Taipei Times: 40-я годовщина возвращения солдата японской армии, 30 лет "воевавшего" в джунглях
Сорок лет назад, 8 января 1975 года, бывший солдат японской императорской армии Накамура Тэруо (Nakamura Teruo) наконец-то вернулся домой. Будучи уверенным, что вторая мировая война еще не завершилась, бедный абориген с Тайваня 30 лет прятался от воображаемого врага на индонезийском острове Моротай.
На днях в связи с круглой датой тайваньская Taipei Times напомнила о печальной судьбе человека, потерявшего возможность прожить свою жизнь среди других людей из-за бессмысленной войны "во славу императора". Для нынешней России, охваченной пропагандой войны под знаменем давно ушедшего сталинистского культа, эта история имеет особое значение.
Вернувшись на родину, тайванец из коренной народности амис, которого в западной прессе называли Аттун Палалин (Attun Palalin), но в местных источниках он известен как Суниюо (Suniuo), увидел совершенно незнакомую страну. Земля, где он родился, больше не была частью Японии. Сын, которого он оставил еще младенцем, теперь стал отцом четырех детей, а жена снова вышла замуж. И все звали его Ли Гуан-хуи (李光輝) - такого имени он и не слыхивал до того, как в 1944 году отправился со взводом Takasago в Индонезию.
По словам Суниюо, хотя на словах взвод Takasago состоял из добровольцев, его принудили туда записаться. Вскоре после того, как он вступил на остров Моротай в Индонезии, туда были переброшены подразделения союзников с целью оборудовать базу. В тот период Суниюо и потерял контакт со своим отрядом.
Имея при себе штурмовую винтовку, шлем, нож, котелок и зеркало, Суниюо построил хижину и остался в джунглях в одиночестве, добывая себе пропитание охотой и обработкой земли. Он не знал, что война уже закончилась, поскольку 13 ноября 1944 года японская армия объявила его погибшим.
Не вполне понимая, что происходит за пределами джунглей, Суниюо всячески старался прятаться и готовил только по ночам, чтобы люди не заметили дыма. В повествовании от первого лица, опубликованном вскоре после его возвращения под названием “30-летняя битва в джунглях” (叢林掙扎三 十年), Суниюо вспоминает, что вел счет дней по фазам луны и записывал каждый цикл, завязывая узелок на веревке. А волю и способность выживать в течение столь долгого времени обеспечило ему воспитание в горах в относительной бедности.
“Я жил там спокойно, - говорит он. - И хотя мне не с кем было поговорить, в глубине сердца скрывалось мерцание надежды и чаяния будущего. Проблески счастья в тот период приходили лишь от того, что вот, я все-таки жив и еще не потерял чувство существования”.
Единственная его одежда износилась от времени и постепенно Суниюо привык ходить голым, только по ночам набрасывая на себя найденную где-то американскую военную куртку. Большая часть времени тратилась на поиски еды, вспоминает он. Выращивал в огороде сладкий картофель, бобы, бананы и сахарный тростник, собирал корни и плоды, ставил ловушки на кабанов, на фазанов и других птиц. “Единственной целью стало не лишиться жизни, и я почти все время был предельно уставшим”, - говорит он.
У него были только два вида досуга: рыбачить и возиться с самодельным абаком. Чтобы не одолевали мысли о семье и доме, он занимал себя изучением окрестностей и всякими усовершенствованиями вокруг хижины.
По словам Суниюо, он сделал ужасную ошибку, восприняв ежедневно пролетавшие над ним самолеты как свидетельство того, что война еще не закончилась. Только потом он выяснил, что неподалеку от джунглей располагалась индонезийская военно-воздушная база. Авиационные технологии не стояли на месте, самолеты выглядели более быстрыми и обтекаемыми, а Суниюо думал, что это было результатом гонки вооружений между воюющими сторонами.
“Я сделал один простой неверный вывод и это обошлось мне в 30 лет”, - сожалеет он.
Появившиеся в ноябре 1974 года сообщения о “голом дикаре” в горах побудили индонезийскую армию направить туда экспедицию, которая через 30 часов нашла Суниюо рубящим дрова перед хижиной.
Возник вопрос, следует ли репатриировать его в Японию или в Тайвань. Выбор предоставили самому Суниюо и он захотел вернуться на родину.
Как отмечается в его биографии, его солдатское жалованье за 30 лет составило лишь около 7 тысяч новых тайваньских долларов. Но после некоторой шумихи в прессе японское правительство решило выплатить ему 380 тысяч новых тайваньских долларов. Позже он получил кое-какие пожертвования из японских, индонезийских и тайваньских источников.
Однако возвращение спустя столько лет не могло не оказаться горьким. Его родители умерли и остались только два брата, носящие теперь китайские имена. Его жена больше 10 лет жила с новым мужем, который первоначально хотел уехать, чтобы позволить супружеской чете воссоединиться, но Суниюо решил не портить им жизнь и приобрел квартиру по соседству. Через четыре года после возвращения он скончался от рака легких.
На днях в связи с круглой датой тайваньская Taipei Times напомнила о печальной судьбе человека, потерявшего возможность прожить свою жизнь среди других людей из-за бессмысленной войны "во славу императора". Для нынешней России, охваченной пропагандой войны под знаменем давно ушедшего сталинистского культа, эта история имеет особое значение.
Вернувшись на родину, тайванец из коренной народности амис, которого в западной прессе называли Аттун Палалин (Attun Palalin), но в местных источниках он известен как Суниюо (Suniuo), увидел совершенно незнакомую страну. Земля, где он родился, больше не была частью Японии. Сын, которого он оставил еще младенцем, теперь стал отцом четырех детей, а жена снова вышла замуж. И все звали его Ли Гуан-хуи (李光輝) - такого имени он и не слыхивал до того, как в 1944 году отправился со взводом Takasago в Индонезию.
По словам Суниюо, хотя на словах взвод Takasago состоял из добровольцев, его принудили туда записаться. Вскоре после того, как он вступил на остров Моротай в Индонезии, туда были переброшены подразделения союзников с целью оборудовать базу. В тот период Суниюо и потерял контакт со своим отрядом.
Имея при себе штурмовую винтовку, шлем, нож, котелок и зеркало, Суниюо построил хижину и остался в джунглях в одиночестве, добывая себе пропитание охотой и обработкой земли. Он не знал, что война уже закончилась, поскольку 13 ноября 1944 года японская армия объявила его погибшим.
Не вполне понимая, что происходит за пределами джунглей, Суниюо всячески старался прятаться и готовил только по ночам, чтобы люди не заметили дыма. В повествовании от первого лица, опубликованном вскоре после его возвращения под названием “30-летняя битва в джунглях” (叢林掙扎三 十年), Суниюо вспоминает, что вел счет дней по фазам луны и записывал каждый цикл, завязывая узелок на веревке. А волю и способность выживать в течение столь долгого времени обеспечило ему воспитание в горах в относительной бедности.
“Я жил там спокойно, - говорит он. - И хотя мне не с кем было поговорить, в глубине сердца скрывалось мерцание надежды и чаяния будущего. Проблески счастья в тот период приходили лишь от того, что вот, я все-таки жив и еще не потерял чувство существования”.
Единственная его одежда износилась от времени и постепенно Суниюо привык ходить голым, только по ночам набрасывая на себя найденную где-то американскую военную куртку. Большая часть времени тратилась на поиски еды, вспоминает он. Выращивал в огороде сладкий картофель, бобы, бананы и сахарный тростник, собирал корни и плоды, ставил ловушки на кабанов, на фазанов и других птиц. “Единственной целью стало не лишиться жизни, и я почти все время был предельно уставшим”, - говорит он.
У него были только два вида досуга: рыбачить и возиться с самодельным абаком. Чтобы не одолевали мысли о семье и доме, он занимал себя изучением окрестностей и всякими усовершенствованиями вокруг хижины.
По словам Суниюо, он сделал ужасную ошибку, восприняв ежедневно пролетавшие над ним самолеты как свидетельство того, что война еще не закончилась. Только потом он выяснил, что неподалеку от джунглей располагалась индонезийская военно-воздушная база. Авиационные технологии не стояли на месте, самолеты выглядели более быстрыми и обтекаемыми, а Суниюо думал, что это было результатом гонки вооружений между воюющими сторонами.
“Я сделал один простой неверный вывод и это обошлось мне в 30 лет”, - сожалеет он.
Появившиеся в ноябре 1974 года сообщения о “голом дикаре” в горах побудили индонезийскую армию направить туда экспедицию, которая через 30 часов нашла Суниюо рубящим дрова перед хижиной.
Возник вопрос, следует ли репатриировать его в Японию или в Тайвань. Выбор предоставили самому Суниюо и он захотел вернуться на родину.
Как отмечается в его биографии, его солдатское жалованье за 30 лет составило лишь около 7 тысяч новых тайваньских долларов. Но после некоторой шумихи в прессе японское правительство решило выплатить ему 380 тысяч новых тайваньских долларов. Позже он получил кое-какие пожертвования из японских, индонезийских и тайваньских источников.
Однако возвращение спустя столько лет не могло не оказаться горьким. Его родители умерли и остались только два брата, носящие теперь китайские имена. Его жена больше 10 лет жила с новым мужем, который первоначально хотел уехать, чтобы позволить супружеской чете воссоединиться, но Суниюо решил не портить им жизнь и приобрел квартиру по соседству. Через четыре года после возвращения он скончался от рака легких.