Вовка открывает страну
- страну Пионерию. СССР, 1967 г.
Как говорил Леонид Ильич Брежнев: "Пионер - это не хуй собачий". И это, товарищи, чистая правда, то есть научно подтвержденный материальный факт. Пионер - это почти что советский человек, только еще очень маленький и всегда с галстуком. Он являет собой эмбрион коммунистического завтра - маленький зародыш того времени, когда все станут обращаться к друг дружке на "вы", колбасой запахнет не только в Москве и в промышленных центрах, а слово дефицит будут произносить только после "мадам".
(Это, товарищи, была, неожиданная в такой подводке, отсылка на Марию-Антуанетту.)
Вы, конечно, захочите спросить - а как же стать таким пионером? Розовощеким мальчишом, переводящим не бабки, а старушек, рисующим по ночам звездочки на воротах и зорко следящим за подозрительными взрослыми? Скажу вам прямо, не тая - пионеры получаются из октябрят. А как стать октябренком мне хорошо известно, потому в памятном 1990 году, в городе еще Ворошиловграде, меня приняли в ряды будущих пионеров, завтрашних комсомольцев.
Было это, товарищи так - Ирина Алексеевна, нервная женщина средних лет, средней полноты и среднего роста, торжественно обрисовала нам, второклассникам, перспективы, открывавшиеся было перед октябрятами, и мы всем коллективом, добровольно и бессознательно, повалили в актовый зал вступать. Что было там, на сцене, я уже не помню, потому как на выходе из класса ударил кого-то пластмассовой кеглей и испортил себе дневник.
(Ирина Алексеевна, будучи человеком взрывного темперамента, хуярила тексты на всю страницу и финал случившегося, скажем, в понедельник проступка, красно-чернильным образом заползал в пятницу.)
Но нам наверняка чего-то сказали и выдали звездочки - к сожалению, не популярные тогда вьетнамские (простое, копеечное, советское средство от всего), а с маленьким Володей Ульяновым. Смотрелось это, впрочем, красиво и я искренне собирался регулярно носить выданный мне аванс на будущее. К сожалению, уже на следующее утро меня ожидала катастрофа невообразимых масштабов - войдя в класс, Ирина Алексеевна обнаружила, что семеро негодяев преступно забыли надеть свои звезды. Среди последних оказался и ваш покорный слуга.
Скандал был страшный и для 1990 года несколько забавный. Совок не просто шел ко дну, а уже фактически издох - Прибалтика отделилась, в Москве сидел президент, понимаешь, России, а в Ворошиловграде на нас орала Ирина, мать ее, Алексеевна. Бог мой, чего я тут в день только не узнал о нас - по сравнению с нашими даже преступления Плохиша выглядели пустяками (в конце концов, он не предавал пионерской организации). Учительница даже прикрепила к школьной доске картонную хрюшку, сравнив с оной всю преступную семерку.
Впрочем, после того, как мне на уроке свободного чтения поставили "неуд" за чтение принесенной из дома книжки, все это уже не так впечатляло. Прооравшись, нам дали последний шанс, потом случилось лето и когда пришло время вступать в ряды пионерии, то я со мстительным удовольствием отказался. Но поскольку это уже стало мейнстримом, то и впечатления особого не произвело. А жаль, ибо мой выбор был сознателен.
Но это пример частный, а где-то была же и настоящая, подлинная пионерия, выблеванная ныне обратно на Россию, к вящей радости тамошнего населения. Для них и сегодняшний пост - отличный повод пофантазировать на собственное прошлое, какого никогда не было и точно уже не повторится. Под катом россияне и сочувствующие найдут дивную историю о стране Пионерии и ее героях, а также опасностях, которые подстерегают юных и неопытных.
Итак, прошу.
Как говорил Леонид Ильич Брежнев: "Пионер - это не хуй собачий". И это, товарищи, чистая правда, то есть научно подтвержденный материальный факт. Пионер - это почти что советский человек, только еще очень маленький и всегда с галстуком. Он являет собой эмбрион коммунистического завтра - маленький зародыш того времени, когда все станут обращаться к друг дружке на "вы", колбасой запахнет не только в Москве и в промышленных центрах, а слово дефицит будут произносить только после "мадам".
(Это, товарищи, была, неожиданная в такой подводке, отсылка на Марию-Антуанетту.)
Вы, конечно, захочите спросить - а как же стать таким пионером? Розовощеким мальчишом, переводящим не бабки, а старушек, рисующим по ночам звездочки на воротах и зорко следящим за подозрительными взрослыми? Скажу вам прямо, не тая - пионеры получаются из октябрят. А как стать октябренком мне хорошо известно, потому в памятном 1990 году, в городе еще Ворошиловграде, меня приняли в ряды будущих пионеров, завтрашних комсомольцев.
Было это, товарищи так - Ирина Алексеевна, нервная женщина средних лет, средней полноты и среднего роста, торжественно обрисовала нам, второклассникам, перспективы, открывавшиеся было перед октябрятами, и мы всем коллективом, добровольно и бессознательно, повалили в актовый зал вступать. Что было там, на сцене, я уже не помню, потому как на выходе из класса ударил кого-то пластмассовой кеглей и испортил себе дневник.
(Ирина Алексеевна, будучи человеком взрывного темперамента, хуярила тексты на всю страницу и финал случившегося, скажем, в понедельник проступка, красно-чернильным образом заползал в пятницу.)
Но нам наверняка чего-то сказали и выдали звездочки - к сожалению, не популярные тогда вьетнамские (простое, копеечное, советское средство от всего), а с маленьким Володей Ульяновым. Смотрелось это, впрочем, красиво и я искренне собирался регулярно носить выданный мне аванс на будущее. К сожалению, уже на следующее утро меня ожидала катастрофа невообразимых масштабов - войдя в класс, Ирина Алексеевна обнаружила, что семеро негодяев преступно забыли надеть свои звезды. Среди последних оказался и ваш покорный слуга.
Скандал был страшный и для 1990 года несколько забавный. Совок не просто шел ко дну, а уже фактически издох - Прибалтика отделилась, в Москве сидел президент, понимаешь, России, а в Ворошиловграде на нас орала Ирина, мать ее, Алексеевна. Бог мой, чего я тут в день только не узнал о нас - по сравнению с нашими даже преступления Плохиша выглядели пустяками (в конце концов, он не предавал пионерской организации). Учительница даже прикрепила к школьной доске картонную хрюшку, сравнив с оной всю преступную семерку.
Впрочем, после того, как мне на уроке свободного чтения поставили "неуд" за чтение принесенной из дома книжки, все это уже не так впечатляло. Прооравшись, нам дали последний шанс, потом случилось лето и когда пришло время вступать в ряды пионерии, то я со мстительным удовольствием отказался. Но поскольку это уже стало мейнстримом, то и впечатления особого не произвело. А жаль, ибо мой выбор был сознателен.
Но это пример частный, а где-то была же и настоящая, подлинная пионерия, выблеванная ныне обратно на Россию, к вящей радости тамошнего населения. Для них и сегодняшний пост - отличный повод пофантазировать на собственное прошлое, какого никогда не было и точно уже не повторится. Под катом россияне и сочувствующие найдут дивную историю о стране Пионерии и ее героях, а также опасностях, которые подстерегают юных и неопытных.
Итак, прошу.
