Рядовой конвойных войск Беркем или корни блатного Гавне, часть II
Число осужденных мировыми, окружными судами и судебными палатами быв. царской России за период с 1900 по 1913 год (ГА РФ ф.
Эти цифры говорят сами за себя: в 1940-1953 годах число приговоренных «обычными» судами к лишению свободы по сравнению с периодом 1900-1913 гг. выросло в 20 раз. Если принять во внимание прирост населения между этими периодами44 и тот факт, что при анализе судебной политики царской России сельские суды не учитывались, эту цифру надо пересмотреть в сторону понижения: тем не менее, она составляет около 15,46 раз!
Глянем на статистику обычных судов(не внесудебных органов) СССР в 1930-1935гг.
Не разбираю законодательство 30-х с его законом о колосках. Сразу к послевоенным годах.
В справке, подписанной начальником отдела ходатайств о помиловании при Президиуме Верховного Совета Иваном Бабухиным, подчеркивалось два важных момента в развитии «обычной» уголовной политики.
Первый момент: 1940-1941 годы, отмеченные резким ростом вследствие принятия указа от 26 июня 1940 года, количества приговоров как к тюремному заключению, так и к исправительно-трудовым работам без лишения свободы. Этим законом карался - вплоть до лишения свободы на срок до 1 года - любой «самовольной уход с предприятий или из учреждений». В первые шесть месяцев действия этого указа по нему были осуждены более 2 миллионов человек, из которых 321 тысяча приговорена к тюремному заключению ( ГА РФ ф. 9492 оп.6с д. 14 л.10.) Точные цифры таковы: 2 091 438 осужденных в 1940 году по указу от 26 июня 1940 года, из которых 1 769 790 приговорены к исправительно-трудовым работам или к условному сроку и 321 648 - к лишению свободы. Всего в 1940-1954 го¬дах около 4 миллионов человек было приговорено обычными судами к лишению свободы по упрощенной процедуре, предусмотренной так называемыми «законами военного времени», сохранявшими силу и после окончания Второй мировой войны. В качестве примеров такого законодательства приведем, помимо указа от 26 июня 1940 года, закон от 26 декабря 1941 года, уже упоминавшийся выше, приравнивавший к дезертирству уход с оборонного предприятия (подлежавший рассмотрению в военном трибунале), закон от 13 февраля 1942 года, каравший любой отказ от трудовой мобилизации; закон от 15 апреля 1942 года, наказывавший за невыработку минимального количества трудодней в колхозах. В 1940-1953 годах по этим «законам военного времени» были осуждены 15 713 000 человек, из которых 3 941 000 (25 %) приговорены к лишению свободы.
Остальные 8 миллионов человек, приговоренные обычными судами к лагерям в 1937-1954 годах, были осуждены после предварительного расследования согласно действовавшему Уголовно-процессуальному кодексу.
Средняя продолжительность тюремных сроков в 1930-1953гг.
Для сравнения: средний срок в РИ в 1900-1917гг,- два-три месяца.
Второй важный момент в эволюции «обычной» уголовной политики это 1947 год, отмеченный после принятия указов от 4 июня значительным ростом числа приговоров по делам о «хищениях государственного и общественного имущества» и увеличением доли приговоров на срок 10 лет и более (в 1946-1948 годах их количество увеличилось в 32 раза!). За 6 лет (1947-1953 годы) более 1 300 000 человек, в большинстве своем голодавшие колхозники, стянувшие несколько колосков с колхозных полей или несколько килограммов картошки, были осуждены по указам от 4 июня 1947 года на большие сроки (в основном 5-10 лет). Средняя продолжительность сроков за «хищение общественного имущества» выросла с 3 (в 1945-1946 годах) до 8 лет (начиная с 1947 года) (ГА РФ. Ф.7523 оп. 89 д.408 л.30). Всплеск репрессий во второй половине 1947 года немедленно привел к массовому притоку новых заключенных в Гулаг: пришлось спешно открывать 27 новых лагерей, чтобы принять еще 400 тысяч вновь прибыших52. В течение одного только 1947 года население Гулага увеличилось на 470 тысяч человек; этот рост на 27 % был связан с притоком заключенных, осужденных по закону от 4 июня 1947 года53. Среди них женщины составляли значительную часть (32,7 %). Примечательно, что лишь 8 % осужденных за кражу были рецидивистами34. 12 % осужденных за кражу (около 90 тысяч чело¬век) не достигли 18 лет (из этого числа четверти было меньше 16 лет)
В сводке резкой критике подвергалась «чрезмерная и совершенно не соответствующая преступлению суровость» многих приговоров и приводились некоторые показательные случаи: фронтовик, награжденный тремя медалями, осужден на 15 лет лагерей за кражу «шестиметровой доски». Вдова фронтовика, многодетная мать, осуждена на 10 лет лагерей за кражу «килограмма картофеля и полкило огурцов» и т. д.( ГА РФ ф. 7523 оп. 89 д. 4408 л.135-136). В целом средняя продолжи¬тельность сроков резко выросла: если в начале 40-х годов сроки свыше 5 лет составляли 5-7 % от общего числа приговоров, вынесенных обычными судами, к концу десятилетия их количество превысило 30 %34. Суровость, с которой каралось любое покушение на священное и неприкосновенное «государственное имущество», доходила до абсурда: так, за кражу карали более жестоко, чем за предумышленное убийство: за это преступление в среднем приговаривали к 7 годам лагерей (за кражу к 8 годам!. В сводке подчеркивалось, что число «настоящих уголовных преступников» в Гулаге в действительности было незначительным. Приговоры за предумышленное убийство составляли порядка нескольких тысяч в год (ГА РФ. Ф. 9492 оп 6s д.4 л.5)., так же как за изнасилование или бандитизм(, ГА РФ ф 7523 оп.89 д.4408 л.17); что касается приговоров за разбойные нападения, их количество колебалось в пределах 10-20 тысяч в год (ГА РФ .9492 оп.6s д.14 л.14),
Крайне незначительная доля рецидивистов среди лиц, осужденных обычными судами (11,6 % в 1940-1953 годах), и очень высокая(31,9 %) осужденных женщин (речь часто шла о вдовах фронтовиков и крестьянках, находившихся в бедственном положении) ярко иллюстрирует «перегибы» «обычной» уголовной практики этих лет (. ГА РФ. Ф. 9492 оп.6s д.14 л.19.) Примечательно, что доля «рецидивистов» достигла минимума (9,2 %) в 1947-48 годах, именно тогда, когда в массовом порядке начали применяться «злодейские законы» от 4 июня 1947 года. Одновременно в 1947-48 гг. абсолютного максимума (40,1 %) достигла доля осужденных женщин за весь период двух веков русской истории, с 1800 года.
Из сводки следовал вывод: основным источником пополнения населения Гулага в сталинский период была криминализация мелких преступлений: краж, чаще всего незначительных, «уходов с предприятий», хулиганства, «спекуляции» (то есть продажи или перепродажи товаров, считавшейся незаконной в системе, запрещавшей за редкими исключениями любую частную торговлю), нарушения паспортного законодательства (жестко регламентирующего доступ сельских жителей в лучше снабжавшиеся города).
Итоги и сиcтемные выводы для главы 2.
В советской практике осуждения 1930-1953гг. зафиксированы следующие негативные, из ряда вон, не имеющие аналогов в истории пенитенциарной системы предыдущего режима- Империи 1880-1917гг.- прецеденты.
Уникальные прецеденты в рамках советской тюремной пенитенциарной системы.
1.Увеличение процента политических заклоюченных(не уголовников) в 1934-1953 гг по сравнению с 1880-1905гг. в среднем в 200-255(!!!) раз. Для 1905-1910гг. характерно увеличение процента политических заключенных до рекордной отметки за 100 лет в 40 тысяч человек,- ссыльных и посаженных в тюрьмы. Пропорция меняется, соответственно, если сравнивать 1880-1917 гг. с 1921-1953 гг. ,- увеличение где-то в 100(!) раз. Вдумайтесь. доля политических заключенных - до 1917 года они составляли единицы процентов, в 30-50-х годах - их количество колебалось от 12 до 50 процентов, как правило, составляя около трети от общего числа заключенных. Пиковое количество заключенных по политическим статьям приходится на конец войны и послевоенные годы,безусловно, тут в дело вступают власовцы и полицаи, но что делать с почти полмиллоном политических 1940 года, когда власовцами и не пахло? .
2. Чисто статистически, зафиксировано вполне конкретное беспрецедентное увеличение заключенных в принципе. В Империи возьмем для анализа репрезентативную разбивку по годам с 1888 по 1917 год,- далеко не самый спокойный период для Империи, период двух войн, одна из которых мировая, двух революций и постоянных социальных волнений.
Рекордное количество единовременно сидящих заключенных в тюрьмах ГТУ и вневедомственных тюрьмах зафиксировано в 1913 году- 194 тыс. 418 человек. В сталинском СССР пиковым годом был 1950- 2 млн 700 тыс. человек. Итого, увеличение где-то в 14 раз.
3.Увеличение среднего срока заключения по общеуголовным статьям с трех с половиной месяцев в поздней Империи до 3-5 лет(а иногда и более) в СССР 1930-1953гг. Также для СССР необходимо констатировать увеличение доли приговоров на срок 10 лет и более (в 1946-1948 годах их количество увеличилось в 32 раза!)
4.Возникновение принципиально новых форм взаимодействия блатного мира и социума, использование заключенных в экономике в невиданном ранее масштабе,- от металлургии и горнодобывающей промышленности до энергетики. Социум постоянно соприкасался с этим “уголовным ресурсом”, и уголовный ресурс влиял на социум, а социум на ресурс.
5. Появления уникальных пенитенциарных учереждений,- так называемых лагерей-гигантов, невиданных в дореволюционной России(например,- Бамлаг (трасса БАМа) - 262.194 человека; Севвостлаг (Магадан) - 138.700 чел.; Белбалтлаг (Карельская АССР) - 86.567 чел(на 1 января 1939) с незивестной ранее(в предыдущей пенитенциарной системе) долей смешения блатных и политических.
6.Появление уникальной концепции в 30-х годах о “социально близких” и “перековке” заключенных, это сыграло огромную роль в более терпимом отношении к з/к со стороны социума.
7. Ужесточение уголовного законодательства, криминализация мелких краж,- 1947-1953гг резко возросли сроки за мелкие кражи и хищения.
В 1940-1953 годах число приговоренных «обычными» судами к лишению свободы по сравнению с периодом 1900-1913 гг. выросло в 15 раз.
В сотни раз возрасла доля приговоров “несудебными органами” по упрощенной процедуре.
8.Зеков стало тупо много. Очень много. Опять по сравнению с РИ. Лагеря нужно было охранять, кормить, поить, лечить, в результате уровень взаимодействия с зоной увеличился.
9.Новые “методы” следствия госбезопасности и милиции, почти поголовное избиение на допросах фиксируются , начиная с августа 1937 года и продолжаются до 1938 года. Подобная концепция ведения дел наложила отпечаток на моральный облик силовых ведомств,- милицию и госбезопасность. Хрущевская амнистия и приток в ВС уголовного элемента создали предпосылки для формирования дедовщины с крайне сильным уголовным влиянием в современном виде, кардинально отличающуюся от имперского “цука” или ранней дедовщины РККА.
Иногда было неясно, кто был хуже,- тот кто охранял или тот кого охряняли.
10. Совершенно уникальным для советской системы парадоксом было то, что политические стали составлять поистине огромные для дореволюционной пенитенциарной системы пропорции в общем массиве заключенных, их стали смешивать с “блатарями” в поразительных масштабах,- до революции политических держали отдельно.(как правило) и они находились в принципиально ином, куда более привилегированном положении, чем политические по 58-й в 1930-1953гг.
Если проанализировать воспоминания советских политических з/к, которых было миллионы человек за эти годы(1917-1953гг), то постоянно явно и неявно читается этот ужас перед новаторским и уникальным явлением советской тюрьмы,- смешением политических с уголовниками в гротескных соотношениях.
11.Крайне специфическим и цементирующим блатные понятия в обществе явлением была хрущевская амнистия.
Я ни в коем разе не пытаюсь выставить СССР одной большой тюрьмой.В нем жило, как это не парадоксально, масса приличных, порядочных, нормальных и талантливых людей. Но в то же время нас будет волновать только тот совершенно объективный факт, что через зоны и лагеря в СССР прошло уйма народу- невиновные, виновные, блатные, политические. Я не делаю никаких оценочных суждений- объективен ли был этот рост количества заключенных, потому что преступность росла из за урбанизации или СССР был просто более репрессивен, в рамках этого очерка я просто констатирую, - зеков стало очень много.
В частности, имеются данные о числе осужденных(уголовные+политические) в Российской Федерации за 40 лет - с 1923 по 1953 год,(не путать с числом единовременно сидящих!) то есть после того, как закончились кровавые события революции и гражданской войны. Оно оценивается в 40 миллионов человек. Эта оценка «весьма приблизительна и сильно занижена, но вполне отражает масштабы репрессивной государственной политики… Если из общей численности населения вычесть лиц до 14 лет и старше 60, как малоспособных к преступной деятельности, то выяснится, что в пределах жизни одного поколения - с 1923 по 1953 г. - был осужден практически каждый третий дееспособный член общества. Блатняк из переферийной суб-культуры прочно отвоевал себе куда более значительный сегмент в культурном пространстве нации.
Блатные стали играть совершенно специфические и непривычные роли. Допустим, в промышленности из-за уникальности масштабов системы ГУЛАГа они стали сталкиваться с представителями “нормального социума” куда чаше и на куда более глобальном уровне, чем за всю историю России. Об этом и будет третья глава.
Итак, очень четко,- пропорции озвучены. Трактовать их можно как угодно, но цифры приведены.
Именно отсюда Беркем стал кем стал. Именно поэтому милиция может слушать шансон в современной РФ. И гавный такой гавный. Именно и только поэтому.
Николай Иванович Падалицын (Падалицин)
Родился в 1893 году в Смоленске. Русский. Беспартийный. Образование высшее. График, ксилограф. Окончил филологический факультет МГУ (1910-1917). До 1922 г. жил в Смоленске. Учился в Художественной студии губернского Пролеткульта у В.Ф.Штраниха. Окончил полиграфический факультет Вхутемаса-Вхутеина (1922-1928). Ученик В.А. Фаворского. Дипломная работа: иллюстрации к книге Джона Рида "10 дней, которые потрясли мир". В 1926 г. участвовал в выставке Общества художников "Четыре искусства". Стал постоянным экспонентом художественных выставок. Работал художником книги: экслибрисы, иллюстрации, издательские знаки, оформление книг и журналов. Также писал пейзажи и портреты. По должности: лаборант Полиграфического института. Проживал в Москве, ул.Мясницкая, д. 24, кв. 64. Арестован 26 июня 1930 г. Обвинение: антисоветская деятельность. Приговорён тройкой ОГПУ к смертной казни 17 сентября 1930 года. Расстрелян через 3 дня. Оправдан в 1989. Ссылка
via corporatelie puchok-goblinov.livejournal.com/608914.html
Эти цифры говорят сами за себя: в 1940-1953 годах число приговоренных «обычными» судами к лишению свободы по сравнению с периодом 1900-1913 гг. выросло в 20 раз. Если принять во внимание прирост населения между этими периодами44 и тот факт, что при анализе судебной политики царской России сельские суды не учитывались, эту цифру надо пересмотреть в сторону понижения: тем не менее, она составляет около 15,46 раз!
Глянем на статистику обычных судов(не внесудебных органов) СССР в 1930-1935гг.
Не разбираю законодательство 30-х с его законом о колосках. Сразу к послевоенным годах.
В справке, подписанной начальником отдела ходатайств о помиловании при Президиуме Верховного Совета Иваном Бабухиным, подчеркивалось два важных момента в развитии «обычной» уголовной политики.
Первый момент: 1940-1941 годы, отмеченные резким ростом вследствие принятия указа от 26 июня 1940 года, количества приговоров как к тюремному заключению, так и к исправительно-трудовым работам без лишения свободы. Этим законом карался - вплоть до лишения свободы на срок до 1 года - любой «самовольной уход с предприятий или из учреждений». В первые шесть месяцев действия этого указа по нему были осуждены более 2 миллионов человек, из которых 321 тысяча приговорена к тюремному заключению ( ГА РФ ф. 9492 оп.6с д. 14 л.10.) Точные цифры таковы: 2 091 438 осужденных в 1940 году по указу от 26 июня 1940 года, из которых 1 769 790 приговорены к исправительно-трудовым работам или к условному сроку и 321 648 - к лишению свободы. Всего в 1940-1954 го¬дах около 4 миллионов человек было приговорено обычными судами к лишению свободы по упрощенной процедуре, предусмотренной так называемыми «законами военного времени», сохранявшими силу и после окончания Второй мировой войны. В качестве примеров такого законодательства приведем, помимо указа от 26 июня 1940 года, закон от 26 декабря 1941 года, уже упоминавшийся выше, приравнивавший к дезертирству уход с оборонного предприятия (подлежавший рассмотрению в военном трибунале), закон от 13 февраля 1942 года, каравший любой отказ от трудовой мобилизации; закон от 15 апреля 1942 года, наказывавший за невыработку минимального количества трудодней в колхозах. В 1940-1953 годах по этим «законам военного времени» были осуждены 15 713 000 человек, из которых 3 941 000 (25 %) приговорены к лишению свободы.
Остальные 8 миллионов человек, приговоренные обычными судами к лагерям в 1937-1954 годах, были осуждены после предварительного расследования согласно действовавшему Уголовно-процессуальному кодексу.
Средняя продолжительность тюремных сроков в 1930-1953гг.
Для сравнения: средний срок в РИ в 1900-1917гг,- два-три месяца.
Второй важный момент в эволюции «обычной» уголовной политики это 1947 год, отмеченный после принятия указов от 4 июня значительным ростом числа приговоров по делам о «хищениях государственного и общественного имущества» и увеличением доли приговоров на срок 10 лет и более (в 1946-1948 годах их количество увеличилось в 32 раза!). За 6 лет (1947-1953 годы) более 1 300 000 человек, в большинстве своем голодавшие колхозники, стянувшие несколько колосков с колхозных полей или несколько килограммов картошки, были осуждены по указам от 4 июня 1947 года на большие сроки (в основном 5-10 лет). Средняя продолжительность сроков за «хищение общественного имущества» выросла с 3 (в 1945-1946 годах) до 8 лет (начиная с 1947 года) (ГА РФ. Ф.7523 оп. 89 д.408 л.30). Всплеск репрессий во второй половине 1947 года немедленно привел к массовому притоку новых заключенных в Гулаг: пришлось спешно открывать 27 новых лагерей, чтобы принять еще 400 тысяч вновь прибыших52. В течение одного только 1947 года население Гулага увеличилось на 470 тысяч человек; этот рост на 27 % был связан с притоком заключенных, осужденных по закону от 4 июня 1947 года53. Среди них женщины составляли значительную часть (32,7 %). Примечательно, что лишь 8 % осужденных за кражу были рецидивистами34. 12 % осужденных за кражу (около 90 тысяч чело¬век) не достигли 18 лет (из этого числа четверти было меньше 16 лет)
В сводке резкой критике подвергалась «чрезмерная и совершенно не соответствующая преступлению суровость» многих приговоров и приводились некоторые показательные случаи: фронтовик, награжденный тремя медалями, осужден на 15 лет лагерей за кражу «шестиметровой доски». Вдова фронтовика, многодетная мать, осуждена на 10 лет лагерей за кражу «килограмма картофеля и полкило огурцов» и т. д.( ГА РФ ф. 7523 оп. 89 д. 4408 л.135-136). В целом средняя продолжи¬тельность сроков резко выросла: если в начале 40-х годов сроки свыше 5 лет составляли 5-7 % от общего числа приговоров, вынесенных обычными судами, к концу десятилетия их количество превысило 30 %34. Суровость, с которой каралось любое покушение на священное и неприкосновенное «государственное имущество», доходила до абсурда: так, за кражу карали более жестоко, чем за предумышленное убийство: за это преступление в среднем приговаривали к 7 годам лагерей (за кражу к 8 годам!. В сводке подчеркивалось, что число «настоящих уголовных преступников» в Гулаге в действительности было незначительным. Приговоры за предумышленное убийство составляли порядка нескольких тысяч в год (ГА РФ. Ф. 9492 оп 6s д.4 л.5)., так же как за изнасилование или бандитизм(, ГА РФ ф 7523 оп.89 д.4408 л.17); что касается приговоров за разбойные нападения, их количество колебалось в пределах 10-20 тысяч в год (ГА РФ .9492 оп.6s д.14 л.14),
Крайне незначительная доля рецидивистов среди лиц, осужденных обычными судами (11,6 % в 1940-1953 годах), и очень высокая(31,9 %) осужденных женщин (речь часто шла о вдовах фронтовиков и крестьянках, находившихся в бедственном положении) ярко иллюстрирует «перегибы» «обычной» уголовной практики этих лет (. ГА РФ. Ф. 9492 оп.6s д.14 л.19.) Примечательно, что доля «рецидивистов» достигла минимума (9,2 %) в 1947-48 годах, именно тогда, когда в массовом порядке начали применяться «злодейские законы» от 4 июня 1947 года. Одновременно в 1947-48 гг. абсолютного максимума (40,1 %) достигла доля осужденных женщин за весь период двух веков русской истории, с 1800 года.
Из сводки следовал вывод: основным источником пополнения населения Гулага в сталинский период была криминализация мелких преступлений: краж, чаще всего незначительных, «уходов с предприятий», хулиганства, «спекуляции» (то есть продажи или перепродажи товаров, считавшейся незаконной в системе, запрещавшей за редкими исключениями любую частную торговлю), нарушения паспортного законодательства (жестко регламентирующего доступ сельских жителей в лучше снабжавшиеся города).
Итоги и сиcтемные выводы для главы 2.
В советской практике осуждения 1930-1953гг. зафиксированы следующие негативные, из ряда вон, не имеющие аналогов в истории пенитенциарной системы предыдущего режима- Империи 1880-1917гг.- прецеденты.
Уникальные прецеденты в рамках советской тюремной пенитенциарной системы.
1.Увеличение процента политических заклоюченных(не уголовников) в 1934-1953 гг по сравнению с 1880-1905гг. в среднем в 200-255(!!!) раз. Для 1905-1910гг. характерно увеличение процента политических заключенных до рекордной отметки за 100 лет в 40 тысяч человек,- ссыльных и посаженных в тюрьмы. Пропорция меняется, соответственно, если сравнивать 1880-1917 гг. с 1921-1953 гг. ,- увеличение где-то в 100(!) раз. Вдумайтесь. доля политических заключенных - до 1917 года они составляли единицы процентов, в 30-50-х годах - их количество колебалось от 12 до 50 процентов, как правило, составляя около трети от общего числа заключенных. Пиковое количество заключенных по политическим статьям приходится на конец войны и послевоенные годы,безусловно, тут в дело вступают власовцы и полицаи, но что делать с почти полмиллоном политических 1940 года, когда власовцами и не пахло? .
2. Чисто статистически, зафиксировано вполне конкретное беспрецедентное увеличение заключенных в принципе. В Империи возьмем для анализа репрезентативную разбивку по годам с 1888 по 1917 год,- далеко не самый спокойный период для Империи, период двух войн, одна из которых мировая, двух революций и постоянных социальных волнений.
Рекордное количество единовременно сидящих заключенных в тюрьмах ГТУ и вневедомственных тюрьмах зафиксировано в 1913 году- 194 тыс. 418 человек. В сталинском СССР пиковым годом был 1950- 2 млн 700 тыс. человек. Итого, увеличение где-то в 14 раз.
3.Увеличение среднего срока заключения по общеуголовным статьям с трех с половиной месяцев в поздней Империи до 3-5 лет(а иногда и более) в СССР 1930-1953гг. Также для СССР необходимо констатировать увеличение доли приговоров на срок 10 лет и более (в 1946-1948 годах их количество увеличилось в 32 раза!)
4.Возникновение принципиально новых форм взаимодействия блатного мира и социума, использование заключенных в экономике в невиданном ранее масштабе,- от металлургии и горнодобывающей промышленности до энергетики. Социум постоянно соприкасался с этим “уголовным ресурсом”, и уголовный ресурс влиял на социум, а социум на ресурс.
5. Появления уникальных пенитенциарных учереждений,- так называемых лагерей-гигантов, невиданных в дореволюционной России(например,- Бамлаг (трасса БАМа) - 262.194 человека; Севвостлаг (Магадан) - 138.700 чел.; Белбалтлаг (Карельская АССР) - 86.567 чел(на 1 января 1939) с незивестной ранее(в предыдущей пенитенциарной системе) долей смешения блатных и политических.
6.Появление уникальной концепции в 30-х годах о “социально близких” и “перековке” заключенных, это сыграло огромную роль в более терпимом отношении к з/к со стороны социума.
7. Ужесточение уголовного законодательства, криминализация мелких краж,- 1947-1953гг резко возросли сроки за мелкие кражи и хищения.
В 1940-1953 годах число приговоренных «обычными» судами к лишению свободы по сравнению с периодом 1900-1913 гг. выросло в 15 раз.
В сотни раз возрасла доля приговоров “несудебными органами” по упрощенной процедуре.
8.Зеков стало тупо много. Очень много. Опять по сравнению с РИ. Лагеря нужно было охранять, кормить, поить, лечить, в результате уровень взаимодействия с зоной увеличился.
9.Новые “методы” следствия госбезопасности и милиции, почти поголовное избиение на допросах фиксируются , начиная с августа 1937 года и продолжаются до 1938 года. Подобная концепция ведения дел наложила отпечаток на моральный облик силовых ведомств,- милицию и госбезопасность. Хрущевская амнистия и приток в ВС уголовного элемента создали предпосылки для формирования дедовщины с крайне сильным уголовным влиянием в современном виде, кардинально отличающуюся от имперского “цука” или ранней дедовщины РККА.
Иногда было неясно, кто был хуже,- тот кто охранял или тот кого охряняли.
10. Совершенно уникальным для советской системы парадоксом было то, что политические стали составлять поистине огромные для дореволюционной пенитенциарной системы пропорции в общем массиве заключенных, их стали смешивать с “блатарями” в поразительных масштабах,- до революции политических держали отдельно.(как правило) и они находились в принципиально ином, куда более привилегированном положении, чем политические по 58-й в 1930-1953гг.
Если проанализировать воспоминания советских политических з/к, которых было миллионы человек за эти годы(1917-1953гг), то постоянно явно и неявно читается этот ужас перед новаторским и уникальным явлением советской тюрьмы,- смешением политических с уголовниками в гротескных соотношениях.
11.Крайне специфическим и цементирующим блатные понятия в обществе явлением была хрущевская амнистия.
Я ни в коем разе не пытаюсь выставить СССР одной большой тюрьмой.В нем жило, как это не парадоксально, масса приличных, порядочных, нормальных и талантливых людей. Но в то же время нас будет волновать только тот совершенно объективный факт, что через зоны и лагеря в СССР прошло уйма народу- невиновные, виновные, блатные, политические. Я не делаю никаких оценочных суждений- объективен ли был этот рост количества заключенных, потому что преступность росла из за урбанизации или СССР был просто более репрессивен, в рамках этого очерка я просто констатирую, - зеков стало очень много.
В частности, имеются данные о числе осужденных(уголовные+политические) в Российской Федерации за 40 лет - с 1923 по 1953 год,(не путать с числом единовременно сидящих!) то есть после того, как закончились кровавые события революции и гражданской войны. Оно оценивается в 40 миллионов человек. Эта оценка «весьма приблизительна и сильно занижена, но вполне отражает масштабы репрессивной государственной политики… Если из общей численности населения вычесть лиц до 14 лет и старше 60, как малоспособных к преступной деятельности, то выяснится, что в пределах жизни одного поколения - с 1923 по 1953 г. - был осужден практически каждый третий дееспособный член общества. Блатняк из переферийной суб-культуры прочно отвоевал себе куда более значительный сегмент в культурном пространстве нации.
Блатные стали играть совершенно специфические и непривычные роли. Допустим, в промышленности из-за уникальности масштабов системы ГУЛАГа они стали сталкиваться с представителями “нормального социума” куда чаше и на куда более глобальном уровне, чем за всю историю России. Об этом и будет третья глава.
Итак, очень четко,- пропорции озвучены. Трактовать их можно как угодно, но цифры приведены.
Именно отсюда Беркем стал кем стал. Именно поэтому милиция может слушать шансон в современной РФ. И гавный такой гавный. Именно и только поэтому.
Николай Иванович Падалицын (Падалицин)
Родился в 1893 году в Смоленске. Русский. Беспартийный. Образование высшее. График, ксилограф. Окончил филологический факультет МГУ (1910-1917). До 1922 г. жил в Смоленске. Учился в Художественной студии губернского Пролеткульта у В.Ф.Штраниха. Окончил полиграфический факультет Вхутемаса-Вхутеина (1922-1928). Ученик В.А. Фаворского. Дипломная работа: иллюстрации к книге Джона Рида "10 дней, которые потрясли мир". В 1926 г. участвовал в выставке Общества художников "Четыре искусства". Стал постоянным экспонентом художественных выставок. Работал художником книги: экслибрисы, иллюстрации, издательские знаки, оформление книг и журналов. Также писал пейзажи и портреты. По должности: лаборант Полиграфического института. Проживал в Москве, ул.Мясницкая, д. 24, кв. 64. Арестован 26 июня 1930 г. Обвинение: антисоветская деятельность. Приговорён тройкой ОГПУ к смертной казни 17 сентября 1930 года. Расстрелян через 3 дня. Оправдан в 1989. Ссылка
via corporatelie puchok-goblinov.livejournal.com/608914.html