let's play (c) - цитата из школьного учебника английского языка
Некоторое время я немного инвалид на правую руку.
А "Ломовой оркестр" здорово держит в тонусе.
На ночь заварю себе какао и буду спать, как младенец. Вкус растворимого "Несквика" напоминает мне о первых годах, проведенных на школьной скамье, и к этому времени я питаю определенную слабость.
А еще нашла в сети мелодию, которую играла на пианино (бесконечно люблю это слово) Вероника в фильме "Вероника решает умереть". Я далеко не фанат Коэльо и никогда не разбирала его книги на цитаты,в плане цитирования мне больше по душе тонкая ирония Макса Фрая. Но речь сейчас не об этом.
В процессе прослушивания Murray Gold - Piano Set (ну в контакте она находится именно так) приходят в голову мысли о шагах, верных и неверных, которыми мы меряем наше мироздание, о тяжелой походке и стремительном беге. О легкости этого самого бытия и о том, что для счастья достаточно просто ничего не знать, а осязать, смотреть, пробовать, трогать, и радоваться хотя бы тому, что твои руки не пытаются обхватить пустоту или немедленно выцепить из этой самой пустоты пресловутый смысл жизни.
Все вышесказанное можно смело считать ассоциативным потоком.
А мне восхитительно хорошо сейчас.
Ну и ассоциативная цитата из того же Макса Фрая. Вернее, небольшой отрывок из "Ключа из желтого металла":
- Ты дурак, - резко сказала Мирра. - Это был твой ключ. И твоя дверь. И наши с тобой дела. Надо было брать, пока я давала. А теперь - посмотри, во что ты превратился. Злой, скучный, никому не нужный старый пердун. И за окном у тебя черт знает что происходит. И по правде сказать, не только у тебя за окном. Ты новости читаешь, смотришь, слушаешь? И как тебе?.. Нет, не обольщайся, все так хреново вовсе не потому, что вокруг враги и уроды. Это лично ты все профукал. Ладно бы только свою жизнь - вообще всё.
- Подожди, - остановил ее я. - Как это? Я один - вообще всё? И почему ты говоришь: «пока я давала», «наши с тобой дела»? При чем тут ты?
И тогда она начала смеяться. Хохотала так, что оконные стекла ходили ходуном, а с плиты слетела кастрюля, кофейная гуща рассыпалась по полу и сложилась в причудливую кляксу в форме собачьей головы. Подняв глаза на Мирру, я увидел, что теперь в моей кухне хохочут сразу три женщины, похожие друг на друга, как сестры, но одна из них ослепительно прекрасна, вторая страшна как смерть, а при взгляде на третью я вдруг обнаружил, что окружающий мир наконец-то исполнился смысла - все еще непостижимого, но явственного, ослепительного, животворящего, как я и просил когда-то, жаль только, что слишком поздно, потому что я умираю - уже умер, и...
А "Ломовой оркестр" здорово держит в тонусе.
На ночь заварю себе какао и буду спать, как младенец. Вкус растворимого "Несквика" напоминает мне о первых годах, проведенных на школьной скамье, и к этому времени я питаю определенную слабость.
А еще нашла в сети мелодию, которую играла на пианино (бесконечно люблю это слово) Вероника в фильме "Вероника решает умереть". Я далеко не фанат Коэльо и никогда не разбирала его книги на цитаты,в плане цитирования мне больше по душе тонкая ирония Макса Фрая. Но речь сейчас не об этом.
В процессе прослушивания Murray Gold - Piano Set (ну в контакте она находится именно так) приходят в голову мысли о шагах, верных и неверных, которыми мы меряем наше мироздание, о тяжелой походке и стремительном беге. О легкости этого самого бытия и о том, что для счастья достаточно просто ничего не знать, а осязать, смотреть, пробовать, трогать, и радоваться хотя бы тому, что твои руки не пытаются обхватить пустоту или немедленно выцепить из этой самой пустоты пресловутый смысл жизни.
Все вышесказанное можно смело считать ассоциативным потоком.
А мне восхитительно хорошо сейчас.
Ну и ассоциативная цитата из того же Макса Фрая. Вернее, небольшой отрывок из "Ключа из желтого металла":
- Ты дурак, - резко сказала Мирра. - Это был твой ключ. И твоя дверь. И наши с тобой дела. Надо было брать, пока я давала. А теперь - посмотри, во что ты превратился. Злой, скучный, никому не нужный старый пердун. И за окном у тебя черт знает что происходит. И по правде сказать, не только у тебя за окном. Ты новости читаешь, смотришь, слушаешь? И как тебе?.. Нет, не обольщайся, все так хреново вовсе не потому, что вокруг враги и уроды. Это лично ты все профукал. Ладно бы только свою жизнь - вообще всё.
- Подожди, - остановил ее я. - Как это? Я один - вообще всё? И почему ты говоришь: «пока я давала», «наши с тобой дела»? При чем тут ты?
И тогда она начала смеяться. Хохотала так, что оконные стекла ходили ходуном, а с плиты слетела кастрюля, кофейная гуща рассыпалась по полу и сложилась в причудливую кляксу в форме собачьей головы. Подняв глаза на Мирру, я увидел, что теперь в моей кухне хохочут сразу три женщины, похожие друг на друга, как сестры, но одна из них ослепительно прекрасна, вторая страшна как смерть, а при взгляде на третью я вдруг обнаружил, что окружающий мир наконец-то исполнился смысла - все еще непостижимого, но явственного, ослепительного, животворящего, как я и просил когда-то, жаль только, что слишком поздно, потому что я умираю - уже умер, и...