Решил поделиться стареньким....
Лед
Холод, который пронизывает все, подчиняя себе жизнь и смерть,
который сковывает даже электроны на их орбитах и лишает атомы всех
степеней свободы, который проникает даже в душу, пронзая ее своими
ледяными иглами. Холод был частью его жизни, наверное даже основной
частью.
Он был "скитальцем" 2-го класса. Профессия "скиталец", наверное,
самая тяжелая из всех, какие только придумывал человек за долгое время
своего существования. Но отчасти это обстоятельство компенсировалось
тем, что "скитальцы" были самыми почитаемыми людьми и, пожалуй, самыми
высоко оплачиваемыми. Это сейчас уже забыли, кто такие на самом деле
"скитальцы", после открытия генератора псионного поля, когда
необходимость в людях, обладающих определенными психическими и
умственными способностями, отпала. Во времена же первых пси-двигателей,
которые управлялись операторами - "скитальцами", во времена начала
дальних полетов, они были бесценными людьми.
Редко какой "скиталец" дотягивал до заслуженного отдыха, многие из
них сходили с ума, некоторые погибали во время полета, а вместе с ними
погибал корабль. Их отбирали еще маленькими детьми, при помощи тестов,
через которые должен был пройти каждый новорожденный, воспитывали
специальным образом, развивая заложенные в них природой уникальные
способности, прививали им мысль о необходимости людям их работы. Каждый
"скиталец" работал 15 лет (если конечно выдерживал и не трогался
рассудком), начиная в 20 и уходя на пенсию в 35 лет. Ему было 27.
Для каждого человека его профессии вести корабль сквозь
пространство было лишь некоторым ощущением. Для кого-то это означало
бесконечно идти по пустыне не останавливаясь ни на шаг и испытывая при
этом страшную жажду и одиночество. Для кого-то бесконечный бег и страх,
который отнимает все силы. У кого-то огонь. Как бы то ни было, это
всегда было очень болезненно и опасно. Любая секундная слабость могла
толкнуть человека через черту, которая отграничивала жизнь от смерти.
Наш герой, выводя корабль в открытый космос, погружался в мир, где не
было места энергии, не было тепла и не было чувств, не было ничего кроме
холода, снега и льда. Он садился на обжигающий снег, разводил костер, и
усилием воли и своим желанием заставлял его гореть. Пока горел огонь,
корабль двигался в нужном направлении.
Всякий раз, когда он выходил в пространство, он испытывал
невыносимую боль, раздирающую на части его душу, и сегодня не было
исключением.
Корабль следовал к недавно открытой и заселяемой планете. На нем
находилось, не считая семи человек экипажа, семьдесят колонистов,
которые должны были основать первую жилую колонию. Все путешествие
должно было занять два месяца.
Наконец боль успокоилась, вернее он успокоил ее до той степени,
чтобы можно было нормально ощущать и мыслить. Глазам открылась уже
знакомая картина: снег и лед до самого горизонта, да и был ли на самом
деле горизонт. Небо было такого же цвета как земля под ногами, они
плавно переходили друг в друга, и о существовании какой-либо линии,
разделяющей их, можно было только догадываться. Сев на лед там, где
стоял, он закрыл глаза и попытался расслабиться и сосредоточиться на
необходимости делать то, что он должен был сделать. Наконец у него это
получилось. Замерзшие пальцы ничего не чувствовали и не слушались. Кое-
как он достал из сумки несколько щепок, сложил их шалашиком и зажег
спичку, щепки загорелись, и, укутавшись в одежду, которая все равно не
помогала, сжавшись в комок, он сел наблюдать за огнем. Мысли, вероятно
от холода, сбивались в один бесформенный комок в центре которого
оказывалась одна мысль, причем почему-то все время одна, и это не
прибавляло приятных минут их обладателю. "А как было хорошо еще два
месяца назад" - это не давало ему нормально сосредоточиться на более
главной в этот момент вещи - жизни пассажиров его корабля.
Закрыв глаза, он увидел закат на теплой реке в джунглях, где провел
последние полгода отдыха, которые полагались ему после очередного
/.+%b . Это было на одной из тех теплых планет, которые люди заселяют
только на полюсах, где температура не достигает таких пределов, что
становится невозможно терпеть. Это было прекрасно. Он купил дом на
берегу реки, и все это время они занимались только тем, что купались,
загорали и предавались любви. Жизнь тогда казалась прекрасной и
нескончаемой. У него все было в это время: дом, жена и тепло, которым он
не мог насытиться. Были рассветы, которые приносили с новым днем новую
радость. Были закаты, которые обещали тепло завтрашнего дня. Последний
закат он запомнил особенно сильно. Долгий красный закат и ее силуэт...
Костер почти потух. Окружив его своими ладонями, он сосредоточился,
и через некоторое время тот загорелся снова бездымным пламенем, почти не
дающим тепла. Лицо застыло окончательно, ресницы и брови покрылись
инеем, ног по щиколотку он уже не чувствовал. Каждый вдох обжигал
легкие. Начинало клонить ко сну...
В минуты, когда ты счастлив, ты думаешь, что счастье твое никогда
не кончится, а если и допускаешь к себе такую мысль, то лишь на
мгновение, и когда счастье покидает тебя, то долго не верится, что оно
тебя действительно покинуло. А может это и не было счастьем, может
счастье, это сказка, которую мы придумали для себя, чтобы не так было
скучно жить, и он поверил в эту сказку. Его сказкой было тепло, он знал
цену ему, потому что видел и ощущал настоящий холод. Он умел ценить
тепло как никто другой в нашем мире. Тепло, что согревает вам душу,
когда вы влюблены, и эта любовь, как вы думаете, взаимна. Просто тепло
от камина, живое тепло дерева, которое, сгорая, отдает его нам. Тепло
родных, которые рады тебя видеть. Он стремился к этому теплу, и впитывал
его как губка, возвращаясь из полета. Ему было хорошо даже от одной
мысли о том, что его кто-то ждет, что рядом есть человек, который
согреет его в любой момент...
Огонек на снегу начал затухать, и он попытался отвлечься от мысли,
которая так не вовремя начала всплывать в его мозгу. Поддерживать огонь
- вот его главная задача на данный момент, и те тренировки, которые
приводили его в бешенство в детстве, сделали свое дело. Он научился
управлять своими чувствами и мыслями, и сейчас, без особого труда
переключился на свой костер. Тот начал разгораться. Мысль возвращалась,
он отгонял ее как назойливую муху, но она все равно возвращалась, он
хотел стереть ее из мозга, но на это у него уже не хватало энергии, и
мысль всплывала снова и снова и снова...
Вспоминались те минуты, когда он видел ее в последний раз,
вспоминались слова, которые она говорила, которые говорил он ей, ее
взгляд, надежда, которая засела в тот момент в его душе и долго не
покидала его. Да она и сейчас не совсем его покинула. Надежда на то, что
это какая-то минутная слабость, что она просто устала, что через пару
дней она вернется... Но она не вернулась. Ком подкатил к горлу, и это
было не в первый раз за последнее время. Захотелось плакать, прижаться к
матери... Перед глазами всплыло лицо матери, но не то жизнерадостное
лицо, которое он так хорошо помнил, а то, белое как мел, лицо в гробу,
которое он видел в последний раз, и больше уже никогда, шесть лет
назад. Это отрезвило. Он вспомнил, где находится, и открыл глаза. Вокруг
был все тот же снег и небо, не отличавшееся от него ни чем. Тяжело
вздохнув, он снова прикрыл глаза, так как его огонь вроде пока не думал
затухать.
Мать любила его, и он любил ее, но это было не то, это было так
обычно, так естественно..., совсем не то, что любовь к женщине, к такой
женщине, какой была его жена. Эта любовь раздувала в нем костер страсти,
согревала его, накрыв мягким одеялом нежности... Это было неописуемо.
Когда он вспоминал, захватывало дух и щемило сердце. А теперь ничего
этого нет, и больше не будет. "Она ведь любила меня, во всяком случае,
говорила что любила. А когда она сказала, что не может больше так жить -
жить со "скитальцем", то плакала, или мне сейчас кажется, что я видел
слезы в ее глазах...".
Он очнулся от того, что начал заваливаться набок. Кое как
восстановив сидячее положение (ног и рук он уже не чувствовал совсем),
он попытался встать, но без особого успеха. Костерок не успел затухнуть,
времени прошло еще не так много, хотя не понятно, сколько на самом деле
/`.h+. времени. Кутаться и собираться в комок он уже не стал, это все
равно не помогало, да и ему было все равно, до того времени, когда он
уже не сможет контролировать свои мысли было еще далеко, и он знал, что
успеет довести корабль до места назначения.
На память пришли минуты, когда они сидели вместе обнявшись, просто
сидели и ничего не делали, ничего друг другу не говорили, и это было
прекрасно. Боль начала разрывать его душу, и он понял, как замерзла его
душа в созданном им же царстве холода и снега. Внезапно ему захотелось
чаю, просто горячего чаю. Перед глазами на некоторое мгновение появились
ее руки с чашкой, и растворились на фоне белого колючего неба, а может
это был снег.
Посмотрев на огонь, он заставил его разгореться с новой силой.
Близилась минута прибытия, он это чувствовал. Скоро все это кончится. Он
попробовал приоткрыть рот, но губы примерзли друг к другу, и он отбросил
эту затею. Появилось знакомое чувство, что всегда приходило к нему перед
тем, как полет завершиться - чувство абсолютной усталости и нежелание
даже дышать.
Неожиданно на смену старой, надоедливой и мучительной мысли пришла
давно забытая полудетская мысль, что он рожден для вечной зимы. Это его
несколько удивило. Эта мысль даже как-то успокаивала. Он понял, что так
оно и есть, и что тепло, которое он так долго искал, душевное тепло,
которое он, как ему казалось, нашел и потерял заново, это не для него, и
он не создан для тепла.
Корабль прибыл к месту назначения, он почувствовал это. Это
чувствует каждый "скиталец". Не нужно больше поддерживать огонь. Нужно
встать и идти, выходить к свету, к теплу, к людям, которые будут
благодарить и воздавать почести за его нелегкий труд, от которого
зависят их жизни...
:Она уходила, повернулась к нему спиной и уходила в даль, а он
смотрел ей в след. Сначала была только грусть, затем появились слезы.
Она уходила из его жизни, из памяти, из его мыслей и чувств, к
горизонту, которого не существовало. Слезы застывали на щеках в
маленькие льдинки, которые падали на все еще горевший огонь. Они
плавились на еще не потерявшем жизнь пламени и с шипением отнимали у
него последнее...
Он встал. Поднял ничего не чувствующую руку к лицу. Корочка льда
рассыпалась под его пальцами. Посмотрел в сторону не существующего
горизонта, туда, куда ушла она и пошел. Он встал и пошел, но не туда,
куда звало его тепло...
Тело этого "скитальца" до сих пор лежит в специально для него
построенном хранилище. Когда корабль прибыл на место назначения, и
экипаж с пассажирами был выведен системой жизнеобеспечения из состояния
транса, в котором он находился на протяжении всего полета, "скиталец"
был обнаружен замерзшим до состояния камня. Проведенные еще до посадки
исследования показали, что тело не повреждено, и что человек в принципе
жив. Температура тела "скитальца" составляла 1 градус Кельвина. Все
попытки разморозить его оканчивались неудачей. Температуру тела
удавалось повысить только до 5, но потом она опять снижалась до прежней.
Попытки оживить этого человека ведутся и сейчас, как только появляется
новая идея, как это можно сделать. Но все это пока тщетно...
Холод, который пронизывает все, подчиняя себе жизнь и смерть,
который сковывает даже электроны на их орбитах и лишает атомы всех
степеней свободы, который проникает даже в душу, пронзая ее своими
ледяными иглами. Холод был частью его жизни, наверное даже основной
частью.
Он был "скитальцем" 2-го класса. Профессия "скиталец", наверное,
самая тяжелая из всех, какие только придумывал человек за долгое время
своего существования. Но отчасти это обстоятельство компенсировалось
тем, что "скитальцы" были самыми почитаемыми людьми и, пожалуй, самыми
высоко оплачиваемыми. Это сейчас уже забыли, кто такие на самом деле
"скитальцы", после открытия генератора псионного поля, когда
необходимость в людях, обладающих определенными психическими и
умственными способностями, отпала. Во времена же первых пси-двигателей,
которые управлялись операторами - "скитальцами", во времена начала
дальних полетов, они были бесценными людьми.
Редко какой "скиталец" дотягивал до заслуженного отдыха, многие из
них сходили с ума, некоторые погибали во время полета, а вместе с ними
погибал корабль. Их отбирали еще маленькими детьми, при помощи тестов,
через которые должен был пройти каждый новорожденный, воспитывали
специальным образом, развивая заложенные в них природой уникальные
способности, прививали им мысль о необходимости людям их работы. Каждый
"скиталец" работал 15 лет (если конечно выдерживал и не трогался
рассудком), начиная в 20 и уходя на пенсию в 35 лет. Ему было 27.
Для каждого человека его профессии вести корабль сквозь
пространство было лишь некоторым ощущением. Для кого-то это означало
бесконечно идти по пустыне не останавливаясь ни на шаг и испытывая при
этом страшную жажду и одиночество. Для кого-то бесконечный бег и страх,
который отнимает все силы. У кого-то огонь. Как бы то ни было, это
всегда было очень болезненно и опасно. Любая секундная слабость могла
толкнуть человека через черту, которая отграничивала жизнь от смерти.
Наш герой, выводя корабль в открытый космос, погружался в мир, где не
было места энергии, не было тепла и не было чувств, не было ничего кроме
холода, снега и льда. Он садился на обжигающий снег, разводил костер, и
усилием воли и своим желанием заставлял его гореть. Пока горел огонь,
корабль двигался в нужном направлении.
Всякий раз, когда он выходил в пространство, он испытывал
невыносимую боль, раздирающую на части его душу, и сегодня не было
исключением.
Корабль следовал к недавно открытой и заселяемой планете. На нем
находилось, не считая семи человек экипажа, семьдесят колонистов,
которые должны были основать первую жилую колонию. Все путешествие
должно было занять два месяца.
Наконец боль успокоилась, вернее он успокоил ее до той степени,
чтобы можно было нормально ощущать и мыслить. Глазам открылась уже
знакомая картина: снег и лед до самого горизонта, да и был ли на самом
деле горизонт. Небо было такого же цвета как земля под ногами, они
плавно переходили друг в друга, и о существовании какой-либо линии,
разделяющей их, можно было только догадываться. Сев на лед там, где
стоял, он закрыл глаза и попытался расслабиться и сосредоточиться на
необходимости делать то, что он должен был сделать. Наконец у него это
получилось. Замерзшие пальцы ничего не чувствовали и не слушались. Кое-
как он достал из сумки несколько щепок, сложил их шалашиком и зажег
спичку, щепки загорелись, и, укутавшись в одежду, которая все равно не
помогала, сжавшись в комок, он сел наблюдать за огнем. Мысли, вероятно
от холода, сбивались в один бесформенный комок в центре которого
оказывалась одна мысль, причем почему-то все время одна, и это не
прибавляло приятных минут их обладателю. "А как было хорошо еще два
месяца назад" - это не давало ему нормально сосредоточиться на более
главной в этот момент вещи - жизни пассажиров его корабля.
Закрыв глаза, он увидел закат на теплой реке в джунглях, где провел
последние полгода отдыха, которые полагались ему после очередного
/.+%b . Это было на одной из тех теплых планет, которые люди заселяют
только на полюсах, где температура не достигает таких пределов, что
становится невозможно терпеть. Это было прекрасно. Он купил дом на
берегу реки, и все это время они занимались только тем, что купались,
загорали и предавались любви. Жизнь тогда казалась прекрасной и
нескончаемой. У него все было в это время: дом, жена и тепло, которым он
не мог насытиться. Были рассветы, которые приносили с новым днем новую
радость. Были закаты, которые обещали тепло завтрашнего дня. Последний
закат он запомнил особенно сильно. Долгий красный закат и ее силуэт...
Костер почти потух. Окружив его своими ладонями, он сосредоточился,
и через некоторое время тот загорелся снова бездымным пламенем, почти не
дающим тепла. Лицо застыло окончательно, ресницы и брови покрылись
инеем, ног по щиколотку он уже не чувствовал. Каждый вдох обжигал
легкие. Начинало клонить ко сну...
В минуты, когда ты счастлив, ты думаешь, что счастье твое никогда
не кончится, а если и допускаешь к себе такую мысль, то лишь на
мгновение, и когда счастье покидает тебя, то долго не верится, что оно
тебя действительно покинуло. А может это и не было счастьем, может
счастье, это сказка, которую мы придумали для себя, чтобы не так было
скучно жить, и он поверил в эту сказку. Его сказкой было тепло, он знал
цену ему, потому что видел и ощущал настоящий холод. Он умел ценить
тепло как никто другой в нашем мире. Тепло, что согревает вам душу,
когда вы влюблены, и эта любовь, как вы думаете, взаимна. Просто тепло
от камина, живое тепло дерева, которое, сгорая, отдает его нам. Тепло
родных, которые рады тебя видеть. Он стремился к этому теплу, и впитывал
его как губка, возвращаясь из полета. Ему было хорошо даже от одной
мысли о том, что его кто-то ждет, что рядом есть человек, который
согреет его в любой момент...
Огонек на снегу начал затухать, и он попытался отвлечься от мысли,
которая так не вовремя начала всплывать в его мозгу. Поддерживать огонь
- вот его главная задача на данный момент, и те тренировки, которые
приводили его в бешенство в детстве, сделали свое дело. Он научился
управлять своими чувствами и мыслями, и сейчас, без особого труда
переключился на свой костер. Тот начал разгораться. Мысль возвращалась,
он отгонял ее как назойливую муху, но она все равно возвращалась, он
хотел стереть ее из мозга, но на это у него уже не хватало энергии, и
мысль всплывала снова и снова и снова...
Вспоминались те минуты, когда он видел ее в последний раз,
вспоминались слова, которые она говорила, которые говорил он ей, ее
взгляд, надежда, которая засела в тот момент в его душе и долго не
покидала его. Да она и сейчас не совсем его покинула. Надежда на то, что
это какая-то минутная слабость, что она просто устала, что через пару
дней она вернется... Но она не вернулась. Ком подкатил к горлу, и это
было не в первый раз за последнее время. Захотелось плакать, прижаться к
матери... Перед глазами всплыло лицо матери, но не то жизнерадостное
лицо, которое он так хорошо помнил, а то, белое как мел, лицо в гробу,
которое он видел в последний раз, и больше уже никогда, шесть лет
назад. Это отрезвило. Он вспомнил, где находится, и открыл глаза. Вокруг
был все тот же снег и небо, не отличавшееся от него ни чем. Тяжело
вздохнув, он снова прикрыл глаза, так как его огонь вроде пока не думал
затухать.
Мать любила его, и он любил ее, но это было не то, это было так
обычно, так естественно..., совсем не то, что любовь к женщине, к такой
женщине, какой была его жена. Эта любовь раздувала в нем костер страсти,
согревала его, накрыв мягким одеялом нежности... Это было неописуемо.
Когда он вспоминал, захватывало дух и щемило сердце. А теперь ничего
этого нет, и больше не будет. "Она ведь любила меня, во всяком случае,
говорила что любила. А когда она сказала, что не может больше так жить -
жить со "скитальцем", то плакала, или мне сейчас кажется, что я видел
слезы в ее глазах...".
Он очнулся от того, что начал заваливаться набок. Кое как
восстановив сидячее положение (ног и рук он уже не чувствовал совсем),
он попытался встать, но без особого успеха. Костерок не успел затухнуть,
времени прошло еще не так много, хотя не понятно, сколько на самом деле
/`.h+. времени. Кутаться и собираться в комок он уже не стал, это все
равно не помогало, да и ему было все равно, до того времени, когда он
уже не сможет контролировать свои мысли было еще далеко, и он знал, что
успеет довести корабль до места назначения.
На память пришли минуты, когда они сидели вместе обнявшись, просто
сидели и ничего не делали, ничего друг другу не говорили, и это было
прекрасно. Боль начала разрывать его душу, и он понял, как замерзла его
душа в созданном им же царстве холода и снега. Внезапно ему захотелось
чаю, просто горячего чаю. Перед глазами на некоторое мгновение появились
ее руки с чашкой, и растворились на фоне белого колючего неба, а может
это был снег.
Посмотрев на огонь, он заставил его разгореться с новой силой.
Близилась минута прибытия, он это чувствовал. Скоро все это кончится. Он
попробовал приоткрыть рот, но губы примерзли друг к другу, и он отбросил
эту затею. Появилось знакомое чувство, что всегда приходило к нему перед
тем, как полет завершиться - чувство абсолютной усталости и нежелание
даже дышать.
Неожиданно на смену старой, надоедливой и мучительной мысли пришла
давно забытая полудетская мысль, что он рожден для вечной зимы. Это его
несколько удивило. Эта мысль даже как-то успокаивала. Он понял, что так
оно и есть, и что тепло, которое он так долго искал, душевное тепло,
которое он, как ему казалось, нашел и потерял заново, это не для него, и
он не создан для тепла.
Корабль прибыл к месту назначения, он почувствовал это. Это
чувствует каждый "скиталец". Не нужно больше поддерживать огонь. Нужно
встать и идти, выходить к свету, к теплу, к людям, которые будут
благодарить и воздавать почести за его нелегкий труд, от которого
зависят их жизни...
:Она уходила, повернулась к нему спиной и уходила в даль, а он
смотрел ей в след. Сначала была только грусть, затем появились слезы.
Она уходила из его жизни, из памяти, из его мыслей и чувств, к
горизонту, которого не существовало. Слезы застывали на щеках в
маленькие льдинки, которые падали на все еще горевший огонь. Они
плавились на еще не потерявшем жизнь пламени и с шипением отнимали у
него последнее...
Он встал. Поднял ничего не чувствующую руку к лицу. Корочка льда
рассыпалась под его пальцами. Посмотрел в сторону не существующего
горизонта, туда, куда ушла она и пошел. Он встал и пошел, но не туда,
куда звало его тепло...
Тело этого "скитальца" до сих пор лежит в специально для него
построенном хранилище. Когда корабль прибыл на место назначения, и
экипаж с пассажирами был выведен системой жизнеобеспечения из состояния
транса, в котором он находился на протяжении всего полета, "скиталец"
был обнаружен замерзшим до состояния камня. Проведенные еще до посадки
исследования показали, что тело не повреждено, и что человек в принципе
жив. Температура тела "скитальца" составляла 1 градус Кельвина. Все
попытки разморозить его оканчивались неудачей. Температуру тела
удавалось повысить только до 5, но потом она опять снижалась до прежней.
Попытки оживить этого человека ведутся и сейчас, как только появляется
новая идея, как это можно сделать. Но все это пока тщетно...