Герой умирает тысячу раз
В нашей журналистской тусовке как-то не принято давать комментарии о том, что было непосредственно до или после интервью. Встречал ли нас интервьюируемый в халате или фраке, помочилась ли его собака на новые ботинки и все такое - это вроде как не имеет отношения к делу.
Но вот в случае с нынешним интервью я пойду против системы. Потому что чувствую: обрамление нашего разговора с мистером Майклом Огилви, и сам тон, стиль, дыхание нашего разговора имеет не меньшее значение для ответа на вопрос, что это за человек - нежели то, что он собственно отвечал на наши вопросы. Я пытался превратить это в нормальное интервью. Но потом понял, что это будет и невозможно, и неправильно.
По телефону мы договорились, что я буду в семь часов, и я искренне пытался это сделать, но потерпел полнейший крах. Остров Скай - одно из самый красивых (я сказал бы «живописных», но слишком уж суровой красотой красив Скай) мест Британии, но добраться туда не всегда просто. Особенно когда из-за штормовой погоды неожиданно перекрывают и железнодорожный, и автомобильный мост, а попытка поступить как герой из книги, и нанять местного рыбака для перевоза вызывает пристальное внимание полиции. В итоге - до реабилитационного центра я добрался только ближе к полуночи, после того как погода ударилась в штиль стол же внезапно, как в середине дня - в шторм.
Мистер Огилви ждал меня уже часов пять, но встретил без малейшего укора. Я принес ему больше извинений, чем он был в состоянии вынести, и, в конце концов, это он начал просить моего прощения за то, что я из-за него так перепугался. С удовольствием согласился перенести интервью на завтрашнее утро, и чтобы пресечь дальнейший поток извинений, спросил, не голоден ли я. У меня не хватило сил вежливо соврать, и мистер Огилви тут же занялся этим вопросом лично. Технически, их столовая была уже два часа как закрыта, но мистер Огилви замолвил словечко перед поварихой, и эта пожилая богобоязненная полячка, считавшая его кем-то вроде святого, без малейших вопросов нарушила правила, и пошла спать, оставив нас на хозяйстве.
Было уже за двенадцать, когда мы принялись за ужин. Мистер Огилви оттуда-то вытащил бутылку первоклассного виски (шотландского, разумеется), и пакет прекрасного печенья, которое делает какая-то местная умелица. В дополнении к этому в столовой нашлась прекрасная жареная курочка, и, скажем честно, довольно дрянной русский салат. Мы выбрали самый дальний стол, стоявший почти вплотную веранде, от которой нас отделяла только абсолютно прозрачная стеклянная дверь, а за ней открывался прекрасный даже ночью вид на мыс Нист-Пойнт. Свет включили только над нашим столом, ели, пли, и перешучивались, и уж не знаю как он, а я чувствовал себя героем не то Хемингуэя, не то Ремарка. Со стороны могло бы показаться, что мистер Огилви принимает у себя давнего товарища, с которым его много связывает из былых времен, а не дотошного журналюгу, которого он видит впервые в жизни.
Наконец, удалив голод, мы поняли что время расходится, но вдруг поняли: мы так хорошо сидим, что расходится нет никакого желания. Не вспомню уже, кто из нас предложил провести интервью прямо сейчас, но предложение было встречено на «ура». Вымыв тарелки (вот таки мы правильные!) и оставив на столе только початую бутылку и печенье, мы начали разговор.
-Итак, мистер Огилви, благодарю, что нашли возможным ответить на наши вопросы…
-Не стоит благодарности. В конце концов, мой график сейчас не слишком напряженный…
-Начнем, пожалуй, с самого важного и ответственного вопроса… как к вам обращаться? Бытовая вежливость велит называть вас «мистер Огилви». Как к военному человеку к вам следовало бы обращаться «сер», или даже «капитан Огилви». «Сером» же вас велит называть еще и то, что вы - рыцарь ордена Британской империи. И, наконец, то, что вы - пятнадцатый граф Эрли и наследственный вождь клана Огилви, делает необходимым обращение «милорд».
-Зовите меня Майк - говорил он, посмеиваясь, и тут же добавляет - Но «милорд» тоже подойдет!
-Ну, хорошо. Скажите, Майк…
-Еще можно «товарищ».
-«Товарищ»? Ого, Майк, да вы - коммунист!
-Коммунист? Нет, что вы, я же лорд. Меня в коммунисты не пустят, даже если я очень попрошусь. Это просто из одной книжки, «товарищ Огилви»… А в прочем, не берите в голову.
- Ах, дадададада!.. Ну ладно, начнем с хода конем: Майк, почему вы пошли в пилоты?
-…знаете, я четырнадцать лет боялся, что мне зададут этот вопрос.
- Прошу вас, Майк, попробуйте! Необязательно очень точный ответ…
-Да нет, вы не поняли. Я боялся этого вопроса не потому, что не знаю ответа; дело скорее в том, что я слишком хорошо знаю его. Я пошел в пилоты… из тщеславия.
-Тщеславия? Майк, простите, не верю!
-Но все же это так. Я хотел, я мечтал, я жаждал стать пилотом в первую очередь потому, чтобы прославить свое имя и свой род. Знаете, в книгах и кино последнего времени честолюбие, стремление к славе и почестям - это скорее свойства злодея, или по крайней мере , персонажа неоднозначного. Человеку, который, в конце концов, станет героем, не положено хотеть стать героем.
-А вы, получается, хотели стать героем?
-Да. Я хотел стать героем. И мысль о том, что в этой истории мне может быть отпущена роль совершенно обычного, ничем не примечательного человека, давала мне покоя. Прожить жизнь простого честного малого, когда другие носятся в небесах и поражают огненными мечами рыцарей тьмы… нет, это для меня было бы невыносимо. Я предпочел бы быть злодеем, чем обывателем.
-Ох, Майк, перестаньте! Прошу вас, не разрушайте прекрасных иллюзий читателей!
-Я вам совсем страшную вещь! - говорит мистер Огилви, и сверкает глазами как киношный злодей - Если бы в тот момент экстерасы как то вышли со мной на связь и предложили стать архипредателем, изменником человечества - я бы всерьез раздумывал над их предложением!
-Все, Майк, хватит. Вы наговариваете на себя до безобразия, делаете из себя какой-то чудовище…
-Вовсе нет - улыбается он - Я представляю мое прошлое как можно более темным, чтобы мое последующее восхождение к свету выглядело еще более трудным и величественным!
Не остается ничего, кроме как развести руками и рассмеяться.
-Ну, хорошо Майк, давайте еще раз. Только на этот раз вы уж, пожалуйста, отвечайте как есть, не поддавайтесь гордыне вашего смирения.
-«Гордыне моего смирения»?!.. - цокает он языком - Проклятье, как же красиво сказали… ну хорошо, я попробую.
- Вы оплатили постройку вашего первого диглатора…
-Чуть меньше чем на половину, и для этого мне пришлось заложить почти все, и взять в долг у друзей семьи. Постройка диглатора - это очень дорогостоящее удовольствие, поверьте мне.
- … и, тем не менее - вы отдали все. Что побудило вас к этому благородному поступку?
-«Благородному»?.. Разве что в самом прямом смысле. Я поступил как представитель знати. В старину рыцари обязаны были явится на службу королю на коне, в кольчуге, с копьем, щитом, мечем, и чем там еще, луком кажется. И каждый рыцарь стремился сделать себе оружие и доспехи получше, а коне по резвее - просто потому что хотел жить. Я вложился в строительство диглатора именно потому, что хотел хороший диглатор, ибо хороший диглатор увеличивает шансы прожить долгую, хотя бы по нашим меркам, жизнь. Мой поступок вполне эгоистичен.
-Майк, ну вы опять за старое! Ну а как вы поясните, с «эгоистической позиции», что вы передали свои земельные владения Омникорпу?..
-Передал? Не помню такого… - говорит он и хитро улыбается - Я сдал их в аренду на 99 лет.
-Вот как?
-Именно. И смею заметить, что корпорация OMNICORP ежегодно обязана платить мне полновесный фунт стерлингов!
- Майк… как же вам не стыдно так бессовестно наживаться на защите человечества?!
-Ну. Во первых, примета плохая, а во вторых… Однажды в шотландской школе проходил урок химии. Учитель поднес медный пенс к колбе с кислотой, и спросил « Скажите, дети, если я брошу туда пенс - он растворится?» «Нет!» - дружно закричал класс. Учитель был в восторге «А почему, дети?» «Сер» - ответил ему отличник «Если бы пенс растворился - то разве вы бы его бросили?»
Наверное, дело было в виски, атмосфере и теплой, приятельской обстановке нашего интервью, но даже этот бородатый анекдот вызвал у нас заливистый гогот.
- Ну хорошо Майк, можете считать себя мерзавцем, если уж вам так нравится… А вот скажите, как сложилось, что вас настолько … пугающий позывной? Наши читатели, конечно, привыкли к позывным - именам богов войны, разрушения, хищным зверям, названиям древнего оружия… Но «Мор»? оно символизирует, что вы поражаете врагов настолько так же неотвратимо, как эпидемия?
--Знаете, это же просто мое второе имя. Не могу сказать, что оно мне сильно нравилось, до того, как в семнадцатом году узнал, что оно значит по-русски. Ну вы помните, у нас тогда как раз была мода на все русское, после того как Линев сбил пятого экстераса и спас Бирмингем...
- Вам же, кажется, пришлось вернуть русским долг, не так ли? Под Барнаулом…
В этот момент мистер Огилви зажмурился и сокрушенно застонал
-Майк, с вами все в порядке?..
-В полнейшем, не считая того что я старею. - говорит он с усмешкой - Просто под Барнаулом я не только не «вернул долг» но и загнал нашу страну в еще больший…
-Уверен, вы несправедливы к себе!
-Нет, правда. Я вел себя как полнейший придурок. Понятно, первый бой и все такое - но у меня это была какая-то вакханалия бреда. Их было двое, нас трое, и мне, потому что мой «Аякс» был легким «летуном», было положено атаковать и отступить, вытянуть их на открытую местность, где наша «Урса» расстреляла бы их как в тире. Засадная тактика, неплохо работает, если у всех исполнителей голова на плечах. Но у меня ее не было. И я рванул вперед, решив совершить подвиг и повергнуть обоих.
Последние слова мистер Огилви произнес со всем должным сарказмом, и немалым количеством излишнего.
-Естественно - продолжает он - все закончилось так, как и должно было - плохо. Если бы второй экс не решил, почему-то, обойти меня по флангу и двигаться на нашу «засаду» - кончилось бы совсем плохо, и я бы здесь не сидел. Но, к моему счастью, Локк понял, что я натворил, и кинулся меня спасать. И спас - хотя к тому моменту как он подошел я уже был почти беспомощен.
-Сам капитан Локк говорит о ваших действиях в том бою куда менее пессимистично, чем вы, Майк. Не надо на меня так смотреть, да, я готовился к интервью!.. Вот, он говорит, что « …лейтенант Огилви совершал решительные действия, прикрывал союзников, пытался получить тактическое преимущество, что не удалось в должном объёме…»
-Да он так и говорил, когда тот случай разбирали. А потом после того как мы вернулись на базу… - мистер Огилви зажмуривается, и с какой-то даже нежностью продолжает - Ну, вы можете себе представить, какую выволочку он мне устроил. Но на публике - да, он меня поддержал. Добрая душа, он всегда верил, что во мне «есть потенциал», и если выбить дурь у меня из головы - то кое-чего и из меня может выйти.
-И ведь он оказался прав, Майк!
Мистер Огилви недоверчиво качает головой.
-Ну…
-Майк, не смейте оскорблять недоверием старого учителя!
Он смеется.
-Надеюсь, я действительно оправдал его доверие.
-То есть вы продолжаете упорствовать в том, что в первом бою вас спас Локк?
-Конечно. Локк - и Господь Бог, конечно. Он не попустил мне погибнуть в первом же бою - хотя своей непроходимой глупостью я это заслужил.
-К разговору о Боге...
-Прошу вас, не говорите об этом так. Как будто это какая-то мелочь!
-Ох, простите, я не хотел вас обидеть!..
-Нет-нет, не обидели. А даже если и обидите меня - это не беда. Но вот если обидеться Он… - говорит он почти серьезно, и мы снова вместе смеемся.
-Так вот, раз уж разговор зашел о Боге… У вас же был… интенсивный религиозный опыт после того памятного боя под Нихавендом?
-Ох, как вы сформулировали… Неужели вы, как и некоторые из моих врачей, считаете это проявлением синдрома?..
-А вы так не считаете?
-Нет - мистер Огилви становится очень серьезным, хотя его губ не покидает всегдашняя доброжелательная полуулыбка. - На самом деле - с точностью до наоборот. Вера - это то, что не позволяет мне поддаться Синдрому. То, что дает мне силы и надежду.
-Но вы не были особенно верующим человеком до Нихавенда?
-Нет, увы. Я был… я совмещал негативные черты язычника и атеиста, боюсь. Не верил ни в каких богов, и признавал только… судьбу, пожалуй. Рок. Знаете, вера в судьбу дает какое-то особое бесстрашие. Я ничего не решаю - так о чем беспокоится?..
-А сейчас вы не верите в судьбу?
-Я верю в провидение. Это как судьба, только круче.
-Майк… а вы позволите задать вам хулиганский вопрос?..
-Конечно.
-Совсем хулиганский…
-Вы уже настолько меня заинтриговали, что я сам настаиваю! - и он действительно сморит с интересом, а его полуулыбка превращается в шальной оскал.
-Майк… вы сумасшедший?
Против нашего ожидания, мистер Огилви не взбесился, не потребовал извинений. Не прервал интервью, и даже не начал пускать слюни, прыгать по комнате как орангутанг и вопить на непонятных языках.
-Действительно, хулиганский вопрос… Настоящий сумасшедший вроде как должен ответить «нет!», но что, если я специально отвечу «да», чтобы сбежать, и предотвратить приход к власти на всей планете тайной организации фломастеров?
-Да вы хитрец!
-Это вы еще моего кузена не видели!.. А если говорить серьезно… - чуть ли не впервые за весь разговор мистер Огилви хмурится, и на его лице отражается внутренняя борьба - Если говорить серьезно, то поварившись немного во всем этом котле, я могу только одно сказать с уверенностью: слово «сумасшедший» потеряло для меня смысл. Нет какой-то лампочки, которая либо не горит, и ты - здоров, либо РРРАЗ! и ты уже сумасшедший. Это медленный и постепенный процесс, в котором трудно что-то сказать ясно. В некотором смысле я понял, что нет «здоровых» в этом смысле людей. Ни одного. А если такой и найдется, то их вполне возможно пришлось от этого лечить.
И тут мистер Огилви неожиданно оборвал свои глубокомысленные рассуждения
-Но все это общие рассуждения, которые никому не интересны. Если говорить по существу, то я… я признаю, что в моем поведении есть странности. Вещи, которых я сам не понимаю, которые смотрятся нелогично, основание для которых я не могу найти, если как следует подумаю об этом. Это… не самое приятное ощущение. Хотя, наверное, это хорошо, что я могу такое замечать, шаг к выздоровлению. У настоящих шизофреников все сходится.
- Майк, нашим читателям особенно интересно будет узнать какие-то подробности о самом последнем вашем бою, О Ла-Плате, в тридцать четвертом году. Прочие ваши бои неплохо известны публике, особенно такие известные, как Огненную Землю, Нихавенд и Исламабад. А вот Ла-Плата...
Мистер Огилви печально разводит руками.
-Парадоксальность ситуации тут в том, что я и сам не лучше вас знаю, что там произошло.
-Постойте, но ведь это вы вели тот диглатор в бою на реке!
-Да, но… я ничего не помню. Ничегошеньки. Так что, боюсь, мне не удастся ничем порадовать наших читателей. Все что я знаю - не слишком отличается от того, что знают они. Высадка цели, против нее направляют патрульный диглатор, ожидая, что она отступит сама… А она не отступает, и начинается кризис. Нужно послать кого-то на помощь, и в ангаре есть старенький диглатор, но пилота к нему нет. Срочная попытка синхронизировать тестовика, кого-то из кадетов на практике - по нулям. Тогда от нечего делать посылают в приписанный госпиталь за нами, за старой гвардией. Со вменяемыми степенями синдрома - только я и Лайош. У Лайоша не вышло - у меня… Четверть часа я пытался войти в синхронизацию. После такого перерыва, на чужом ядре… Четверть часа я бился в кабине как очумелый. Кричал, плакал. Меня уже собирались вытаскивать оттуда и гнать по второму кругу кадетстово, но потом…
-Но потом?..
-Не помню - сокрушенно разводит вновь руками наш герой - Потом как память отшибло. Хотя почему как - именно память и отшибло.
- Очнулись на следующее утро, как говорят в таких случаях?
- Очнулся через год, скорее уж…Обо всем остальном знаю только из отчетов. Знаю, что дальше прозвучал до дибилизма спокойный голос - вроде, мой -« Пилот Огилви принимает управление». Пульс, давление, прочие показатели опускаются до почти нереалистичной нормы - таких во время патрулирования не бывает, как будто я сижу, и телевизор смотрю. Дальше выхожу из ангара, тут же ревей, и бросок к полю боя, где нашего уже почти добивают. Дальше «я» мочу экса за двенадцать секунд. Вот такой вот подвиг. «Беовульфа», а не мой, по-хорошему…
- Беовульфа? Если мне не изменяет память, этот диглатор проходит по документам как «Оса».
- И это я тоже знаю - кивает мистер Огилви - Но вот «Беовульф» и все. Единственное, что помню, это что в тот момент я - совершенно самовольно и незаконно, замечу - переименовал машину. По своей привычке, в пафосного героя.
- То есть утверждаете, что не управляли диглатором?
-Ну да. Как-то так.
-А кто же тогда, Майк?
Он с заговорщицким видом подмигивает и указывает пальцем вверх.
Снова смеемся
-Все с вами ясно, Майк. Скажите, есть ли какое-то событие, о котором вы особенно жалеете, что не смогли быть там?
-Есть - без малейшего раздумья кивает мистер Огилви - Это финал кубка мира по регби 28 года. Первый кубок военных лет, и мы наконец его выиграли! Разделали в пух и прах расфуфыренных «Алл Блекс», и хоть с англичанами сравнялись по трофеям. Когда Джо МакНамара поднимал кубок над головой… Это, говорят, был триумф почище Баннокберна.
-Майк… вы смеетесь надо мной?
-Ну, разве что самую малость! - хитро улыбается он - А вы же, наверняка, думали, что я скажу про Звездопад?
-Ну, в том числе…
-Звездопад… Это был великий бой. Мне действительно жаль, что меня не было там. А то подумаешь - какая-то сопливая девчонка заявляет мне с порога «Я - ветеран Звездопада!», и я , хотя служил сколько не живут, и посбивал эксов на своем веку, уже чувствую себя как будто бы героем второй свежести... Но, честно говоря, если бы Господь Всемогущий предложил мне на выбор одно событие, в котором я могу принять участие, я выбрал бы не Звездопад.
-А что же?
-Ох… это было двенадцатого декабря тридцать второго. Норвегия. Сольбергфьерд.
-Бой, в котором пала ваша супруга. Простите, Майк, мне не стоило спрашивать...
-Почему же?.. об этом больно, конечно, вспоминать, но… - и он добавляет совсем тихо, словно бы боясь не справиться со своим голосом - Но нужно. Она заслуживает, чтобы каждый ее шаг помнили. К тому же - горькая, терпкая улыбка - Мы с самого начала знали, что все так и закончится. Говорят, каким-то парам словно бы кажется, что они будут жить вечно. Не наш случай. Нет, совсем не наш. Все дни, что мы были вместе… я сейчас очень поэтично скажу, но не могу понять, как это сказать по-другому… были отмечены печатью смерти. И безумия, конечно же.
- Это правда… Майк, если я перешел черту, и задаю вопросы, которые задавать не имею права, то просто…
-Продолжайте.
-Майк, это правда, что ваша супруга, госпожа Лю Фенг, в свои последние месяцы приближалась к этой страшной седьмой стадии синдрома?..
-Она никак не могла отделаться от ощущения, что на самом деле - она какое-то насекомое. И испытывала нестерпимое желание убить кого-то и отложить в его трупе яйца.
На этот раз мистер Огилви не поддержал смеха
-Майк… вы что… с-серьезно?..
-Совершенно. У нее даже колени начинали перестраиваться на обратные, как у богомола. Правда, у кошек задние ноги такие же, так что может, это не связано.
-Святые угодники…
- Обычные будни пилотов. А вы уже проверялись на резонанс?..
-Майк!
Смеется.
-Все-все, больше не буду… Но правда, пройдите тест.
-Уже проходил, совсем недавно.
-И результат?..
-Увы.
-Увы. Действительно, потому что... Это не так страшно, как можно подумать по моим словам. То есть так, конечно же, но... Понимаете, когда ты живешь с этим, и когда твоя… chosen one, на омниязе не найдешь подходящего перехода, «избранница», разве что… так вот когда она каждый раз встает с постели с этим и ты видишь, что она держит это в себе, и оно не может вырваться… и кажется, уже и не сможет… Это какая-то феерия. Жизнь расцветает какими-то немыслимыми красками.
-Это звучит красиво, но… как вы думаете, она долго еще смогла бы держаться?
-Столько, сколько бы потребовалось. Меня более беспокоили физические, а не психические изменения. У нас были случаи того, что в психическом смысле человек был еще далек от слома, но необратимые изменения организма… Но, в сущности - перестроение коленных суставов - это не то чтобы совсем ужасно, и до изменений, не совместимых с жизнью, еще далеко. Она могла бы быть сейчас с нами, если бы… - и вместо того чтобы договорить, мистер Огилви тихо, печально повторил - Если бы…
- Ее последний бой часто сравнивают с вашим «Исламабадом»…
-И совершенно зря! - произносит мистер Огилви неожиданно резко, по меркам нашего разговора. Но через мгновение смягчается. - Простите. Просто Исламабад… Это совершенно особая история. Там наложились друг на друга некомпетентность одних, наплевательство других, совершенная невменяемость третьих и абсолютно чудовищное стечение обстоятельств. Благодарение Всевышнему, случаи, сравнимые с Исламабадом очень редки, их можно пересчитать по пальцам одной руки, и все равно останется половина. А Сольбергфьерд - там руководство было на уровне. Скажу даже - на высоте. Цель замечена еще в верхних слоях мезосферы, уровень опасности оценен верно и оперативно, на устранение направлены соответствующие силы, цель остановлена до проникновение в населенные районы, потери мирного населения - 0. Да и сами пилоты… Ладно, не буду слишком хвастаться достижениями супруги, но цель была уничтожена за минуты. Первая цель.
-А потом вторая вырвалась из воды. Неужели это нельзя было как-то предугадать, предупредить, засечь?..
-Вы поймите, это же не так просто. Локаторы засекли только движение «здоровой железяки» и абсолютно все сочли это обычной подлодкой, тем более что они как раз рванулись тот район, чтобы вовремя засечь, если противник попробует укрыться под водой….Этот экстерас считался давно уничтоженным. Я видел в записи, как его сбивали, и сам бы отдал голову на отсечение, что он уничтожен. Конечно, были какие-то сомнения, что не смогли найти обломки, но там хватало лома, и все сочли, что он просто развалился, не дойдя до дна. Он пролежал под водой четыре года без малейшего движения. Восстанавливался, что ли, как-то… И самое главное - они же никогда прежде не использовали такую тактику! Если вообще можно назвать это тактикой… Но если можно, то они почти наверняка хотели зажать нас между молотом и наковальней. И сделали бы это, но Лю свалила наковальню за секунды до того, как молот вошел в дело.
-Выходит, что никто не виноват…
-Разве что противник - горько усмехается мистер Огилви - Уж слишком был хорош, демонстрировал тактическое мышление… И не только его. «Демон» Каукомъелли был свален за мгновение. Бедняга просто не успел среагировать, на каком-то подсознательном уровне он решил, что все кончено. Поймите же, там все решилось за мгновения. До безумия быстро даже по нашим меркам.
-Мне приходилось слышать… приходилось сталкиваться с утверждениями - утверждениями экспертов - что она могла и не телепортироваться на линию огня, уничтожить врага без этого.
-Да. - кивает мистер Огилви, и в его голосе слышится горечь и одновременно - гордость - Она могла это сделать. Правда, не с такой уверенностью: цель почти игнорировала ее, сосредоточившись на «Демоне», и в такой ситуации атака в ближнем бою - самое надежное решение. Но Лю могла просто положиться на свой класс. И в конце то концов, она могла сместиться не на линию огня а в зону… в общем, за спину ему, если по человечески говорить. Но она предпочла сместиться прямо перед ним, лицом к лицу.
-Но почему, Майк?..
-Почему? Из того, что цель явно намеревалась «добивать» Каукомъелли можно было понять, что он еще жив. Повреждения диглатора были колоссальны, но она не могла не понимать, про ее то опыте, что кабина если и повреждена, то едва ли уничтожена. У Лю было только мгновение, чтобы решить, что делать. Она решила, что Каукомъелли еще может быть жив, но если позволить цели еще одно действие… И вышло так, что они ударили одновременно. Ее удар прошил цель насквозь, а удар цели… Почти весь удар цели она приняла на себя.
Мистер Огилви умолк в тот момент, заново переживая те события.
-То есть, она пожертвовала собой, имея только надежду на то, чтобы спасти Каукомъелли?
-Да. И ведь она оказалась права, он выжил.
-Вам же приходилось потом беседовать с ним.
-Приходилось. Я не знаю, как он сейчас, но в тот момент было очевидно, что он так и не простил себе этого. Ушел из пилотирования, сейчас работает в отделе снабжения где-то в Бразилии. Ярхо, если ты сейчас читаешь эти строки - престань корить себя. Тут ни в чем нет твоей вины.
Некоторое время мы молчали.
- За вашу жену, Майк. Такие люди… Ох, черт, не знаю, что уж и сказать. За Лю.
Чокнулись, выпили.
-Майк, я сейчас задам вам один вопрос, который и самому задавать неприятно, но чувствую, это нужно. Вам известно, некоторые считают это… не самым правильным ее решением?.. Что она погубила лишний диглатор, и саму себя, а она…
-…Имела слишком большую ценность, чтобы обменивать свою жизнь на жизнь Каукомъелли? Да, мне приходилось слышать такое. Я не знаю, зачем это говорят - разве что чтобы еще глубже загнать Ярхо в депрессию - он вздыхает - Знаете, моя жена - китаянка, из самого настоящего Китая…
- Майк, вы понимаете, что только что решили нашу газету аккредитации на Тайване?..
Смеется
-Ну, так вот. Она в детстве состояла в китайской детско-юношеской организации. Нет, они там не врагов народа травили, они больше старикам помогали и деревья сажали. Так вот, их там пытались воспитывать, привить некоторые идеи, и для простоты скатывали их в короткие фразы, максимы. Главным образом не «красные», а общечеловеческие - хотя кое-какие кажутся мне слишком красными…
-Как, даже вам?!
-Представьте себе, даже мне!.. Но вот одна очень запала ей в душу, а потом, через нее и мне.
Мистер Огилви сделал паузу и произнес, с комичной наставительностью подняв палец
-«Сам погибай - товарища выручай!»
После этого было не добавить, ни убавить
-Чем была для вас жена?
-Всем - просто ответил мистер Огилви, и хотя мы ожидали пояснений, их не последовало.
-Майк, вы же сейчас как раз ожидаете перевода в новый реабилитационный центр?
-Даже «научно-реабилитационный», как это сейчас модно.
-Не жалеете, что приходится покидать родную землю?
-Ну… есть немного. Когда очнулся здесь после Ла-Платы, это оказалось приятной неожиданностью. Здесь я мог чувствовать себя дома. С другой стороны, если вдуматься - Канада - та еще заграница.
-А чего вы ожидаете от нового центра?..
-Чего-чего… чуда, чего же еще? Что там найдется какой-нибудь добрый доктор, который даст мне волшебную пилюлю, и уже на следующее утро моя стадия с жутковато выглядящей в карте семерки упадет до единицы. Ну ладно, будем реалистами. До трех - четырех.
-Майк, а что если это случится? Что вы сделаете, если вам удастся пройти тесты, и снизить уровень опасности синдрома?
-Это сложный вопрос… - говорит мистер Огилви, и задумчиво хмурит лоб.
-Сложный?
-Да. Вроде бы следует подать заявку на строительство нового, современного диглатора. Техника за прошедшие годы здорово пошла вперед. С другой стороны… с другой стороны, в одном аргентинском ангаре до сих пор пылится старенький Беовульф, с которым мы в прошлый раз так здорово спелись, хоть я об этом и не помню.
-То есть вы не рассматриваете иных вариантов кроме возвращения в строй?
-Нет. - решительно говорит мистер Огилви, но через мгновение смягчается - Хотя… понимаете, я же почти здоров сейчас, по сравнению со многими нашими. Невозможность синхронизации - почти единственная проблема. Так что… так что если меня снизят до шестерки…
-До шестерки?
-Ну, до шестой стадии Синдрома. Первая не-терминальная. Так вот если меня понизят до шестерки - может быть, будет осмысленно перейти на какую-нибудь штабную работу. Здесь тоже много чего нужно сделать, и здесь недаром работает очень много решительных, умных, храбрых - да, представьте себе, храбрых! - людей. И я уж боюсь что-то сказать касательно моих способностей, но уж опыта у меня имеется. Правда… я сомневаюсь в себе. Я уже говорил о храбрости, которая требуется для руководящих должностей в нашей работе. Храбрости… мужества, что ли, которое требуется для того, чтобы сидеть в кресле и планировать сражения, в которых будут умирать другие. Это тяжело. То есть для мерзавца может и легко, а вот для достойного человека - тяжело. А в OMNICORP, что бы ни писали в своих бложиках всякие несознательные элементы, достойных людей все-таки большинство. Так вот - я боюсь, что именно этого мужества мне может не хватить. Так что… я предпочел бы вернуться в бой.
-Из-за ощущений в момент синхронизации? - задаю я еще один провокационный вопрос.
Мистер Огилви совершенно серьезно кивает.
-Да, и из-за них тоже. Это приятное, исключительное ощущение, сравнимое мало с чем. Оно обладает огромной притягательностью - отрицать это было бы нелепо. Так что люди, желающие видеть в нас просто наркоманов - имею формальное право это делать. Но я просто замечу, что желание солдата-ветерана, направленного на штабную работу, или в тыл, или в госпиталь - вернутся на фронт, это не изобретение нынешнего века. И причем, смею вам заметить, обратно в бой с врагом рвались далеко не последние из людей. Почитайте хотя бы прошения о возвращении на фронт солдат Великой Войны. Эти люди не знали никакого «ревея», а шли они обратно в мясорубку Марны, Соммы и Танненберга. Что, они тоже - просто наркоманы? Да, можно и их окрестить «фанатиками адреналина». Но, по-моему, в такой рецепции что-то теряется. Что-то, без чего понимание всех этих вопросов никогда не будет полным.
-Майк, вы перенесли уже три… как бы это сказать?.. Опыта, сравнимых со смертью. Кома после Исламабада, продолжительная…
-Кататония?..
-Именно - После Нихавенда и Ла-Платы. Неужели вы хотите вернуться в строй, учитывая, что все может снова повторится? Вы не считаете, что пора на покой? Вы не считаете, что с вас хватит?
Мистер Огилви ухмыляется
-Хм… Знаете, есть такая поговорка, «Герой умирает один раз, трус умирает тысячу раз!». Так вот в моем случае все, кажется, наоборот?.. «Трус умирает один раз, герой умирает тысячу раз». - говорит мистер Огилви и смеется.
С его разрешения мы взяли эту фразу в качестве названия всей статьи.
- Может быть, какой-нибудь совет, наставление будущее пилотам, а, Майк?
-Хм… Не трусьте, и не геройствуйте. Слушайте командиров, в наше благословенное Господом время они чаще всего - суровые бывалые вояки, а не безмозглые штабные крысы. Найдите время, и почитайте Устав и «Памятку пилота». Особенно «Памятку». Я серьезно говорю, там не только про то сколько раз кланяться капитану, а сколько - полковнику, там много толковых вещей, хитростей, которые могут потом спасти жизнь вам, и не только вам. И… прикрывайте друг друга.
-Вы имеет в виду - в бою, или против своего же начальства?
-Если я отвечу, это все равно вырежут, да?..
-А все-таки, если серьезно? Майк, выдайте какую-нибудь мудрость, что-нибудь о смысле жизни, вы же можете, я знаю!
-О смысли жизни... - морщит лоб - Ну, сейчас попробую… Только тот… нет, не так… Твоя жизнь… Помни - только та жизнь, которой ты готов пожертвовать - имеет смысл.
-…да, красиво, Майк!
-А по моему - не очень. Глупость какую-то сказал в итоге. Кажется… кажется, кто-то из древних сказал о том же куда лучше. Как же там…
После короткой паузы его лицо озаряется, и он произносит
-К любому из живущих,
Неумолимо смерть придет.
Достоин вечной славы тот,
Кто сам ее принять готов -
За пепел пращуров своих,
За храм своих богов.
Дориан Хоггс, специально для «Гардиан», 2037 г.
Но вот в случае с нынешним интервью я пойду против системы. Потому что чувствую: обрамление нашего разговора с мистером Майклом Огилви, и сам тон, стиль, дыхание нашего разговора имеет не меньшее значение для ответа на вопрос, что это за человек - нежели то, что он собственно отвечал на наши вопросы. Я пытался превратить это в нормальное интервью. Но потом понял, что это будет и невозможно, и неправильно.
По телефону мы договорились, что я буду в семь часов, и я искренне пытался это сделать, но потерпел полнейший крах. Остров Скай - одно из самый красивых (я сказал бы «живописных», но слишком уж суровой красотой красив Скай) мест Британии, но добраться туда не всегда просто. Особенно когда из-за штормовой погоды неожиданно перекрывают и железнодорожный, и автомобильный мост, а попытка поступить как герой из книги, и нанять местного рыбака для перевоза вызывает пристальное внимание полиции. В итоге - до реабилитационного центра я добрался только ближе к полуночи, после того как погода ударилась в штиль стол же внезапно, как в середине дня - в шторм.
Мистер Огилви ждал меня уже часов пять, но встретил без малейшего укора. Я принес ему больше извинений, чем он был в состоянии вынести, и, в конце концов, это он начал просить моего прощения за то, что я из-за него так перепугался. С удовольствием согласился перенести интервью на завтрашнее утро, и чтобы пресечь дальнейший поток извинений, спросил, не голоден ли я. У меня не хватило сил вежливо соврать, и мистер Огилви тут же занялся этим вопросом лично. Технически, их столовая была уже два часа как закрыта, но мистер Огилви замолвил словечко перед поварихой, и эта пожилая богобоязненная полячка, считавшая его кем-то вроде святого, без малейших вопросов нарушила правила, и пошла спать, оставив нас на хозяйстве.
Было уже за двенадцать, когда мы принялись за ужин. Мистер Огилви оттуда-то вытащил бутылку первоклассного виски (шотландского, разумеется), и пакет прекрасного печенья, которое делает какая-то местная умелица. В дополнении к этому в столовой нашлась прекрасная жареная курочка, и, скажем честно, довольно дрянной русский салат. Мы выбрали самый дальний стол, стоявший почти вплотную веранде, от которой нас отделяла только абсолютно прозрачная стеклянная дверь, а за ней открывался прекрасный даже ночью вид на мыс Нист-Пойнт. Свет включили только над нашим столом, ели, пли, и перешучивались, и уж не знаю как он, а я чувствовал себя героем не то Хемингуэя, не то Ремарка. Со стороны могло бы показаться, что мистер Огилви принимает у себя давнего товарища, с которым его много связывает из былых времен, а не дотошного журналюгу, которого он видит впервые в жизни.
Наконец, удалив голод, мы поняли что время расходится, но вдруг поняли: мы так хорошо сидим, что расходится нет никакого желания. Не вспомню уже, кто из нас предложил провести интервью прямо сейчас, но предложение было встречено на «ура». Вымыв тарелки (вот таки мы правильные!) и оставив на столе только початую бутылку и печенье, мы начали разговор.
-Итак, мистер Огилви, благодарю, что нашли возможным ответить на наши вопросы…
-Не стоит благодарности. В конце концов, мой график сейчас не слишком напряженный…
-Начнем, пожалуй, с самого важного и ответственного вопроса… как к вам обращаться? Бытовая вежливость велит называть вас «мистер Огилви». Как к военному человеку к вам следовало бы обращаться «сер», или даже «капитан Огилви». «Сером» же вас велит называть еще и то, что вы - рыцарь ордена Британской империи. И, наконец, то, что вы - пятнадцатый граф Эрли и наследственный вождь клана Огилви, делает необходимым обращение «милорд».
-Зовите меня Майк - говорил он, посмеиваясь, и тут же добавляет - Но «милорд» тоже подойдет!
-Ну, хорошо. Скажите, Майк…
-Еще можно «товарищ».
-«Товарищ»? Ого, Майк, да вы - коммунист!
-Коммунист? Нет, что вы, я же лорд. Меня в коммунисты не пустят, даже если я очень попрошусь. Это просто из одной книжки, «товарищ Огилви»… А в прочем, не берите в голову.
- Ах, дадададада!.. Ну ладно, начнем с хода конем: Майк, почему вы пошли в пилоты?
-…знаете, я четырнадцать лет боялся, что мне зададут этот вопрос.
- Прошу вас, Майк, попробуйте! Необязательно очень точный ответ…
-Да нет, вы не поняли. Я боялся этого вопроса не потому, что не знаю ответа; дело скорее в том, что я слишком хорошо знаю его. Я пошел в пилоты… из тщеславия.
-Тщеславия? Майк, простите, не верю!
-Но все же это так. Я хотел, я мечтал, я жаждал стать пилотом в первую очередь потому, чтобы прославить свое имя и свой род. Знаете, в книгах и кино последнего времени честолюбие, стремление к славе и почестям - это скорее свойства злодея, или по крайней мере , персонажа неоднозначного. Человеку, который, в конце концов, станет героем, не положено хотеть стать героем.
-А вы, получается, хотели стать героем?
-Да. Я хотел стать героем. И мысль о том, что в этой истории мне может быть отпущена роль совершенно обычного, ничем не примечательного человека, давала мне покоя. Прожить жизнь простого честного малого, когда другие носятся в небесах и поражают огненными мечами рыцарей тьмы… нет, это для меня было бы невыносимо. Я предпочел бы быть злодеем, чем обывателем.
-Ох, Майк, перестаньте! Прошу вас, не разрушайте прекрасных иллюзий читателей!
-Я вам совсем страшную вещь! - говорит мистер Огилви, и сверкает глазами как киношный злодей - Если бы в тот момент экстерасы как то вышли со мной на связь и предложили стать архипредателем, изменником человечества - я бы всерьез раздумывал над их предложением!
-Все, Майк, хватит. Вы наговариваете на себя до безобразия, делаете из себя какой-то чудовище…
-Вовсе нет - улыбается он - Я представляю мое прошлое как можно более темным, чтобы мое последующее восхождение к свету выглядело еще более трудным и величественным!
Не остается ничего, кроме как развести руками и рассмеяться.
-Ну, хорошо Майк, давайте еще раз. Только на этот раз вы уж, пожалуйста, отвечайте как есть, не поддавайтесь гордыне вашего смирения.
-«Гордыне моего смирения»?!.. - цокает он языком - Проклятье, как же красиво сказали… ну хорошо, я попробую.
- Вы оплатили постройку вашего первого диглатора…
-Чуть меньше чем на половину, и для этого мне пришлось заложить почти все, и взять в долг у друзей семьи. Постройка диглатора - это очень дорогостоящее удовольствие, поверьте мне.
- … и, тем не менее - вы отдали все. Что побудило вас к этому благородному поступку?
-«Благородному»?.. Разве что в самом прямом смысле. Я поступил как представитель знати. В старину рыцари обязаны были явится на службу королю на коне, в кольчуге, с копьем, щитом, мечем, и чем там еще, луком кажется. И каждый рыцарь стремился сделать себе оружие и доспехи получше, а коне по резвее - просто потому что хотел жить. Я вложился в строительство диглатора именно потому, что хотел хороший диглатор, ибо хороший диглатор увеличивает шансы прожить долгую, хотя бы по нашим меркам, жизнь. Мой поступок вполне эгоистичен.
-Майк, ну вы опять за старое! Ну а как вы поясните, с «эгоистической позиции», что вы передали свои земельные владения Омникорпу?..
-Передал? Не помню такого… - говорит он и хитро улыбается - Я сдал их в аренду на 99 лет.
-Вот как?
-Именно. И смею заметить, что корпорация OMNICORP ежегодно обязана платить мне полновесный фунт стерлингов!
- Майк… как же вам не стыдно так бессовестно наживаться на защите человечества?!
-Ну. Во первых, примета плохая, а во вторых… Однажды в шотландской школе проходил урок химии. Учитель поднес медный пенс к колбе с кислотой, и спросил « Скажите, дети, если я брошу туда пенс - он растворится?» «Нет!» - дружно закричал класс. Учитель был в восторге «А почему, дети?» «Сер» - ответил ему отличник «Если бы пенс растворился - то разве вы бы его бросили?»
Наверное, дело было в виски, атмосфере и теплой, приятельской обстановке нашего интервью, но даже этот бородатый анекдот вызвал у нас заливистый гогот.
- Ну хорошо Майк, можете считать себя мерзавцем, если уж вам так нравится… А вот скажите, как сложилось, что вас настолько … пугающий позывной? Наши читатели, конечно, привыкли к позывным - именам богов войны, разрушения, хищным зверям, названиям древнего оружия… Но «Мор»? оно символизирует, что вы поражаете врагов настолько так же неотвратимо, как эпидемия?
--Знаете, это же просто мое второе имя. Не могу сказать, что оно мне сильно нравилось, до того, как в семнадцатом году узнал, что оно значит по-русски. Ну вы помните, у нас тогда как раз была мода на все русское, после того как Линев сбил пятого экстераса и спас Бирмингем...
- Вам же, кажется, пришлось вернуть русским долг, не так ли? Под Барнаулом…
В этот момент мистер Огилви зажмурился и сокрушенно застонал
-Майк, с вами все в порядке?..
-В полнейшем, не считая того что я старею. - говорит он с усмешкой - Просто под Барнаулом я не только не «вернул долг» но и загнал нашу страну в еще больший…
-Уверен, вы несправедливы к себе!
-Нет, правда. Я вел себя как полнейший придурок. Понятно, первый бой и все такое - но у меня это была какая-то вакханалия бреда. Их было двое, нас трое, и мне, потому что мой «Аякс» был легким «летуном», было положено атаковать и отступить, вытянуть их на открытую местность, где наша «Урса» расстреляла бы их как в тире. Засадная тактика, неплохо работает, если у всех исполнителей голова на плечах. Но у меня ее не было. И я рванул вперед, решив совершить подвиг и повергнуть обоих.
Последние слова мистер Огилви произнес со всем должным сарказмом, и немалым количеством излишнего.
-Естественно - продолжает он - все закончилось так, как и должно было - плохо. Если бы второй экс не решил, почему-то, обойти меня по флангу и двигаться на нашу «засаду» - кончилось бы совсем плохо, и я бы здесь не сидел. Но, к моему счастью, Локк понял, что я натворил, и кинулся меня спасать. И спас - хотя к тому моменту как он подошел я уже был почти беспомощен.
-Сам капитан Локк говорит о ваших действиях в том бою куда менее пессимистично, чем вы, Майк. Не надо на меня так смотреть, да, я готовился к интервью!.. Вот, он говорит, что « …лейтенант Огилви совершал решительные действия, прикрывал союзников, пытался получить тактическое преимущество, что не удалось в должном объёме…»
-Да он так и говорил, когда тот случай разбирали. А потом после того как мы вернулись на базу… - мистер Огилви зажмуривается, и с какой-то даже нежностью продолжает - Ну, вы можете себе представить, какую выволочку он мне устроил. Но на публике - да, он меня поддержал. Добрая душа, он всегда верил, что во мне «есть потенциал», и если выбить дурь у меня из головы - то кое-чего и из меня может выйти.
-И ведь он оказался прав, Майк!
Мистер Огилви недоверчиво качает головой.
-Ну…
-Майк, не смейте оскорблять недоверием старого учителя!
Он смеется.
-Надеюсь, я действительно оправдал его доверие.
-То есть вы продолжаете упорствовать в том, что в первом бою вас спас Локк?
-Конечно. Локк - и Господь Бог, конечно. Он не попустил мне погибнуть в первом же бою - хотя своей непроходимой глупостью я это заслужил.
-К разговору о Боге...
-Прошу вас, не говорите об этом так. Как будто это какая-то мелочь!
-Ох, простите, я не хотел вас обидеть!..
-Нет-нет, не обидели. А даже если и обидите меня - это не беда. Но вот если обидеться Он… - говорит он почти серьезно, и мы снова вместе смеемся.
-Так вот, раз уж разговор зашел о Боге… У вас же был… интенсивный религиозный опыт после того памятного боя под Нихавендом?
-Ох, как вы сформулировали… Неужели вы, как и некоторые из моих врачей, считаете это проявлением синдрома?..
-А вы так не считаете?
-Нет - мистер Огилви становится очень серьезным, хотя его губ не покидает всегдашняя доброжелательная полуулыбка. - На самом деле - с точностью до наоборот. Вера - это то, что не позволяет мне поддаться Синдрому. То, что дает мне силы и надежду.
-Но вы не были особенно верующим человеком до Нихавенда?
-Нет, увы. Я был… я совмещал негативные черты язычника и атеиста, боюсь. Не верил ни в каких богов, и признавал только… судьбу, пожалуй. Рок. Знаете, вера в судьбу дает какое-то особое бесстрашие. Я ничего не решаю - так о чем беспокоится?..
-А сейчас вы не верите в судьбу?
-Я верю в провидение. Это как судьба, только круче.
-Майк… а вы позволите задать вам хулиганский вопрос?..
-Конечно.
-Совсем хулиганский…
-Вы уже настолько меня заинтриговали, что я сам настаиваю! - и он действительно сморит с интересом, а его полуулыбка превращается в шальной оскал.
-Майк… вы сумасшедший?
Против нашего ожидания, мистер Огилви не взбесился, не потребовал извинений. Не прервал интервью, и даже не начал пускать слюни, прыгать по комнате как орангутанг и вопить на непонятных языках.
-Действительно, хулиганский вопрос… Настоящий сумасшедший вроде как должен ответить «нет!», но что, если я специально отвечу «да», чтобы сбежать, и предотвратить приход к власти на всей планете тайной организации фломастеров?
-Да вы хитрец!
-Это вы еще моего кузена не видели!.. А если говорить серьезно… - чуть ли не впервые за весь разговор мистер Огилви хмурится, и на его лице отражается внутренняя борьба - Если говорить серьезно, то поварившись немного во всем этом котле, я могу только одно сказать с уверенностью: слово «сумасшедший» потеряло для меня смысл. Нет какой-то лампочки, которая либо не горит, и ты - здоров, либо РРРАЗ! и ты уже сумасшедший. Это медленный и постепенный процесс, в котором трудно что-то сказать ясно. В некотором смысле я понял, что нет «здоровых» в этом смысле людей. Ни одного. А если такой и найдется, то их вполне возможно пришлось от этого лечить.
И тут мистер Огилви неожиданно оборвал свои глубокомысленные рассуждения
-Но все это общие рассуждения, которые никому не интересны. Если говорить по существу, то я… я признаю, что в моем поведении есть странности. Вещи, которых я сам не понимаю, которые смотрятся нелогично, основание для которых я не могу найти, если как следует подумаю об этом. Это… не самое приятное ощущение. Хотя, наверное, это хорошо, что я могу такое замечать, шаг к выздоровлению. У настоящих шизофреников все сходится.
- Майк, нашим читателям особенно интересно будет узнать какие-то подробности о самом последнем вашем бою, О Ла-Плате, в тридцать четвертом году. Прочие ваши бои неплохо известны публике, особенно такие известные, как Огненную Землю, Нихавенд и Исламабад. А вот Ла-Плата...
Мистер Огилви печально разводит руками.
-Парадоксальность ситуации тут в том, что я и сам не лучше вас знаю, что там произошло.
-Постойте, но ведь это вы вели тот диглатор в бою на реке!
-Да, но… я ничего не помню. Ничегошеньки. Так что, боюсь, мне не удастся ничем порадовать наших читателей. Все что я знаю - не слишком отличается от того, что знают они. Высадка цели, против нее направляют патрульный диглатор, ожидая, что она отступит сама… А она не отступает, и начинается кризис. Нужно послать кого-то на помощь, и в ангаре есть старенький диглатор, но пилота к нему нет. Срочная попытка синхронизировать тестовика, кого-то из кадетов на практике - по нулям. Тогда от нечего делать посылают в приписанный госпиталь за нами, за старой гвардией. Со вменяемыми степенями синдрома - только я и Лайош. У Лайоша не вышло - у меня… Четверть часа я пытался войти в синхронизацию. После такого перерыва, на чужом ядре… Четверть часа я бился в кабине как очумелый. Кричал, плакал. Меня уже собирались вытаскивать оттуда и гнать по второму кругу кадетстово, но потом…
-Но потом?..
-Не помню - сокрушенно разводит вновь руками наш герой - Потом как память отшибло. Хотя почему как - именно память и отшибло.
- Очнулись на следующее утро, как говорят в таких случаях?
- Очнулся через год, скорее уж…Обо всем остальном знаю только из отчетов. Знаю, что дальше прозвучал до дибилизма спокойный голос - вроде, мой -« Пилот Огилви принимает управление». Пульс, давление, прочие показатели опускаются до почти нереалистичной нормы - таких во время патрулирования не бывает, как будто я сижу, и телевизор смотрю. Дальше выхожу из ангара, тут же ревей, и бросок к полю боя, где нашего уже почти добивают. Дальше «я» мочу экса за двенадцать секунд. Вот такой вот подвиг. «Беовульфа», а не мой, по-хорошему…
- Беовульфа? Если мне не изменяет память, этот диглатор проходит по документам как «Оса».
- И это я тоже знаю - кивает мистер Огилви - Но вот «Беовульф» и все. Единственное, что помню, это что в тот момент я - совершенно самовольно и незаконно, замечу - переименовал машину. По своей привычке, в пафосного героя.
- То есть утверждаете, что не управляли диглатором?
-Ну да. Как-то так.
-А кто же тогда, Майк?
Он с заговорщицким видом подмигивает и указывает пальцем вверх.
Снова смеемся
-Все с вами ясно, Майк. Скажите, есть ли какое-то событие, о котором вы особенно жалеете, что не смогли быть там?
-Есть - без малейшего раздумья кивает мистер Огилви - Это финал кубка мира по регби 28 года. Первый кубок военных лет, и мы наконец его выиграли! Разделали в пух и прах расфуфыренных «Алл Блекс», и хоть с англичанами сравнялись по трофеям. Когда Джо МакНамара поднимал кубок над головой… Это, говорят, был триумф почище Баннокберна.
-Майк… вы смеетесь надо мной?
-Ну, разве что самую малость! - хитро улыбается он - А вы же, наверняка, думали, что я скажу про Звездопад?
-Ну, в том числе…
-Звездопад… Это был великий бой. Мне действительно жаль, что меня не было там. А то подумаешь - какая-то сопливая девчонка заявляет мне с порога «Я - ветеран Звездопада!», и я , хотя служил сколько не живут, и посбивал эксов на своем веку, уже чувствую себя как будто бы героем второй свежести... Но, честно говоря, если бы Господь Всемогущий предложил мне на выбор одно событие, в котором я могу принять участие, я выбрал бы не Звездопад.
-А что же?
-Ох… это было двенадцатого декабря тридцать второго. Норвегия. Сольбергфьерд.
-Бой, в котором пала ваша супруга. Простите, Майк, мне не стоило спрашивать...
-Почему же?.. об этом больно, конечно, вспоминать, но… - и он добавляет совсем тихо, словно бы боясь не справиться со своим голосом - Но нужно. Она заслуживает, чтобы каждый ее шаг помнили. К тому же - горькая, терпкая улыбка - Мы с самого начала знали, что все так и закончится. Говорят, каким-то парам словно бы кажется, что они будут жить вечно. Не наш случай. Нет, совсем не наш. Все дни, что мы были вместе… я сейчас очень поэтично скажу, но не могу понять, как это сказать по-другому… были отмечены печатью смерти. И безумия, конечно же.
- Это правда… Майк, если я перешел черту, и задаю вопросы, которые задавать не имею права, то просто…
-Продолжайте.
-Майк, это правда, что ваша супруга, госпожа Лю Фенг, в свои последние месяцы приближалась к этой страшной седьмой стадии синдрома?..
-Она никак не могла отделаться от ощущения, что на самом деле - она какое-то насекомое. И испытывала нестерпимое желание убить кого-то и отложить в его трупе яйца.
На этот раз мистер Огилви не поддержал смеха
-Майк… вы что… с-серьезно?..
-Совершенно. У нее даже колени начинали перестраиваться на обратные, как у богомола. Правда, у кошек задние ноги такие же, так что может, это не связано.
-Святые угодники…
- Обычные будни пилотов. А вы уже проверялись на резонанс?..
-Майк!
Смеется.
-Все-все, больше не буду… Но правда, пройдите тест.
-Уже проходил, совсем недавно.
-И результат?..
-Увы.
-Увы. Действительно, потому что... Это не так страшно, как можно подумать по моим словам. То есть так, конечно же, но... Понимаете, когда ты живешь с этим, и когда твоя… chosen one, на омниязе не найдешь подходящего перехода, «избранница», разве что… так вот когда она каждый раз встает с постели с этим и ты видишь, что она держит это в себе, и оно не может вырваться… и кажется, уже и не сможет… Это какая-то феерия. Жизнь расцветает какими-то немыслимыми красками.
-Это звучит красиво, но… как вы думаете, она долго еще смогла бы держаться?
-Столько, сколько бы потребовалось. Меня более беспокоили физические, а не психические изменения. У нас были случаи того, что в психическом смысле человек был еще далек от слома, но необратимые изменения организма… Но, в сущности - перестроение коленных суставов - это не то чтобы совсем ужасно, и до изменений, не совместимых с жизнью, еще далеко. Она могла бы быть сейчас с нами, если бы… - и вместо того чтобы договорить, мистер Огилви тихо, печально повторил - Если бы…
- Ее последний бой часто сравнивают с вашим «Исламабадом»…
-И совершенно зря! - произносит мистер Огилви неожиданно резко, по меркам нашего разговора. Но через мгновение смягчается. - Простите. Просто Исламабад… Это совершенно особая история. Там наложились друг на друга некомпетентность одних, наплевательство других, совершенная невменяемость третьих и абсолютно чудовищное стечение обстоятельств. Благодарение Всевышнему, случаи, сравнимые с Исламабадом очень редки, их можно пересчитать по пальцам одной руки, и все равно останется половина. А Сольбергфьерд - там руководство было на уровне. Скажу даже - на высоте. Цель замечена еще в верхних слоях мезосферы, уровень опасности оценен верно и оперативно, на устранение направлены соответствующие силы, цель остановлена до проникновение в населенные районы, потери мирного населения - 0. Да и сами пилоты… Ладно, не буду слишком хвастаться достижениями супруги, но цель была уничтожена за минуты. Первая цель.
-А потом вторая вырвалась из воды. Неужели это нельзя было как-то предугадать, предупредить, засечь?..
-Вы поймите, это же не так просто. Локаторы засекли только движение «здоровой железяки» и абсолютно все сочли это обычной подлодкой, тем более что они как раз рванулись тот район, чтобы вовремя засечь, если противник попробует укрыться под водой….Этот экстерас считался давно уничтоженным. Я видел в записи, как его сбивали, и сам бы отдал голову на отсечение, что он уничтожен. Конечно, были какие-то сомнения, что не смогли найти обломки, но там хватало лома, и все сочли, что он просто развалился, не дойдя до дна. Он пролежал под водой четыре года без малейшего движения. Восстанавливался, что ли, как-то… И самое главное - они же никогда прежде не использовали такую тактику! Если вообще можно назвать это тактикой… Но если можно, то они почти наверняка хотели зажать нас между молотом и наковальней. И сделали бы это, но Лю свалила наковальню за секунды до того, как молот вошел в дело.
-Выходит, что никто не виноват…
-Разве что противник - горько усмехается мистер Огилви - Уж слишком был хорош, демонстрировал тактическое мышление… И не только его. «Демон» Каукомъелли был свален за мгновение. Бедняга просто не успел среагировать, на каком-то подсознательном уровне он решил, что все кончено. Поймите же, там все решилось за мгновения. До безумия быстро даже по нашим меркам.
-Мне приходилось слышать… приходилось сталкиваться с утверждениями - утверждениями экспертов - что она могла и не телепортироваться на линию огня, уничтожить врага без этого.
-Да. - кивает мистер Огилви, и в его голосе слышится горечь и одновременно - гордость - Она могла это сделать. Правда, не с такой уверенностью: цель почти игнорировала ее, сосредоточившись на «Демоне», и в такой ситуации атака в ближнем бою - самое надежное решение. Но Лю могла просто положиться на свой класс. И в конце то концов, она могла сместиться не на линию огня а в зону… в общем, за спину ему, если по человечески говорить. Но она предпочла сместиться прямо перед ним, лицом к лицу.
-Но почему, Майк?..
-Почему? Из того, что цель явно намеревалась «добивать» Каукомъелли можно было понять, что он еще жив. Повреждения диглатора были колоссальны, но она не могла не понимать, про ее то опыте, что кабина если и повреждена, то едва ли уничтожена. У Лю было только мгновение, чтобы решить, что делать. Она решила, что Каукомъелли еще может быть жив, но если позволить цели еще одно действие… И вышло так, что они ударили одновременно. Ее удар прошил цель насквозь, а удар цели… Почти весь удар цели она приняла на себя.
Мистер Огилви умолк в тот момент, заново переживая те события.
-То есть, она пожертвовала собой, имея только надежду на то, чтобы спасти Каукомъелли?
-Да. И ведь она оказалась права, он выжил.
-Вам же приходилось потом беседовать с ним.
-Приходилось. Я не знаю, как он сейчас, но в тот момент было очевидно, что он так и не простил себе этого. Ушел из пилотирования, сейчас работает в отделе снабжения где-то в Бразилии. Ярхо, если ты сейчас читаешь эти строки - престань корить себя. Тут ни в чем нет твоей вины.
Некоторое время мы молчали.
- За вашу жену, Майк. Такие люди… Ох, черт, не знаю, что уж и сказать. За Лю.
Чокнулись, выпили.
-Майк, я сейчас задам вам один вопрос, который и самому задавать неприятно, но чувствую, это нужно. Вам известно, некоторые считают это… не самым правильным ее решением?.. Что она погубила лишний диглатор, и саму себя, а она…
-…Имела слишком большую ценность, чтобы обменивать свою жизнь на жизнь Каукомъелли? Да, мне приходилось слышать такое. Я не знаю, зачем это говорят - разве что чтобы еще глубже загнать Ярхо в депрессию - он вздыхает - Знаете, моя жена - китаянка, из самого настоящего Китая…
- Майк, вы понимаете, что только что решили нашу газету аккредитации на Тайване?..
Смеется
-Ну, так вот. Она в детстве состояла в китайской детско-юношеской организации. Нет, они там не врагов народа травили, они больше старикам помогали и деревья сажали. Так вот, их там пытались воспитывать, привить некоторые идеи, и для простоты скатывали их в короткие фразы, максимы. Главным образом не «красные», а общечеловеческие - хотя кое-какие кажутся мне слишком красными…
-Как, даже вам?!
-Представьте себе, даже мне!.. Но вот одна очень запала ей в душу, а потом, через нее и мне.
Мистер Огилви сделал паузу и произнес, с комичной наставительностью подняв палец
-«Сам погибай - товарища выручай!»
После этого было не добавить, ни убавить
-Чем была для вас жена?
-Всем - просто ответил мистер Огилви, и хотя мы ожидали пояснений, их не последовало.
-Майк, вы же сейчас как раз ожидаете перевода в новый реабилитационный центр?
-Даже «научно-реабилитационный», как это сейчас модно.
-Не жалеете, что приходится покидать родную землю?
-Ну… есть немного. Когда очнулся здесь после Ла-Платы, это оказалось приятной неожиданностью. Здесь я мог чувствовать себя дома. С другой стороны, если вдуматься - Канада - та еще заграница.
-А чего вы ожидаете от нового центра?..
-Чего-чего… чуда, чего же еще? Что там найдется какой-нибудь добрый доктор, который даст мне волшебную пилюлю, и уже на следующее утро моя стадия с жутковато выглядящей в карте семерки упадет до единицы. Ну ладно, будем реалистами. До трех - четырех.
-Майк, а что если это случится? Что вы сделаете, если вам удастся пройти тесты, и снизить уровень опасности синдрома?
-Это сложный вопрос… - говорит мистер Огилви, и задумчиво хмурит лоб.
-Сложный?
-Да. Вроде бы следует подать заявку на строительство нового, современного диглатора. Техника за прошедшие годы здорово пошла вперед. С другой стороны… с другой стороны, в одном аргентинском ангаре до сих пор пылится старенький Беовульф, с которым мы в прошлый раз так здорово спелись, хоть я об этом и не помню.
-То есть вы не рассматриваете иных вариантов кроме возвращения в строй?
-Нет. - решительно говорит мистер Огилви, но через мгновение смягчается - Хотя… понимаете, я же почти здоров сейчас, по сравнению со многими нашими. Невозможность синхронизации - почти единственная проблема. Так что… так что если меня снизят до шестерки…
-До шестерки?
-Ну, до шестой стадии Синдрома. Первая не-терминальная. Так вот если меня понизят до шестерки - может быть, будет осмысленно перейти на какую-нибудь штабную работу. Здесь тоже много чего нужно сделать, и здесь недаром работает очень много решительных, умных, храбрых - да, представьте себе, храбрых! - людей. И я уж боюсь что-то сказать касательно моих способностей, но уж опыта у меня имеется. Правда… я сомневаюсь в себе. Я уже говорил о храбрости, которая требуется для руководящих должностей в нашей работе. Храбрости… мужества, что ли, которое требуется для того, чтобы сидеть в кресле и планировать сражения, в которых будут умирать другие. Это тяжело. То есть для мерзавца может и легко, а вот для достойного человека - тяжело. А в OMNICORP, что бы ни писали в своих бложиках всякие несознательные элементы, достойных людей все-таки большинство. Так вот - я боюсь, что именно этого мужества мне может не хватить. Так что… я предпочел бы вернуться в бой.
-Из-за ощущений в момент синхронизации? - задаю я еще один провокационный вопрос.
Мистер Огилви совершенно серьезно кивает.
-Да, и из-за них тоже. Это приятное, исключительное ощущение, сравнимое мало с чем. Оно обладает огромной притягательностью - отрицать это было бы нелепо. Так что люди, желающие видеть в нас просто наркоманов - имею формальное право это делать. Но я просто замечу, что желание солдата-ветерана, направленного на штабную работу, или в тыл, или в госпиталь - вернутся на фронт, это не изобретение нынешнего века. И причем, смею вам заметить, обратно в бой с врагом рвались далеко не последние из людей. Почитайте хотя бы прошения о возвращении на фронт солдат Великой Войны. Эти люди не знали никакого «ревея», а шли они обратно в мясорубку Марны, Соммы и Танненберга. Что, они тоже - просто наркоманы? Да, можно и их окрестить «фанатиками адреналина». Но, по-моему, в такой рецепции что-то теряется. Что-то, без чего понимание всех этих вопросов никогда не будет полным.
-Майк, вы перенесли уже три… как бы это сказать?.. Опыта, сравнимых со смертью. Кома после Исламабада, продолжительная…
-Кататония?..
-Именно - После Нихавенда и Ла-Платы. Неужели вы хотите вернуться в строй, учитывая, что все может снова повторится? Вы не считаете, что пора на покой? Вы не считаете, что с вас хватит?
Мистер Огилви ухмыляется
-Хм… Знаете, есть такая поговорка, «Герой умирает один раз, трус умирает тысячу раз!». Так вот в моем случае все, кажется, наоборот?.. «Трус умирает один раз, герой умирает тысячу раз». - говорит мистер Огилви и смеется.
С его разрешения мы взяли эту фразу в качестве названия всей статьи.
- Может быть, какой-нибудь совет, наставление будущее пилотам, а, Майк?
-Хм… Не трусьте, и не геройствуйте. Слушайте командиров, в наше благословенное Господом время они чаще всего - суровые бывалые вояки, а не безмозглые штабные крысы. Найдите время, и почитайте Устав и «Памятку пилота». Особенно «Памятку». Я серьезно говорю, там не только про то сколько раз кланяться капитану, а сколько - полковнику, там много толковых вещей, хитростей, которые могут потом спасти жизнь вам, и не только вам. И… прикрывайте друг друга.
-Вы имеет в виду - в бою, или против своего же начальства?
-Если я отвечу, это все равно вырежут, да?..
-А все-таки, если серьезно? Майк, выдайте какую-нибудь мудрость, что-нибудь о смысле жизни, вы же можете, я знаю!
-О смысли жизни... - морщит лоб - Ну, сейчас попробую… Только тот… нет, не так… Твоя жизнь… Помни - только та жизнь, которой ты готов пожертвовать - имеет смысл.
-…да, красиво, Майк!
-А по моему - не очень. Глупость какую-то сказал в итоге. Кажется… кажется, кто-то из древних сказал о том же куда лучше. Как же там…
После короткой паузы его лицо озаряется, и он произносит
-К любому из живущих,
Неумолимо смерть придет.
Достоин вечной славы тот,
Кто сам ее принять готов -
За пепел пращуров своих,
За храм своих богов.
Дориан Хоггс, специально для «Гардиан», 2037 г.