давно я не пользовался такой бешеной популярностью...
и после 1-го тура конкурса не вылетал...
Прощёное воскресенье
Выйдя на долгожданную пенсию, Павел Петрович переселился на дачу. В старую, неказистую халабуду, пропахшая сыростью и мышами.
С рождения маленький Паша винил в своих неудачах всех подряд. Виноваты были приятели со двора, товарищи в детском саду, воспитатели, учителя и, конечно, родители самого Паши. У взрослого Павла недоброжелателей лишь прибыло.
На пенсии у Павла Петровича остался последний недоброжелатель - соседский пес Тузик. Вскоре мерзкую псину настигло заслуженное возмездие. Возвращаясь как-то на своем стареньком жигуленке, Петрович сбил ее насмерть.
Трагедия перевернула внутренний мир. Петрович все понял: и про врагов, и про старые неудачи.
Первым, кого он решил простить, стал его бывший сосед Конопатый. На поиски ушло немало времени. И вот наконец Василий Степаныч Конопенко прибыл из далекого Мурманска и развалился с чашкой чая на маленькой кухоньке.
- Ты помнишь подсрачники за гаражами? - сурово спросил Петрович.
Василий нахмурился, тщетно пытаясь вспомнить. Не дожидаясь ответа, хозяин потянулся за чайником.
- Я не держу на тебя зла, - сказал он потом на прощанье.
А после была Степанида Матвеевна из детского сада, пара особенно мерзких училок, динамщица Машка с параллельного потока. Сантехники, продавцы, собесские бюрократы... Петрович уж сбился со счета.
Сложнее всего оказалось простить отца с матерью, ведь с их похорон минуло лет 20.
Их было двое: суровый милицейский старшина и молодой сержантик. Они позвонили в калитку, покричали через забор - хозяин не отзывался. Опрос соседей показал, что дед не выходит вторую неделю.
Когда хату взломали, вырвался отвратительный смрад. Пыль, плесень и сладковатая гниль мертвечины смешались в нем. Дом казался пустым, но зоркий сержант обнаружил лаз в подпол.
В подвале, заваленном останками множества человеческих тел, изувеченных, расчлененных, объеденных крысами и червями, едва не касаясь ногами этой зловещей груды, висел сам хозяин зловещей дачи.
Простив всех врагов, Павел Петрович не смог простить лишь одного человека. Себя.
Ля шмурдяк
В тот вечер лучшие умы Парижа собрались в имении моего давнего друга Д. Хозяин обещал продемонстрировать некое изобретение, на создание которого у него ушли многие годы и почти все фамильные средства. Остановка была спартанской. Казалось, что на оплату счетов пошла даже часть мебели.
- К сожалению я сильно поиздержался, готовя рабочую модель моего voiture le temps. Но теперь все готово. Прошу, господа!
Voiture le temps оказался маленьким деревянным ящичком со стеклянной передней дверкой. Внутри он был грубо обит жестяными чешуйками, в которых легко угадывались крышки консервных банок. Слева и справа, подобно ушам ла чебурье, топорщились мотки разноцветной проволоки, а поверху шел ряд разнокалиберных лампочек. На задней панели располагался рычажок выключателя.
- Voiture ускоряет течение времени. Одна минута внутри машины равняется 7 годам нашего времени.
Д взял со стола яблоко и надкусил. - Кислятина.
Затем поместил яблоко в ящик, и щелкнул выключателем. Моргнул свет. Д открыл ящик и извлек из него сморщенный чуть подгнивший огрызок.
- Кажется передержал...
Следующим в voiture отправился лист бумаги, на котором по просьбе Д наш знакомый поэт начертал пару строк экспромтом. За пару минут надпись поблекла, бумага скукожилась, а стоило приоткрыть дверцу, так и вообще рассыпалась прахом.
Затем Д вышел в другую комнату и вернулся, неся за хвост белого мышонка.
- Майн Готт! - воскликнула герцогиня ван дер Щ. - Ужель Вы решить приносить в жертв этот мелкий мыш?
Собравшиеся загалдели, поддерживая герцогиню. Одна мамзель вообще грохнулась в обморок. Хоть Д и, поддавшись давлению, тут же помиловал мыша, вечеринка была испорчена. Во мгновение ока все гости разъехались, остались лишь мы с хозяином, да пресловутый поэт.
- Non est propheta... - вздохнул Д.
- Так давайте хоть выпьем, - поэт извлек из-за пазухи бутылку дешевого коньяка.
И тут мне в голову пришла отличная мысль. Я плеснул дурно пахнущий ля шмурдяк в бокал и открыл дверцу voiture.
- Одну минутку, месье...
Евангелие от Матвея
В далекой таежной глуши жил себе дед Матвей. И жили у него клопы. Ночью безжалостно грызли деда, заставляя его после весь день чесаться, и бесшабашно топились в его самогоне круглые сутки.
Не выдержал старый Матвей. Сходил в гости к бабке Паразке и зачерпнул у нее горсть пруссаков. Сидит себе, радуется.
А пруссаки тех клопов извели и теперь уж от них нету житья деду. Картошку грызут по ночам, шуршат целый день за печкой и круглосуточно по потолку маршируют, выкрикивая пакостные лозунги.
Опять не стерпел Матвей. И завел себе черных, злых тараканов, заморских. Те выбили рыжую погань и сами стали жить припеваючи в ветхой матвеевой хате. Будто бы отродясь тут водились. Схарчили запасы Матвея и самогон весь засрали. Хоть святых выноси!
Опять взъерепенился дед. Покрыл прямокрылых сибирским матом, да и пошел к деду Михаю за советом.
Михай Рабинович, сибирский шаман в сто двадцатом поколении, встретил деда Матвея приветливо. Чайку предложил, все-такое, и чарку с огурчиком.
От чарки той, а особливо - от огирка-то кибуцевого схватился Матвей за печень, вскричал «твою мать», да и околел тут прямо же на месте.
А тараканы живут в матвеевой хате с тех пор, припеваючи.
P.S. И да, гребаный опен офис :(
Прощёное воскресенье
Выйдя на долгожданную пенсию, Павел Петрович переселился на дачу. В старую, неказистую халабуду, пропахшая сыростью и мышами.
С рождения маленький Паша винил в своих неудачах всех подряд. Виноваты были приятели со двора, товарищи в детском саду, воспитатели, учителя и, конечно, родители самого Паши. У взрослого Павла недоброжелателей лишь прибыло.
На пенсии у Павла Петровича остался последний недоброжелатель - соседский пес Тузик. Вскоре мерзкую псину настигло заслуженное возмездие. Возвращаясь как-то на своем стареньком жигуленке, Петрович сбил ее насмерть.
Трагедия перевернула внутренний мир. Петрович все понял: и про врагов, и про старые неудачи.
Первым, кого он решил простить, стал его бывший сосед Конопатый. На поиски ушло немало времени. И вот наконец Василий Степаныч Конопенко прибыл из далекого Мурманска и развалился с чашкой чая на маленькой кухоньке.
- Ты помнишь подсрачники за гаражами? - сурово спросил Петрович.
Василий нахмурился, тщетно пытаясь вспомнить. Не дожидаясь ответа, хозяин потянулся за чайником.
- Я не держу на тебя зла, - сказал он потом на прощанье.
А после была Степанида Матвеевна из детского сада, пара особенно мерзких училок, динамщица Машка с параллельного потока. Сантехники, продавцы, собесские бюрократы... Петрович уж сбился со счета.
Сложнее всего оказалось простить отца с матерью, ведь с их похорон минуло лет 20.
Их было двое: суровый милицейский старшина и молодой сержантик. Они позвонили в калитку, покричали через забор - хозяин не отзывался. Опрос соседей показал, что дед не выходит вторую неделю.
Когда хату взломали, вырвался отвратительный смрад. Пыль, плесень и сладковатая гниль мертвечины смешались в нем. Дом казался пустым, но зоркий сержант обнаружил лаз в подпол.
В подвале, заваленном останками множества человеческих тел, изувеченных, расчлененных, объеденных крысами и червями, едва не касаясь ногами этой зловещей груды, висел сам хозяин зловещей дачи.
Простив всех врагов, Павел Петрович не смог простить лишь одного человека. Себя.
Ля шмурдяк
В тот вечер лучшие умы Парижа собрались в имении моего давнего друга Д. Хозяин обещал продемонстрировать некое изобретение, на создание которого у него ушли многие годы и почти все фамильные средства. Остановка была спартанской. Казалось, что на оплату счетов пошла даже часть мебели.
- К сожалению я сильно поиздержался, готовя рабочую модель моего voiture le temps. Но теперь все готово. Прошу, господа!
Voiture le temps оказался маленьким деревянным ящичком со стеклянной передней дверкой. Внутри он был грубо обит жестяными чешуйками, в которых легко угадывались крышки консервных банок. Слева и справа, подобно ушам ла чебурье, топорщились мотки разноцветной проволоки, а поверху шел ряд разнокалиберных лампочек. На задней панели располагался рычажок выключателя.
- Voiture ускоряет течение времени. Одна минута внутри машины равняется 7 годам нашего времени.
Д взял со стола яблоко и надкусил. - Кислятина.
Затем поместил яблоко в ящик, и щелкнул выключателем. Моргнул свет. Д открыл ящик и извлек из него сморщенный чуть подгнивший огрызок.
- Кажется передержал...
Следующим в voiture отправился лист бумаги, на котором по просьбе Д наш знакомый поэт начертал пару строк экспромтом. За пару минут надпись поблекла, бумага скукожилась, а стоило приоткрыть дверцу, так и вообще рассыпалась прахом.
Затем Д вышел в другую комнату и вернулся, неся за хвост белого мышонка.
- Майн Готт! - воскликнула герцогиня ван дер Щ. - Ужель Вы решить приносить в жертв этот мелкий мыш?
Собравшиеся загалдели, поддерживая герцогиню. Одна мамзель вообще грохнулась в обморок. Хоть Д и, поддавшись давлению, тут же помиловал мыша, вечеринка была испорчена. Во мгновение ока все гости разъехались, остались лишь мы с хозяином, да пресловутый поэт.
- Non est propheta... - вздохнул Д.
- Так давайте хоть выпьем, - поэт извлек из-за пазухи бутылку дешевого коньяка.
И тут мне в голову пришла отличная мысль. Я плеснул дурно пахнущий ля шмурдяк в бокал и открыл дверцу voiture.
- Одну минутку, месье...
Евангелие от Матвея
В далекой таежной глуши жил себе дед Матвей. И жили у него клопы. Ночью безжалостно грызли деда, заставляя его после весь день чесаться, и бесшабашно топились в его самогоне круглые сутки.
Не выдержал старый Матвей. Сходил в гости к бабке Паразке и зачерпнул у нее горсть пруссаков. Сидит себе, радуется.
А пруссаки тех клопов извели и теперь уж от них нету житья деду. Картошку грызут по ночам, шуршат целый день за печкой и круглосуточно по потолку маршируют, выкрикивая пакостные лозунги.
Опять не стерпел Матвей. И завел себе черных, злых тараканов, заморских. Те выбили рыжую погань и сами стали жить припеваючи в ветхой матвеевой хате. Будто бы отродясь тут водились. Схарчили запасы Матвея и самогон весь засрали. Хоть святых выноси!
Опять взъерепенился дед. Покрыл прямокрылых сибирским матом, да и пошел к деду Михаю за советом.
Михай Рабинович, сибирский шаман в сто двадцатом поколении, встретил деда Матвея приветливо. Чайку предложил, все-такое, и чарку с огурчиком.
От чарки той, а особливо - от огирка-то кибуцевого схватился Матвей за печень, вскричал «твою мать», да и околел тут прямо же на месте.
А тараканы живут в матвеевой хате с тех пор, припеваючи.
P.S. И да, гребаный опен офис :(