Англичанка грустит
- Бурская война и Европа 1900-го года.
Клик-а-бельно.
В самом конце XIX века случилось несколько показательных военных конфликтов. В одном из них американцы напали на Испанию, под очевидно нелепым предлогом диверсии на своем броненосце, взорвавшемся на Кубе, в другом готовившие нечто подобное англичане были внезапно атакованы сами.
В обоих случаях «Право и Справедливость» оказались - о, конечно же! - на стороне Вашингтона и Лондона. Разве можно было спокойно смотреть на то, как в очередной раз бунтуют кубинцы и филиппинцы, не могущие более терпеть испанской тирании? Смотреть на это было никак нельзя, потому что американский флот уже разводил пары и момент дозрел.
Американцы начали и уверено победили на море, а когда на суше случился ряд досадных заминок, то этого никто не заметил, потому что к североамериканской республике публика была не требовательна. Испанцам платонически посочувствовали, император Вильгельм в очередной раз предложил создать объединенную Европу, начав с заключения франко-германского союза, но в Париже как обычно ответили, что им это не интересно. У испанцев закончились деньги и они почетно проиграли.
Это случалось уже так часто, что никакой унизительности в Мадриде не ощущали. Всем было известно, что испанцы бедные, но храбрые - так что с того? Американцы принимали поздравления и не иронично ставили своего Дьюи рядом с Нельсоном, Рюйтером и другими великими флотоводцами.
А что же англичане? А англичан били.
И что особенно унизительно, делали это две маленькие африканские республики голландских эмигрантов. Флота у них не было и компенсировать поражения на суше Лондон не мог. А на суше - на суше британские войска терпели одно поражение за другим и даже Лёв еще Николаевич Толстой, граф и гуманист, признавался, что ему приятно узнавать из газет о поражениях англичан.
И это понятно: не любить американцев еще не стало мейнстримом, но англичан не любили уже давно - за туповатость, высокомерие, жадность и остальные качества, которые отделенные водой островитяне могли демонстрировать, не опасаясь возмездия. И вдруг оно случилось - в комической, правда, форме, потому что в возможность бурской победы верили только французские газеты и российские монархисты, однако же и случилось!
Здесь была своя ирония - много лет англичане готовили аннексию обеих республик, используя и нарушаемые права тамошних негров, и еще куда более нарушаемые права подданных британской короны, съезжавшихся к бурам в поисках алмазов. За исключением несчастного исхода памятной родсовской «экспедиции», все шло своим чередом, как вдруг какой-то «президент» Крюгер предъявляет Англии ультиматум, а потом отправляет на нее войска!
Все должно было случиться наоборот! Это неправильно, - искренне возмутились англичане, за долгие годы так свыкшиеся с лицемерием, что оно как бы стало частью их национального характера. А из Африки приходила одна новость хуже другой - вооруженные маузерами буры как в тире расстреливали британские войска, потешая оскорбленным английским высокомерием европейскую общественность.
Только в Германии цензура пыталась умерять англофобию печати, но во Франции газетчики не отказывали себе в удовольствии расплатиться за Фашоду и бухту Киберон. Не отставали и остальные. «Неумелые», «тупоумные» английские генералы стали излюбленной мишенью карикатуристов - в Российской империи появился рисунок, на котором Англия изображалась в виде неуклюжей механической рыбины, распахнувшей пасть в попытке слопать двух маленьких рыбешек.
В общем - и смех, и грех.
Выведенные из состояния душевного равновесия англичане отвечали удивительно не находчиво, но в духе наших дней: с гордостью и подробностям сообщали о захвате в плен нескольких буров, а еще подрядили автора рассказов и Шерлоке Холмсе засесть за историю Бурской войны - труд, не уступающий по важности «Илиаде», а по объему превосходивший большинство историй обеих мировых войн, о чем тогда, к счастью, еще никто не подозревал.
Вся эта комичность чаплиновских фильмов, где прилично одетый господин вдруг измазывается тортом или падает в лужу, вызывала еще большее оживление. Даже Марк Твен, которого трудно было назвать убежденным сторонником британского империализма или джингоизма, счел необходимым поддержать англичан, поскольку они-де «отстаивали цивилизацию».
Так или иначе, но теперь вы понимаете атмосферу, в которой была напечатана эта карта, и можете прочитать пояснения к ней, составленные английским газетером.
Клик-а-бельно.
В самом конце XIX века случилось несколько показательных военных конфликтов. В одном из них американцы напали на Испанию, под очевидно нелепым предлогом диверсии на своем броненосце, взорвавшемся на Кубе, в другом готовившие нечто подобное англичане были внезапно атакованы сами.
В обоих случаях «Право и Справедливость» оказались - о, конечно же! - на стороне Вашингтона и Лондона. Разве можно было спокойно смотреть на то, как в очередной раз бунтуют кубинцы и филиппинцы, не могущие более терпеть испанской тирании? Смотреть на это было никак нельзя, потому что американский флот уже разводил пары и момент дозрел.
Американцы начали и уверено победили на море, а когда на суше случился ряд досадных заминок, то этого никто не заметил, потому что к североамериканской республике публика была не требовательна. Испанцам платонически посочувствовали, император Вильгельм в очередной раз предложил создать объединенную Европу, начав с заключения франко-германского союза, но в Париже как обычно ответили, что им это не интересно. У испанцев закончились деньги и они почетно проиграли.
Это случалось уже так часто, что никакой унизительности в Мадриде не ощущали. Всем было известно, что испанцы бедные, но храбрые - так что с того? Американцы принимали поздравления и не иронично ставили своего Дьюи рядом с Нельсоном, Рюйтером и другими великими флотоводцами.
А что же англичане? А англичан били.
И что особенно унизительно, делали это две маленькие африканские республики голландских эмигрантов. Флота у них не было и компенсировать поражения на суше Лондон не мог. А на суше - на суше британские войска терпели одно поражение за другим и даже Лёв еще Николаевич Толстой, граф и гуманист, признавался, что ему приятно узнавать из газет о поражениях англичан.
И это понятно: не любить американцев еще не стало мейнстримом, но англичан не любили уже давно - за туповатость, высокомерие, жадность и остальные качества, которые отделенные водой островитяне могли демонстрировать, не опасаясь возмездия. И вдруг оно случилось - в комической, правда, форме, потому что в возможность бурской победы верили только французские газеты и российские монархисты, однако же и случилось!
Здесь была своя ирония - много лет англичане готовили аннексию обеих республик, используя и нарушаемые права тамошних негров, и еще куда более нарушаемые права подданных британской короны, съезжавшихся к бурам в поисках алмазов. За исключением несчастного исхода памятной родсовской «экспедиции», все шло своим чередом, как вдруг какой-то «президент» Крюгер предъявляет Англии ультиматум, а потом отправляет на нее войска!
Все должно было случиться наоборот! Это неправильно, - искренне возмутились англичане, за долгие годы так свыкшиеся с лицемерием, что оно как бы стало частью их национального характера. А из Африки приходила одна новость хуже другой - вооруженные маузерами буры как в тире расстреливали британские войска, потешая оскорбленным английским высокомерием европейскую общественность.
Только в Германии цензура пыталась умерять англофобию печати, но во Франции газетчики не отказывали себе в удовольствии расплатиться за Фашоду и бухту Киберон. Не отставали и остальные. «Неумелые», «тупоумные» английские генералы стали излюбленной мишенью карикатуристов - в Российской империи появился рисунок, на котором Англия изображалась в виде неуклюжей механической рыбины, распахнувшей пасть в попытке слопать двух маленьких рыбешек.
В общем - и смех, и грех.
Выведенные из состояния душевного равновесия англичане отвечали удивительно не находчиво, но в духе наших дней: с гордостью и подробностям сообщали о захвате в плен нескольких буров, а еще подрядили автора рассказов и Шерлоке Холмсе засесть за историю Бурской войны - труд, не уступающий по важности «Илиаде», а по объему превосходивший большинство историй обеих мировых войн, о чем тогда, к счастью, еще никто не подозревал.
Вся эта комичность чаплиновских фильмов, где прилично одетый господин вдруг измазывается тортом или падает в лужу, вызывала еще большее оживление. Даже Марк Твен, которого трудно было назвать убежденным сторонником британского империализма или джингоизма, счел необходимым поддержать англичан, поскольку они-де «отстаивали цивилизацию».
Так или иначе, но теперь вы понимаете атмосферу, в которой была напечатана эта карта, и можете прочитать пояснения к ней, составленные английским газетером.