Впечатления о концерте Рождера Уотерса (Pink Floyd) в «Неве Шалом».
Вчера, 22 июня, мы с братом, побывали на концерте Pink Floyd .
Оговорюсь сразу, меня, к моему искреннему и глубокому сожалению, нельзя отнести к знатокам Pink Floyd. Это очередной пробел моего образования. Я знаком с их двумя альбомами: “The Wall” и “The dark side of the moon”, имею некоторое представление об альбоме “Animals” и все, на этом моя дорожка в дивный мир Pink Floyd обрывается. Для меня Pink Floyd ассоциируется с моим другом Серегой Жестковым, который, году этак в 86-87 начал мне прививать их музыку, усаживая меня в зале их собственного дома, находящегося в настоящей махале напротив крутого «бабинника».
Итак, поскольку меня нельзя назвать фанатом этой группы, к впечатлениям о концерте можно относиться, как к объективным.
Когда я узнал, что Pink Floyd будет здесь, то колебаний пойти ли на концерт, почти не было. Было ясно, что идти надо и что к нам с визитом прибывает что-то очень значительное и значимое. Похожее ощущение у меня было, когда я в 2000 году наблюдал с крыши нашей многоэтажки, приземление вертолета Папы Римского в Израиль.
Есть некоторые события в нашей повседневности, которые потом, после протекания по ним времени не уходят со временем в бездну забытья, а остаются там, где они произошли и вносят свой вклад в историю этого места. Страх упустить возможность прикоснуться к истории - был одной из главных составляющих желания пойти не концерт. Цена же билета, при таком отношении к событию, становится условностью, были бы деньги…
Цифры. Это представление собрало 54 тысячи зрителей, и явилось самым большим, по этому показателю, представлением за всю историю Израиля. По сути 1% населения этой страны приняли вчера участие в этом действе.
Дорога туда. Поскольку и по радио и по телевидению предупреждали, что по оценкам полиции около 20 тысяч машин должны прибыть на концерт и это вызовет большое напряжение в движении, мы выехали в пол пятого из Мевасерета в сторону Неве Шалома, ожидая, что часам к шести вечера, в лучшем случае, доберемся до места…
Мы были на месте в пять вечера, т.е. в пробках не стояли вообще. Здесь первое спасибо нашей полиции и организаторам концерта, которые очень хорошо подготовились к ожидаемому «дурдому» на дорогах…
Повернув с дороги Иерусалим - Тель-Авив на тройку, мы попали в поток машин, который полиция направляла по той полосе, которая в обычный день является полосой встречной. В этот день, в этом районе и в это время, все дороги были направлены к одному месту. Далее нас направили на громадную стоянку, которая в обычный день является сельскохозяйственным полем. От стоянки до поля, которое было отдано под само действо надо было идти в чуток в гору. У меня там возникло ощущение, что я участвую в съемках фильма Армагеддон, того момента, когда народ Америки собрался проводить Брюса Уилисса на космический корабль. Ты попадаешь в ручейки людей, которые текут наверх, к разбитому на возвышении лагерю или крепости, со стенами и 16 воротами. А кругом, стоянки с уже тысячами сверкающих на солнце машин и сотнями наползающих, вновь прибывших машин.
Около каждых из 16 ворот уже толпились люди - некоторые приехали с утра, чтобы оказаться первыми, допущенными на поле действа. Где-то в пол шестого мы уже обрели свое место среди рассевшихся, на чем попало, зрителей. Место довольно удачное - всего метрах в пятидесяти от сцены.
Разогревочные выступления начались в шесть вечера. Сначала выступали какие-то два "бабая" из какого-то арабского села. Пели они лихо и душевно, а в перерывах между песнями каждый раз даваясь диву, сколько же народу за ними наблюдает.
Вообще-то я изначально опасался, что без проповедей о пользе Абстрактного Мира и о вреде Этой Войны на концерте не обойдется. И ведь не обошлось. Сам Роджер Уотерс, по моему разумению, относился к этому представлению не только, как к одному из пары десятков концертов, которые запланированы в его мировом турне этого года.
Здешний конфликт, как ничто другое сочетается с основой его проповедью о вреде войны, а тут еще наша Стена - нарочно не придумаешь. Непонятно только одно, то ли стена была построена специально под его гастроли, то ли он вдруг снова запел только тогда, когда появилась в мире новая Стена?
Ну, в общем, концерт этот для Уотерса был одним из его сражений с мельницей войны, которую раздувают тираны-вояки во главе с Бушем против всех сирых, честных, но униженных граждан Земли.
В первой части концерта Уотрерс даже исполнил одну собственную вещь, которая, как оказалось еще и автобиографична. Это рассказ о том, как в 17 летнем возрасте патлатый гитарист попал в Ливан. Его довез куда-то немолодой таксист, который потерял на войне ногу. Этот дедок, по приезде в город, предложил юноше переночевать у него. Та ночь, в арабском доме, произвела на неокрепший ум гитариста неизгладимое впечатление. Под этим впечатлением в голове юноши родилось множество мыслей, часть из которых потом была зарифмирована и стала песней. Мысли были простыми и ясными, типа: «у них и так всего мало, а они еще и этим делятся» - мысль по поводу того, что ему отдали на ужин порцию дочери, а спать уложили на кровати хозяев, так как гостевой кровати в доме не было. Потом мысли родили четкий вывод: «А разве таких людей мы хотим бомбить?» и «А разве такие высоты мы хотим покорять?». Финалом этой истории был вопрос, "а что сейчас стало с этой доброй семьей?", и трагичность музыки подсказывала, что ничего хорошего с этой семьей не стало.
Тут у меня возникла мысль о том, что, наверное, герой умов миллионов, не может не воевать с ветряными мельницами. Он должен, просто обязан, абсолютно изжить в себе цинизм и даже просто трезвый расчет и выбрать свою мельницу - у Роджера Уотерса это война, у Боно - это антиглобализм и т.д. и бороться, бороться, бороться. И только тогда, миллионы, внутри которых тоже есть это желание победить добром зло, желание мировой гармонии и всеобщей справедливости, пойдут за ним. А так, без идеи, получается очередной "рикимартин", который звучными рифмами и незатейливой музычкой, где-то приятно нас щекочет, и на которого купили всего 400 билетов, из-за чего он и отменил гастроли …
О содержании выступления довольно. И хотя оно спорно для наших палестин, но к этому все отнеслись с терпением и уважением - «Ну и пусть он намекает, что гады тоже мы, ему это простительно - он гений!». Ах, ну да, подытоживая тему, Роджер Уотерс сказал, что он надеется, что вот это поколение - показывая в зал, в котором присутствовали представители не одного, а трех поколений, что вот это поколение, добьется таки Мира и остановит Войну. Ну да, ну да…
О форме. Формы били совершенными! Почему, я старательно избегаю называть это представление просто концертом? Потому, что - это же Pink Floyd, где к вам обращаются через почти все ваши органы восприятия мира: звуком, светом-цветом, видеорядом и даже обдают ваши лица жаром пламени, которое вспыхивает над сценой.
Но сначала о подготовке к действу. Громадная, собранная из ажурных трубных конструкций сцена. На ней было три главных экрана - один их, Pink Floyd классический в форме круга, с фонарями по периметру. Другой просто большой, как в кинозале, на котором бежал основной видеоряд, и третий экран в форме забора, где каждое звено забора представляло собой отдельный маленький экран, позволяя использовать этот экран, то, как фон в виде костра, то, как информационную панель, по которой бежит строка.
За пол часа до начала концерта Роджера Уотерса разогревальщики покинули сцену. Покидали они её с явной неохотой - вряд ли им когда-либо еще в жизни придется петь перед таким морем людей. Эти пол часа были отданы «мурашам-строителям», коих в группе Pink Floyd, наверное, человек 30. Часть этих мурашей лихо залезала на вершины трубных конструкций, что-то подвинчивая и перепроверяя. Часть настраивала экраны, другие снимали чехлы с инструментов. Короче, гора оборудования, которая вроде уже была разложена по местам, получала последние штрихи настройки. Из всех мурашей, бегающих по подготавливаемой сцене выделялся один. Во-первых он не бегал, из чего я сделал вид, что он режиссер, во-вторых он был толстый и по пояс голый, а значит, что ему явно доставляло удовольствие демонстрировать свою голую жирную тушу перед 50 тысячной толпой. Чем в действительности он занимался сказать трудно, но выглядело это так - он походил к какой-то части сцены, например к одному из микрофонов и замирал там, важно сложив руки на груди. На него светили прожектором, а он опускал голову и что-то при этом бормотал. Так как стояли мы все же метрах в 50 от сцены, то невозможно было понять, бормочет ли он это в микрофон, закрепленный на нем или просто себе под нос. Да и осталось загадкой, что же при этом настраивали? То ли по нему что-то настраивали - свет например, то ли он сам что-то настраивал. Но пока он везде важно не постоял, приготовления не закончились.
Одна часть от 50 тысяч! Я был первый раз в жизни такой маленькой дробью. Не могу сказать, что это было плохо - уж больно это целое было хорошее. Представляете, что вы живете в стране, где вас окружают лица приятной европейской наружности, не вызывающие у вас ощущение отчужденности и желания отодвинуться. В обычном Израиле - это представить сложно - все же 1 процент это всего лишь 1 процент и на вкус при таком разбавлении не ощущается. Но, когда ты выпадаешь с этим одним процентом в сухой осадок - тебе хорошо. Люди кругом разные и забавные, но добрые какие-то и веселые, а значит умные и уверенные в себе. Ты стоишь, колеблясь каплей в этом море и не боишься, что волна эта вдруг станет цунами и тебя снесет.
Ты стоишь со всеми и ждешь прилива.
И когда прилив наступил, на море поднялись волны. Волны двигались в ритм и пели. Пели очень многие, не только группа американцев, которая стояла за нами - они то понятно, пели исключительно все - исключая меня, то есть. В мыслях, было ли у меня время в жизни выучит эти песни и если было то, как я его проморгал, а если не было то в чем отличие моей жизни от жизней поющих, я качался вместе с ними, радостно глазея по сторонам.
Чтобы получить максимальное наслаждение от концерта, чтобы добиться резонанса с тем, что на тебя проистекает со сцены - нужно иметь это стекаемое в себе самом. Тогда оно, узнанное, вырывается из тебя навстречу первоисточнику с радостью ребенка, бросающегося к своим давно не виданным родителям, и тогда тебя подбрасывает и колотит. Так колотило моего братца, на исполнении четырех последних произведение - четырех вещей из «Стенки».
Зал дышал тем, что творилось на сцене, зал ждал каждого касания гитары и испускал радостный вой - когда доносились знакомые аккорды.
Мастер, творения которого жили в сердцах этих людей, говорил со своей паствой, повторяя нараспев знакомые слова. Это была неистовая молитва, сопровождаемая чудесной музыкой и огнем.
На сцене было 11 исполнителей. Пел Роджер Уотерс сам, к счастью, не много - голос то у него уже почти пропал. Поют у него два гитариста и три певицы. Соло гитарист, один из поющих, своей игрой душу из тебя вынет, в чудной узор завяжет и в небо запустит. Но я мед пил больше всего от саксофониста - такие импровизации!! Такая волшебная связь джаза и хорошего рока!!
В первой части было разное, в том числе и проповеди о Мире. Во второй части была «Обратная сторона Луны» целиком, а потом на бис четыре лучшие вещи из «Стенки».
Позади нас, т.е. где-то в середине моря людей с двух сторон поля, на стрелах громадных кранов были подвешены гроздья колонок. Есть в одной из первых вещей на «Обратной стороне Луны» тема с боем часов. Так вот представьте что вы стоите ночью в поле под звездным небом, перед вами сияющая фиолетово-желтым светом сцена, вас пятьдесят тысяч человек и вдруг за вашей спиной, где-то в небе начинают бить десятки часов!!!! Представили? Нет? А где вы были вечером 22 июня 2006 года?