Рубль серебром, баран и Николай Первый
"Если мы не будем говорить: зачем поминать?
и не будем заслонять дел людских прошедшего воображаемыми
пользами для различных фикций, мы поймем то,
что делалось прежде, поймем и то, что делается теперь".
Л. Н. Толстой, из очерка "Николай Палкин"
В 1850 году в Тимском уезде Курской губернии случились крестьянские волнения.
Государственные крестьяне - однодворцы - отказались участвовать в очередной переписи населения и давать рекрутов в армию, выдвигали ряд требований экономического и социального характера.
Волнения приключились в деревнях Зуевке, Донецкой Семице и Сараевке, в них участвовало 1132 "души мужеского пола".
Над усмирением недовольных бились уездный исправник, курский губернатор, сенатор из Петербурга и другие официальные лица - в деревни ввели войска. Дело дошло до царя - Николай Первый повелел навести порядок, а зачинщиков наказать жестоко.
Об этом деле серьёзные историки вспоминали в последний раз в 60-е годы 20 века.
Между тем, дело достаточно интересное - как для понимания отношений власти и народа, так и сословного устройства Российской империи в середине 19 века.
Давайте посмотрим, что случилось и почему, чем закончилось.
Место волнений 1850 года на современной карте - на границе Солнцевского и Пристенского районов Курской области.
Летом 1850 года однодворец Дмитрий Афанасьев Гридасов из деревни Зуевки Тимского уезда был по каким-то делам в Курске. Некий чиновник Старостин просветил крестьянина на тему свежих изменений в законодательстве, а Гридасов за то уплатил ему рубль серебром и барана.
Старостин был архивариусом Курского уездного суда в чине губернского секретаря. Он дал крестьянину манифест 12 июля 1839 г. о считании в числе прочих Курской губ. по отправлению рекрутской повинности в западной полосе и указы Правительствующего сената 19 марта 1846 г. об устройстве однодворцев западных губерний (где, между прочим, однодворцев, поселенных на помещичьих землях, повелено передать в ведение земской полиции, под наблюдением губернского начальства) и 12 июля 1850 г. Сенату - о порядке полюбовного размежевания дач.
На основании этих документов чиновник Старостин уверил Гридасова, что его односельчане, "как имеющие свои собственные земли и относящиеся к западным однодворцам, должны зависеть от управления земской полиции, о чем и советовал ему подать просьбу курскому гражданскому губернатору, каковую и составил ему начерно".
По возвращении в деревню Дмитрий Гридасов рассказал новости односельчанам, и они избрали его своим поверенным по данному делу. Инициативную группу составили бывший сельский старшина Андрей Алистратов, добросовестный (это должность - член волостной или сельской расправы) Филипп Рыжков, крестьяне Федор, Григорий и Борис Алистратовы, Федор Дорохов, Матвей Гридасов, Егор Елистратов, Иван Затолокин. Грамотные Федор Алистратов и Иван Затолокин неоднократно читали указы крестьянам вслух и "поддерживали их в этом заблуждении".
6 июля начальнику губернии была подана письменная просьба, которую оформил Иван Затолокин.
Одновременно крестьяне отказались участвовать в переписи населения и рекрутском наборе.
11 июля советник Курской палаты государственных имуществ Шпекин, командированный из Курска, "увещевал" зуевских однодворцев, но встретил полный во всём отказ.
5 августа Курское губернаторское правление дало указ Тимскому земскому суду о составлении временного отделения для следствия по делу о неповиновении законным властям.
13 августа в Зуевке собрались тимский уездный исправник К. А. Есипов, пристав 4-го стана Тимского уезда П. Б. Чурилов, капитан Корпуса жандармов Герасимов и чиновник особых поручений Курской палаты государственных имуществ А. Н. Чепурин.
Они собрали государственных крестьян и, "вызывая из среды их более упорствующих в неповиновении и ослушании, высказавших себя явными и главными возмутителями духа безначалия и своевольства", хотели отделить их от прочих крестьян, чтобы "чрез то не дать им средства более подстрекать односельцев своих к беззаконному неповиновению властям".
Однако, при попытке ареста зачинщиков "все прочие крестьяне, невзирая ни на какие приказания и увещания, с озартностью бросились к толпе отделенных и с криком раздраженных, произнося грубости, говорили, что и они пойдут туда, куда пошлют их главных путеводителей".
Когда же они сошлись в одну толпу и к ним присоединились крестьяне деревень Донецкой Семицы и Сараевки, жандармский капитан Герасимов объявил письмо Министерства госимуществ в адрес губернатора о внушении им обязанности писаться по сказкам 9-й ревизии.
Однако "все они единогласно и с большим криком неповиновения и озартности объявили, что они записываться не желают на тех же основаниях, как объяснено ими и господину советнику Шпекину, добавляя притом, что хотят жить точно так же, как жили предки их, и находиться под начальством земской полиции, палате же государственных имуществ они как потомки однодворцев подчиняться не желают и что об этом скоро ожидают какого-то указа , но отколь, не объяснили. Одним словом, они объявили полный дух непокорности и независимости...".
Признав невозможность продолжать следствие, судебные чиновники запротоколировали произошедшее, скрепили журнальную записку своими четырьмя подписями, а также рукоприкладством одного грамотного государственного крестьянина за 24 свидетелей - крепостных крестьян помещика Сонцева и помещицы Томилиной.
В это самое время сенатор тайный советник Ф. А. Дурасов по высочайшему повелению проводил ревизию Курской губернии - но не в смысле переписи податных сословий, а в смысле проверки деятельности губернского чиновничьего аппарата. Курский губернатор А. П. Устимович обращается к сенатору за советом.
Курский губернатор Андриан Прокофьевич Устимович (отсюда).
17 августа, получив указания сенатора Дурасова, губернатор Устимович за недостатком местных воинских команд распоряжается истребовать "таковых от командиров других квартирующих вблизи войск для восстановления в помянутых деревнях спокойствия".
А именно, губернатор просит командира 1-го резервного кавалерийского корпуса командировать в Тимский уезд дивизион кавалерии "или же, по его усмотрению, такой части, которая бы соответствовала народонаселению упомянутых деревень".
19 августа губернатор пишет доклады в адрес императора Николая I, министра внутренних дел Л. А. Перовского, а также управляющего Министерства госимуществ о волнениях крестьян и принятых мерах.
Кроме того, Устимович собирается лично отправиться к месту волнений, "куда и его превосходительство (т. е. Дурасов - прим. моё) не замедлит прибыть".
А. И. Гебенс. Уланы на аванпостах. 1852.
4 сентября в деревню Зуевку вступает дивизион Сибирского уланского полка под командованием майора Тальковского.
"Толпа народа около 150 человек собралась при квартире сенатора тайного советника Дурасова, кричала о выдаче 5 человек зачинщиков, взятых под караул, но, видя улан, повернула в деревню, куда последовал и майор Тальковский вместе с дивизионом".
"Вслед за этим прибыл курский гражданский губернатор с жандармским штаб-офицером и, собрав казенных крестьян со всех деревень, неповинующихся установленным властям, неоднократно увещевал их добровольно покориться законным повелениям, но как крестьяне не хотели отступиться от своих требований... то курский гражданский губернатор видя принятую им меру увещевания безуспешною, велел главного зачинщика строго наказать в присутствии всех неповинующихся.
Пример этот имел желаемый успех: крестьяне дали руки и изъявили желание принять присягу в совершенной покорности и послушании, что и было тотчас же приведено в исполнение. Из них 5 человек более виновных отправлены в гор. Курск для предания суду, а дивизиону курский губернатор приказал расположиться в деревнях Зуевке и Сараевке и находиться там до окончания ревизской переписи, рекрутского набора и следственного по этому предмету дела".
Требования однодворцев состояли в следующем:
"1) чтобы им именоваться однодворцами, а не казенными крестьянами;
2) чтобы подушный оклад был не по числу десятин земли, а по числу душ, как было прежде;
3) чтобы рекрутские наборы были не по жребью, а по очереди;
4) чтобы к ревизской переписке не допускать чиновников".
Здесь следует отступить от хронологии повествования и разъяснить суть требований.
Каким бы наивным не казалось нам нынешним их желание именоваться именно однодворцами, а не гос. крестьянами, оно было важным для этих людей.
Однодворцы - государственные крестьяне, потомки служилых людей - детей боярских, поселенных в XVI-XVII веках на южных окраинах Московского государства для охраны границ от набегов астраханских и крымских татар. Однодворцы занимали промежуточное положение между дворянами и крестьянами. Жили они в большинстве своем в полученных от государства поместьях одним двором, т. е. без крепостных. Петр I включил однодворцев в подушный оклад, превратив их в низшее податное сословие. Однодворцы владели на правах наследственности личными земельными участками (четвертями).
Желание сохранить само имя было необходимым не только для памяти предков и личной гордости, это была призрачная надежда на возврат статуса и привилегий. Однако их время ушло: государство не только не помнило заслуг этих семейств, но и всячески старалось истребить сословный анахронизм.
Около 5 сентября товарищ министра госимуществ Н. М. Гамалея докладывает Николаю I о сопротивлении крестьян проведению 9-й переписи, производству рекрутского набора и о мерах, принятых для подавления этого сопротивления.
Среди прочего Н. М. Гамалея отмечает такой факт: "Управляющий Министерством государственных имуществ, имея в виду, что ни в изложении устава о 9-й народной переписи, ни по приложенным к оному формам не воспрещено сохранить однодворцам по-прежнему их наименование, как не выводящее их из сословия государственных крестьян, по которому они обязаны отбывать все лежащие на них по закону повинности, просил курского гражданского губернатора принять в настоящем деле участие и восстановить в помянутых селениях порядок, направив к тому, с одной стороны, действия местного начальства, а с другой - внушив однодворцам, что они могут и на будущее время сохранить имя однодворцев, но что первым долгом их должно быть повиновение распоряжениям правительства".
Стремясь достигнуть большей эффективности в эксплуатации государственных крестьян, правительство Николая I по предложению министра государственных имуществ П. Д. Киселева в начале 40-х годов XIX в. издало ряд законов по управлению этой категорией крестьян. Новая система управления государственными крестьянами предусматривала замену исчисления размеров податей и сборов по числу душ поземельным сбором в зависимости от количества и доходности земель и промыслов. Однако при введении новой системы исчисления податей и сборов чиновниками допускались большие злоупотребления, что не могло не встретить сопротивления крестьян.
Система набора рекрутов по жребию была введена среди государственных крестьян Курской губернии в 1839 г. До этого времени набор рекрутов производился согласно закону 1 августа 1831 г. по очереди. Установление очередности поставки рекрутов теми или иными семействами было весьма сложным и открывало путь к злоупотреблениям, однако система очередности была относительно более справедливой, чем жеребьевая.
Уверенность крестьян деревни Зуевки в своих правах основывалась на том, что 12 июля 1847 г. Курская палата госимуществ указом своим признала за жителями Зуевки, как за однодворцами, право личной собственности на 2692 четверти земли (т. е. 1346 дес.). Данное обстоятельство утверждало крестьян в несомненности их однодворческих прав. Вот почему требования крестьян этой деревни были столь категоричны, а сопротивление было упорно.
А. И. Гебенс. Николай I в мундире генерала по Лейб-гвардии Уланскому полку. 1853 (отсюда).
Что же решает царь, прозванный в народе Николаем Палкиным?
Николай I ставит на докладе Гамалеи резолюцию: «Послать сейчас флигель-адъютанта с тем, чтобы дело было кончено не медля; виновные наказаны по всей строгости, а зачинщики непременно отысканы, и все кончено до моего приезда».
С 7 сентября по 21 октября 1850 г. Николай I находился в Варшаве, а значит, проблему следовало решить очень быстро.
12 сентября командир 1-го резервного кавалерийского корпуса генерал-лейтенант Е. И. Гельфрейх, основываясь на донесении майора Тальковского, подаёт рапорт на имя царя, где "всеподданнейше имеет счастие донести" о подавлении сопротивления крестьян с помощью военной команды.
13 сентября флигель-адъютант полковник В. Д. Голицын рапортует Николаю I о причинах волнений.
В. И. Гау. Светлейший князь Владимир Дмитриевич Голицын. 1847 год (отсюда).
Голицын перечисляет крестьян-возмутителей, а также раскрывает подстрекательскую роль чиновника Старостина:
"...Губернский секретарь Старостин на требование мое, сознаваясь в даче им только одного будто указа 12 июля 1839 г. и составлении чернового прошения, хотя во всем прочем учинил запирательство, но на данных мною по сему очных ставках был во всем том Гридасовым уличен. В квартире Старостина при сделанном обыске найдены мною черновые прошения, писанные им разным государственным крестьянам, в том числе и однодворцам дер. Зуевки и ищущим вольности крепостным, а также чистый лист гербовой бумаги 1796 г., вероятно, для составления какого-либо фальшивого акта".
Мы не знаем, что там на самом деле произошло - был ли чиновник Старостин искреннен в желании помочь крестьянам или хотел обмануть простаков-однодворцев и тем заработать денег.
Однако князь Голицын даёт резко негативную оценку его, в общем-то законным, действиям по составлению прошений. и в этом рвении даже наличие чистого листа гербовой бумаги объявляется злым намерением!
Составители сборника документов "Крестьянское движение в России 1850-1856 годов", изданного Институтом истории АН СССР в 1962 году, объясняли первопричину случившихся событий так:
"Слово «западный» в манифестах 8 июля 1839 г. и 10 июля 1850 г. об очередных рекрутских наборах и в указе Сената 19 марта 1846 г. (об устройстве однодворцев западных губерний, поселенных на помещичьих землях, о передаче их в ведение земской полиции и губернских властей) имело совершенно различный смысл. В первом случае речь шла о причислении Курской губернии к западной полосе очередного рекрутского набора, во втором - указ относился к «однодворцам западных губерний» (литовских и белорусских), образованных в результате «разбора шляхты», т. е. массового лишения обедневших польских шляхтичей их прежнего дворянского звания. Поэтому отнесение курских однодворцев в число «однодворцев западных губерний» было ошибкой архивариуса Старостина и вслед за ним взволновавшихся крестьян".
В заключении рапорта князь Голицын писал: "Донося об этом вашему императорскому величеству, имею счастье всеподданнейше доложить, что в настоящее время по объясненным деревням ревизские сказки составляются подлежащим начальством от означенных однодворцев беспрекословно, равно как и приготовляется сдача с оных рекрутов, и что вышепоименованные здесь однодворцы, как главные виновники всех этих беспорядков, содержатся под стражею, водворение коих в дома свои на прежнее местожительство, по значительному влиянию их на односелян своих и упорству в своих мнениях, а также оставление в Курске губернского секретаря Старостина, при вышеобъясненных неблагонамеренных его действиях, могут иметь вредные последствия".
Резолюция Николая I: «Чиновника и прочих зачинщиков неповиновения судить военным судом».
14 сентября курский губернатор А. П. Устимович за допущенные в губернии беспорядки отставлен от службы с преданием суду. Это произошло в результате интриг курского дворянства, а также не без участия ревизора - сенатора Дурасова. Крестьянские волнения лишь послужили удачным поводом поставить точку в его карьере.
Обязанности губернатора стал исполнять вице-губернатор М. В. Селецкий.
22 сентября после получения сведений о «восстановлении должной покорности» Селецкий «тот час же распорядился один эскадрон Сибирского уланского полка перевесть из Тимского уезда в Фатежский в имение княгини Долгоруковой, куда он и прибыл под командою майора Тальковского 3 октября; другой же эскадрон оставлен в деревнях Зуевке, Донецкой-Семице и Сараевке до удаления оттуда главных зачинщиков и до передачи их в военно-судную комиссию», учреждённую при Курском гарнизонном батальоне.
3 октября 1850 г. командующий 1-м резервным кавалерийским корпусом Г. Ф. Пиллар фон Пильхау рапортует Николаю I о том, что ревизская перепись казенных крестьян в деревнях Зуевка, Сараевская и Донецкая-Семица окончена и рекрутский набор произведен. Однако один из эскадронов был оставлен в волнующихся деревнях.
Русские уланы на разведке (открытка).
8 октября и. д. губернатора М. В. Селецкий подаёт царю рапорт о неповиновении крепостных крестьян княгини Долгоруковой, ранее усмирённом, но возобновившемся в Фатежском уезде.
Среди прочего он докладывает, что усмирение крепостных произведено теми же средствами, что и в Тимском уезде, а также, уже в свою очередь, сообщает о благополучном завершении дела:
«Всеподданнейше докладываю Вашему Императорскому Величеству, что государственные крестьяне деревень Зуевки и других возмутившихся рекрутов сдали, ревизские сказки представили и о присылке виновных по этому возмущению, открытых флигель-адъютантом Вашего Императорского Величества князем Голицыным, в военно-судную комиссию сделано уже распоряжение.
О благополучном окончании сих дел долгом считаю повергнуть к стопам Вашего Императорского Величества всеподданнейше моё донесение».
Трубач и рядовой Л. гв. Уланского Е.И. Выс. Великого Князя Михаила Павловича
(позже - Е.И. Выс. Наследника Цесаревича) полка 1837-1851 гг. (отсюда).
Участники волнения по приказу Николая I были судимы комиссией военного суда. Дело рассматривалось в разных инстанциях в течение 2-х лет.
В 1854 г. Генерал-аудиториат (высший военный суд) вынес окончательный приговор участникам этого волнения:
- Дмитрий Гридасов должен был быть наказан шпицрутенами через 500 человек 3 раза и определен в арестантские роты инженерного ведомства;
- Григорий Алистратов приговорен к наказанию шпицрутенами через 500 человек 2 раза и к определению в арестантские роты инженерного ведомства на 2 года;
- архивариус Старостин этим решением должен бы быть лишен дворянства и определен рядовым по назначению Инспекторского департамента.
Сквозь строй: наказание шпицрутенами в русской армии времён царствования императора Николая I.
Les mystères de la Russie... Париж, 1845 г. (отсюда)
Следует добавить, что крестьяне дер. Зуевки были раздражены бесчинствами размещенных в деревне улан, разграбивших крестьянское хозяйство, и действиями тимского земского исправника, который, "принуждая их в ревизии писаться государственными крестьянами, держал их в жаркие дни почти не евши 17 дней, некоторых бил немилосердно и мучил до крови", арестовал 13 человек крестьян, отправил их в Курский тюремный замок и вымогательством получил у крестьян 400 рублей ассигнациями.
Во время суда и следствия крестьяне в 1852 г. подали в военно-следственную комиссию жалобу на разорение их военной командой, жестокость и взяточничество тимского уездного исправника. Рассмотрение жалобы затянулось до 1855 г., когда крестьянам сообщили об оставлении ее без последствий.
Подобно тому, как при Павле Первом росчерком пера родился поручик Киже, при его сыне из ошибки чиновника вырос крестьянский бунт. От знакомства с замечательными документальными свидетельствами той эпохи не оставляет чувство досады от рациональности и, одновременно, иррациональности происходящего.
На взгляд высших сословий - хаос низших: «неповиновение властям, законом установленным», «упорствующих в неповиновении и ослушании, высказавших себя явными и главными возмутителями духа безначалия и своевольства», «подстрекать к беззаконному неповиновению властям», «с большим криком неповиновения и озартности», «полный дух непокорности и независимости», «за буйностью означенных, отказавшихся от повиновения».
На тот же начальственный взгляд - лишь собственное организующее начало: «для вразумления и внушения долга повиновения», «для восстановления в помянутых деревнях спокойствия».
Палочная эпоха Николая Первого звучит как колокол в каждой фразе. Никто не вправе поставить под сомнение закон, указ, монаршую волю, а из слепого исполнения растёт беспорядок, разорение и в сумме - беззаконие.
Память о прошедших событиях надолго сохранилась у потомков однодворцев.
В "Статистических сведениях по Тимскому уезду" за 1886 год (выпуск № 12 "Сборника статистических сведений по Курской губернии") мы находим описание Двоелученской волости и окрестностей:
"Подворную форму землевладения имеют все четвертные крестьяне. Судя по документам, происхождение четвертного землевладения здесь относится к XVII-XVIII столетиям. Предки настоящих четвертных крестьян - боярские дети, получившие землю за сторожевую пограничную службу. Некоторые селения образовались не «от одного, а от нескольких заимщиков, так, например, с. Донецкия Семицы и д. Сараевка образовались с 27 «починков», села Большие Сети и Пристенное от 17 починков и т. д., и в настоящее время первые два селения насчитывают 27 коренных фамилий, два последние - 17 фамилий...
В XVIII столетии потомки этих боярских детей начали постепенно переходить в разряд однодворцев, а некоторые сохранили свое дворянство и имели своих крестьян до сороковых годов настоящего столетия. Старожилы с. Двоелучного, Колбасовки и Плоской рассказывают, что отцы их ни за что не хотели перейти на крестьянский оклад, бунтовались до тех пор, пока администрация не была вынуждена вызвать войска и заставить их сдаться силой оружия".
Водопой (из художественного альбома Н. Бунина "Русский военный быт", С-Пб.,, 1890) (отсюда)
И далее в другом месте: "По рассказам крестьян, первые заимщики - Бородин и Кузякин - поселились здесь на жалованной земле - «пустошь тогда была здесь». До сороковых годов нынешнего столетия предки настоящих крестьян были на дворянском положении и сами владели крестьянами. На крестьянский оклад перешли по принуждению: «войска призывали, морили постоем и проч»."
Почему мне стала интересна тема волнения в этих деревнях? - Да потому что я сам и есть потомок тех однодворцев!
В 1850 году семья моих Шабановых жила ещё в селе Двоелучном, где 6-го июля благополучно прошла 9-ю ревизию. Панфил - мой прапрадед, а его отец Тимофей Лаврентьев - прапрапрадед.
В деревню Сараевку Шабановы перешли гораздо позже. Однако в Сараевке и окрестностях жило много их родни, представители которой не поименованы в документах о волнениях, но наверняка входят в число тех 1132-х "душ мужеского пола", что взбунтовались.
Расстояния между деревнями совсем небольшие, и практически все они населены потомками однодворцев и родственниками. Поэтому странно, что Двоелучное, Колбасовка и другие деревни не участвовали в беспорядках. Но уж точно они были в курсе и напряжённо следили за ситуацией у соседей и родичей.
Как видно по ревизским сказкам, в селе Двоелучном, деревнях Колбасовке, Второй Плоской, Прилепах, Больших Сетях и Малых Сетях проблем с записью однодворцев под своим подлинным статусом в 1850 году не было!
Наконец, в ревизию 1858 года все вписаны окончательно государственными крестьянами.
В 1902 году в Сараевке родился мой дед Никита Стефанович.
По материалам книги "Крестьянское движение в России 1850-1856 гг.". Сборник документов. М., 1962.