РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО В НАРОДНЫХ ОБЫЧАЯХ НА КУБАНИ.

[vzangirov]

АЛЕКСАНДР ПИВЕНЬ. РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО В НАРОДНЫХ ОБЫЧАЯХ НА КУБАНИ.

13.01.2012

· by Задонец · in КАЗАЧИЙ БЫТ, КАЗАЧЬЕ ОБРАЗОВАНИЕ, ОБЫЧАИ И ОБРЯДЫ. ·




«Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение».

Как радостны были для каждого из нас эти слова ангельской песни в день праздника Рождества Христова, когда мы были у себя ни Родине! Но вот уже десятый раз мы вынуждены провести этот великий праздник на чужбине, а та же радостная песнь не несет нам ни покоя, ни радости, даже более того: в дни великих праздников особенно глубоко чувствуется утрата мирной и спокойной жизни, какую мы имели в родном краю, а все окружающее нас становится чуждым и неприветливым.
И каждого эмигранта в эти дни преследует неотвязная, горькая мысль: «Зачем я здесь? Почему не дома? И до каких пор я буду, как отверженный, скитаться в чужих краях, не имея пристанища и спокойной, человеческой жизни?» Сожмется у него сердце oт таких жгучих вопросов, посмотрит он вокруг себя и, чтобы забыть на время горькую действительность, перенесется мысленно в родную сторонушку, в те дорогие сердцу места, где жилось хорошо и привольно и где в этот великий праздник было так много веселья и тихой, светлой радости.
Так точно и я, скитаясь в чужом краю, с нескрываемой болью встречаю всякий раз день Рождества Христова и всегда в этот день вспоминаю о том, как проводили этот праздник у нас на Кубани. С большой сердечной отрадой припоминаю я дни моего детства, проведенные в родной станице, и каждый раз предо мной встают с особенной теплотой и яркостью картины бывшего тогда праздничного веселья, сопровождавшиеся прекрасными народными обычаями.
Это было давно. С тех пор прошло уже более пятидесяти лет, как и был малышом-подростком; и все таки я и сейчас очень ясно и живо представляю себе ту жизнь, какая происходила тогда в наших станицах. Наш казачий народ отличался в то время простотою жизни и удивительной прелестью народных обычаев. Это было такое время, когда всякий обман и бесчестный поступок человека становились известны на другой день по всей станице и карались всеобщим презрением; когда почти не было случаев воровства, и выпушенная со двора на толоку лошадь целый день паслась без всякого присмотра. Если же случалось в редкие годы убийство человека, где либо в степи, на проезжей дороге, (в станицах таких случаев я не помню), то весть об этом без газет, без телеграфа и телефонов, быстро облетала, чуть ли не всю область, и долго потом печальный об этом рассказ переходил ни уст в уста, вызывая у слушателей ужас и негодование Народ дивился тому, как может человек решиться на такое страшное, безбожное дело.
В то время еще мало было в станицах грамотных людей, но не взирая на это, народ славился особенной чистотою нравов, и потому напрасно теперь так много восхваляют современное просвещение и с большим порицанием отзываются о темноте и грубости старого времени.
Когда я вспоминаю теперь до мельчайших подробностей всю обстановку праздничных дней Рождества Христова и Нового Года, я горжусь старым временем, которому я был свидетель; и удивляюсь мудрости неграмотного народа, который мог создать такую красоту народных обычаев, вполне соответствующих праздничному времени и духу христианской религии.
Вне всякого сомнения, наш народ ясно представлял себе, что рождение Христа-Спасителя есть величайшее в жизни людей мировое событие и что родившийся «Отроча Младо-Предвечный Бог» должен, поэтому, услышать в этот праздник наибольшую хвалу из чистых сердец и уст детей; и потому народ создал также праздничные обычаи, В которых главную роль исполняли дети и своими звонкими голосами беспрестанно восхваляли и славословили Божественного Младенца.
Еще накануне праздника, «на богату кутю» детям поручают, бывало, набрать и принести в хату самого чистого и душистого сена, со всякими зелеными листиками, цветам» и «разнотравьем», которые дети же укладывали «на покутi, под образами». Это место, очевидно, должно было напоминать собою вертеп и ясли, в которых родился Христос-Младенец. НА это место затем торжественно переносили, при участии детей, „кутю» и «узвар» традиционное кушанье, установленное православным обычаем.
«Богата вечеря» начиналась рано, еще до сумерек, с появлением на небе первой звезды. Вокруг большого стола, стоявшего здесь же, возле «покутi», торжественно усаживалась вся семья со всеми детьми и домочадцами „вечеряла» чинно и спокойно, строго соблюдая молчание. Был старинный обычай, что если во время этой вечери кто чихнет, то глава семьи объявлял такому счастливцу в подарок первого телка или жеребенка, рождение которого скоро ожидалось.
После «богатоi вечеpi» все малые дети, в возрасте отроков (до 7 лет), разносили «вечерю» своему крестному отцу и матери, в сопровождении взрослых; и ВСЯ станица, уже в сумерки, наполнялась детьми, снующими по всем улицам, и почти в каждый дом приходил малый ребенок и, после приветствия поцеловав отцу или матери руку, чистым детским голосом объявлял, что «батько i мати прислали вам вечерю - iжте на здоровья».
Следует отметить, что кроме указанного обычая - разносить вечерю, канун праздника проходил всегда особенно тихо, в торжественном спокойствии, которое никем не нарушалось. Каждая семья находилась дома в полном составе и после вечери сейчас же укладывалась спать, т. к. большинство членов ее на первый день праздника старалась. побывать в церкви. Никакого пения колядок, шумного веселья молодежи и всякого дурачества в этот святой вечер нигде в наших станицах не бывало; православный народ и не мог допустить в канун великого праздника ничего подобного. А так как на Кубань (Черноморию), вместе с переселенцами из Запорожья и Украины, перешли целиком и все украинские народные обычаи, то из этого следует, что великий писатель Н.В. Гоголь, описывая жизнь и обычаи украинского народа, допустил в своей повести - «Ночь под Рождество» крупную неточность: такой слишком веселой ночи под Рождество Христово нигде не бывало, да и быть не могло; она могла существовать только и веселой фантазии писателя.
В самый день праздника, рано утром, еще до рассвета на улицах станицы всюду появлялись кучки детей-подростков, которые усердно перебегали со двора: во двор и славили Христа, а вечером молодые парни носили по станице „звезду», заходя с нею в каждую хату, где пели церковные песни. В это же время. еще до наступлении сумерек, по улицам начиняли ХОДИТЬ и «дiвчата», составивши отдельные от хлопцiв, группы, подходили к окнам хат, и всюду слышалось громкое: «благословiть колядувать!», а из хаты ответное: «Бог благословить». после чего, в звонком морозном воздухе, раздавалось пение колядки:
«Та спородила Icyca Христа
Дiва Mapiя.
Алелуя, алелуя,
Дiва «Марiя…»
Ношение звезды и пение еолядок продолжалось три вечера, а иногда и больше, на коляду с этим обычаем религиозного свойства, часто можно было услышать, и колядки шуточные, исполняемые подростками-детьми, для праздничного веселья, вроде следующей:

«Коляд - коляд, колядниця.
Добра з маком паляниця,
A пiсня не така -
Дай, дядьку. пьятака!
А не даси пьятака,
Возьму воля за рога,
Хоч не вола, так телицю,
Та й поведу у крамницю».
Если поющим ничегоза такую колядку не давали, что случалось довольно редко, то далее слышалось и такое пение:
«А в дядька-дядька
Дядина гладка :
Не хоче встати
Ковбаси дати».
Накануне Нового года, в день „Миланки», дивчата ходили под окнами хат «щедрувать», т, е, петь песни в честь новолетия, которые назывались „щедривками». Вечер «Миланки» считался по народному обычаю исключительно девичьим вечером и потому молодые парни на улицы в этот вечер не допускались. Чувствуя себя вполне свободными, девушки занимались в это время ворожбой или подслушивали под окнами хат разговоры и по отрывочным словам и фразам старались истолковать свою судьбу. Но больше всего ходили небольшими группами для пения щедривок. И снова слышались всюду по станице возгласы: «Благословите щедрувать!»« - «Бог благословить!» - После чего хор девушек пел шедривку хотя бы такого содержания:

«А в Еpyсалимi рано задзвонили.
Щедрин вечiр, добрий вечiр.
Добрим людям на здоровья!
Там Дiва-Марiя по раю ходила,
Щедрин вечiр, добрий вечiр.
Добрим людям на здоровья!»
Здесь нужно заметить, что ни одна колядка или щедривка не заключала в себе, как обычно думают, ничего языческого - нехристианского, но по своему замыслу и содержанию почти всегда представляла прелестное поэтическое произведение народного творчества. Например, в этой шедривке говорится далее о том, как «Дiва-Мария», гуляя по райскому саду вспомнила о мучениях грешников и, соболезнуя об их участи, пришла к своему Божественному Сыну и стала просить Его, ради праздничного торжества и наступающего новолетия, помиловать их. Христос выдал ей золотые ключи от мест заключения и Божия Матерь выпустила грешные души на свободу и принеся их к дверям рая. Далее щердривка заканчивается словами:
«А райскiя врата отворилися.
Щедрий вечiр, добрий вечiр
Добрым людям на здоровья.
Усi там святii звеселилися.
Щедрин вечiр, добрий вечiр…
Та Матерi Божiй поклонилися.
Щедрий вечiр, добрий вечiр».
Ходили также щедровать под окнами подростки и малые дети, но у них  щедривки были чисто детского, большей части практического содержания, как например:
«Щедрык-ведрик,
Дайте вареник.
Грудочку кашки,
Кьльце ковбасквi
Ще й того мало:
Дайте кусок сала,
А як дасте порося,
То й щедривка буде вся!»
Рано утром в день нового года, еще в сумерки, все улицы станицы буквально заполнялись малыми детьми, в возрасте до 10 лет, которые настойчиво стучались во всякую хату, так как были убеждены, согласно народному верованию и обычаю, что они несут с собою счастье и что всюду их пустят. Каждый ребенок имел с собой сумку или „торбу» наполненную зерном пшеницы, ячменя, проса, гороха и проч., которую ему еще с вечера приготовила мать или бабка; а отец, вручая ему утром эту торбу, наказывал: «Iди, синок, посипай, щоб Бог послав урожай». Войдя в каждую хату с самым серьезным и деловитым видом, этот маленький вестник народного благополучия без разговоров запускал руку в торбу и рассыпал зерна по комнате, приговаривая:
„На щастя! На здоровья!
Роди Боже, жито, пшеницю
I всяку пашницю!
3 празником! 3 Новим Годом!
3 новим щастям! 3 Василiем!»
Этих «посипальниiв» было так много и они с таким усердием выполняли свое дело, что в каждой хате чистая для гостей комната, за какой-нибудь час, была вся густо усыпана зернами, С наступлением дня эти зерна старательно подметали и собирали, как особую драгоценность, а затем половину их отдавали домашним животным и птице, приговаривай: „на добре вам здоровья та на великий плид», а другую половину разбирали по сортам и примешивали к посевному зерну, со словами: «пошли Боже урожай на всiх людей, на увесь край».
Вечером на Новый год ходили ряженые и пели всякие веселые песни, но чаше всего молодые парни водили по станице „козу», - которая танцовала и отгадывала всякие загадки. Козою был какой-нибудь ловкий и вертлявый парень, в вывороченном „кожухе»; но весь наружный вид ее был тек искусно устроен и она делала такие ловкие, натуральные телодвижения, а также танцевала, кланялась, прыгала и топала ногами, что получалось полное впечатление, что это живая коза.



Но кто-нибудь спросит почему именно придумал народ „водить козу», а не другое какое животное? Да просто потому, что коза самая смелая, подвижная и любопытная из всех домашних животных; а всем известно, что куда бы ни выпустили козу на свободу, она непременно обходит все места, заглянет и побывает во всех уголках и закоулках; а из этого ее свойства исходил и самый замысел, для чего ее водили по хатам на Новый год: когда она танцовала, то вожатые припевали:
„Де коза ходе
Там жито роде;
Де коза туп-туп,
Там жита сiмь куп»…
Много вспоминается мне еще и других праздничных обычаев, какими наш казачий народ украшал Рождественские и новогодние праздничные дни, но если вспомнить все и описать более подробно, то получится большой этнографический очерк, а такая работа в данный момент не входила в мою задачу.
Так проводили эти праздники у нас на Кубани в доброе старое время, и когда вспомнишь об этом здесь, в эмиграции станет легче на душе и хоть немного отойдет тоска от сердца.
И ХОТЬ народ наш терпит сейчас у себя в родном Краю тяжкое; рабство, из которого как будто нет выхода, а мы скитаемся по чужим странам и не видим этому конца, - мы должны в дни ЭТИХ великих праздников укрепиться надеждой, что всему этому скоро будет конец, что наши враги-супостаты, силою обстоятельств, сойдут со сцены, и в родном освобожденном Краю, по словам ангельской песни, воцарится „на земли мир, в человецех благоволение».
Вольное казачество 1930. №51-52.
(http://dikoepole.com/2012/01/13/%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80-%D0%BF%D0%B8%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D1%8C-%D1%80%D0%BE%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE-%D1%85%D1%80%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%B2%D0%BE/)