(no subject)
Она не видит белый свет уже четвёртый год.
Остановилось сердце.
Это казалось невозможным ещё тогда, в 1986-ом, когда мы распахнули окно и застелили широкий сталинского дома подоконник старой скатертью и выставили нехитрый обед из цыплёнка табака, помидорного салата с лучком и бутылки 33-го портвейна. Золотистого, и дурманящего с первого же пол стакана.
Казалось, ещё рано о чём-то думать - впереди длинная и счатливая жизнь с учёбой и распределением, с ничего не значащими съездами партии, но с газировкой за 3 копейки (с сиропом), c телефонами-автоматами за 2 копейки, со стройотрядами, "картошкой", мороженым на палочке, с поездками в Асканию-Нова, в Цахкадзор, в причёсанную на европейский манер Палангу...
...
...рядом жил мой друг. Точнее - жила семья геологов. Дед (курил "Север", забивая в тубус кусочек ваты), мать и отец - всё лето "в поле", весь остальной год - в институте. ...теперь на месте их квартиры (как выкидывали и увозили мусоркой все вещи я был свидетелем) салон по продаже цветов. Недавно салон накрылся - теперь там кафе.
Они все умерли, а единственный сын, мой бывший школьный друг, сначала тронулся на почве религии, а потом и вовсе уехал в монастырь. Куда, где, как - не знаю ничего.
...
Она не видит белый свет уже четвёртый год. Хоть и виделись мы с нею последний раз в 2013 году, всё одно гложет меня, что не поднял я тогда трубки, хоть и развелись мы уже давно, но не имеет это никакого значения, ведь могло бы этой смерти и не быть... как мне кажется. И ведь жили нормально до 1991 года, когда взял её на крючок новый русский - на "форде", с долларами и собственным кооперативом по перепродаже каких-то импортных секонд-хенд деталей для ксероксов или компьютеров...
В 92-ом без слов расстались. C 94-го я начал жёстко пить, а в 98-ом её бизнесмен растворился, и наши редкие встречи возобновились...
А тут так случилось, что упала она с лестницы на даче, и начались проблемы с мозгом. Вначале это не особо мешало, но вскоре стало понятно, что человек стал заметно менятся, что очень затрудняло общение и какие-либо планы на будущее. Мы вновь - по неизвестной воле - стали удаляться, однако, не теряя постоянной связи по телефону и редких встреч в тёплом, но исключительно дружеском, хотя и весьма близком формате.
Как же бежит время, как же оно всё уничтожает, не оставляя шансов что-то передумать, исправить... Теперь уже всё - еду в бессмысленном поезде, жду объявления последней станции.
А может там всё будет менее жёстко и будет возможность всё, всё исправить?
Остановилось сердце.
Это казалось невозможным ещё тогда, в 1986-ом, когда мы распахнули окно и застелили широкий сталинского дома подоконник старой скатертью и выставили нехитрый обед из цыплёнка табака, помидорного салата с лучком и бутылки 33-го портвейна. Золотистого, и дурманящего с первого же пол стакана.
Казалось, ещё рано о чём-то думать - впереди длинная и счатливая жизнь с учёбой и распределением, с ничего не значащими съездами партии, но с газировкой за 3 копейки (с сиропом), c телефонами-автоматами за 2 копейки, со стройотрядами, "картошкой", мороженым на палочке, с поездками в Асканию-Нова, в Цахкадзор, в причёсанную на европейский манер Палангу...
...
...рядом жил мой друг. Точнее - жила семья геологов. Дед (курил "Север", забивая в тубус кусочек ваты), мать и отец - всё лето "в поле", весь остальной год - в институте. ...теперь на месте их квартиры (как выкидывали и увозили мусоркой все вещи я был свидетелем) салон по продаже цветов. Недавно салон накрылся - теперь там кафе.
Они все умерли, а единственный сын, мой бывший школьный друг, сначала тронулся на почве религии, а потом и вовсе уехал в монастырь. Куда, где, как - не знаю ничего.
...
Она не видит белый свет уже четвёртый год. Хоть и виделись мы с нею последний раз в 2013 году, всё одно гложет меня, что не поднял я тогда трубки, хоть и развелись мы уже давно, но не имеет это никакого значения, ведь могло бы этой смерти и не быть... как мне кажется. И ведь жили нормально до 1991 года, когда взял её на крючок новый русский - на "форде", с долларами и собственным кооперативом по перепродаже каких-то импортных секонд-хенд деталей для ксероксов или компьютеров...
В 92-ом без слов расстались. C 94-го я начал жёстко пить, а в 98-ом её бизнесмен растворился, и наши редкие встречи возобновились...
А тут так случилось, что упала она с лестницы на даче, и начались проблемы с мозгом. Вначале это не особо мешало, но вскоре стало понятно, что человек стал заметно менятся, что очень затрудняло общение и какие-либо планы на будущее. Мы вновь - по неизвестной воле - стали удаляться, однако, не теряя постоянной связи по телефону и редких встреч в тёплом, но исключительно дружеском, хотя и весьма близком формате.
Как же бежит время, как же оно всё уничтожает, не оставляя шансов что-то передумать, исправить... Теперь уже всё - еду в бессмысленном поезде, жду объявления последней станции.
А может там всё будет менее жёстко и будет возможность всё, всё исправить?