defklo
in
warhistory
Я испанец! Испанцы не могут говорить тихо!
Любая гражданская война рождает героев. Героем может быть умный и опытный разведчик, что сидел в штабе противника, генерал старой закалки, ведущий за собой по заснеженной степи три тысячи стариков и мальчишек, хитрый и тертый уголовник, со своей бандой громящий тылы врага. Или им может стать военачальник "из народа", партизанский вождь, самородок и самоучка.
Такими вождями были Чапаев и Махно. Такими были Дуррути и Листер. Таким вождём был бригадный генерал Республиканской армии Испании Эль Кампесино.
Валентино Гонсалес Гонсалес (судя по фамилии, его родители были однофамильцами) родился в 1904 (по другим сведениям - в 1909) году в местечке Мальконсьядо, что в провинции Бадахос. В юности Валентино, как и многие его сверстники, работал вместе с отцом - пас свиней и пахал землю (отсюда и прозвище - "Крестьянин"). До девятнадцати лет Гонсалес работал шахтёром в Кордове, потом был призван в испанскую армию. По распределению попал на флот. Скорее всего именно там Гонсалес увлёкся идеями анархизма (который был очень популярен в Испании тех времен). Неизвестно, входил ли он в состав отрядов "пистолерос" - анархистских банд, но отслужив очень немного, Гонсалес попадает в тюрьму. Не без помощи друзей-анархистов Валентино бежит, и под чужим именем поступает в Иностранный легион, который в ту пору воевал на тягучей и бесперспективной Рифской войне. В составе легиона он дослужился до сержанта, но дезертировал, и позже сражался на стороне рифцев, в отряде Абдул-Карима (тоже чрезвычайно интересного человека). Именно в Рифской войне он впервые столкнулся со своими будущими противниками - лейтенант Франсиско Франко Бахамонде командовал стрелковой ротой, а полковник Эмилио Мола Видаль был командиром полка "регулярес" Мелильи.
После подавления Рифского мятежа Гонсалес возвращается на родину, выдавая себя за легионера, попавшего в плен. В Испании он заражается идеями социализма - Гонсалес симпатизирует PSUC. В период с 1927 по 1933 годы Гонсалес ведет подрывную деятельность - агитирует андалузских крестьян, совместно с анархистами проводит "эксы" и теракты против Гражданской гвардии.
С 1933 по 1936 годы следы Кампесино теряются, но сразу после мятежа националистов Гонсалес появляется снова - в знаменитом Пятом полку (созданном еще до начала мятежа "для борьбы с консервативными элементами"), где он командует сначала ротой, затем Ударным батальоном. Про его службу рассказывают и такое: "Однажды приехал к новобранцам на занятия по огневой подготовке. Бойцы мазали по мишеням. Кампесино с пистолетом в руке выстроил их и сказал, что возиться с лодырями у революции времени нет, потому он, комбат, каждому, кто промахнется, будет отстреливать мизинец на левой руке (правая нужна для боя). Упражнение выполнили все. Кампесино приказал отнести мишени подальше: продолжаем занятия, условия прежние. Показываю, как надо стрелять. Взял винтовку, выстрелил - и промахнулся. Достал из кобуры пистолет, отставил мизинец - и отстрелил. С каменным лицом снова взял винтовку. Попал в яблочко. Бойцы стояли ошалевшие"
В конце 1936 года Кампесино уже командует Смешанной бригадой "Е", вскоре - 10-й Смешанной бригадой, с которой принимает участие в Гвадалахарском сражении (в составе 11-й дивизии Листера). В июле 1937-го, под Брунете Гонсалес уже командует 46-й дивизией, входящей в 5-й стрелковый корпус Хуана Модесто. В этом сражении 9 июля дивизия Кампесино взяла Кихорну, но была остановлена силами националистов. Вскоре Кампесино участвует в битве при Бельчите, а затем под Теруэлем, где после жестокой обороны его дивизия была отброшена далеко назад.
Про Кампесино-генерала сказано очень много диаметрально противоположных мнений. Вот некоторые из них: Э.Хэмингуэй: "Это был смельчак, отчаянная голова: трудно найти человека смелее. Но, господи, до чего же он много говорил! И в пылу разговора мог сказать что угодно, не задумываясь о последствиях своей неосмотрительности. А последствия эти не раз уже бывали печальны. Но при всем том как бригадный командир он оказывался на высоте даже в самых, казалось бы, безнадежных положениях. Ему никогда не приходило в голову, что положение может быть безнадежным, и потому, даже когда это так и бывало, он умел найти выход.
Испанские части Листера, Модесто и Кампесино очень хорошо показали себя… и это целиком надо поставить в заслугу их командирам и дисциплине, которую они сумели ввести. Но и Листеру, и Модесто, и Кампесино большинство их ходов было подсказано русскими военными консультантами."
В.Ламсдорф: В корпусах и дивизиях штабов высшего офицерства часто вообще не было: ими руководили "природные офицеры" из народа, такие как Листер, Кампесино, Модесто, сочетавшие отвагу и смекалку с полным отсутствием познаний в военном деле. В результате армия вечно оказывалась без подвоза, транспорта, горючего, боеприпасов и еды, а использование вооружения и технических средств было дикарским. О танках, например, белые лишь мечтали до самого конца войны, зато красные сразу получили прекрасные по тем временам советские машины. Но никакого влияния на ход боевых действий они не оказали - из-за полного неумения с ними обращаться.
Как мы видим, однозначной оценки нет - все сходятся лишь на том, что Кампесино был отважным и умным командиром, но абсолютно безграмотным.
После поражения Республики в войне, Кампесино, как и Листер, Ибаррури и ещё примерно 6000 республиканцев эмигрировали в СССР. Испанских генералов по-быстрому переименовали (так, Листер стал Лисицким, а Гонсалеса сделали Комиссаровым) и отправили на учёбу в Академию Фрунзе. Но учёба у полуграмотного и резкого Кампесино явно не задалась (в отличие от личной жизни - Кампесино женился на Ариадне Джан, дочери советского полковника, переводчице с испанского). Сохранился отчет о настроениях испанских курсантов. Про Кампесино - самые негативные отзывы: недисциплинирован, невыдержан. "Критикует кавалерийские доктрины Буденного". Про Тухачевского: в Испании бы бойцы своего командира не дали арестовать - стали бы вокруг него в каре и отстреливались. К тому же Гонсалес писал с трудом даже по-испански, а по-русски писал и говорил просто ужасно. Плюс ко всему Кампесино был ужасно неуживчивый и гордый. Ссорился он буквально со всеми: Долорес Ибаррури отправила мужа в Ростов, а сама жила с молодым испанским коммунистом. Гонсалес бросил ей в лицо: "Вместо того, чтобы думать о борьбе, ты себя ведешь как проститутка!". Он поссорился и с Листером: Листер звал Кампесино "паяцем", языкатый Кампесино на каждом углу честил Листера "мерзавцем". Но особенно Гонсалес разочаровался в советских реалиях: Он кричал в магазине продавцу: "Я - пролетарий, ты - пролетарий! Почему ты меня обвешиваешь?" Гонсалесов "уплотнили", вселили в их квартиру еще две семьи курсантов-испанцев (а советские коммуналки ужасали Кампесино; он все спрашивал жену - а как же у вас в СССР муж с женой ночью, если в одной комнате с ними справа бабушка, слева дети). Тут же всем стали известны подробности быта недавнего кумира. Виктория Кравченко, дочь Кампесино: "Мама была беременна, и отец делал домашнюю работу. Испанцев это смешило. И вот в стенгазете появляется шарж: бородач Кампесино в генеральской форме, но в женских туфлях на высоком каблуке - стирает! Как он никого не убли - не понимаю!"
Руководство академии решило отчислить "курсанта Комиссарова" и еще двоих не сдавших экзамены испанцев. Разбирать инцидент приехал Хесус Эрнандес, секретарь ЦК. "Персональное дело" комбрига разбирала Контрольная комиссия Коминтерна. Она заседала больше недели. Виктория Кравченко: "Орали на отца, он орал. Мама сидела в зале. Наконец не выдержала: "Уйдем, Валентино, это не люди, это звери!" Отец швырнул партбилет в лицо Ибаррури".
Во время битвы под Москвой Кампесино плюнул на всё и сбежал на фронт. Его задержали в прифронтовой полосе, посадили ненадолго в тюрьму, но вскоре выпустили. Потом он вдруг совершенно неожиданно оказался у жены в эвакуации, в Коканде, где узнал, что его сын умер от голода. "От голодухи у беженцев появился промысел: ловить для еды местных псов. Собирались командой и ходили на охоту. Это было рискованное занятие - изможденным, голодным людям справиться с рослой, злобной среднеазиатской овчаркой! Отец тогда спас маму. Она от истощения уже умирала, и отец первым делом убил и сварил для нее какого-то особенно крупного пса"
В 1943 году семья Комиссаровых вернулась в Москву, где у них родилась Дочь. Но "война" между Ибаррури и Кампесино продолжалась. Дошло до того, что несколько испанцев избили его в подъезде. И тогда он принял решение бежать. В 1944 году Кампесино и группа товарищей бежали через Иран, но были задержаны британскими войсками и переданы СССР. Его осудили, дали не очень большой срок - в 1947 году он вышел из ГУЛАГа "по состоянию здоровья" - и угодил в ссылку в Ашхабад. В 1948 году, во время Ашхабадского землетрясения Кампесино вместе с группой товарищей бежит, снова попадает в Иран, но уже в руки американцев, которые переправляют его во Францию.
Тогда Францию всколыхнул "процесс Давида Руссе". Руссе, писатель, активный участник движения Сопротивления (но не коммунист), узник Бухенвальда, призвал таких же жертв нацизма создать комиссию и установить правду о советских лагерях. Французские левые интеллектуалы из коммунистической газеты "Леттр Франсез" обвинили Руссе в клевете: какие еще лагеря в свободнейшей из стран! В конце редакционного комментария говорилось: если мы не правы, пусть Руссе подаст на нас в суд, Руссе так и сделал. И выдвинул собственных свидетелей.
Кампесино оказался самой большой сенсацией... Франко обещал ему прощение, если он вернется на родину. Но Кампесино не обратил на это внимания. Группа испанцев из Москвы прислала письмо, где называла Кампесино сумасшедшим. Но Кампесино ответил им в парижской прессе так, что стало ясно - с ума он не сошел. Коренастый, небольшой, со смуглым лицом и горящими глазами, Кампесино как буря обрушился на трибунал. "Меня называли самым фанатическим генералом в испанской войне. Я не жалею крови, которую пролил в борьбе с фашизмом. Но я жалею и раскаиваюсь в том, что хотел навязать испанскому народу режим, похожий на тот, который существует в России. В Советском Союзе я пережил самую большую катастрофу моей жизни". Кампесино не говорил, он рычал как тигр. С таким голосом и темпераментом он мог увлечь солдат своей бригады куда угодно. Судья поморщился и сказал переводчику: "Скажите свидетелю, чтобы говорил тише". Кампесино отскочил от барьера с изумлением, ударил себя в грудь: "Я - испанец! Испанцы не могут говорить тихо!" Зал грохнул. Но не прошло и пяти минут, как красноречие начало заражать слушателей.
Давид Руссе процесс выиграл.
Неистовый Гонсалес не успокоился. Из Франции он продолжал руководить терактами на территории Испании. В 1961 году по требованию Мадрида арестован французскими властями и заключен в тюрьму.
Валентин Гонсалес просидел во французских тюрьмах 17 лет. Выпущенный в 1978 году, вернулся в Испанию и заявил, что складывает оружие: Франко мертв, а в Испании происходят демократические перемены. Объявил о своей поддержке социалистического правительства. Умер в 1983 году.
Такими вождями были Чапаев и Махно. Такими были Дуррути и Листер. Таким вождём был бригадный генерал Республиканской армии Испании Эль Кампесино.
Валентино Гонсалес Гонсалес (судя по фамилии, его родители были однофамильцами) родился в 1904 (по другим сведениям - в 1909) году в местечке Мальконсьядо, что в провинции Бадахос. В юности Валентино, как и многие его сверстники, работал вместе с отцом - пас свиней и пахал землю (отсюда и прозвище - "Крестьянин"). До девятнадцати лет Гонсалес работал шахтёром в Кордове, потом был призван в испанскую армию. По распределению попал на флот. Скорее всего именно там Гонсалес увлёкся идеями анархизма (который был очень популярен в Испании тех времен). Неизвестно, входил ли он в состав отрядов "пистолерос" - анархистских банд, но отслужив очень немного, Гонсалес попадает в тюрьму. Не без помощи друзей-анархистов Валентино бежит, и под чужим именем поступает в Иностранный легион, который в ту пору воевал на тягучей и бесперспективной Рифской войне. В составе легиона он дослужился до сержанта, но дезертировал, и позже сражался на стороне рифцев, в отряде Абдул-Карима (тоже чрезвычайно интересного человека). Именно в Рифской войне он впервые столкнулся со своими будущими противниками - лейтенант Франсиско Франко Бахамонде командовал стрелковой ротой, а полковник Эмилио Мола Видаль был командиром полка "регулярес" Мелильи.
После подавления Рифского мятежа Гонсалес возвращается на родину, выдавая себя за легионера, попавшего в плен. В Испании он заражается идеями социализма - Гонсалес симпатизирует PSUC. В период с 1927 по 1933 годы Гонсалес ведет подрывную деятельность - агитирует андалузских крестьян, совместно с анархистами проводит "эксы" и теракты против Гражданской гвардии.
С 1933 по 1936 годы следы Кампесино теряются, но сразу после мятежа националистов Гонсалес появляется снова - в знаменитом Пятом полку (созданном еще до начала мятежа "для борьбы с консервативными элементами"), где он командует сначала ротой, затем Ударным батальоном. Про его службу рассказывают и такое: "Однажды приехал к новобранцам на занятия по огневой подготовке. Бойцы мазали по мишеням. Кампесино с пистолетом в руке выстроил их и сказал, что возиться с лодырями у революции времени нет, потому он, комбат, каждому, кто промахнется, будет отстреливать мизинец на левой руке (правая нужна для боя). Упражнение выполнили все. Кампесино приказал отнести мишени подальше: продолжаем занятия, условия прежние. Показываю, как надо стрелять. Взял винтовку, выстрелил - и промахнулся. Достал из кобуры пистолет, отставил мизинец - и отстрелил. С каменным лицом снова взял винтовку. Попал в яблочко. Бойцы стояли ошалевшие"
В конце 1936 года Кампесино уже командует Смешанной бригадой "Е", вскоре - 10-й Смешанной бригадой, с которой принимает участие в Гвадалахарском сражении (в составе 11-й дивизии Листера). В июле 1937-го, под Брунете Гонсалес уже командует 46-й дивизией, входящей в 5-й стрелковый корпус Хуана Модесто. В этом сражении 9 июля дивизия Кампесино взяла Кихорну, но была остановлена силами националистов. Вскоре Кампесино участвует в битве при Бельчите, а затем под Теруэлем, где после жестокой обороны его дивизия была отброшена далеко назад.
Про Кампесино-генерала сказано очень много диаметрально противоположных мнений. Вот некоторые из них: Э.Хэмингуэй: "Это был смельчак, отчаянная голова: трудно найти человека смелее. Но, господи, до чего же он много говорил! И в пылу разговора мог сказать что угодно, не задумываясь о последствиях своей неосмотрительности. А последствия эти не раз уже бывали печальны. Но при всем том как бригадный командир он оказывался на высоте даже в самых, казалось бы, безнадежных положениях. Ему никогда не приходило в голову, что положение может быть безнадежным, и потому, даже когда это так и бывало, он умел найти выход.
Испанские части Листера, Модесто и Кампесино очень хорошо показали себя… и это целиком надо поставить в заслугу их командирам и дисциплине, которую они сумели ввести. Но и Листеру, и Модесто, и Кампесино большинство их ходов было подсказано русскими военными консультантами."
В.Ламсдорф: В корпусах и дивизиях штабов высшего офицерства часто вообще не было: ими руководили "природные офицеры" из народа, такие как Листер, Кампесино, Модесто, сочетавшие отвагу и смекалку с полным отсутствием познаний в военном деле. В результате армия вечно оказывалась без подвоза, транспорта, горючего, боеприпасов и еды, а использование вооружения и технических средств было дикарским. О танках, например, белые лишь мечтали до самого конца войны, зато красные сразу получили прекрасные по тем временам советские машины. Но никакого влияния на ход боевых действий они не оказали - из-за полного неумения с ними обращаться.
Как мы видим, однозначной оценки нет - все сходятся лишь на том, что Кампесино был отважным и умным командиром, но абсолютно безграмотным.
После поражения Республики в войне, Кампесино, как и Листер, Ибаррури и ещё примерно 6000 республиканцев эмигрировали в СССР. Испанских генералов по-быстрому переименовали (так, Листер стал Лисицким, а Гонсалеса сделали Комиссаровым) и отправили на учёбу в Академию Фрунзе. Но учёба у полуграмотного и резкого Кампесино явно не задалась (в отличие от личной жизни - Кампесино женился на Ариадне Джан, дочери советского полковника, переводчице с испанского). Сохранился отчет о настроениях испанских курсантов. Про Кампесино - самые негативные отзывы: недисциплинирован, невыдержан. "Критикует кавалерийские доктрины Буденного". Про Тухачевского: в Испании бы бойцы своего командира не дали арестовать - стали бы вокруг него в каре и отстреливались. К тому же Гонсалес писал с трудом даже по-испански, а по-русски писал и говорил просто ужасно. Плюс ко всему Кампесино был ужасно неуживчивый и гордый. Ссорился он буквально со всеми: Долорес Ибаррури отправила мужа в Ростов, а сама жила с молодым испанским коммунистом. Гонсалес бросил ей в лицо: "Вместо того, чтобы думать о борьбе, ты себя ведешь как проститутка!". Он поссорился и с Листером: Листер звал Кампесино "паяцем", языкатый Кампесино на каждом углу честил Листера "мерзавцем". Но особенно Гонсалес разочаровался в советских реалиях: Он кричал в магазине продавцу: "Я - пролетарий, ты - пролетарий! Почему ты меня обвешиваешь?" Гонсалесов "уплотнили", вселили в их квартиру еще две семьи курсантов-испанцев (а советские коммуналки ужасали Кампесино; он все спрашивал жену - а как же у вас в СССР муж с женой ночью, если в одной комнате с ними справа бабушка, слева дети). Тут же всем стали известны подробности быта недавнего кумира. Виктория Кравченко, дочь Кампесино: "Мама была беременна, и отец делал домашнюю работу. Испанцев это смешило. И вот в стенгазете появляется шарж: бородач Кампесино в генеральской форме, но в женских туфлях на высоком каблуке - стирает! Как он никого не убли - не понимаю!"
Руководство академии решило отчислить "курсанта Комиссарова" и еще двоих не сдавших экзамены испанцев. Разбирать инцидент приехал Хесус Эрнандес, секретарь ЦК. "Персональное дело" комбрига разбирала Контрольная комиссия Коминтерна. Она заседала больше недели. Виктория Кравченко: "Орали на отца, он орал. Мама сидела в зале. Наконец не выдержала: "Уйдем, Валентино, это не люди, это звери!" Отец швырнул партбилет в лицо Ибаррури".
Во время битвы под Москвой Кампесино плюнул на всё и сбежал на фронт. Его задержали в прифронтовой полосе, посадили ненадолго в тюрьму, но вскоре выпустили. Потом он вдруг совершенно неожиданно оказался у жены в эвакуации, в Коканде, где узнал, что его сын умер от голода. "От голодухи у беженцев появился промысел: ловить для еды местных псов. Собирались командой и ходили на охоту. Это было рискованное занятие - изможденным, голодным людям справиться с рослой, злобной среднеазиатской овчаркой! Отец тогда спас маму. Она от истощения уже умирала, и отец первым делом убил и сварил для нее какого-то особенно крупного пса"
В 1943 году семья Комиссаровых вернулась в Москву, где у них родилась Дочь. Но "война" между Ибаррури и Кампесино продолжалась. Дошло до того, что несколько испанцев избили его в подъезде. И тогда он принял решение бежать. В 1944 году Кампесино и группа товарищей бежали через Иран, но были задержаны британскими войсками и переданы СССР. Его осудили, дали не очень большой срок - в 1947 году он вышел из ГУЛАГа "по состоянию здоровья" - и угодил в ссылку в Ашхабад. В 1948 году, во время Ашхабадского землетрясения Кампесино вместе с группой товарищей бежит, снова попадает в Иран, но уже в руки американцев, которые переправляют его во Францию.
Тогда Францию всколыхнул "процесс Давида Руссе". Руссе, писатель, активный участник движения Сопротивления (но не коммунист), узник Бухенвальда, призвал таких же жертв нацизма создать комиссию и установить правду о советских лагерях. Французские левые интеллектуалы из коммунистической газеты "Леттр Франсез" обвинили Руссе в клевете: какие еще лагеря в свободнейшей из стран! В конце редакционного комментария говорилось: если мы не правы, пусть Руссе подаст на нас в суд, Руссе так и сделал. И выдвинул собственных свидетелей.
Кампесино оказался самой большой сенсацией... Франко обещал ему прощение, если он вернется на родину. Но Кампесино не обратил на это внимания. Группа испанцев из Москвы прислала письмо, где называла Кампесино сумасшедшим. Но Кампесино ответил им в парижской прессе так, что стало ясно - с ума он не сошел. Коренастый, небольшой, со смуглым лицом и горящими глазами, Кампесино как буря обрушился на трибунал. "Меня называли самым фанатическим генералом в испанской войне. Я не жалею крови, которую пролил в борьбе с фашизмом. Но я жалею и раскаиваюсь в том, что хотел навязать испанскому народу режим, похожий на тот, который существует в России. В Советском Союзе я пережил самую большую катастрофу моей жизни". Кампесино не говорил, он рычал как тигр. С таким голосом и темпераментом он мог увлечь солдат своей бригады куда угодно. Судья поморщился и сказал переводчику: "Скажите свидетелю, чтобы говорил тише". Кампесино отскочил от барьера с изумлением, ударил себя в грудь: "Я - испанец! Испанцы не могут говорить тихо!" Зал грохнул. Но не прошло и пяти минут, как красноречие начало заражать слушателей.
Давид Руссе процесс выиграл.
Неистовый Гонсалес не успокоился. Из Франции он продолжал руководить терактами на территории Испании. В 1961 году по требованию Мадрида арестован французскими властями и заключен в тюрьму.
Валентин Гонсалес просидел во французских тюрьмах 17 лет. Выпущенный в 1978 году, вернулся в Испанию и заявил, что складывает оружие: Франко мертв, а в Испании происходят демократические перемены. Объявил о своей поддержке социалистического правительства. Умер в 1983 году.