бы незамужних принцесс в беде?
(Правильно - нигде, поэтому пропаганда всех стран выдает бесконечные образы Родины-матери и Девицы-Победы.)
...
Про фельдмаршала Гельмута фон Мольтке еще при жизни ходило много баек, а уж после смерти - и подавно. После смерти вообще трудно поправить кого-либо, в чем уже успели убедиться немало великих людей.
Вот и у Куприна в «Поединке» второстепенным персонажем рассказывается одна такая история: фельдмаршал хотел-де щедро наградить каждого офицера, за которым услышал бы что-то умное, но сколько Мольтке не инспектировал гарнизоны, столько его кошель оставался закрытым. Он только сидел, слушал и молчал.
Мораль понятна и стара как средняя портовая проститутка георгианской эпохи.
Конечно это неправда, но не обычная врака, а легенда, некоторым образом отражающая реальность. Да, Мольтке не ездил по войскам с видом Гарун аль Рашида, но и в самом деле отличался молчаливостью, через что и получил свое прозвище («Великий Молчальник»).
Его ежегодные обращения к коллегам из Генерального Штаба обыкновенно состояли из двух десятков одних и тех же слов. Однажды он добавил еще несколько, чем вызвал саркастическое замечание одного из офицеров: «Старик разговорился».
Однако же, Мольке любил играть в вист. Он становился очень азартен и если проигрывал, то сваливал всю вину на напарника, а сам уходил в заметно плохом настроении. Так что кошеля у него не было, а вот небольшая слабость - да, случалась.
(Уровень меритократии в немецкой армии можно оценить по тому обстоятельству, что фельдмаршалу случалось проигрывать подчиненным.)
...
Среди причин поражения белых можно выделить несколько решающих моментов.
Во-первых, преимущество центральной операционной базы. У большевиков под контролем оказались центральные области России, ее промышленные центры и обе (sic) столицы.
«Перебить» этот фактор могли только лучшая организация, регулярное и соответсвующее снабжение извне и/или быстрота действий. Укажем сразу на очевидное - структуры антибольшевистских квазигосударствнных образований, включая сюда и белых, и «националов» фактически начали формироваться либо одновременно с красными, либо даже позже них.
Опередить не выходило - Ленин взял власть раньше, чем белогвардейцы оставили Ростов.
Снабжение белых армий иностранными государствами, за исключением английской помощи, никогда не носило системного характера. Только британское правительство относительно масштабно «вложилось» в армию Деникина, в значительной мере добившуюся своих успехов 1919 года за счет танков и пушек, полученных из Англии. Но при всех прочих факторах, она не могла компенсировать стратегического превосходства красных.
Тем более, что британская помощь была свернута в самый критический момент. ВСЮР выступили на Москву в английской военной форме, а докатились до Новороссийска «в чем было».
Наконец, организация. Это, пожалуй, был решающий пункт, определивший неспособность переиграть большевиков. Организация хромала и Колчака, и у Деникина. В сравнении с социально примитивной, но эффективной системой «красных комиссаров», белые сумели создать лишь видимость порядка в крупных городах, но только и всего. Тыл стал их уязвимым местом, а не источником силы.
Во-вторых, во многом ставшее причиной «во-первых» - несоизмеримые уровни руководства. У белых всем руководили военные, причем, что называется, не «первого калибра».
Корнилов - неудачливый военный министр, провалившийся заговорщик и погибший в бою генерал, не сумевший предложить ничего, кроме как «умереть в последней атаке» на Екатеринодар. Случайный снаряд спас его «армию» от полного уничтожения, но и Деникин был далеко не лучшим кандидатом в преемники.
К этому времени его высшим военным достижением был пост командующего Западным фронтом в 1917 году, когда генерал ввел в бой 200 батальонов против 20 германских и… проиграл. Иначе говоря, бывший командир дивизии попросту не имел соответствующего опыта, что и сказалось, едва борьба вышла за пределы анабасиса по Северному Кавказу.
На счастье Антона Ивановича, основное внимание красных в это время было обращено на восьмисоттысячную (номинально) армию верховного правителя Колчака. О полководческих способностях адмирала говорить нечего, а организационные достаточно известны - бездействующее правительство, полный развал тыла, управление войсками по рекомендациям дилетантов.
Но Колчак хотя бы был моряком - и лихим - а как прикажете оценивать стратегические решения генерала Деникина, у которого наступающие войска расходились веером по всем направлениям, пополняясь с «Божьей помощью» на местах и снабжаясь таким же таинственным образом? С такой стратегией никакие танки не спасут.
Тем более, что на красных уже трудились военспецы из Генерального штаба, которых молодые «военные гении» белых к управлению войсками не подпускали (см. конфликт Корнилов - Алексеев, Колчак - Степанов и т.п.).
И если все так печально обстояло в области военной, то что же говорить о политической? Ленин и Троцкий переиграли своих противников - они сходились хоть с чертом лысым, хоть с поляками и махновцами, допускали любые декларации и комбинации, а Деникин не сумел поладить даже с освобожденными им казаками (Колчак - с эсерами), не говоря уже о чем-то ином.
И как только Гражданская война вышла за рамки «отряды красногвардейской сволочи» против «офицерских рот» - все решающие преимущества оказались в пользу красных.
Но был еще один фактор, не зависевший ни от белых, ни от большевиков. Не сложись он так, как это вышло в реальности - и никакое превосходство красных не позволило бы им одержать победу.
Речь идет о Мировой войне и победе Антанты.
Но об этом уже в следующий раз.
...
Немецкая спесь и французская галантность.
В ноябре 1918 года в штабе Вооруженных сил Юга России царило ликование. "Царило", впрочем, слово монархическое и к деникинскому окружению не подходящее, а потому скажем просто - белые генералы ликовали.
И было отчего.
Германцы, ненавистные "тевтоны", возобновление борьбы с которыми было одной из двух декларируемых целей белого движения на Кубани - проиграли войну и оставляли Украину.
Почти год Деникину приходилось скрепя сердце иметь дело с ненавистными ему немцами. Заняв весной 1918 года территорию украинского гетманата, Крым и часть земель донского казачьего государства атамана Краснова, Германия оказала Вооруженным силам Юга России огромную услугу. Не опасаясь ударов из Донбасса и Ростова, Деникин мог вести боевые действия на Северном Кавказе, в то время как вооруженные немцами казачьи войска оперировали в районе Воронежа и Царицына.
Немцы закрывали глаза на политические цели белых и позволяли им набирать людей в Киеве, получать оружие и боеприпасы от донского атамана. Периодически Германия пыталась добиться от Деникина хотя бы заявления о нейтралитете в Мировой войне, но тот был непреклонен. Красновский генерал Денисов в сердцах заметил, что если, как говорят белые, донское казачество - проститутка, то деникинская армия - это живущий за ее счет сутенер.
В общем, отношения были натянутыми, но рабочими. Но вот мир облетело известие о вагоне маршала Фоша и ликующий (sic) Деникин получил известие о том, что французы уже на марше! французы спешат в Черное море! Франция берет этот регион под патронаж!
Ничуть не сомневаясь в своем праве, белый генерал писал Франше д’Эспере, французскому командующему в регионе. Деникин не проситель, нет - он говорит как равный с равным, как один союзный полководец с другим. Французы должны действовать, чтобы сразу заменить уходивших немцев. Украину следует занять примерно 12 дивизиями, отдельный десант для Крыма, а дальше начнется формирование новых белых армий и наступление на Москву.
Ах, французы - это вам не коварные англичане, не спесивые немцы, а старейший русский союзник. Сейчас, сейчас... но что они так медлят? Большевики уже в Донбассе, в Крыму!.. под Киевом Петлюра... где же французы?!
Но вот и они. Правда их совсем мало - несколько тысяч в Одессе, полк в Севастополе. Впрочем, это только начало и... И тут выясняется, что последний баденский фельдфебель обращался с русскими более уважительно, чем это делали французские "союзники". Представители Деникина, местная общественность - интервенты не просто относились к ним неуважительно, они прямо третировали их.
Например, французский полковник в Севастополе решил, что городские власти незаконно (!) выдали средства командованию белых. И он бросает их под арест, издевательски требуя вернуть (!) деньги. Красные уже на подходе, но французу наплевать. Где деньги? - кричит он.
Деникин не мог поверить сообщениям из Одессы и Крыма.
Помимо отвратительных, почти карикатурных манер (в советском кино так обычно изображали бесноватых фашистов), французы оказались еще и никуда не годными политиками. Совершенно не ориентируясь в обстановке, они то начинали переговоры с Петлюрой, то запрещали белым формировать на местах воинские части. Но самое главное - французы позорно бежали в абсолютно каждом бою. Даже банды атамана Григорьева оказались эффективнее французских и сенегальских солдат.
Помимо грубости и трусости, французы еще и постоянно лгали. Объявили, что Одесса будет непременно удержана, торжественно высадили в городе подкрепления - и тут же бросились эвакуировать город, наплевав на всех, кроме себя. В Севастополе на каждом углу заявляли, что скоро, очень скоро подойдут новые дивизии, но так и не развернули больше одного полка. Обещали поддержку флота, но после нескольких матросских бунтов увели корабли обратно.
Французская интервенция на Черном море - это какой-то эталон военно-политической бездарности. К весне 1919 Деникин уже ничего от французов не ждал, возлагая все свои надежды на англичан и их танки.
...
Гражданскую войну на территории бывшей Российской империи, среди прочего, можно назвать еще и примером абсолютного торжества «шпаков» над «сапогами» - политики выиграли у военных с разгромным счетом.
Ленин и Троцкий, никогда не забывавшие о главных целях, маневрировали настолько свободно, насколько это можно было представить. Отказаться от ряда партийных доктрин и создать регулярную армию, поставить в строй царских офицеров, заключить союз с Махно, признать Финляндию etc - да, да и еще раз да.
В это самое время Колчак и Деникин в буквальном смысле воротили носы от «политиков» и «политики», которую считали чем-то вроде неизбежного зла. Казалось бы, что такой подход требовал наделения своих «гражданских помощников» определенными полномочиями, но история деникинской и колчаковской администраций - это бесконечный список мелочного контроля мелких же вопросов, при полном нежелании заниматься чем-то большим.
(Так, «земельную программу» ВСЮР начали утверждать к ноябрю 1919, да так и не утвердили).
Более того, на всех важных постах сидели или стояли генералы, оказавшиеся, как правило, негодными организаторами. У красных бывшие генштабисты руководили разработкой стратегических операций, а у белых Деникин требовал отдавать «ренегатов» из офицерства в солдаты, с правом «искупить кровью». Даже Шульгин не выдержал этого парада милитаризма и умыл руки.
...
С великими людьми часто случаются мелкие происшествия.
Однажды император Карл V возился со своими любимыми часовыми механизмами, как вдруг влетел слуга и по своей неловкости опрокинул все нюрнбергские яйца. С грустью посмотрев на разлетевшиеся по комнате детали, император вздохнул и сказал: «Что же, начнем сначала».
Возможно что в этот момент ему вспомнились Итальянские войны.
От другого Карла, Второго и Английского, сбежала как-то любимая сука. Король так огорчился, что решил выйти из оффлайна и поместить в газете обещание вознаградить нашедшего и вернувшего собаку.
Так появились платные объявления.
(В данном случае видимо все-таки бесплатные.)
Крупная неприятность случилась в XVIII веке с прусским королем Фридрихом II. Великий человек поехал куда-то в карете, а кучер не справился с управлением и оказался участником ДТП. Абсолютный монарх прибег к непарламентским выражениям, но возница вдруг закусил удила и сказал: «Ну, перевернул, бывает - Вам же тоже доводилось проигрывать сражения».
Король ответил на эти упреки в «Истории моего времени».
Его главный враг Мария Терезия с собой таких вольностей не позволяла, хотя и отличалась веселым нравом. Как-то раз, а может быть и два, к ней пришел пожилой архиепископ, уронивший во время разговора бумагу. Возникла неловкая пауза - священник не мог нагнуться из-за больной спины, а Марии Терезии мешал живот. Расхохотавшись, она позвала слуг.
(После шестнадцати беременностей вам бы тоже мешал живот.)
Всякое случалось даже и с Наполеоном, который шуток не любил и юмора не понимал. Во время Итальянской кампании австрийские гусары перехватили его письма к известной всей Директории Жозефине - и опубликовали их в газетах.
(Ох уж эти гусары!)
С тех пор Бонапарт прессы терпеть не мог, стараясь заменить ее своими объективными бюллетенями. Если бы не 1814 год, то Франции грозило бы остаться с одним Ле Монитором, но бросок Блюхера на Париж спас галльскую печать.
И что же? На старости лет заслуженный фельдмаршал сошел с ума и решил что беременен слоном.
Таковы мелкие факты, на ходу записанные мною в одной из баденских долин.
...
Узлы истории бывают очень причудливы.
Вот российская императрица Екатерина II приглашает своих соплеменников осваивать Таврию и другие области, лежащие между Крымским ханством и украинским Гетманатом. Немцы едут, строят и живут, поражая соседей основательностью и зажиточностью.
Проходит сто, а затем еще пятьдесят лет и другой российский император вступает с Германией в войну, а своих немецких подданных объявляет вредным элементом и собирается выслать в Сибирь.
Отнимаются земли, арестовывается имущество и нет в мире ни порядка, ни даже обыкновенной благодарности, а одна только жадность и мнительность.
Но вот армия разваливается в войне, последнего императора кончают в подвале, однако не кончен бой за империю: белая гвардия, офицеры и патриоты единой-неделимой оправились на зажиточной Кубани и идут теперь на Москву.
У них английские танки, аэропланы, гаубицы и мундиры. Но это все пустое, потому что святая месть уже готова свершиться. Атаман Махно реквизирует в богатых немецких деревнях тачанки, ставит на них пулеметы и в конце лета 1919 года обрушивается на деникинские тылы.
Происходит разгром, махновцы угрожают даже белой ставке в Таганроге, почти половина солдат ВСЮР задействована не в Московской операции, а растянута от Чернигова до Азова.
Но все напрасно - армия тачанок неуязвима, она превращает белый тыл в кровавую кашу, нанося предавшей саму себя империи последний удар. Когда войска Деникина начнут откатываться из-под Орла, им придется отступать не к собственным центрам снабжения, но будто по вражеской территории.
Мораль проста - нехуй говном быть.
...
Две истории от советских остарбайтеров из Украины.
В первом случае молодая девушка шестнадцати лет оказалась в крестьянской семье, в Восточной Пруссии.
«Бауэры» поселили ее в своем доме, рядом с тремя детьми (8-9 лет). Общий стол, какие-то подарки по случаю, никаких придирок.
Ее научили шить «на машинке» (пригодилось на всю жизнь), не изнуряли работой и относились «как к своей».
В общем, если забыть о том, что подростка отдали «работницей» в чужую семью, то можно сказать, что девушке повезло.
Потом пришли «советские»: крестьянина убили сразу, его жену изнасиловали, дом сожгли. Вспоминала она о немцах всегда с теплотой, как о «второй семье».
Во-второй истории наружные обстоятельства очень схожи: Силезия, большое крестьянское хозяйство и несколько десятков молодых людей обоего пола из Украины.
Жили они в каком-то переоборудованном помещении, но вполне «сносно» и, по словам рассказчицы, весело. Настолько весело, что открыто отмечали советские праздники (sic) и вообще - плясали, пели etc.
Личные отношения с хозяевами здесь были не столь теплыми - по очевидной причине - но как и в первом случае ни насилия, ни непосильного труда не было.
Потом пришли «советские». И здесь начались убийства и изнасилования, только теперь и над «немецкими прислужниками». Рассказчицу спас ее будущий муж - один из офицеров, взявший понравившуюся девушку под опеку.
(После войны они поженились, но страдавший посттравматическим расстройством, он покончил с собой в середине пятидесятых годов.)
Обойдемся без извлечения морали, а выводы каждый волен делать самостоятельно.
...
Старость надо уважать.
Фельдмаршал Фридрих Генрих Эрнст фон Врангель прожил долгую жизнь, что и не мудрено, если вы родились при Фридрихе Великом, а умерли на шестом году Второго рейха.
Начав сражаться еще с Наполеоном, храбрый Врангель прославился главным образом двумя войнами с датчанами - 1848 и 64 гг. В первой, «неофициальной» для Берлина войне, он командовал прусско-саксонским контингентом, подкрепившим силы шлезвиг-гольштейнской милиции.
Врангель, манеры которого немного напоминали шекспировского Фальстафа, был, однако, профессиональным солдатом старой школы, хотя и чрезмерно порывистым. Датчан он разбил, но из-за дипломатического демарша Лондона и Санкт-Петербурга немцы вынуждены были отступить.
Прошло пятнадцать лет.
У руля встал Бисмарк и наладил дело: Франция отказалась помогать англичанам в датском деле, а русские все еще рассчитывали на союз с Парижем. Пруссия искусно разыгрывала младшего партнера обеих держав и помочь Дании было некому.
Началась война и командование вновь поручили Врангелю. К сожалению, фельдмаршал был уже не торт Наполеон тот - одряхлел и немного заговаривался, постоянно называя своих врагов датчан французами. Мольтке он не слушал, действовал в духе «вперед, на врага!» и потому был сменен принцем Фридрихом Карлом Прусским (по мнению того же Мольтке - единственным Гогенцоллерном с талантами полководца).
И что же?
Назло всем Врангель дожил-таки до новой войны с французами. Старика возили на нее как на отдых - под видом необходимости получить его совет. Счастливый Врангель пережил трех Бонапартов и умер легендой.
А какая легенда без анекдотов?
Приезжает как-то фельдмаршал в небольшой городок, где знавший о его пристрастии к женскому полу магистрат уже выстроил три ряда встречающих полководца девиц. Первый и второй - красавицы и хорошенькие, а третий - наличествующие.
Уже не слишком сильный глазами Врангель начинает целовать первый ряд, доходит и до второго, а на третьем видит что сражение принимает дурной оборот. Тогда он обращается к адъютанту: «Поприветствуй и ты!..»
Врангель бороды не носил, а этот анекдот… но зато он подлинный, то бишь действительно ходивший в свое время.
Подумайте над этим и уважайте старость.
"Симплициссимус", 1897 год
И вот мы здесь - продолжаем подборку всякой мелочи из моей телеги. Формат, надо сказать, очень удобный - не надо застегиваться на все пуговицы и выходить на трибуну, все очень просто: идешь себе, например, гуляешь, обгоняемый жирным зайцем, а в голове складывается сюжеты, вспоминаются истории или анекдоты. Бывает и более того - возьмешь какой-нибудь вопрос, заостришь его и воткнешь в читателя. Тогда из него посыплются мнения, возражения и прочие буквы.
Но что делать тем, кто все это уже прочитал в телеге? Для них у меня есть история из 2014 года. В честь печальной памяти юбилея, так сказать. Тогда в Луганске ополченцы активно искали шпионов, диверсантов с минометами и артиллерийских корректировщиков ВСУ, "не замечая" при этом некоторых очевидных вещей, и тем летом я сделал примечательную запись:
Выступая на первом общевойсковом съезде глухонемых, товарищ Болотов опроверг клеветнические измышления западной прессы о том, что артиллеристы ЛНР сознательно оборудуют свои позиции в жилых кварталах Луганска. "Это гнусная ложь, - заявил он в своем выступлении, указав на то, что благодарные жители добровольно возводят жилища вокруг артиллерийских позиций - чтобы быть поближе к своим защитникам".
Не берусь утверждать, что это шедевр сатиры, но замечу, что официальные коммюнике "республиканских властей" не слишком отличались от пародий на самих себя. Когда казалось, что Луганск вот-вот будет освобожден ВСУ, кто-то из болотовских пропагандистов изрядно облегчил себе работу, опубликовав наскоро переделанную выдержку из сталинского радиовыступления от 3 июля 1941 года.
"Нападение фашистской Украины на нашу Родину продолжается, - напоминал своим читателям "республиканский" официоз, сообщая следом что - "Несмотря на героическое сопротивление Армии Луганской Народной Республики, несмотря на то, что лучшие батальоны врага и лучшие соединения его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражений, враг продолжает лезть вперед, бросая на фронт новые силы".
Вскоре после этого унтер-лидера ЛНР отправили в отставку, сменив Плотницким, а спустя несколько лет Болотов объявил, что именно люди его преемника и стреляли по жилым кварталам Луганска. На интервью слетелись и другие "ветераны", после чего бывший вождь скоропостижно попил кофе и внезапно скончался, закольцевав эту историю. Плотницкий же исчез годом позже, но это уже отдельная история.
Ну а теперь прошу всех под кат.
«Подколол».
Однажды к генералу Франко на прием явилась делегация бывших белогвардейцев. В Испании уже шла гражданская война и многие российские эмигранты добровольцами записывались в ряды «националистов», чтобы продолжить войну с красными на Иберийском полуострове.
Во время разговора генерал поинтересовался причинами поражения белых армий. Ему начали приводить то и другое, от пропаганды и танков до стратегических ошибок и невезения. Франко по обыкновению не перебивая выслушал всех, а потом сказал:
- Вот вы пидорасы конечные, я сколько живу - такого говна не видел. Какие чехи, какой Колчак, уебы? У вас половина империи и десятки миллионов человек под контролем было, а вы все просрали.
- И кто в этом виноват? Вы. У вас солдаты грабили население, а тыловые дельцы - армию. У вас только воровали и гуляли, ни порядка, ни процветания вы на освобожденные территории не принесли.
- Нет, господа, вы проиграли потому, что у вас в тылу был беспорядок. У меня такого не будет. Да, вот так. Ну, что - здорово я вас подколол? А теперь идите нахуй.
Как же прав был генерал Франко!
(Текст рекомендован к помещению в школьные учебники и хрестоматии.)
...
Йозеф Зонненфельс был камералистом, экономистом, юристом и крещеным евреем. Сын бранденбургского раввина перебрался в Вену, где стал производить впечатление на Марию Терезиб.
Нет-нет, не то, о котором вы подумали - это же не Санкт-Петербург. Как публицист, он выступал за просвещенный абсолютизм, а как правовед - против пыток. Идея отменить их вообще была сформулирована им столь блестяще, что Мария Терезия прочитала, прониклась - и отменила.
Ее просвещенный сын Иосиф тем более был в восторге от смелого Зонненфельса. Однако, все мы знаем, что бывает когда жалует царь, да не жалует псарь: Йозефу часто приходилось отбиваться от цензуры.
Как водится, он прибегал к помощи монарха (а иначе какой прок от просвещенного абсолютизма?).
И вот как-то раз между ним и императрицей произошел разговор, который впоследствии был присвоен русскими анекдотистами и приписан к Екатерине II. Да, они не только цитаты из Бисмарка воруют, но и исторические анекдоты.
В общем, Зонненфельс пришел к Терезии Марии и застал ее в веселом расположении духа. (Она вообще была смешлива.)
- А, - закричала глава Габсбургского дома, - господин Зонненфельс! Что у вас там, что? Опять цензура? Написали что-нибудь против религии? Нет, вы для этого слишком умны. Против меня? Не обижаюсь и прощаю. Но если вы затронули министров, то пардон - я вас предупреждала.
(Так элегантно в эпоху барокко посылали нахуй.)
Но не волнуйтесь. Зонненфельс благополучно писал и работал дальше, пережив самого Наполеона (миллионы людей не могли этим похвастаться).
...
А много ли приличных людей в среде великих военных деятелей?
Приличных в смысле следования современному им кодексу поведения. Но давайте-ка я лучше поясню более предметно.
Возьмем, к примеру, фельдмаршала Веллингтона. Он приличен? Безусловно. Он более чем приличен - это сам эталон.
«Железный герцог» был настолько джентельменом, что когда вернулся в Англию после десяти лет отсутствия, - в блеске своей индийской славы, в звании генерала и довольно состоятельным человеком, - то возобновил предложение, в котором ему было отказано родителями невесты ранее. Хотя мог бы этого не и делать, ибо влюбленностью и обязательствами связан не был. Но стоило так и не вышедшей замуж девице сделать прозрачный намек через общую знакомую, как генерал Уэлсли тут же прибыл к «месту несения брака» и годами стоически сносил несколько расстроенный характер своей супруги.
Изменял ли он ей? Безусловно. Было ли это доказано, имелись ли поводы для грязных сплетен? Нет, никогда. Веллингтон был приличен.
Возьмем теперь его современника на букву эн… ага, попались! Нет, не консула Бонапарта, а адмирала Нельсона.
Великим ли он был флотоводцем? Это невозможно оспорить. Но соблюдал ли он приличия? И вот тут все намного сложнее.
Тщеславие - такая же черта нельсоновского характера, что и личная храбрость адмирала. Наблюдавшие его вблизи поражались тому, как в одном человеке могут уживаться талант морского командира и доходившая до комичности мелочная страсть ко всевозможным орденам и титулам. Личные письма адмирала - это бесконечное перечисление выказанных ему почестей, наряду с не менее утомительным упоминанием заслуженных, но не полученных наград.
Его манера говорить о себе в третьем лице, бесконечные монологи о совершенных подвигах прощались только потому, что Нельсон действительно одержал все эти победы.
Наконец, его скандальная связь с леди Гамильтон, откровенное нежелание поддержать хотя бы декорум нормальных семейных отношений и, говоря откровенно, довольно неблаговидное отношение к жене, вызывали кривотолки даже в Англии короля Георга III.
А ведь генерал и адмирал встречались - один только раз, в приемной Питта, незадолго до Трафальгара.
Уэсли Нельсона узнал сразу (тщедушная фигура, блеск наград, среди которых неизменный османский челенк), ну а тот его - конечно нет. Как и всегда, флотоводец принялся держать монолог, преимущественно посвященный самому себе. Много лет спустя герцог признавался, что если бы их разговор ограничился только этим, то его впечатление от встречи с Нельсоном осталось бы совсем иным, но… но в какой-то момент генералу Уэсли удалось вставить несколько слов, после чего адмирал заинтересовался, извинился, вышел из комнаты (как считал сам герцог - чтобы уточнить имя своего случайного собеседника), после чего вернулся «совершенно другим человеком». Веллингтон оказался впечатлён его интеллектом, силой речи и поднимаемыми темами.
Впрочем, он никогда не рассказывал подробностей завершающей части этого разговора.
Так кого же больше среди великих полководцев?
Скажем, Александра Македонского мы к современным ему «эллинским джентельменам» отнести не можем. И вовсе не потому что он убил Клита и спал с гейтарами - все убивали, многие спали. Но вот требования относиться к себе как к божеству, как к восточному царю - это безусловно выход «за греческие рамки».
И т.д., и т.п.
Так много ли приличных или только несколько скал, вроде Гинденбурга, стоят посреди бушующего океана страстей?
...
Первая схватка.
В Луганске до сих пор стоят два английских танка Mark-V - известные на весь мир своей ромбической безбашенностью модели Мировой войны.
В 1919 году у Деникина имелось несколько десятков такими машин - всего, по некоторым подсчетам, ВСЮР получили почти 120 английских танков.
В весенних боях на Донбассе, а потом и в летнем наступлении на Харьков они отлично показали себя - каждый танк стоил, пожалуй, целого батальона пехоты. Не было случая, чтобы большевики выдерживали тогда комбинированную атаку пехоты и бронетехники.
Но вот пришла осень и началось отступление из-под Орла, закончившееся в Новороссийске. У белых все еще оставались десятки танков - воспоминания о боях с их участием в это время достаточно известны, - но изменить исхода тех боев это уже не могло.
Почему? Что, у красных появились свои машины или противотанковая артиллерия? Нет, их пехота как и прежде подавалась назад, но какое это теперь имело значение, если с флангов добровольцев все время обходила буденновская конница?
Надо признать, что первое столкновение танка и коня было с разгромным стратегическим счетом проиграно бронетехникой.
Донская и кубанская конница не принимали боя с Первой конной и все успехи белой пехоты оставались напрасными.
Машины ломались, тыловые мастерские либо уже были оставлены, либо не могли получить танки для ремонта. И их бросали, как бронепоезда до этого - к Ростову деникинские войска отступили почти без бронетехники.
Так товарищи Троцкий и Буденный победили генералов Деникина и Танка.
...
Сегодня, когда вокруг сложилась и рухнула такая нервно-политическая обстановка перемен, особенно важно понимать как, что и почему.
Среди прочего - что такое воин, как он отличается от солдата и почему обоих называют героями.
Чтобы знать это нужно прочитать очень много книг, а еще родиться умным, но поскольку у вас уже есть я, то ничего из вышеперечисленного вам делать не обязательно.
(Хотя я все-таки советую попробовать!)
Итак, начнём.
Воин появился намного-намного раньше солдата и сразу же занял почетное место в еще совсем молодом, но уже таком Древнем мире.
Воин, будь он племенным или полисным, имел тогда если не всё, то очень многое. Афинский гоплит нес в ранце право голоса, а сам ранец в походе тащил его раб.
(Ранец, конечно, образный, а вот раб уже настоящий).
Таким образом, пускай ремесло воина и было не простым, оно включало в себя серьезный соцпакет и пользовалось уважением. Лучшие из воинов становились героями и получали личный миф: для этого требовалось сравнительно немногое - железные доспехи на закате эпохи Бронзы и какой-нибудь слепой грек неподалеку от места подвигов. Так или иначе, героизм имел смысл - проявлявшие его воины становились царями или хотя бы легендами.
Да, Марий придумал солдат, но слова такого не знал - римский легионер мог получить земельный надел, а мог стать преторианцем и завести собственного императора. Рим пал - исчезли и его солдаты.
В Средневековье на смену фалангам и легионам пришли рыцари, которых было наперечет, а с арифметикой тогда вообще творилось черт знает что. «Христовы воины» и «немногие лучшие» добивались себе баронств и хорошей жизни, а «все это» - походная жизнь и стрела в колене - продолжало иметь смысл.
Но вот Средневековье закончилось, Карла Смелого убили алебардой, государства научились считать деньги и нанимать приличную пехоту. Тем не менее военное дело все еще оставалось выгодным личным предприятием - даже в рамках швейцарского каре или банды ландскнехтов. Изменилось немногое - просто пехотинец опять стал считаться воином, только и всего.
А потом случилась Тридцатилетняя война. Правительства европейских стран сказали «никогда больше» и перекрестились.
И тут на авансцену истории вышел солдат - человек очень бедный и интеллектуально не амбициозный. И, опять-таки - как «вышел»? Его вывели, иногда в цепях. Такой «воин» имел значение только в составе большого батальона и с мушкетом в руках. Никто не называл солдата героем, а все подвиги на поле брани вознаграждались в лучшем случае медалькой - вещью, за которую прежний воин ответил бы ударом клинка.
(Зато это стоило сравнительно недорого и предоставляло аристократии массу офицерских мест, а среднее сословие могло преспокойно сидеть дома или идти в артиллерию, если уж совсем приспичило).
Так продолжалось еще почти двести лет, затем случилась Великая французская революция и родилась массовая национальная армия. Это были времена - был романтизм. Солдата произвели в воина и нарекли героем - серым, потому что повышение носило моральный, а не социальный характер. Массовые армии, массовое производство - напечатать медалей еще было можно, но где взять столько рабов, земельных участков или хотя бы незамужних принцесс в беде?
(Правильно - нигде, поэтому пропаганда всех стран выдает бесконечные образы Родины-матери и Девицы-Победы.)
...
Про фельдмаршала Гельмута фон Мольтке еще при жизни ходило много баек, а уж после смерти - и подавно. После смерти вообще трудно поправить кого-либо, в чем уже успели убедиться немало великих людей.
Вот и у Куприна в «Поединке» второстепенным персонажем рассказывается одна такая история: фельдмаршал хотел-де щедро наградить каждого офицера, за которым услышал бы что-то умное, но сколько Мольтке не инспектировал гарнизоны, столько его кошель оставался закрытым. Он только сидел, слушал и молчал.
Мораль понятна и стара как средняя портовая проститутка георгианской эпохи.
Конечно это неправда, но не обычная врака, а легенда, некоторым образом отражающая реальность. Да, Мольтке не ездил по войскам с видом Гарун аль Рашида, но и в самом деле отличался молчаливостью, через что и получил свое прозвище («Великий Молчальник»).
Его ежегодные обращения к коллегам из Генерального Штаба обыкновенно состояли из двух десятков одних и тех же слов. Однажды он добавил еще несколько, чем вызвал саркастическое замечание одного из офицеров: «Старик разговорился».
Однако же, Мольке любил играть в вист. Он становился очень азартен и если проигрывал, то сваливал всю вину на напарника, а сам уходил в заметно плохом настроении. Так что кошеля у него не было, а вот небольшая слабость - да, случалась.
(Уровень меритократии в немецкой армии можно оценить по тому обстоятельству, что фельдмаршалу случалось проигрывать подчиненным.)
...
Среди причин поражения белых можно выделить несколько решающих моментов.
Во-первых, преимущество центральной операционной базы. У большевиков под контролем оказались центральные области России, ее промышленные центры и обе (sic) столицы.
«Перебить» этот фактор могли только лучшая организация, регулярное и соответсвующее снабжение извне и/или быстрота действий. Укажем сразу на очевидное - структуры антибольшевистских квазигосударствнных образований, включая сюда и белых, и «националов» фактически начали формироваться либо одновременно с красными, либо даже позже них.
Опередить не выходило - Ленин взял власть раньше, чем белогвардейцы оставили Ростов.
Снабжение белых армий иностранными государствами, за исключением английской помощи, никогда не носило системного характера. Только британское правительство относительно масштабно «вложилось» в армию Деникина, в значительной мере добившуюся своих успехов 1919 года за счет танков и пушек, полученных из Англии. Но при всех прочих факторах, она не могла компенсировать стратегического превосходства красных.
Тем более, что британская помощь была свернута в самый критический момент. ВСЮР выступили на Москву в английской военной форме, а докатились до Новороссийска «в чем было».
Наконец, организация. Это, пожалуй, был решающий пункт, определивший неспособность переиграть большевиков. Организация хромала и Колчака, и у Деникина. В сравнении с социально примитивной, но эффективной системой «красных комиссаров», белые сумели создать лишь видимость порядка в крупных городах, но только и всего. Тыл стал их уязвимым местом, а не источником силы.
Во-вторых, во многом ставшее причиной «во-первых» - несоизмеримые уровни руководства. У белых всем руководили военные, причем, что называется, не «первого калибра».
Корнилов - неудачливый военный министр, провалившийся заговорщик и погибший в бою генерал, не сумевший предложить ничего, кроме как «умереть в последней атаке» на Екатеринодар. Случайный снаряд спас его «армию» от полного уничтожения, но и Деникин был далеко не лучшим кандидатом в преемники.
К этому времени его высшим военным достижением был пост командующего Западным фронтом в 1917 году, когда генерал ввел в бой 200 батальонов против 20 германских и… проиграл. Иначе говоря, бывший командир дивизии попросту не имел соответствующего опыта, что и сказалось, едва борьба вышла за пределы анабасиса по Северному Кавказу.
На счастье Антона Ивановича, основное внимание красных в это время было обращено на восьмисоттысячную (номинально) армию верховного правителя Колчака. О полководческих способностях адмирала говорить нечего, а организационные достаточно известны - бездействующее правительство, полный развал тыла, управление войсками по рекомендациям дилетантов.
Но Колчак хотя бы был моряком - и лихим - а как прикажете оценивать стратегические решения генерала Деникина, у которого наступающие войска расходились веером по всем направлениям, пополняясь с «Божьей помощью» на местах и снабжаясь таким же таинственным образом? С такой стратегией никакие танки не спасут.
Тем более, что на красных уже трудились военспецы из Генерального штаба, которых молодые «военные гении» белых к управлению войсками не подпускали (см. конфликт Корнилов - Алексеев, Колчак - Степанов и т.п.).
И если все так печально обстояло в области военной, то что же говорить о политической? Ленин и Троцкий переиграли своих противников - они сходились хоть с чертом лысым, хоть с поляками и махновцами, допускали любые декларации и комбинации, а Деникин не сумел поладить даже с освобожденными им казаками (Колчак - с эсерами), не говоря уже о чем-то ином.
И как только Гражданская война вышла за рамки «отряды красногвардейской сволочи» против «офицерских рот» - все решающие преимущества оказались в пользу красных.
Но был еще один фактор, не зависевший ни от белых, ни от большевиков. Не сложись он так, как это вышло в реальности - и никакое превосходство красных не позволило бы им одержать победу.
Речь идет о Мировой войне и победе Антанты.
Но об этом уже в следующий раз.
...
Немецкая спесь и французская галантность.
В ноябре 1918 года в штабе Вооруженных сил Юга России царило ликование. "Царило", впрочем, слово монархическое и к деникинскому окружению не подходящее, а потому скажем просто - белые генералы ликовали.
И было отчего.
Германцы, ненавистные "тевтоны", возобновление борьбы с которыми было одной из двух декларируемых целей белого движения на Кубани - проиграли войну и оставляли Украину.
Почти год Деникину приходилось скрепя сердце иметь дело с ненавистными ему немцами. Заняв весной 1918 года территорию украинского гетманата, Крым и часть земель донского казачьего государства атамана Краснова, Германия оказала Вооруженным силам Юга России огромную услугу. Не опасаясь ударов из Донбасса и Ростова, Деникин мог вести боевые действия на Северном Кавказе, в то время как вооруженные немцами казачьи войска оперировали в районе Воронежа и Царицына.
Немцы закрывали глаза на политические цели белых и позволяли им набирать людей в Киеве, получать оружие и боеприпасы от донского атамана. Периодически Германия пыталась добиться от Деникина хотя бы заявления о нейтралитете в Мировой войне, но тот был непреклонен. Красновский генерал Денисов в сердцах заметил, что если, как говорят белые, донское казачество - проститутка, то деникинская армия - это живущий за ее счет сутенер.
В общем, отношения были натянутыми, но рабочими. Но вот мир облетело известие о вагоне маршала Фоша и ликующий (sic) Деникин получил известие о том, что французы уже на марше! французы спешат в Черное море! Франция берет этот регион под патронаж!
Ничуть не сомневаясь в своем праве, белый генерал писал Франше д’Эспере, французскому командующему в регионе. Деникин не проситель, нет - он говорит как равный с равным, как один союзный полководец с другим. Французы должны действовать, чтобы сразу заменить уходивших немцев. Украину следует занять примерно 12 дивизиями, отдельный десант для Крыма, а дальше начнется формирование новых белых армий и наступление на Москву.
Ах, французы - это вам не коварные англичане, не спесивые немцы, а старейший русский союзник. Сейчас, сейчас... но что они так медлят? Большевики уже в Донбассе, в Крыму!.. под Киевом Петлюра... где же французы?!
Но вот и они. Правда их совсем мало - несколько тысяч в Одессе, полк в Севастополе. Впрочем, это только начало и... И тут выясняется, что последний баденский фельдфебель обращался с русскими более уважительно, чем это делали французские "союзники". Представители Деникина, местная общественность - интервенты не просто относились к ним неуважительно, они прямо третировали их.
Например, французский полковник в Севастополе решил, что городские власти незаконно (!) выдали средства командованию белых. И он бросает их под арест, издевательски требуя вернуть (!) деньги. Красные уже на подходе, но французу наплевать. Где деньги? - кричит он.
Деникин не мог поверить сообщениям из Одессы и Крыма.
Помимо отвратительных, почти карикатурных манер (в советском кино так обычно изображали бесноватых фашистов), французы оказались еще и никуда не годными политиками. Совершенно не ориентируясь в обстановке, они то начинали переговоры с Петлюрой, то запрещали белым формировать на местах воинские части. Но самое главное - французы позорно бежали в абсолютно каждом бою. Даже банды атамана Григорьева оказались эффективнее французских и сенегальских солдат.
Помимо грубости и трусости, французы еще и постоянно лгали. Объявили, что Одесса будет непременно удержана, торжественно высадили в городе подкрепления - и тут же бросились эвакуировать город, наплевав на всех, кроме себя. В Севастополе на каждом углу заявляли, что скоро, очень скоро подойдут новые дивизии, но так и не развернули больше одного полка. Обещали поддержку флота, но после нескольких матросских бунтов увели корабли обратно.
Французская интервенция на Черном море - это какой-то эталон военно-политической бездарности. К весне 1919 Деникин уже ничего от французов не ждал, возлагая все свои надежды на англичан и их танки.
...
Гражданскую войну на территории бывшей Российской империи, среди прочего, можно назвать еще и примером абсолютного торжества «шпаков» над «сапогами» - политики выиграли у военных с разгромным счетом.
Ленин и Троцкий, никогда не забывавшие о главных целях, маневрировали настолько свободно, насколько это можно было представить. Отказаться от ряда партийных доктрин и создать регулярную армию, поставить в строй царских офицеров, заключить союз с Махно, признать Финляндию etc - да, да и еще раз да.
В это самое время Колчак и Деникин в буквальном смысле воротили носы от «политиков» и «политики», которую считали чем-то вроде неизбежного зла. Казалось бы, что такой подход требовал наделения своих «гражданских помощников» определенными полномочиями, но история деникинской и колчаковской администраций - это бесконечный список мелочного контроля мелких же вопросов, при полном нежелании заниматься чем-то большим.
(Так, «земельную программу» ВСЮР начали утверждать к ноябрю 1919, да так и не утвердили).
Более того, на всех важных постах сидели или стояли генералы, оказавшиеся, как правило, негодными организаторами. У красных бывшие генштабисты руководили разработкой стратегических операций, а у белых Деникин требовал отдавать «ренегатов» из офицерства в солдаты, с правом «искупить кровью». Даже Шульгин не выдержал этого парада милитаризма и умыл руки.
...
С великими людьми часто случаются мелкие происшествия.
Однажды император Карл V возился со своими любимыми часовыми механизмами, как вдруг влетел слуга и по своей неловкости опрокинул все нюрнбергские яйца. С грустью посмотрев на разлетевшиеся по комнате детали, император вздохнул и сказал: «Что же, начнем сначала».
Возможно что в этот момент ему вспомнились Итальянские войны.
От другого Карла, Второго и Английского, сбежала как-то любимая сука. Король так огорчился, что решил выйти из оффлайна и поместить в газете обещание вознаградить нашедшего и вернувшего собаку.
Так появились платные объявления.
(В данном случае видимо все-таки бесплатные.)
Крупная неприятность случилась в XVIII веке с прусским королем Фридрихом II. Великий человек поехал куда-то в карете, а кучер не справился с управлением и оказался участником ДТП. Абсолютный монарх прибег к непарламентским выражениям, но возница вдруг закусил удила и сказал: «Ну, перевернул, бывает - Вам же тоже доводилось проигрывать сражения».
Король ответил на эти упреки в «Истории моего времени».
Его главный враг Мария Терезия с собой таких вольностей не позволяла, хотя и отличалась веселым нравом. Как-то раз, а может быть и два, к ней пришел пожилой архиепископ, уронивший во время разговора бумагу. Возникла неловкая пауза - священник не мог нагнуться из-за больной спины, а Марии Терезии мешал живот. Расхохотавшись, она позвала слуг.
(После шестнадцати беременностей вам бы тоже мешал живот.)
Всякое случалось даже и с Наполеоном, который шуток не любил и юмора не понимал. Во время Итальянской кампании австрийские гусары перехватили его письма к известной всей Директории Жозефине - и опубликовали их в газетах.
(Ох уж эти гусары!)
С тех пор Бонапарт прессы терпеть не мог, стараясь заменить ее своими объективными бюллетенями. Если бы не 1814 год, то Франции грозило бы остаться с одним Ле Монитором, но бросок Блюхера на Париж спас галльскую печать.
И что же? На старости лет заслуженный фельдмаршал сошел с ума и решил что беременен слоном.
Таковы мелкие факты, на ходу записанные мною в одной из баденских долин.
...
Узлы истории бывают очень причудливы.
Вот российская императрица Екатерина II приглашает своих соплеменников осваивать Таврию и другие области, лежащие между Крымским ханством и украинским Гетманатом. Немцы едут, строят и живут, поражая соседей основательностью и зажиточностью.
Проходит сто, а затем еще пятьдесят лет и другой российский император вступает с Германией в войну, а своих немецких подданных объявляет вредным элементом и собирается выслать в Сибирь.
Отнимаются земли, арестовывается имущество и нет в мире ни порядка, ни даже обыкновенной благодарности, а одна только жадность и мнительность.
Но вот армия разваливается в войне, последнего императора кончают в подвале, однако не кончен бой за империю: белая гвардия, офицеры и патриоты единой-неделимой оправились на зажиточной Кубани и идут теперь на Москву.
У них английские танки, аэропланы, гаубицы и мундиры. Но это все пустое, потому что святая месть уже готова свершиться. Атаман Махно реквизирует в богатых немецких деревнях тачанки, ставит на них пулеметы и в конце лета 1919 года обрушивается на деникинские тылы.
Происходит разгром, махновцы угрожают даже белой ставке в Таганроге, почти половина солдат ВСЮР задействована не в Московской операции, а растянута от Чернигова до Азова.
Но все напрасно - армия тачанок неуязвима, она превращает белый тыл в кровавую кашу, нанося предавшей саму себя империи последний удар. Когда войска Деникина начнут откатываться из-под Орла, им придется отступать не к собственным центрам снабжения, но будто по вражеской территории.
Мораль проста - нехуй говном быть.
...
Две истории от советских остарбайтеров из Украины.
В первом случае молодая девушка шестнадцати лет оказалась в крестьянской семье, в Восточной Пруссии.
«Бауэры» поселили ее в своем доме, рядом с тремя детьми (8-9 лет). Общий стол, какие-то подарки по случаю, никаких придирок.
Ее научили шить «на машинке» (пригодилось на всю жизнь), не изнуряли работой и относились «как к своей».
В общем, если забыть о том, что подростка отдали «работницей» в чужую семью, то можно сказать, что девушке повезло.
Потом пришли «советские»: крестьянина убили сразу, его жену изнасиловали, дом сожгли. Вспоминала она о немцах всегда с теплотой, как о «второй семье».
Во-второй истории наружные обстоятельства очень схожи: Силезия, большое крестьянское хозяйство и несколько десятков молодых людей обоего пола из Украины.
Жили они в каком-то переоборудованном помещении, но вполне «сносно» и, по словам рассказчицы, весело. Настолько весело, что открыто отмечали советские праздники (sic) и вообще - плясали, пели etc.
Личные отношения с хозяевами здесь были не столь теплыми - по очевидной причине - но как и в первом случае ни насилия, ни непосильного труда не было.
Потом пришли «советские». И здесь начались убийства и изнасилования, только теперь и над «немецкими прислужниками». Рассказчицу спас ее будущий муж - один из офицеров, взявший понравившуюся девушку под опеку.
(После войны они поженились, но страдавший посттравматическим расстройством, он покончил с собой в середине пятидесятых годов.)
Обойдемся без извлечения морали, а выводы каждый волен делать самостоятельно.
...
Старость надо уважать.
Фельдмаршал Фридрих Генрих Эрнст фон Врангель прожил долгую жизнь, что и не мудрено, если вы родились при Фридрихе Великом, а умерли на шестом году Второго рейха.
Начав сражаться еще с Наполеоном, храбрый Врангель прославился главным образом двумя войнами с датчанами - 1848 и 64 гг. В первой, «неофициальной» для Берлина войне, он командовал прусско-саксонским контингентом, подкрепившим силы шлезвиг-гольштейнской милиции.
Врангель, манеры которого немного напоминали шекспировского Фальстафа, был, однако, профессиональным солдатом старой школы, хотя и чрезмерно порывистым. Датчан он разбил, но из-за дипломатического демарша Лондона и Санкт-Петербурга немцы вынуждены были отступить.
Прошло пятнадцать лет.
У руля встал Бисмарк и наладил дело: Франция отказалась помогать англичанам в датском деле, а русские все еще рассчитывали на союз с Парижем. Пруссия искусно разыгрывала младшего партнера обеих держав и помочь Дании было некому.
Началась война и командование вновь поручили Врангелю. К сожалению, фельдмаршал был уже не торт Наполеон тот - одряхлел и немного заговаривался, постоянно называя своих врагов датчан французами. Мольтке он не слушал, действовал в духе «вперед, на врага!» и потому был сменен принцем Фридрихом Карлом Прусским (по мнению того же Мольтке - единственным Гогенцоллерном с талантами полководца).
И что же?
Назло всем Врангель дожил-таки до новой войны с французами. Старика возили на нее как на отдых - под видом необходимости получить его совет. Счастливый Врангель пережил трех Бонапартов и умер легендой.
А какая легенда без анекдотов?
Приезжает как-то фельдмаршал в небольшой городок, где знавший о его пристрастии к женскому полу магистрат уже выстроил три ряда встречающих полководца девиц. Первый и второй - красавицы и хорошенькие, а третий - наличествующие.
Уже не слишком сильный глазами Врангель начинает целовать первый ряд, доходит и до второго, а на третьем видит что сражение принимает дурной оборот. Тогда он обращается к адъютанту: «Поприветствуй и ты!..»
Врангель бороды не носил, а этот анекдот… но зато он подлинный, то бишь действительно ходивший в свое время.
Подумайте над этим и уважайте старость.