Журавель и "журавейки"
Солдатские песни, исполнявшиеся в походе или на отдыхе, во все века редко походили на те, что исполняются на парадах и смотрах - как по форме, так и содержанию. Чаще всего официоз в них безнадёжно проигрывает простым и понятным радостям молодого мужчины: вину, табаку, сексу. В отечественной традиции солдатских песен среди прочего множества обособленно стоит «Журавель», сформировавшаяся на протяжении XIX века.
Солдаты Александрийского гусарского полка: «Кто носил прибор английский? То гусар
александрийский». Другой вариант упоминания александрийцев в песне менее цензурный. Объединённый общим нехитрым припевом «Жура-жура-жура мой, журавушка молодой», это был целый эпос в форме частушек в две строки.
В песне перечислялись воинские части Российской императорской армии с упоминанием их особенностей - отличий на поле боя и разного рода курьёзов, места формирования или квартирования, цветов униформы, но гораздо чаще это были простые задиристо-насмешливые дразнилки на те самые вечные темы, нередко не просто вульгарного, но и нецензурного содержания. С учётом численности русской армии петь «Журавля», перечисляя все полки, можно было долго, а потому его зубрили наизусть:
А кто первые вояки?
То лейб-гвардии казаки.
Кто в Европе первый лгун?
То лейб-гвардии драгун.
А кто в бабах знает толк?
Это славный Конный полк!
Тащит ментик на базар -
Это гродненский гусар.
Все Измайловские рожи
На кули с овсом похожи.
А кто самые засранцы?
Кирасиры-астраханцы.
После революции «Журавель» достался по наследству белым, которые пытались сохранить старые традиции, - именную систему полков и дивизий, а также цветовые различия погон и околышей фуражек, - а потому с вдохновением пели про подвиги марковцев, корниловцев, дроздовцев и прочих.
В РККА подобная традиция не прижилась, однако слабые отголоски «Журавля» до сих пор слышны в современной российской армии - правда, в виде разрозненных присказок похожего стихотворного размера: «Жопа в мыле, морда в грязи. Вы откуда? Мы из связи!»
Однако после распада Российской империи «Журавель» свил себе новое гнездо в довольно неожиданном месте - кавалерии возрождённой в 1918 году Польской республики, многие солдаты и офицеры которой успели послужить царю.
Знамённая группа 11-го уланского полка. Полк дразнили «полувоенным, полугражданским» (Pół cywilny, pół wojskowy Jedenasty legionowy), а также утверждали, что в нём много мальчиков, но мало мужчин (Dużo chłopców, mało panów, Jedenasty pułk ułanów)
Польские кавалеристы назвали частушки-припевки «журавейками» (żurawiejka) и исполняли их на марше или на застолье поначалу со старым припевом «Żuraw, żuraw, żurawia, żurawiejka ty maja!» Тексты ниже можно понять без перевода:
Piją z beczki, nie pijani,
To bydgoscy są ułani.
(Пьют из бочки, но не пьяны
То из Быдгоща уланы).
Jedzie ułan z dziesiątego
Wyją psy na widok jego.
(Едет улан из Десятого полка,
Воют собаки, завидев его).
Gdzie koń chudy, ułan tłusty,
To jest pułk dwudziesty szósty
(Конь худой, а улан толстый -
это Двадцать шестой полк).
Hej dziewczęta w górę kiecki,
Jedzie ułan jazłowiecki.
(Эй, девчата, задирайте юбки -
Едет Язловецкий улан!).
Команда трубачей 24-го уланского полка, 1933 год. Про полк существовало минимум восемь вариантов «журавеек», и если часть из них сообщала о любви к вину и благосклонности жительниц Люблина (W jukach wożą wina dzbanki, kochają ich Lublinianki), то другая сообщала о том, что если кто теряет пики в дозоре - так это 24-й полк (Lance gubi w czasie warty, to jest pułk dwudziesty czwarty).
Однако с началом советско-польской войны 1919-1921 гг. припев поменялся: «Lance do boju, szable w dłoń, bolszewika goń, goń, goń» - «Пики к бою, сабли в руки, большевика гони, гони, гони!» При этом темы припевок про уланские полки остались теми же, что и прежде, - в них сплошь алкоголь, женщины и вкусная еда, - перекликаясь со старыми текстами. Сравните русский и польский варианты:
Лучше всех берут барьеры -
Это конно-гренадеры.
Dzielnie skaczą przez bariery
Rokitniańskie szwoleżery
(Храбро скачут через барьеры
Рокитнянские шеволежеры).
Кавалерист 24-го уланского полка.Польские кавалеристы, свысока смотревшие на пехоту (nie masz pana nad ułana - «нет пана над уланом»), после перечисления всех уланских, шеволежерских и коннострелковых полков пели: «Про пехоту не поём, да и видали мы их в заднице. Эти голодранцы на коня садятся с забора!»
O piechocie nie śpiewamy,
Bo ją wszyscy w dupie mamy.
Bo piechota to hołota,
Co na konia wsiada z płota.
«Журавейки» польской кавалерии ушли в прошлое вместе с самой кавалерией осенью 1939 года. Сложно сказать, есть ли традиция петь «журавейки» в современной польской армии, лишённой коней и пик - было бы интересно услышать старые песни на новый лад.
Click to viewИсточник