В египетском плену (война Судного дня, 1973г.)
- Вы тот самый доктор, который попал к нам в плен 10 октября 1973 около моста Фирдан?
- Да, - я ответил.
- И, - продолжал египтянин, - ты был весь закоптелый? Правда, ты тогда был единственным, оказавшимся в плену?
- Ну, да,.. - отвечаю.
- Верно, тебя долго допрашивали в какой-то нише в земле?
- Точно, - прошептал я, продолжая отчаянные поиски места присесть...
Два товарища
Оба офицера продолжали беседовать стоя, а я едва держался на ногах...
- Ты наверняка недоумеваешь, отколе мне всё это известно, - продолжил высокопоставленный египетский офицер, - Итак, прежде всего, я тебя прекрасно помню, хоть и был ты весь чёрный, но твои голубые глаза мне не забыть. Во-вторых, ты был единственным пленным в тот день. А в-третьих, тебя привели ко мне на первичный допрос.
Справедливости ради замечу, что это первый (и последний) раз, когда египтянин, к которому я попал в плен, меня узнал и сообщает мне подробности того самого судьбоносного, тяжёлого дня... десятого октября 1973... Дня, когда я остался один в маозе (форт, УР, укреплённая позиция, ивр.) "Хизайон", дислоцированном на берегу Суэцкого канала.
Времяпрепровождение в УРах линии Бар-Лев
Было жарко и лишь лёгкий ветерок дул со стороны канала. Пальмы, разбросанные тут и там, слегка покачивались. Мы сидели и тихо беседовали в клубе французских инженеров, которые рыли и строили этот бесшлюзовый канал. Сегодня там, судя по всему, часть египетской базы. Летом 1978-го я был с делегацией, которая обсуждала вопрос израильтян, пропавших без вести в боях на Синайском п-ове во время войны Судного дня. Мы вылетели из Сде-Дов (маленький тель-авивский аэродром) и приземлились в Эль-Ариш, оттуда египетским вертолётом добрались до Исмаилии. Сам город изменился до неузнаваемости. Город, покрашенный в розовое... Никаких признаков войны, все пробоины в стенах заделали, разрушенная больница, которую мы видели с "нашей стороны", отстроена заново. Дов Сион (полковник запаса, в те годы был военным атташе Израиля, моё прим.) дирижирует всё действо, египтяне щедры, но процесс длинный и трудоёмкий... Наконец-то перерыв. Выпили, перекусили, смотрим вокруг и вспоминаем, что здесь было недавно... Вдруг меня подзывает Дов, в этот момент секретничавший с египетским офицером, представлявшим на переговорах свою страну. Оставив группу израильтян, я подошёл к Дову и его собеседнику. На вопрос Дова, готов ли я побеседовать с его египетским коллегой, разумеется, я согласился.
Мой милуим (армейские сборы) формально закончился ещё в субботу, в Йом-Кипур, 6 октября 1973. Я уже было сел в машину, эвакуировавшую солдаток на север, в Израиль. Дивизионный врач, д-р Дорон Майзель (пожалуй, был самым высокопоставленным геем в АОИ, моё прим.), попросил меня остаться ещё на денёк дежурным врачом на базе "Хизайон" из-за объявленной двумя днями ранее боевой готовности. В час дня со всеми манатками я прибыл на базу. Большинство бойцов иерусалимской бригады дремали или молились "Коль нидрей". Артобстрел начался спустя час.
Война была нелёгкой. Шум ракет, обстреливающих наши самолёты, был ужасен... Окружили нас сразу. Многие пытались нас вызволить, многие и погибли - все попытки были обречены. Лекарства и перевязки быстро закончились. Командующему УРом, капитану Рами Барали, мне пришлось ампутировать руку после того, как её раздробило ракетой (им обоим тогда было по 25 лет, прим. моё). Бойцы отважно отбивали непрекращающиеся попытки египтян захватить укрепрайон. Одиночество, изоляция, отсутствие воды и пищи, безнадёжность, но в то же время продолжали бой, оказывали помощь раненым, поддерживали схвативших «вьетнамский синдром»...
В ночь с 9 на 10 октября 1973 мы прятались в подземных казематах, когда египтяне нас обнаружили. В моём лазарете оставалось четверо бойцов. Сначала к нам залетела дымовуха, послышались очереди, но самым страшным оказался огнемёт. Пламя и сера струились на нас... Рами уже в агонии пробормотал: "Всё, они нас прикончили. Это конец". Кто-то из солдат вроде бы пытался выбраться из этого ада, я в это время упал на обжигающий пол бункера и ... всё, очнулся я спустя несколько часов...
Позже, когда нас вернули в Израиль, оказалось, что только одному солдату из лазарета удалось выбежать на улицу, он тоже получил ожоги и попал в плен (его имя Иссахар Бен-Даниэль, ему сегодня 64 года, женат, отец троих детей). Через несколько часов я очнулся с тяжёлой одышкой и начал медленно-медленно, запыхавшись, выползать из этого ада. До сих пор отчётливо помнился вчерашний день: каждый, кто выходил из казематов сдаться - был расстрелен (в груде трупов, брошенных в центре УРа, были и египетские солдаты, но наших я увидел со связанными за спиной руками и простреленными затылками). Продолжительная стрельба, хладнокровно прервавшая жизнь друзей, навечно врезалась в память. Непонятная интуиция тогда мне подсказала не выходить, не сдаваться и из лазарета я не дал никому выйти. Я вдохнул немного свежего воздуха, но жара была по-прежнему невыносимой. Запах серы, сожжённых тел и дым охватили меня. Реальный ад. Кое-как я продолжал ползти на улицу, измученный, слабый, голодный и жаждущий (уже четвёртый день ни росиночки, ни порошиночки во рту не было). Я спрятался в окопе, взрывы раздавались с обеих сторон бункера. Снаружи были слышны голоса египтян, но я не шевелился. Такое чувство, что не было сил оттуда сдвинуться... Жара, одышка и разнообразные галлюцинаторные видения.
Немного придя в себя, я снова слышал голоса, выстрелы и шум войны. С рассветом снова всё затихло. Я выбрался наружу. Тела разбросаны повсюду. Искал воду. Лишь воду. Остальное просто не интересовало. Я полностью сконцентрировался на поиске воды. Я медленно шёл в сторону "столовой", вернее, того, что от неё осталось. Армейская канистра одиноко торчала посреди ужасной разрухи. Как она пережила эту бойню? Может, она отравлена? Несмотря на ужасную жажду, к воде я не притронулся. Развернулся, протискиваясь среди трупов, как Иезекииль на поле, усеянном человеческими останками - давно высохшими костями, и начал идти в сторону пустыни...
Не знаю, сколько минут я ковылял, пока не услышал шум двигателя. Египетский грузовик, набитый солдатами, показался в нескольких стах метрах от УРа. Увидав меня, они остановились, слезли с машины и наступила тишина. После страшного гула войны последних дней, тишина была непривычна. Удручающа. Солдаты выстроились в одну шеренгу, как на построении. Какого чёрта, что здесь происходит? Быстро всё прояснилось: строй стоял ко мне лицом, надменно и не спеша они вставили рожки (интересно, четвёртый день войны, а у египтян уже эйфория - автоматы разряжены), передёрнули затворы, направив на меня стволы. Ну, всё, подумал, это конец. Что делать? Я начал кричать: "Ана табиб! Ана хаким!" (Я - врач, араб. Замечательно сравнение с ивритом - табиб от слова "тов" - хороший, хаким от слова "хахам" - умный, моё прим). Но крик мой не был услышан - после огня и дыма голосовые связки онемели. Я начал махать руками, показывал на свои погоны офицера медслужбы, но тщетно. Может, издали они и не разглядели... Вдруг, откуда ни возьмись, появился ... джип с их командиром и стал между нами... Такое впечатление, что он пытался их отговорить и не убивать меня. Офицер подошёл ко мне и приказал поднять руки. Он мне бросил флягу, после того, как увидел, в каком состоянии я находился. Потом ещё одну флягу... Потом один из солдат подошёл и пнул меня со всей дури. Я оказался на земле; офицер достал из сухпая бисквит, но я не мог есть.
Вдруг снова загрохотала артиллерия. Египетская? Израильская? Да какая разница?! Офицер схватил меня и мы бросились назад в УР. Солдаты вслед за нами. Тут начался серьёзный спор между солдатами и командиром: оставить меня в живых или нет. Я шепчу командиру (пытаюсь вспомнить, на каком именно языке я с ним общался: вероятнее всего, это была смесь иврита, арабского, английского и жестикуляций руками и ногами), что он ведь офицер, ему решать, а не этим феллахам. И тогда он мне объясняет, что мы оба с ним в опасности...
И снова, под огнём, мы бежим назад к машинам, садимся, здесь уже мне связали руки и одели повязку на глаза. Мы приехали в какую-то мёртвую точку, меня бросили в яму или недавно образованную воронку. Начались плевки, толкания, удары и допросы. Когда с меня сняли тряпку, я увидал над собой офицера, разговаривающего со своими дружками, его погоны были перевёрнуты, шапка-колпак, маленькие усы; и все к нему обращались с заметным почтением.
Мне не верят, что я врач (вероятно, попавшие из Хизайона в плен не думали, что я мог остаться в живых). Пришёл какой-то медик и начал меня экзаменовать (пожалуй, самый сложный тест, который мне довелось пройти): тяжелейшие условия, устно я сдать не мог, поэтому пришлось писать на листике, под палящим солнцем, периодическими ударами и перед неизвестностью... Каждый мой ответ моментально переводили и передавали высокопоставленному офицеру, который позже приказал переправить меня на другой берег. Это и был тот самый офицер, с которым Дов Сион и я беседовали в 1978-ом.
Переговоры о корректировке поисков пропавших без вести проходили в хорошей атмосфере, копотливо: переводят, записывают и снова переводят... Египтяне очень хорошо нас принимали. Я очутился на этих переговорах только потому, что на одном из допросов видел солдата, который не вернулся. По моим описаниям наши люди знали, о ком речь, но египтяне утверждали, что этого заключённого не было и в помине... На вертолёте мы вернулись в Израиль, а спустя год вернулись сюда же для продолжения поисков. На сей раз с офицером, допрашивавшим меня, я не разговаривал, но встретил главврача, лечившего нас. Д-р Мухаммад Рица Гохар. До сих пор помню его имя... Невероятно, насколько он был к нам благосклонен и даже кое в чём помогал израильским военнопленным...
Египтяне придерживают меня и подгоняют вперёд. Вдали слышен столь характерный грохот войны, мои руки и глаза завязаны; подходим к каналу. К северу от Хизайона или к югу?.. Меня сажают в надувную лодку и мы пересекаем канал. Потихоньку я начинаю переваривать случившееся: я в плену. Я выжил, но я в их руках. Что сталось с остальными бойцами УРа? Некоторые погибли ещё до того, как я узнал их имя... Только когда нас вернули в Израиль, я узнал, что в живых осталось 8 человек, из 21.
Я слышу, как мы подплываем к берегу, ко мне тянутся руки, меня поднимают, я соскальзываю и падаю в воду. Пережив четыре дня войны, так бесславно утонуть? Египтянин схватил меня за волосы и меня вытащили...
Сели в машину и едем... несколько дней... не знаю, сколько дней... Из карцера в карцер, из тюрьмы в тюрьму, из тёмных комнат на светлый двор... Моё состояние ухудшается: та же одышка, кашель, харкаю чёрной экспекторацией (выделение), кровоточу, а врача нет. Допросы на иврите, на арабском, перевод на английский. Бесконечная цепочка допросов. А что я, собственно, знал? Как их убедить, что врач-резервист многого не знает и для разведки не годен (кстати, Ави допрашивали по ивритской карте Сириус).
Невыносимым было слышать, как другие израильтяне орут или падают, как мешок, простояв часами у голых стен. Моя форма, пропитавшаяся кровью раненных и почерневшая от сажи, огня и испражнений, обременяла. Бессонница, жажда, усталость, голод и неведение продолжались. Лёгкий дрём вновь прерывается побоями, унижениями, допросами...
**********
Египетские врачи поставили на мне крест, но мне их диагноз показался ошибочным. Я похудел на 20 килограмм, я бредил, пытаясь пережить химическую пневмонию, но не сдавался. В один из дней меня посетил однокашник, Дани Ман. Я даже не знал, жив он, или нет... Обнявшись, лысые, худые, с усами, небритые и страшные, нас еле разняли... Эта встреча дала мне силы продолжать бороться за жизнь.
**********
Так шли дни, длились ночи. О чём думать? О жене, которая вышла за меня полгода назад, о семье, о друзьях и о последнем, что запомнилось там, в окопе: египетский танковый батальон прёт на восток и ничто его не остановит... На одном из допросов мои руки были не связаны и я поднял с пола пустую пачку сигарет "Клеопатра". Позже я стащил огрызок карандаша, но что писать на этом крохотном клочке картона? Что бы вы написали? Я думал о дембеле и о людях, которых я приглашу на гулянку. Список я составил (он и по сей день хранится у меня дома), но дембель я так и не отпраздновал.
11 ноября фельдмаршал Мохаммед эль-Джамаси и генерал-майор Аарон Ярив (Рабинович) подписали «соглашение на 101 километре» (дело было на шоссе Каир-Исмаилия и Куши Рамон здесь ни при чём, моё прим.), которое предусматривало обмен военнопленными: 3-я армия, взятая ЦАХАЛом в осаду, получила необходимое продовольствие и позже 8300 египтян были освобождены; в Израиль вернулись из плена 233 солдата (9 из которых попали в плен ещё в ходе Войны на истощение).
19 ноября 1973 года - Р Е П А Т Р И А Ц И Я
На снимке самолёт Красного Креста (ICRC), приземлившийся в 12:40 на военном аэродроме г. Лод:
1) д-р Зальман Вайнтроб (первый, с букетом) - завотделением реанимации в роддоме г. Нагария;
2) д-р Михаил (Мики) Зайфе - фармаколог, заведующий R&D в корпорации "Тева";
3) проф. Авраам (Ави) Ори aka Ибрагим Исраиль Ури;
6) подполковник, д-р Наган Лехаим - зам.глав.воен.мед ЦАХАЛа, встречал военнопленных.
21.2.1974г. " И перековали они ружья на тяпки, а танки на экскаваторы"
По окончании войны бывших военнопленных повезли на экскурсию в Зихрон-Яаков. Первый снимок "Два товарища", где Ави Ори и Дани Ман смотрят друг на друга (сначала я увидел эту фотографию в низкой резолюции и мне показалось, что это фотошоп и на коллаже изображён Ави в разные периоды (думал, до и после плена)), но оказалось всё более загадочно. Оказывается, несколько раз египтяне фотографировали Ави и Дани именно в такой позе (думаю, в целях экономии плёнки, когда делали стандартные профиль и фас).
Через год после репатриации резервиста, который провёл 40 дней в египетском плену, призвали на срочную службу. Четыре года (был ещё год сверхсрочной) Ави провёл в реабилитационном отделении Тель-хаШомера... Семья, карьера (видел его фотографии с Элизабет Тейлор (в 1982, во время Первой ливанской она посещала Израиль), с Рабиным, принцем Чарльзом, Стивеном Хокингом и др.). А 14 лет назад Ави начал брать уроки игры на барабанах.
______________________________________
Заведующий реабилитационным отделением больницы «Реут», профессор Ави Ори (Avi Ohri)
На прошлой неделе Ави выступал в тель-авивском порту с командой "Второй раунд", одним из основателем которой он и является. Впервые я услышал этот коллектив на квартирнике в Герцлии где-то год назад и тогда я не знал, что состоит он в основном из врачей...
*****
Ссылки и источники:
חיזיון על גדות התעלה (мемуары Ави Ори, ивр.)
יומן השבי 19.11.73 - 8.10.73 (мемуары Мики Зайфе, ивр.)
In the heat of battle?
סיפורה של חטיבה 421 (Ynet)
Мирный договор с Египтом (сайт Кнессета, ивр. и англ.)
Иерусалимская бригада (Википедия, ивр.)
Карта "Сириус" (Википедия, ивр.)
Капитан Рами (Ахирам) Барали (посмертно награждён медалью «За отличие»)
Полковник медслужбы д-р Дорон Майзель (Википедия, ивр.)
Израильские военнопленные в Египте (видео, 1:09)
Письмо с фронта (Видеоархив Спилберга Еврейского университета в Иерусалиме, 19:54, Исп.)
- Да, - я ответил.
- И, - продолжал египтянин, - ты был весь закоптелый? Правда, ты тогда был единственным, оказавшимся в плену?
- Ну, да,.. - отвечаю.
- Верно, тебя долго допрашивали в какой-то нише в земле?
- Точно, - прошептал я, продолжая отчаянные поиски места присесть...
Два товарища
Оба офицера продолжали беседовать стоя, а я едва держался на ногах...
- Ты наверняка недоумеваешь, отколе мне всё это известно, - продолжил высокопоставленный египетский офицер, - Итак, прежде всего, я тебя прекрасно помню, хоть и был ты весь чёрный, но твои голубые глаза мне не забыть. Во-вторых, ты был единственным пленным в тот день. А в-третьих, тебя привели ко мне на первичный допрос.
Справедливости ради замечу, что это первый (и последний) раз, когда египтянин, к которому я попал в плен, меня узнал и сообщает мне подробности того самого судьбоносного, тяжёлого дня... десятого октября 1973... Дня, когда я остался один в маозе (форт, УР, укреплённая позиция, ивр.) "Хизайон", дислоцированном на берегу Суэцкого канала.
Времяпрепровождение в УРах линии Бар-Лев
Было жарко и лишь лёгкий ветерок дул со стороны канала. Пальмы, разбросанные тут и там, слегка покачивались. Мы сидели и тихо беседовали в клубе французских инженеров, которые рыли и строили этот бесшлюзовый канал. Сегодня там, судя по всему, часть египетской базы. Летом 1978-го я был с делегацией, которая обсуждала вопрос израильтян, пропавших без вести в боях на Синайском п-ове во время войны Судного дня. Мы вылетели из Сде-Дов (маленький тель-авивский аэродром) и приземлились в Эль-Ариш, оттуда египетским вертолётом добрались до Исмаилии. Сам город изменился до неузнаваемости. Город, покрашенный в розовое... Никаких признаков войны, все пробоины в стенах заделали, разрушенная больница, которую мы видели с "нашей стороны", отстроена заново. Дов Сион (полковник запаса, в те годы был военным атташе Израиля, моё прим.) дирижирует всё действо, египтяне щедры, но процесс длинный и трудоёмкий... Наконец-то перерыв. Выпили, перекусили, смотрим вокруг и вспоминаем, что здесь было недавно... Вдруг меня подзывает Дов, в этот момент секретничавший с египетским офицером, представлявшим на переговорах свою страну. Оставив группу израильтян, я подошёл к Дову и его собеседнику. На вопрос Дова, готов ли я побеседовать с его египетским коллегой, разумеется, я согласился.
Мой милуим (армейские сборы) формально закончился ещё в субботу, в Йом-Кипур, 6 октября 1973. Я уже было сел в машину, эвакуировавшую солдаток на север, в Израиль. Дивизионный врач, д-р Дорон Майзель (пожалуй, был самым высокопоставленным геем в АОИ, моё прим.), попросил меня остаться ещё на денёк дежурным врачом на базе "Хизайон" из-за объявленной двумя днями ранее боевой готовности. В час дня со всеми манатками я прибыл на базу. Большинство бойцов иерусалимской бригады дремали или молились "Коль нидрей". Артобстрел начался спустя час.
Война была нелёгкой. Шум ракет, обстреливающих наши самолёты, был ужасен... Окружили нас сразу. Многие пытались нас вызволить, многие и погибли - все попытки были обречены. Лекарства и перевязки быстро закончились. Командующему УРом, капитану Рами Барали, мне пришлось ампутировать руку после того, как её раздробило ракетой (им обоим тогда было по 25 лет, прим. моё). Бойцы отважно отбивали непрекращающиеся попытки египтян захватить укрепрайон. Одиночество, изоляция, отсутствие воды и пищи, безнадёжность, но в то же время продолжали бой, оказывали помощь раненым, поддерживали схвативших «вьетнамский синдром»...
В ночь с 9 на 10 октября 1973 мы прятались в подземных казематах, когда египтяне нас обнаружили. В моём лазарете оставалось четверо бойцов. Сначала к нам залетела дымовуха, послышались очереди, но самым страшным оказался огнемёт. Пламя и сера струились на нас... Рами уже в агонии пробормотал: "Всё, они нас прикончили. Это конец". Кто-то из солдат вроде бы пытался выбраться из этого ада, я в это время упал на обжигающий пол бункера и ... всё, очнулся я спустя несколько часов...
Позже, когда нас вернули в Израиль, оказалось, что только одному солдату из лазарета удалось выбежать на улицу, он тоже получил ожоги и попал в плен (его имя Иссахар Бен-Даниэль, ему сегодня 64 года, женат, отец троих детей). Через несколько часов я очнулся с тяжёлой одышкой и начал медленно-медленно, запыхавшись, выползать из этого ада. До сих пор отчётливо помнился вчерашний день: каждый, кто выходил из казематов сдаться - был расстрелен (в груде трупов, брошенных в центре УРа, были и египетские солдаты, но наших я увидел со связанными за спиной руками и простреленными затылками). Продолжительная стрельба, хладнокровно прервавшая жизнь друзей, навечно врезалась в память. Непонятная интуиция тогда мне подсказала не выходить, не сдаваться и из лазарета я не дал никому выйти. Я вдохнул немного свежего воздуха, но жара была по-прежнему невыносимой. Запах серы, сожжённых тел и дым охватили меня. Реальный ад. Кое-как я продолжал ползти на улицу, измученный, слабый, голодный и жаждущий (уже четвёртый день ни росиночки, ни порошиночки во рту не было). Я спрятался в окопе, взрывы раздавались с обеих сторон бункера. Снаружи были слышны голоса египтян, но я не шевелился. Такое чувство, что не было сил оттуда сдвинуться... Жара, одышка и разнообразные галлюцинаторные видения.
Немного придя в себя, я снова слышал голоса, выстрелы и шум войны. С рассветом снова всё затихло. Я выбрался наружу. Тела разбросаны повсюду. Искал воду. Лишь воду. Остальное просто не интересовало. Я полностью сконцентрировался на поиске воды. Я медленно шёл в сторону "столовой", вернее, того, что от неё осталось. Армейская канистра одиноко торчала посреди ужасной разрухи. Как она пережила эту бойню? Может, она отравлена? Несмотря на ужасную жажду, к воде я не притронулся. Развернулся, протискиваясь среди трупов, как Иезекииль на поле, усеянном человеческими останками - давно высохшими костями, и начал идти в сторону пустыни...
Не знаю, сколько минут я ковылял, пока не услышал шум двигателя. Египетский грузовик, набитый солдатами, показался в нескольких стах метрах от УРа. Увидав меня, они остановились, слезли с машины и наступила тишина. После страшного гула войны последних дней, тишина была непривычна. Удручающа. Солдаты выстроились в одну шеренгу, как на построении. Какого чёрта, что здесь происходит? Быстро всё прояснилось: строй стоял ко мне лицом, надменно и не спеша они вставили рожки (интересно, четвёртый день войны, а у египтян уже эйфория - автоматы разряжены), передёрнули затворы, направив на меня стволы. Ну, всё, подумал, это конец. Что делать? Я начал кричать: "Ана табиб! Ана хаким!" (Я - врач, араб. Замечательно сравнение с ивритом - табиб от слова "тов" - хороший, хаким от слова "хахам" - умный, моё прим). Но крик мой не был услышан - после огня и дыма голосовые связки онемели. Я начал махать руками, показывал на свои погоны офицера медслужбы, но тщетно. Может, издали они и не разглядели... Вдруг, откуда ни возьмись, появился ... джип с их командиром и стал между нами... Такое впечатление, что он пытался их отговорить и не убивать меня. Офицер подошёл ко мне и приказал поднять руки. Он мне бросил флягу, после того, как увидел, в каком состоянии я находился. Потом ещё одну флягу... Потом один из солдат подошёл и пнул меня со всей дури. Я оказался на земле; офицер достал из сухпая бисквит, но я не мог есть.
Вдруг снова загрохотала артиллерия. Египетская? Израильская? Да какая разница?! Офицер схватил меня и мы бросились назад в УР. Солдаты вслед за нами. Тут начался серьёзный спор между солдатами и командиром: оставить меня в живых или нет. Я шепчу командиру (пытаюсь вспомнить, на каком именно языке я с ним общался: вероятнее всего, это была смесь иврита, арабского, английского и жестикуляций руками и ногами), что он ведь офицер, ему решать, а не этим феллахам. И тогда он мне объясняет, что мы оба с ним в опасности...
И снова, под огнём, мы бежим назад к машинам, садимся, здесь уже мне связали руки и одели повязку на глаза. Мы приехали в какую-то мёртвую точку, меня бросили в яму или недавно образованную воронку. Начались плевки, толкания, удары и допросы. Когда с меня сняли тряпку, я увидал над собой офицера, разговаривающего со своими дружками, его погоны были перевёрнуты, шапка-колпак, маленькие усы; и все к нему обращались с заметным почтением.
Мне не верят, что я врач (вероятно, попавшие из Хизайона в плен не думали, что я мог остаться в живых). Пришёл какой-то медик и начал меня экзаменовать (пожалуй, самый сложный тест, который мне довелось пройти): тяжелейшие условия, устно я сдать не мог, поэтому пришлось писать на листике, под палящим солнцем, периодическими ударами и перед неизвестностью... Каждый мой ответ моментально переводили и передавали высокопоставленному офицеру, который позже приказал переправить меня на другой берег. Это и был тот самый офицер, с которым Дов Сион и я беседовали в 1978-ом.
Переговоры о корректировке поисков пропавших без вести проходили в хорошей атмосфере, копотливо: переводят, записывают и снова переводят... Египтяне очень хорошо нас принимали. Я очутился на этих переговорах только потому, что на одном из допросов видел солдата, который не вернулся. По моим описаниям наши люди знали, о ком речь, но египтяне утверждали, что этого заключённого не было и в помине... На вертолёте мы вернулись в Израиль, а спустя год вернулись сюда же для продолжения поисков. На сей раз с офицером, допрашивавшим меня, я не разговаривал, но встретил главврача, лечившего нас. Д-р Мухаммад Рица Гохар. До сих пор помню его имя... Невероятно, насколько он был к нам благосклонен и даже кое в чём помогал израильским военнопленным...
Египтяне придерживают меня и подгоняют вперёд. Вдали слышен столь характерный грохот войны, мои руки и глаза завязаны; подходим к каналу. К северу от Хизайона или к югу?.. Меня сажают в надувную лодку и мы пересекаем канал. Потихоньку я начинаю переваривать случившееся: я в плену. Я выжил, но я в их руках. Что сталось с остальными бойцами УРа? Некоторые погибли ещё до того, как я узнал их имя... Только когда нас вернули в Израиль, я узнал, что в живых осталось 8 человек, из 21.
Я слышу, как мы подплываем к берегу, ко мне тянутся руки, меня поднимают, я соскальзываю и падаю в воду. Пережив четыре дня войны, так бесславно утонуть? Египтянин схватил меня за волосы и меня вытащили...
Сели в машину и едем... несколько дней... не знаю, сколько дней... Из карцера в карцер, из тюрьмы в тюрьму, из тёмных комнат на светлый двор... Моё состояние ухудшается: та же одышка, кашель, харкаю чёрной экспекторацией (выделение), кровоточу, а врача нет. Допросы на иврите, на арабском, перевод на английский. Бесконечная цепочка допросов. А что я, собственно, знал? Как их убедить, что врач-резервист многого не знает и для разведки не годен (кстати, Ави допрашивали по ивритской карте Сириус).
Невыносимым было слышать, как другие израильтяне орут или падают, как мешок, простояв часами у голых стен. Моя форма, пропитавшаяся кровью раненных и почерневшая от сажи, огня и испражнений, обременяла. Бессонница, жажда, усталость, голод и неведение продолжались. Лёгкий дрём вновь прерывается побоями, унижениями, допросами...
**********
Египетские врачи поставили на мне крест, но мне их диагноз показался ошибочным. Я похудел на 20 килограмм, я бредил, пытаясь пережить химическую пневмонию, но не сдавался. В один из дней меня посетил однокашник, Дани Ман. Я даже не знал, жив он, или нет... Обнявшись, лысые, худые, с усами, небритые и страшные, нас еле разняли... Эта встреча дала мне силы продолжать бороться за жизнь.
**********
Так шли дни, длились ночи. О чём думать? О жене, которая вышла за меня полгода назад, о семье, о друзьях и о последнем, что запомнилось там, в окопе: египетский танковый батальон прёт на восток и ничто его не остановит... На одном из допросов мои руки были не связаны и я поднял с пола пустую пачку сигарет "Клеопатра". Позже я стащил огрызок карандаша, но что писать на этом крохотном клочке картона? Что бы вы написали? Я думал о дембеле и о людях, которых я приглашу на гулянку. Список я составил (он и по сей день хранится у меня дома), но дембель я так и не отпраздновал.
Click to view11 ноября фельдмаршал Мохаммед эль-Джамаси и генерал-майор Аарон Ярив (Рабинович) подписали «соглашение на 101 километре» (дело было на шоссе Каир-Исмаилия и Куши Рамон здесь ни при чём, моё прим.), которое предусматривало обмен военнопленными: 3-я армия, взятая ЦАХАЛом в осаду, получила необходимое продовольствие и позже 8300 египтян были освобождены; в Израиль вернулись из плена 233 солдата (9 из которых попали в плен ещё в ходе Войны на истощение).
19 ноября 1973 года - Р Е П А Т Р И А Ц И Я
На снимке самолёт Красного Креста (ICRC), приземлившийся в 12:40 на военном аэродроме г. Лод:
1) д-р Зальман Вайнтроб (первый, с букетом) - завотделением реанимации в роддоме г. Нагария;
2) д-р Михаил (Мики) Зайфе - фармаколог, заведующий R&D в корпорации "Тева";
3) проф. Авраам (Ави) Ори aka Ибрагим Исраиль Ури;
6) подполковник, д-р Наган Лехаим - зам.глав.воен.мед ЦАХАЛа, встречал военнопленных.
21.2.1974г. " И перековали они ружья на тяпки, а танки на экскаваторы"
По окончании войны бывших военнопленных повезли на экскурсию в Зихрон-Яаков. Первый снимок "Два товарища", где Ави Ори и Дани Ман смотрят друг на друга (сначала я увидел эту фотографию в низкой резолюции и мне показалось, что это фотошоп и на коллаже изображён Ави в разные периоды (думал, до и после плена)), но оказалось всё более загадочно. Оказывается, несколько раз египтяне фотографировали Ави и Дани именно в такой позе (думаю, в целях экономии плёнки, когда делали стандартные профиль и фас).
Через год после репатриации резервиста, который провёл 40 дней в египетском плену, призвали на срочную службу. Четыре года (был ещё год сверхсрочной) Ави провёл в реабилитационном отделении Тель-хаШомера... Семья, карьера (видел его фотографии с Элизабет Тейлор (в 1982, во время Первой ливанской она посещала Израиль), с Рабиным, принцем Чарльзом, Стивеном Хокингом и др.). А 14 лет назад Ави начал брать уроки игры на барабанах.
______________________________________
Заведующий реабилитационным отделением больницы «Реут», профессор Ави Ори (Avi Ohri)
На прошлой неделе Ави выступал в тель-авивском порту с командой "Второй раунд", одним из основателем которой он и является. Впервые я услышал этот коллектив на квартирнике в Герцлии где-то год назад и тогда я не знал, что состоит он в основном из врачей...
*****
Ссылки и источники:
חיזיון על גדות התעלה (мемуары Ави Ори, ивр.)
יומן השבי 19.11.73 - 8.10.73 (мемуары Мики Зайфе, ивр.)
In the heat of battle?
סיפורה של חטיבה 421 (Ynet)
Мирный договор с Египтом (сайт Кнессета, ивр. и англ.)
Иерусалимская бригада (Википедия, ивр.)
Карта "Сириус" (Википедия, ивр.)
Капитан Рами (Ахирам) Барали (посмертно награждён медалью «За отличие»)
Полковник медслужбы д-р Дорон Майзель (Википедия, ивр.)
Израильские военнопленные в Египте (видео, 1:09)
Письмо с фронта (Видеоархив Спилберга Еврейского университета в Иерусалиме, 19:54, Исп.)