Минирование Харькова в 1941 году: по следам Старинова
Запись опубликована Только война. You can comment here or there.
Волею судеб совсем недавно я оказался в Харькове и не преминул пройтись по местам боевой славы Ильи Старинова, то есть тем объектам, которые минировались при отступлении в 1941 году при помощи радиомин.
Интересный материал по этой теме (помимо книги самого Старинова «Записки диверсанта») можно почитать вот здесь, а мы несколько раз используем цитаты.
Итак, радиоминами планировалось заминировать следующие объекты:
- Холодногорский виадук,
- Усовский виадук,
- железнодорожный мост,
- здание штаба Харьковского военного округа,
- нефтебаза,
- несколько тяжелых станков на Харьковском электромеханическом заводе,
- отдельно стоящий дом №17 по ул. Дзержинского (дом первого секретаря обкома партии).
На карте отмечены объекты, про которые удалось достоверно установить, что радиомины были там установлены (кроме ЖД-моста, поскольку неясно какой именно из них был заминирован, на карте можно найти несколько ЖД-мостов над реками Лопань и Харьков).
Просмотреть Минирование Харькова в 1941 году на карте большего размераА именно:
1.Холодногорский виадук ( объект № 1).
2.Усовский виадук (объект №2).
3.Отдельно стоящий дом по адресу ул.Дзержинского №17 (объект №5).
4.Здание штаба Харьковского военного округа (объект №12).
5.Диспетчерская с узлом связи аэродрома Гражданского Флота (объект №7).
Я побывал везде, кроме аэродрома - ехать туда далеко, да и вряд ли попадешь внутрь. И вот как выглядят эти места сегодня:
Холодногорский виадук
Холодногорский виадук
Находится по сути прямо над вокзалом, по нему проходит одна из транспортных магистралей города - Полтавский шлях.
Вот как процесс описывает Старинов:
«...Уже 3 октября я получил новый приказ: поставить радиомину в доме №17 по улице Дзержинского. Этот дом - особняк, выстроенный в начале тридцатых годов для секретаря ЦК КП(б)У Станислава Викентьевича Коссиора, был впоследствии передан детскому саду, и теперь, после эвакуации детского сада, его занимали некоторые руководители партии и правительства УССР. Поскольку в доме жили и работали, я ограничился осмотром особняка с улицы и прикинул, сколько взрывчатки потребуется для полного его разрушения.
После седьмого числа мы поставили paдиомины в здании штаба военного округа, на Холодногорском и Усовском путепроводах, кое-где еще. В дневное время саперы делали вид, что оборудуют дзоты и убежища, а по ночам в мешках, бутылях, патронных ящиках завозили на объекты взрывчатку, укладывали глубоко в землю и устанавливали сложные радиоаппараты, снабжая их взрывателями и замыкателями, обеспечивающими немедленный взрыв зарядов при обнаружении мины противником...»
Холодногорский виадук
Видите столбы слева? На них находится некоторая нестыковочка. Про результаты операции Старинов пишет так:
«Утром 13 ноября вызвал генерал Невский. Я приготовился к новому удару, но на этот раз генерал обрадовал: получен приказ Военного совета взорвать радиомины, установленные в Харькове!
Поздней ночью с 13 на 14 ноября 1941 года генерал Невский, начальник отдела инженерного управления фронта майор Чернов и я, взяв строго засекреченные шифры, поехали на воронежскую радиостанцию широкого вещания. Там нас ждали. В предстоящей операции кроме военных участвовали гражданские лица: старший инженер воронежской радиостанции Аркадий Владимирович Беспамятов и начальник радиостанции Федор Семенович Коржев. Их посвятили в отдельные детали операции. Конструкция здешнего радиопередатчика была старой, но перед войной его реконструировали, улучшили, и он обладал достаточной мощностью.
Удалив из помещения всех, кто не имел отношения к делу, мы в 3 часа 15 минут 14 ноября послали радиоминам первый сигнал. В дальнейшем, на разных волнах, разными шифрами подали еще несколько сигналов. Последний - в шесть часов утра.
Контрольный прием сигналов, осуществляемый вблизи Воронежа, показал, что они сильные.
Но достаточной ли оказалась их мощность для Харькова?
Успешно ли завершилась операция? Этого мы не знали.
Посланный 14 ноября на разведку самолет сфотографировал интересующие Военный совет районы Харькова. Снимки подтвердили, что по меньшей мере часть радиомин взорвалась с большим эффектом. К сожалению, район улицы Дзержинского в объектив авиационного фотоаппарата не попал. Определить, взорвалась ли радиомина в доме №17, оказалось невозможно. Я расстроился.»
То есть взорвались ли мины в Холодногосрском путепроводе непонятно (и в дальнейшем тексте в его книге - эпизоде про Харьков 1943 года, Холодногорский виадук не упоминается).
Так вот на этих столбах находится вот такая табличка с именем Магомета Караева, который ценой своей жизни 23 октября подорвал виадук вместе с войсками противника.
Холодногорский виадук - Магомет Караев
Как такое могло быть, если по словам Старинова еще 24 октября они проверяли мину в особняке на Дзержинского - непонятно. Тем более, что есть и вот такая информация (из статьи, ссылка на которую приведена выше):
«В дальнейшем аэрофоторазведкой в ноябре 1941 и осмотром в феврале-марте 1943 было установлено, что 14 ноября взорвалась промежуточная опора (500кг. аммонита) Холодногорского виадука, заряд ВВ которой был соединен с устройством Ф-10. По неясным причинам не взорвались два заряда общей массой 700 кг. аммонита, заложенные в береговые опоры и также соединенные с радиовзрывным устройством. Эти два заряда были изъяты советскими саперами в ноябре 1943г. Очевидно причиной отказа явился обрыв электровзрывной цепи.»
Кто знает разгадку и владеет информацией - добро пожаловать в комментарии.
А мы пойдем дальше...
Усовский виадук
Сегодня этого виадука (согласно найденной в интернетах информации) уже не существует. А находился он совсем рядом с Холодногорским. Это фото снято с Холодногорского виадука, а пешеходный мостик находится примерно на месте Усовского.
Усовский виадук
Время оказалось сильнее минеров:
«Мину в Усовском виадуке немцы обнаружили и обезвредили еще 28 октября».
Кстати, с железнодорожным мостом, которого нет на карте, получилось также: «Также на следующий день (29 октября) они обнаружили и обезвредили мину в железнодорожном мосту. »
Отдельно стоящий дом - особняк Хрущева по адресу ул.Дзержинского №17 (ныне ул. Мироносицкая).
Вот как происходило минирование:
«Если не ошибаюсь, 10 октября генерал Невский напомнил о приказе заминировать дом №17 по улице Дзержинского, а 12 октября приказали поставить в особняке радиомину, и приказ категорический, поступил уже от самого Н. С. Хрущева, проживавшего в этом особняке. Я пытался предостеречь от поспешного минирования: радиомины - новинка, город бомбят, от близкого взрыва, даже от сильного сотрясения может случиться непоправимое…
- Вы в свою технику верите? - перебил Хрущев.
- Верю.
- Выполняйте приказ!
… Доступ в дом №17 для проведения необходимых работ получили шесть человек: военинженер 2-го ранга Ястребов, воентехник 2-го ранга Леонов, сержанты Лядов, Лебедев, Сергеев и я.
Дом находился в центре города, стоял в глубине сада, среди могучих дубов и лип. Деревья с пышной листвой могли надежно укрыть саперов от постороннего взгляда, даже если бы наблюдатель устроился где‑то выше каменного забора и высоких чугунных ворот.
Вечером 12 октября мы вошли в эти ворота. Дом стоял на высоком кирпичном фундаменте, вдоль бельэтажа тянулся балкон. В нижней части здания - подсобные помещения и маленькая котельная.
Очистив от угля часть котельной возле внутренней капитальной стены дома, минеры вскрыли пол, принялись рыть глубокий, глубиной более двух метров, колодец. Извлеченную землю аккуратно ссыпали в мешки. В первый мешок - первый слой грунта, во второй - второй, в третий - третий. На каждом мешке стоял порядковый номер, чтобы не ошибиться при засыпке колодца, сохранить прежнее чередование слоев земли. Это делается на тот случай, если фашистские саперы попытаются искать мину.
Вырыв колодец, минеры поочередно спускались в него, выдалбливая под фундаментом внутренней капитальной стены нишу для радиоаппаратуры и большого заряда взрывчатого вещества. Это тяжелая, трудоемкая работа. Только к полудню 14 октября в колодец стали опускать ящики с толом. Заряд ставили мощный: предстояло уничтожить всех оккупантов, какие поселятся в особняке, да заодно прихватить и внешнюю фашистскую охрану здания. А чтобы отбить у вражеских саперов охоту к поискам мин и их разминированию, радиомину сделали неизвлекаемой. После этого тщательно замаскировали место ее установки и уничтожили следы работы. Оставалось «успокоить» противника, подкинуть ему «грозную советскую мину»: мы прекрасно понимали, что, не обнаружив в таком прекрасном особняке никакой мины, враг насторожится и скорее всего не станет заселять дом. Мы установили в котельной «мину-блесну». В углу, под кучей угля, пожертвовав драгоценной взрывчаткой, смонтировали сложную мину замедленного действия, снабдив ее различными дополнительными устройствами для взрывания. На самом деле все эти устройства, вполне исправные, хитроумные и на вид крайне опасные, полностью исключали возможность взрыва «блесны» из‑за того, что сухие батареи были уже негодными.
Покончив с этим делом, минеры привели в первоначальное состояние пол котельной, а потолок подолбили, помазали свежим цементом и побелили. Войдя в котельную, чтобы проверить, в каком состоянии мы оставляем помещение, сотрудники охраны особняка, конечно же, устремили взоры на потолок: ни стены, ни пол, таивший 350-килограммовый заряд тола, ни куча угля, где пряталась «блесна», - ничто подозрений не внушило.»
Результаты были блестящие:
«Наутро я поехал в Харьковский горком, чтобы представиться, сообщить об имеющемся задании и получить помощь партийных и советских органов. Однако по пути завернул на улицу Дзержинского. Хотелось своими глазами увидеть, что стало с особняком, числившимся под номером 17.
Улица Дзержинского пострадала не сильно. Лишь на месте памятного по сорок первому году особняка зияла огромная продолговатая, наполненная водой яма. Вокруг ямы - бело-розовые выступы фундамента, нагромождения кирпичных глыб, сплющенная глыбами легковая машина, обугленные, расплющенные стволы умерших каштанов.
В соседнем доме (на эмалированной жестяной табличке сохранился номер 15) я нашел свидетельниц случившегося в ночь на 14 ноября сорок первого года. Это были мать и дочь - Анна Григорьевна и Валентина Федосеевна Беренда. Они рассказали, что после Октябрьских праздников в доме 17 поселился фашистский генерал, вроде самый большой вражеский начальник. А неделю спустя Анна Григорьевна и Валентина Федосеевна проснулись от ужасного толчка и грома. За окном горело, стучало, словно с неба камни падали, из рухнувшего поставца раскатилась, разлетелась на куски и осколки посуда. Женщины выскочили во двор. Особняк словно сквозь землю провалился. Над тем местом, где он стоял, и над садом, в слабом свете начинавшегося пожара, висела туча пыли. Пахло гарью и кислым. На досках забора и на соседской крыше что‑то темнело. Потом уже увидели: на соседскую крышу закинуло остатки рояля, а на забор клочья обмундирования… Взвыла сирена, примчались фашистские мотоциклисты, прикатили грузовики с солдатней, гитлеровцы оцепили бывший особняк, бросились тушить пожар. Потушить‑то они потушили, но никого из своих, которые в особняке находились, видно, не нашли, хотя рылись в обломках дня два…
Это были первые сведения о последствиях взрыва. установленной в доме №17 радиомины.»
Понятно, что сам дом сегодня нам уже не увидеть, но по улице пройтись вполне можно. Выглядит она примерно так:
Улица Дзержинского
17 номер носит теперь вот такое здание (то это место, или нет, уже неизвестно).
Дзержинского 17
Видна нумерация домов
Дзержинского 13, 15, 17
Вот что пишет Старинов о событиях вокруг этого дома:
«...«Сюрпризом» оказался немецкий капитан Карл Гейден, служивший в саперных частях, прибывший в Харьков с 68-й пехотной дивизией генерал-майора Георга фон Брауна и непосредственно занимавшийся разминированием дома №17 по улице Дзержинского...
...Победителем подъехал к Харькову и пятидесятичетырехлетний генерал-майор фон Браун, назначенный начальником гарнизона «второй столицы Украины». Наверное, счастлив был. Еще бы! Фортуна сначала ему долго не улыбалась: в первую мировую войну карьеры не сделал, до тысяча девятьсот тридцать четвертого года, до сорока семи лет, тянул служебную лямку в чине майора, и лишь с приходом к власти нацистов впереди что‑то забрезжило: сначала сделали подполковником, а в 1939-м, за участие в интервенции в Испании, полковником. И вот теперь, 1 ноября, фюрер присвоил ему звание генерал-лейтенанта, сделал хозяином советского города! Колоссаль! Война вот-вот завершится полной победой, он, Георг фон Браун, останется жив-здоров и сможет, наконец, насладиться плодами триумфа! Надо полагать, в Харькове он останется надолго: в России дел хватит!
Необходимо пояснить: не отличаясь полководческими талантами, Георг фон Браун обладал талантом, который ценился гитлеровской кликой особенно высоко: талантом палача. Никто из немецко-фашистских генералов, служивших в 6-й полевой армии, не исполнял так ревностно приказ командующего армией фон Рейтенау от 10 октября, как Браун. А в приказе Рейтенау говорилось:
«Борьба против противника в прифронтовом тылу ведется еще недостаточно серьезно. Вероломных и жестоких партизан и дегенеративных женщин все еще продолжают брать в плен. С фанатиками и бродягами, одетыми в полувоенную форму или полностью в гражданском платье, возятся, как с порядочными солдатами… Если в тылу армии будут обнаружены партизаны, взявшиеся за оружие, против них будут применены жестокие меры. Они будут применяться также по отношению к той части мужского населения, которая могла бы предотвратить предполагавшиеся налеты или вовремя сообщить о них».
Выполняя процитированный приказ, фон Браун сначала создал в 68-й пехотной дивизии специальное подразделение для «борьбы с партизанами», а потом и пехотные полки превратил в карательные. Захват Харькова генерал ознаменовал тем, что на балконах домов главных улиц повесил мужчин и женщин, заподозренных в принадлежности к Коммунистической партии.
Днем 28 октября в Харькове подорвался на мине замедленного действия фашистский генерал-лейтенант артиллерии Вернекер. Мины взрывались и на дорогах, и на железнодорожных станциях, и на аэродромах, и в зданиях. Браун неистовствовал, но мины взрывались.
Палач побоялся въехать в город, поселился в плохоньком домишке на окраине, где туалета не было, приходилось в непогодь бегать под охраной в дощатый щелястый нужник. Честь и самолюбие «их превосходительства» подвергались унижению и осмеянию, и фон Браун требовал без промедления найти хороший дом, разминировать, устроить там его резиденцию.
Немецкие саперы из кожи лезли, разыскивая что‑нибудь подходящее и безопасное. Увы! Куда бы они не сунулись, везде обнаруживались следы работы советских минеров: и в доме, где жил когда‑то Г. И. Петровский, и в других «привлекательных» зданиях Вот только мин не видно было. И это пугало: сообщишь, что особняк разминирован, Браун в него въедет, а там, «русские иваны» какую‑нибудь пакость и учинят!
Поначалу не обнаружили гитлеровцы никаких мин и в доме №17 на улице Дзержинского. Но хотя они знали, что в этом доме до самого последнего дня обороны Харькова жили члены украинского правительства и Политбюро ЦК КП(б)У, хотя понимали, что в короткие сроки после выезда правительства и Политбюро установить и надежно замаскировать мощную мину практически было не возможно, осваивать особняк побаивались.
Повезло капитану Гейдену. Он разыскал предателя, который поведал, что в доме №17 перед оставлением Харькова появлялись военные и что‑то делали. Гейден приказал подчиненным методично обследовать дом, разыскать возможную мину. В конце концов саперы добрались до подвала, до котельной и до груды угля в углу. И… разглядели еле приметный загадочный проводок!
Гейден был достаточно опытен и осторожен. Он понимал, что если в куче угля заложена мина, то взорваться она может и при ничтожном сотрясении пола, и при обрыве проводочка, и при малейшем его натяжении. Словом, одно неосторожнее движение, и конец…
Для начала капитан приказал обследовать кучу угля миноискателем. Никакого результата. Тогда нашелся смельчак, предложивший выяснить, куда тянется проволочка. Гейден принял предложение. В помощь смельчаку он выделил еще двух солдат и того самого доносчика, который навел его на дом. Всех остальных солдат капитан из особняка удалил и выставил у ворот часовых.
Фашистские саперы работали медленно. Видимо, их «смельчак» сообразил наконец, чем может кончиться начатая авантюра. Во всяком случае, в первый день гитлеровцы не докопались. Гейден, решив, что солдаты устали, приказал отложить работу до утра. С утра саперы снова полезли в котельную. И через три часа действительно добрались до мины! Ее извлекли к вечеру. Огромную, сложнейшую, с уймой различных дублирующих и подстраховывающих друг друга взрывателей и замыкателей!
Торжествующий капитан немедленно поехал на окраину города, в домишко фон Брауна. Начальник харьковского гарнизона выслушал взволнованный рапорт сапера, с чувством поблагодарил за службу и распорядился готовиться к переезду.
На следующий день фашистский палач проследовал в бронированном «хорьхе» на улицу Дзержинского. Кроме него, в особняке разместились под надежной охраной и старшие штабные офицеры 68-й пехотной дивизии. Видимо, все они считали, что теперь получили жилище, полностью отвечающее их положению в рейхе и боевым заслугам.
Вечером 13 ноября капитан Гейден вновь прибыл с докладом к фон Брауну. На этот раз он доложил, что сработал электрохимический замыкатель «русской мины», за которой велось наблюдение.
Браун, конечно, знал, что в городе взрываются главным образом мины замедленного действия, наверняка не удивило, что в подвале особняка находилась мина замедленного действия, и он снова похвалил Гейдена.
Обитатели улицы Дзержинского рассказывали, что по вечерам генерал Георг фон Браун обязательно прогуливался по саду. Потом возвращался в особняк, и вскоре окна на втором этаже, где он спал, гасли. Так происходило и вечером 13 ноября. Только проснуться фашистскому палачу было не суждено…»
Кстати, взрыв этого дома и других минированных объектов из списка Старинова советские подпольщики приписывали себе (или приписывали им), вот вам история товарища Бакулина. Разобраться кто же действительно и что взрывал с каждым годом становится все сложнее...
Здание штаба Харьковского военного округа
Несмотря на «подвиг» Бакулина здание стоит до сих пор на площади Руднева (на 100% не уверен что это оно, но все же).
Штаб Харьковского военного округа
Висит на доме вот такая табличка
Табличка на здании штаба Харьковского военного округа
Вот чем закончилось минирование:
«Мина в штабе округа (600 кг.) была нейтрализована службой радиоперехвата немцев. При окапывании здания штаба округа канавой немцами была однаружена антенна радиомины, по которой они отыскали место ее установки. При попытке обезвреживания произошел взрыв мины-ловушки от чего погиб один немецкий сапер. Однако заряд мины немцам удалось извлечь».
Диспетчерская с узлом связи аэродрома Гражданского Флота
Как говорил выше, сюда я не дошел, но результат минирование точно и не известен:
«Факт срабатывания мины на харьковском аэродроме подтвердить не удалось, поскольку здание оказалось разрушенным при авианалетах».
Вот такая вот экскурсия в Харьковский 1941 год получилась...