Возможности
Можно слушать Гуфа и долбить грушу, а можно слушать ГРОТ и долбить плюшки.
А можно не слушать ни тех мудаков, ни этих, а быть как Пушкин:
угорать по огнестрелу и ходить с засвинцованной тростью, впрочем, как говорил Пущин:
"Саша, ты же будешь застрелен или иначе попущен, как и любой нигга"
На что тот отвечал: "Ваня, вот ну и что, останутся же мои книги..."
На грядках мирового порядка всем хватит места, мы все по-прежнему "вместе",
но "никто на знает в каком", русский дурак точка com, ты улыбнись широко;
жонглировать баранками, управляя своими баранами, не каждый будет
похоронен под стенами храма Михаила Архангела, кто же судьи,
судьи-то кто, что делать и кто виноват, мы все там Будда;
надо отсюда сваливать, говорят, растить детей, встать на ноги, говорят,
а тут все яд и дурман, говорят, - ложь и обман, говорят,
но кто тебе сказал, что там лучше? и что там не забивают головы чушью?
"Вы еще кипятитесь? - тогда мы идём к вам", "порошок прущий"
И так легко потерять свою сущность, в погоне за хлебом насущным,
и прочей банальностью, которую ещё я тут зарифмую, мы как два
пьяных би-боя танцуем на крыше бойлерной, последний бой, он самый лёгкий
едва ли, и мы не замечаем, что сами - с Усамой, игрушечным, в сердце,
от слабостей раннего детства, перекочевавших в мир взрослых -
не отвертеться, заряжают в поддых, а в переходе можно погреться,
а души замерзшие несутся по трубам, Олег Груз на ютубе,
спартанцев-то, может, и 300, но все они груз 200, топтание на месте,
нелепый как Груздев, на контрасте с Жегловым или даже с Евгением Фоксом -
и вот ну и хуй с ним, отпустит, а на экране комик с акцентом московским;
мой пряничный домик, прости меня, я съел тебя с голоду в девяностых,
за что третий тост, не чокаясь, Серёга, чокнутый ты, на хуя тебе эта подстёга?
Есть такие, с кем одна у нас одна дорога, но находились крысы, что исстари
настойчиво так поднимают белый флаг свой, исстиранный, а крепость Брестскую
враги всё обходили, бастион назывался "Необходимый", не потому что он кому-то нужен
а потому что как ни пытались - не обходили, советский или же совковый, русский или православный?
впрочем, ну а кому и на хуй ты нужный, ряженый такой вот и суженый
Начиная с возможностей совсем не плавно съехал я к необходимости,
да еще и к нужности - ах, какие всё это глупости: у кого что болит,
и что ему там думается, из кегельбана девиз "запросто выстоим",
заспорим на что - ты не помчишься на выстрелы, удивительно,
такому тебя учили родители, мима немее в этой быть пантомиме,
так что, да, иди-ка мимо, а мои друзья не переживут плюющуюся дождями зиму;
думал, что Лев Толстой, а оказалось, что Алексей Толстой,
Хмурое утро, хмурым поправляются - ну, это у кого есть бабки,
а наши малолетки протягивают лапки к аптечному прилавку -
ну, знаешь - глюкодин, стоптуссин, ты в теме и шаришь, паря,
ведь и тебе продавала их бабка с провизорским образованием,
образования: коросты на теле, а на душе тяжесть, ирония и жалость,
я заебал тебя с риторикою своею риторичной, здесь хроники
от хроников, летопись окраин, край Каина, тут легко раненных
записывают в уже убитые, со спрятанными душами под куртками,
отстреливающиеся окурками, выплёвывающие лёгкие, на подъём тяжёлые
а на убой такие лёгкие; просиживающий на кортанах всё жизненную вечность,
сменявший мнимую стабильность на реальность в быстротечности,
похож на наркомана и на нищеёба, герой не твоего романа,
на самом деле алкоголик и нищеброд, где твоя Настасья, идиот?
Иуда Маккавей и Сапата, землекопа полтора, лопата, заточка в рукаве,
красивые картинки, косовороты, свастики, во глубине сибирских руд,
значит - зимородки, шрам у подбородка, а перед смертью принял он ислам,
и не нужны мы ни кому, ну, кроме мам, за гробом шёл имам да и отец Матвей,
выплясывали вьюга и метель "да поскорей", диагноз "жизнь в иллюзорном мире"
тут совсем не лечится, обрез и образа, легко так покалечится,
вот молоток, вот гвозди, доски - сам распорядись с конечностями;
тупые звёзды смеют ярче быть, чем Сваровски, замашки воровские,
лавки у подъезда, как причалы, и эта песня по районам без конца и без начала
Нетрудно в самом деле писать нетленные да и не тлеющие тексты:
я вижу нечто вроде коромысла, где на одном плече сосуд, в нём много смысла
Ну а другой же - искренностью переполненный, ярится
Я напишу такой, когда нибудь потом, ага, пока лишь челобитная врагам
Казенный дом, поклон попам, смирение, живи до воскресения, вереницами
Закованные слова, друг за другом шагают строками, страница и страница
А можно не слушать ни тех мудаков, ни этих, а быть как Пушкин:
угорать по огнестрелу и ходить с засвинцованной тростью, впрочем, как говорил Пущин:
"Саша, ты же будешь застрелен или иначе попущен, как и любой нигга"
На что тот отвечал: "Ваня, вот ну и что, останутся же мои книги..."
На грядках мирового порядка всем хватит места, мы все по-прежнему "вместе",
но "никто на знает в каком", русский дурак точка com, ты улыбнись широко;
жонглировать баранками, управляя своими баранами, не каждый будет
похоронен под стенами храма Михаила Архангела, кто же судьи,
судьи-то кто, что делать и кто виноват, мы все там Будда;
надо отсюда сваливать, говорят, растить детей, встать на ноги, говорят,
а тут все яд и дурман, говорят, - ложь и обман, говорят,
но кто тебе сказал, что там лучше? и что там не забивают головы чушью?
"Вы еще кипятитесь? - тогда мы идём к вам", "порошок прущий"
И так легко потерять свою сущность, в погоне за хлебом насущным,
и прочей банальностью, которую ещё я тут зарифмую, мы как два
пьяных би-боя танцуем на крыше бойлерной, последний бой, он самый лёгкий
едва ли, и мы не замечаем, что сами - с Усамой, игрушечным, в сердце,
от слабостей раннего детства, перекочевавших в мир взрослых -
не отвертеться, заряжают в поддых, а в переходе можно погреться,
а души замерзшие несутся по трубам, Олег Груз на ютубе,
спартанцев-то, может, и 300, но все они груз 200, топтание на месте,
нелепый как Груздев, на контрасте с Жегловым или даже с Евгением Фоксом -
и вот ну и хуй с ним, отпустит, а на экране комик с акцентом московским;
мой пряничный домик, прости меня, я съел тебя с голоду в девяностых,
за что третий тост, не чокаясь, Серёга, чокнутый ты, на хуя тебе эта подстёга?
Есть такие, с кем одна у нас одна дорога, но находились крысы, что исстари
настойчиво так поднимают белый флаг свой, исстиранный, а крепость Брестскую
враги всё обходили, бастион назывался "Необходимый", не потому что он кому-то нужен
а потому что как ни пытались - не обходили, советский или же совковый, русский или православный?
впрочем, ну а кому и на хуй ты нужный, ряженый такой вот и суженый
Начиная с возможностей совсем не плавно съехал я к необходимости,
да еще и к нужности - ах, какие всё это глупости: у кого что болит,
и что ему там думается, из кегельбана девиз "запросто выстоим",
заспорим на что - ты не помчишься на выстрелы, удивительно,
такому тебя учили родители, мима немее в этой быть пантомиме,
так что, да, иди-ка мимо, а мои друзья не переживут плюющуюся дождями зиму;
думал, что Лев Толстой, а оказалось, что Алексей Толстой,
Хмурое утро, хмурым поправляются - ну, это у кого есть бабки,
а наши малолетки протягивают лапки к аптечному прилавку -
ну, знаешь - глюкодин, стоптуссин, ты в теме и шаришь, паря,
ведь и тебе продавала их бабка с провизорским образованием,
образования: коросты на теле, а на душе тяжесть, ирония и жалость,
я заебал тебя с риторикою своею риторичной, здесь хроники
от хроников, летопись окраин, край Каина, тут легко раненных
записывают в уже убитые, со спрятанными душами под куртками,
отстреливающиеся окурками, выплёвывающие лёгкие, на подъём тяжёлые
а на убой такие лёгкие; просиживающий на кортанах всё жизненную вечность,
сменявший мнимую стабильность на реальность в быстротечности,
похож на наркомана и на нищеёба, герой не твоего романа,
на самом деле алкоголик и нищеброд, где твоя Настасья, идиот?
Иуда Маккавей и Сапата, землекопа полтора, лопата, заточка в рукаве,
красивые картинки, косовороты, свастики, во глубине сибирских руд,
значит - зимородки, шрам у подбородка, а перед смертью принял он ислам,
и не нужны мы ни кому, ну, кроме мам, за гробом шёл имам да и отец Матвей,
выплясывали вьюга и метель "да поскорей", диагноз "жизнь в иллюзорном мире"
тут совсем не лечится, обрез и образа, легко так покалечится,
вот молоток, вот гвозди, доски - сам распорядись с конечностями;
тупые звёзды смеют ярче быть, чем Сваровски, замашки воровские,
лавки у подъезда, как причалы, и эта песня по районам без конца и без начала
Нетрудно в самом деле писать нетленные да и не тлеющие тексты:
я вижу нечто вроде коромысла, где на одном плече сосуд, в нём много смысла
Ну а другой же - искренностью переполненный, ярится
Я напишу такой, когда нибудь потом, ага, пока лишь челобитная врагам
Казенный дом, поклон попам, смирение, живи до воскресения, вереницами
Закованные слова, друг за другом шагают строками, страница и страница