160 лет спустя
Необходимо полное, свободное, открытое, гласное осужденіе прежняго пути и твердое, искреннее движеніе на путь новый. Символическій обрядъ христіанскаго крещенія заставляетъ всякаго, желающаго стать "сыномъ свѣта" -- напередъ отдуться, отплеваться и трижды отречься отъ князя тьмы и всѣхъ дѣлъ его: такъ и вообще въ жизни отреченіе отъ прошлаго явнаго, упорнаго заблужденія должно быть рѣшительно и явно, вполнѣ сознательно, должно относиться не только къ поступку, но и къ началамъ, которымъ поступокъ послужилъ только случайнымъ выраженіемъ: только тогда люди повѣрятъ правдѣ вашего перерожденія.
Подобное тому же бываетъ и въ политической жизни народовъ, особенно если тѣ политическія дѣйствія, которыхъ память въ человѣчествѣ желалось бы имъ изгладить,-- были не случайнымъ одиночнымъ фактомъ, а сознательнымъ воплощеніемъ политическаго принципа. Чѣмъ ярче выставлялся на показъ этотъ принципъ, чѣмъ дольше и ощутительнѣе для всѣхъ праздновалось его торжество, чѣмъ выше стояло его знамя, тѣмъ труднѣе для знаменоносцевъ этого принципа -- подмѣнить такъ сказать потихоньку и украдкой свое знамя другимъ -- съ противоположнымъ значеніемъ. Какъ бы ни развѣвалось высоко и широко, явно для всѣхъ это новое знамя, но окружающіе народы вспомнятъ про старое знамя, недовѣрчиво и подозрительно взглянутъ на новую, выставляемую имъ на видъ приверженность къ новому подмѣненному принципу. Дѣло въ томъ, что и здѣсь, какъ въ мірѣ нравственномъ, необходимо отъ правительствъ полное и искреннее отреченіе отъ прошлаго политическаго грѣха, и осужденіе началъ, его породившихъ, -- необходимъ открытый разрывъ со всѣми преданіями и принципами, которымъ выраженіемъ служило знамя, нынѣ тѣми правительствами покидаемое. Только такимъ образомъ, только давъ міру доказательство своей искренности, удастся имъ убѣдить его въ томъ, что прежній путь ими дѣйствительно и рѣшительно оставленъ, что они по праву вступаютъ на новый, по праву водружаютъ новое знамя. Конечно, подобное отреченіе тяжело для самолюбія, и въ наши дни особенно любятъ избѣгать этихъ отреченій: Еврей норовитъ какъ бы пробраться въ люди вполнѣ цивилизованные, почти что въ христіане, не отрекшись отъ Талмуда и даже соблюдая его уставы у себя на дому, тайно, ночью, между своими; аристократъ незамѣтно прокрадывается въ демократы, а Турецкій деспотъ Абдулъ-Азисъ старается прослыть Европейцемъ-либераломъ, оставаясь и Туркомъ и деспотомъ. Но ни христіанской цивилизаціи Еврея, ни демократизму аристократа, ни либерализму Абдулъ-Азиса не повѣритъ вполнѣ никто, пока Еврей явно и гласно не отречется отъ Талмуда, аристократъ отъ своихъ аристократическихъ предразсудковъ, а Абдулъ-Азисъ отъ своего Ислама, неразлучнаго съ идеею деспотизма.
Аксаков И.С.
Священный Союз не может не быть для России отречением от своей национальной политики.
"День", 25-го іюля 1864 г.
Подобное тому же бываетъ и въ политической жизни народовъ, особенно если тѣ политическія дѣйствія, которыхъ память въ человѣчествѣ желалось бы имъ изгладить,-- были не случайнымъ одиночнымъ фактомъ, а сознательнымъ воплощеніемъ политическаго принципа. Чѣмъ ярче выставлялся на показъ этотъ принципъ, чѣмъ дольше и ощутительнѣе для всѣхъ праздновалось его торжество, чѣмъ выше стояло его знамя, тѣмъ труднѣе для знаменоносцевъ этого принципа -- подмѣнить такъ сказать потихоньку и украдкой свое знамя другимъ -- съ противоположнымъ значеніемъ. Какъ бы ни развѣвалось высоко и широко, явно для всѣхъ это новое знамя, но окружающіе народы вспомнятъ про старое знамя, недовѣрчиво и подозрительно взглянутъ на новую, выставляемую имъ на видъ приверженность къ новому подмѣненному принципу. Дѣло въ томъ, что и здѣсь, какъ въ мірѣ нравственномъ, необходимо отъ правительствъ полное и искреннее отреченіе отъ прошлаго политическаго грѣха, и осужденіе началъ, его породившихъ, -- необходимъ открытый разрывъ со всѣми преданіями и принципами, которымъ выраженіемъ служило знамя, нынѣ тѣми правительствами покидаемое. Только такимъ образомъ, только давъ міру доказательство своей искренности, удастся имъ убѣдить его въ томъ, что прежній путь ими дѣйствительно и рѣшительно оставленъ, что они по праву вступаютъ на новый, по праву водружаютъ новое знамя. Конечно, подобное отреченіе тяжело для самолюбія, и въ наши дни особенно любятъ избѣгать этихъ отреченій: Еврей норовитъ какъ бы пробраться въ люди вполнѣ цивилизованные, почти что въ христіане, не отрекшись отъ Талмуда и даже соблюдая его уставы у себя на дому, тайно, ночью, между своими; аристократъ незамѣтно прокрадывается въ демократы, а Турецкій деспотъ Абдулъ-Азисъ старается прослыть Европейцемъ-либераломъ, оставаясь и Туркомъ и деспотомъ. Но ни христіанской цивилизаціи Еврея, ни демократизму аристократа, ни либерализму Абдулъ-Азиса не повѣритъ вполнѣ никто, пока Еврей явно и гласно не отречется отъ Талмуда, аристократъ отъ своихъ аристократическихъ предразсудковъ, а Абдулъ-Азисъ отъ своего Ислама, неразлучнаго съ идеею деспотизма.
Аксаков И.С.
Священный Союз не может не быть для России отречением от своей национальной политики.
"День", 25-го іюля 1864 г.