Богословие насилия
очень древняя штука
Обезглавить. Пронзить. Посадить на кол. Подвесить за ребра. Искалечить. Отрубить конечности. Содрать кожу. Посадить в клетку, как собаку. Военное насилие, в т.ч. на древнем Ближнем востоке - вещь не для слабонервных.
Мы знаем об этих 'подвигах' расправы со ставшими (или бывшими изначально) беззащитными людьми из отчетов древних писцов, а также из изображений, которыми древние правители украшали свои резиденции. Впрочем, не только мы расцениваем эти вещи, как избыточное насилие, но, кажется, и современники тех событий все-таки видели в этом некую нравственную проблему. Такой вывод можно сделать из того, что дошедшие до нас древние тексты, в т.ч. библейские, пытаются оправдать вещи, которые описывают. Что это за оправдания?
1. Некоторые ближневосточные культуры Древнего мира содержат идею, что видимый мир (и особенно мир той цивилизации, к которой принадлежит автор) - это остров посреди окружающего его моря беспорядка ('космос против хаоса'). Месопотамская мифология изображала битву богов против чудовищ первобытного хаоса, приведших к созданию упорядоченного мира.
Схожая картина предстает нам в представлениях египтян о ночной битве солнечного божества с хаосом для поддержания маат, порядка. Вероятно, наиболее яркая картина из дошедших до нас такого рода представлений находится в эпосе Энума Элиш. В нем богиня первобытного океана Тиамат угрожает уничтожить всех богов из-за убийства ее мужа Апсу. Те, в свою очередь, избирают своим царем Мардука,
которому предстоит сразиться с ней. Мардук побеждает и расчленяет Тиамат, создавая из частей ее тела упорядоченный видимый мир, в котором мы живем.
Земной царь, в месопотамских представлениях, доказывает свою пригодность к власти, облекаясь во образ Мардука через подражание ему. Следуя этой модели, первое, что должен сделать очередной царь - это отправиться в военный поход. Это справедливо не только для вавилонских, но и для ассирийских царей, хотя у них есть собственное верховное божество Ассур.
Даже женщина, ставшая во главе государства - Шаммурамат (Семирамида) - в течение своего недолгого (5 лет) правления поступает таким же образом.
Обращение же к вавилонскому божеству для самих ассирийцев решалось просто. 'Письмо Саргона к Ассуру' утверждает, что Мардук с самого начала передал власть Ассуру. Соответственно, ассирийский царь, подражая Мардуку, захватывая новые земли, передает их под власть Ассура. При Сеннахириме
Энума Элиш был адаптирован под свою культуру, и Мардук был заменен на Ассура.
Отсылка к мифу о творении, как обоснованию агрессивной политики отражено даже в самой титулатуре великого царя Тиглатпаласара:
'Муж доблести, который при помощи господа своего Ассура разбил всех непокорных, как горшки глиняные, , пройдя над ними как потоп, соделал их призраками без силы'.
В Энума Элиш потоп - одно из орудий Мардука в борьбе с Тиамат:
'Владыка поднял потоп, оружие свое славное, взошел на страшную неприступную колесницу шторма...' и полетел вместе с Джимом нашим Моррисоном
Аналогичным образом к оружию Мардука апеллирует и Саргон II:
'Как натиск шторма сокрушил я города Самуна и Баб-Дури'
'Собрал я войска бога Ассура и охватил землю Табал по всей протяженности ее, словно сетью'
Последнее описание отсылает к действиям Мардука, который обездвиживает Тиамат:
'Сплел он сеть, чтобы окружить ею Тиамат, наполнить чрево ее четыремя ветрами, дабы ни один из них не ускользнул'.
Саргон также неоднократно говорит о себе, как о том, у кого 'нет соперника' (т.е. никто не может ему противостоять в бою), что также является отсылкой к мифу о Мардуке, 'не имеющему соперника'.
Итак, первое оправдание жестокостей войны - отсылка к мифическому (или реальному, но мифологизированному) прошлому.
2. Примечательно, что отсылки к Энума Элиш становятся более частыми и развернутыми, когда летописи описывают акты более жестокого насилия. Например, когда Саргон описывает, как он уничтожил вавилонян, облив их 'смертельным ядом', он утверждает, что поступил так, поскольку его противники являются служителями Тиамат. Их царь Мардук-Апла-иддин (библейский Меродах Баладан (4Цар,20:12, Ис, 39:1)) описан, как доверяющий морю, и сравнивается с демоном галлу, одним из приспешников Тиамат:
'Мардук-Апла-иддин, потомок Якина, царя Халдейского, убийца (и) образ галлу-демона, который не боится слова господа господ (Мардука), уповал на море (и его) бушующие волны, нарушил договор, (в котором клялся) великими богами...'.
Описание Сеннахиримом его кампаний против Вавилона включают в себя описания сцен ужасающего насилия. Например, текст шестиугольной призмы из Ниневии говорит:
'Я перерезал им глотки, как овцам, обрезал их драгоценные жизни, как (режут) нить. Я заставил их кровь течь по широте земли, подобно разлившемуся наводнению после сезонного ливня. Быстрые чистокровные скакуны, запряженные в мою колесницу, погрузились в потоки их крови, как при пересечении реки. Колеса моей боевой колесницы, которая низвергает преступников и злодеев, были залиты кровью. Я заполнил равнину трупами их воинов, как травой. Я обрезал губы их и (таким образом) уничтожил их гордость. Я отрезал им руки, как стебли сезонных огурцов'.
Отсылки к Энума Элиш в этом тексте оправдывают совершаемое насилие, как соответствующее предполагаемой опасности. Жителей города называют галлу (демонами), а их царь восседает на троне 'недолжным образом'. Соответственно, Сеннахирим изображает себя подобным Мардуку в его борьбе с Тиамат:
'Я понесся, как начало великой бури, на противника...'.
Похожее отношение к врагам мы видим в Пс 9:
'Ты вознегодовал на народы, погубил нечестивого, имя их изгладил на веки' (ст. 5).
Еще более откровенно в Пс 143:
'Избавь меня и спаси меня от руки сынов иноплеменных, которых уста говорят суетное и которых десница - десница лжи' (ст. 11)
Таким образом, второй способ оправдания - демонизация противника.
3. И Саргон, и Сеннахирим утверждают себя в качестве оплота против надвигающегося хаоса чтобы не было, как в 90-е, подчеркивая свои положительные в глазах общества стороны - праведность, справедливость, альфа-самцовость лидерские качества. Например, титулатура Сеннахирима явно увязывает его личные качества и роль, которую он играет в сохранении предсказуемого порядка:
'Защитник правды, любитель справедливости… совершенный герой, могучий человек, первый среди всех князей, могущественный, который поглощает непокорных, поражает нечестивцев молнией...'
Слова обоих царей описывают своих врагов, используя язык, отождествляющий сопротивление с грехом, т.е. переходят в область богословия. Например, Саргон описывает предотвращение им попытки сепаратизма и последующей депортации выживших:
'Жители городов Сукка, Бала и Абитикна задумали коварный план вырвать корни (своей) земли и с Урсой или Урарту пришли к соглашению. За грех, который они совершили, я вырвал их из домов их и поселил в Хатти в Амурру'.
Акцент на сопротивлении, как на грехе позволяет представить царя, как защитника традиционных ценностей и благочестия существующего, установленного богами, порядка против сеющих хаос.
Третье оправдание - представление себя в качестве Удерживающего поборника существующего или желаемого устроения мира - лучшего из миров.
4. В первых главах книги Бытия представлена космония, радикально отличающаяся от того, что представляли себе язычники. Значит ли это, что эти представления были совершенно чужды сознанию древнего Израиля? В исторических книгах, равно и у пророков, мы видим, что все наоборот - в течение столетий потомки Иакова достаточно активно перенимали практики (и, вероятно, стоящии за ними представления) у окружающих народов, частью в готовом виде (например, то, что относится к Ашере), частью относя некоторые мифологические события к своему Богу. Следы подобных месопотамским представлений о битве ЯХВЕ с хаосом, представленным под видом моря, встречаются в разных частях Писания, чаще всего в псалмах - текстах, происходящих в основном из дворцовой среды. Вот несколько примеров:
'Боже, Спаситель наш... препоясанный могуществом, укрощающий шум морей, шум волн их' (Пс, 64:6-8)
'Видели Тебя, Боже, воды, видели Тебя воды и убоялись, и вострепетали бездны' (Пс, 76:15)
'На горах стоят воды. От прещения Твоего бегут они, от гласа грома Твоего быстро уходят' (Пс, 103:6-7).
Как и в Ассирии, земной царь продолжает дело своего Бога-воина (ведь 'Господь - муж брани', согласно Исх, 15:3) по поддержанию порядка военным путем - таковы, возможно даже, не до конца сознательные, основы представлений авторов некоторых библейских текстов. На сознательном же уровне - война царя (ну, или ранее - вождя народа), со всем составляющим ее насилием - война Божия. Вплоть до выражений, выглядящих просто смешными: 'Брань у Господа против Амалика из рода в род' (Исх, 17:16) - ну, какой Амалик или кто бы то ни было может противостоять Богу Всевышнему?
Мы видим отражение указанных выше воззрений и в словах Давида:
'Бог препоясывает меня силою... научает руки мои брани, и мышцы мои сокрушают медный лук' (Пс, 17:33,35).
Примечательно, что выше в этом же псалме (стт. 8-17) Господь описывается языком, чрезвычайно напоминающим борьбу языческих громо-буревых божеств с первобытным хаосом:
'Потряслась и всколебалась земля, дрогнули и подвиглись основания гор, ибо разгневался [Бог];
поднялся дым от гнева Его и из уст Его огонь поядающий; горячие угли сыпались от Него.
Наклонил Он небеса и сошел, - и мрак под ногами Его.
И воссел на Херувимов и полетел, и понесся на крыльях ветра.
И мрак сделал покровом Своим, сению вокруг Себя мрак вод, облаков воздушных.
От блистания пред Ним бежали облака Его, град и угли огненные.
Возгремел на небесах Господь, и Всевышний дал глас Свой, град и угли огненные.
Пустил стрелы Свои и рассеял их, множество молний, и рассыпал их.
И явились источники вод, и открылись основания вселенной от грозного гласа Твоего, Господи, от дуновения духа гнева Твоего.
Он простер руку с высоты и взял меня, и извлек меня из вод многих'
Неудивительно, что эти стихи являются одними из опорных мест для тех, кто утверждает происхождение представлений о ЯХВЕ от этих самых божеств.
Аналогичную картину мы видим и в Пс 88 - в начале автор говорит о Боге, побеждающем хаос моря:
'Ты владычествуешь над яростью моря: когда воздымаются волны его, Ты укрощаешь их. Ты низложил Раава, как пораженного; крепкою мышцею Твоею рассеял врагов Твоих' (стт. 10-11).
Ниже появляется царь (Давид) и слова:
'Некогда говорил Ты в видении святому Твоему, и сказал: "Я оказал помощь мужественному, вознес избранного из народа... Рука Моя пребудет с ним, и мышца Моя укрепит его... Сокрушу пред ним врагов его и поражу ненавидящих его' (стт. 20,22,24).
Т.е. царь является продолжателем дела Господа, а враги царя становятся врагами Божиими, благодаря близости царя и его Бога. И все, что с ними может произойти, Им автоматически одобряется или даже инициируется
.
Итак, четвертое оправдание - 'мы русские - с нами Бог' 'такова воля Божия'.
5. Все эти оправдания довольно естественным образом связаны между собой. Однако Писание представляет нам и еще одно, кажется, уникальное обоснование военного, и при этом исключительно безжалостного насилия. Второзаконие предписывает:
'А в городах сих народов, которых Господь Бог твой дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души' (20:16).
Убиты должны быть все, независимо от пола и возраста, та же участь уготована животным. Несколькими стихами ранее (10-15), когда речь идёт об отдаленных городах, им позволяется сдаться и признать вассальную зависимость от Израиля. Местным же народам Ханаана такой возможности не предоставлено, они должны быть полностью истреблены. Причиной этого выдвигается угроза с их стороны Израилю, состоящая в том, что эти народы неизбежно приведут его к отступничеству:
'Дабы они не научили вас делать такие же мерзости, какие они делали для богов своих, и дабы вы не грешили пред Господом Богом вашим' (ст. 18).
В другом месте предрекается, что при таком развитии событий 'воспламенится на вас гнев Господа, и Он скоро истребит тебя' (Втор, 7:4). Таким образом, предписанный геноцид является своего рода мерой самозащиты для Израиля от своего Бога.
Пятое оправдание - враги могут вас заставить признать права лгбт совратить.
6. Как и в ассирийских анналах, псалмы иногда представляют ведение войны как средство достижения справедливости. Пс 109 прямо увязывает эти темы:
'Господь одесную Тебя. Он в день гнева Своего поразит царей; совершит суд над народами, наполнит землю трупами, сокрушит голову в земле обширной' (стт. 5-6).
Суд, в идеале - средство установления справедливости, его же предполагаемый метод здесь очевиден.
По факту, древние израильтяне никогда не обладали такой политической властью, как Ассирия или Египет, но это, похоже, не исключало теоретического оправдания имперских притязаний. Например, в Пс 71 царская власть Иерусалима рассматривается как универсальная, при которой цари прочих народов должны выражать ему свой подчиненный статус через принесение дани и унижение:
'Он будет обладать от моря до моря и от реки до концов земли; падут пред ним жители пустынь, и враги его будут лизать прах; цари Фарсиса и островов поднесут ему дань; цари Аравии и Савы принесут дары; и поклонятся ему все цари; все народы будут служить ему' (стт. 8-11).
В совокупности эти псалмы, как и ассирийские анналы, демонстрируют моральное обоснование допустимости всевозможного расчеловечивания и насилия, составляющего самую суть и метод войны. Царь и его Бог объединяются, чтобы победить угрозу порядку, которая исходит от их теперь общих врагов. Эта война представляется как продолжение проявление борьбы между Богом и хаосом, олицетворяемым морем. Военные угрозы, реальные или воображаемые, Израилю интерпретируются богословски - как угрозы суверенитету ЯХВЕ, используемый язык противопоставления 'злоба (врагов) vs невиновность (нас хороших)' подчеркивает нравственную правоту карательного насилия со стороны Израиля. Целью военных действий является включение новых территорий (или недопущение отъятия старых) под владычество царя и, тем самым, Бога.
7. Тексты древнего Ближнего востока (в том числе и некоторые библейские) отражают представление о когда-то произошедшей борьбе божества и хаоса, представленного в виде водной стихии и/или его божеств. Войны земных царей являются продолжением той древней битвы против коллективного Запада. Это создает моральную основу, оправдывающую военное насилие, а в случае Израиля - и отмену действия фундаментальных заповедей. Согласно этим представлениям, насильственное уничтожение врага было не только вопросом сохранения собственного особого пути образа жизни в непосредственном смысле этого слова, но и частью гораздо более широкой экзистенциальной борьбы за сохранение самой Вселенной. Это богословие войны - не просто вопрос моральной терпимости чинимого насилия, но даже и прямо его обязательности. И здесь для нас неизбежен вопрос (поскольку ВЗ-е тексты представлены как указание свыше): это Бог такой или все же причина, например, в невосприимчивости человека того времени к иным, более высоким (евангельским) требованиям? В наших нынешних реалиях этот вопрос представляется актуальным.
Обезглавить. Пронзить. Посадить на кол. Подвесить за ребра. Искалечить. Отрубить конечности. Содрать кожу. Посадить в клетку, как собаку. Военное насилие, в т.ч. на древнем Ближнем востоке - вещь не для слабонервных.
Мы знаем об этих 'подвигах' расправы со ставшими (или бывшими изначально) беззащитными людьми из отчетов древних писцов, а также из изображений, которыми древние правители украшали свои резиденции. Впрочем, не только мы расцениваем эти вещи, как избыточное насилие, но, кажется, и современники тех событий все-таки видели в этом некую нравственную проблему. Такой вывод можно сделать из того, что дошедшие до нас древние тексты, в т.ч. библейские, пытаются оправдать вещи, которые описывают. Что это за оправдания?
1. Некоторые ближневосточные культуры Древнего мира содержат идею, что видимый мир (и особенно мир той цивилизации, к которой принадлежит автор) - это остров посреди окружающего его моря беспорядка ('космос против хаоса'). Месопотамская мифология изображала битву богов против чудовищ первобытного хаоса, приведших к созданию упорядоченного мира.
Схожая картина предстает нам в представлениях египтян о ночной битве солнечного божества с хаосом для поддержания маат, порядка. Вероятно, наиболее яркая картина из дошедших до нас такого рода представлений находится в эпосе Энума Элиш. В нем богиня первобытного океана Тиамат угрожает уничтожить всех богов из-за убийства ее мужа Апсу. Те, в свою очередь, избирают своим царем Мардука,
которому предстоит сразиться с ней. Мардук побеждает и расчленяет Тиамат, создавая из частей ее тела упорядоченный видимый мир, в котором мы живем.
Земной царь, в месопотамских представлениях, доказывает свою пригодность к власти, облекаясь во образ Мардука через подражание ему. Следуя этой модели, первое, что должен сделать очередной царь - это отправиться в военный поход. Это справедливо не только для вавилонских, но и для ассирийских царей, хотя у них есть собственное верховное божество Ассур.
Даже женщина, ставшая во главе государства - Шаммурамат (Семирамида) - в течение своего недолгого (5 лет) правления поступает таким же образом.
Обращение же к вавилонскому божеству для самих ассирийцев решалось просто. 'Письмо Саргона к Ассуру' утверждает, что Мардук с самого начала передал власть Ассуру. Соответственно, ассирийский царь, подражая Мардуку, захватывая новые земли, передает их под власть Ассура. При Сеннахириме
Энума Элиш был адаптирован под свою культуру, и Мардук был заменен на Ассура.
Отсылка к мифу о творении, как обоснованию агрессивной политики отражено даже в самой титулатуре великого царя Тиглатпаласара:
'Муж доблести, который при помощи господа своего Ассура разбил всех непокорных, как горшки глиняные, , пройдя над ними как потоп, соделал их призраками без силы'.
В Энума Элиш потоп - одно из орудий Мардука в борьбе с Тиамат:
'Владыка поднял потоп, оружие свое славное, взошел на страшную неприступную колесницу шторма...' и полетел вместе с Джимом нашим Моррисоном
Аналогичным образом к оружию Мардука апеллирует и Саргон II:
'Как натиск шторма сокрушил я города Самуна и Баб-Дури'
'Собрал я войска бога Ассура и охватил землю Табал по всей протяженности ее, словно сетью'
Последнее описание отсылает к действиям Мардука, который обездвиживает Тиамат:
'Сплел он сеть, чтобы окружить ею Тиамат, наполнить чрево ее четыремя ветрами, дабы ни один из них не ускользнул'.
Саргон также неоднократно говорит о себе, как о том, у кого 'нет соперника' (т.е. никто не может ему противостоять в бою), что также является отсылкой к мифу о Мардуке, 'не имеющему соперника'.
Итак, первое оправдание жестокостей войны - отсылка к мифическому (или реальному, но мифологизированному) прошлому.
2. Примечательно, что отсылки к Энума Элиш становятся более частыми и развернутыми, когда летописи описывают акты более жестокого насилия. Например, когда Саргон описывает, как он уничтожил вавилонян, облив их 'смертельным ядом', он утверждает, что поступил так, поскольку его противники являются служителями Тиамат. Их царь Мардук-Апла-иддин (библейский Меродах Баладан (4Цар,20:12, Ис, 39:1)) описан, как доверяющий морю, и сравнивается с демоном галлу, одним из приспешников Тиамат:
'Мардук-Апла-иддин, потомок Якина, царя Халдейского, убийца (и) образ галлу-демона, который не боится слова господа господ (Мардука), уповал на море (и его) бушующие волны, нарушил договор, (в котором клялся) великими богами...'.
Описание Сеннахиримом его кампаний против Вавилона включают в себя описания сцен ужасающего насилия. Например, текст шестиугольной призмы из Ниневии говорит:
'Я перерезал им глотки, как овцам, обрезал их драгоценные жизни, как (режут) нить. Я заставил их кровь течь по широте земли, подобно разлившемуся наводнению после сезонного ливня. Быстрые чистокровные скакуны, запряженные в мою колесницу, погрузились в потоки их крови, как при пересечении реки. Колеса моей боевой колесницы, которая низвергает преступников и злодеев, были залиты кровью. Я заполнил равнину трупами их воинов, как травой. Я обрезал губы их и (таким образом) уничтожил их гордость. Я отрезал им руки, как стебли сезонных огурцов'.
Отсылки к Энума Элиш в этом тексте оправдывают совершаемое насилие, как соответствующее предполагаемой опасности. Жителей города называют галлу (демонами), а их царь восседает на троне 'недолжным образом'. Соответственно, Сеннахирим изображает себя подобным Мардуку в его борьбе с Тиамат:
'Я понесся, как начало великой бури, на противника...'.
Похожее отношение к врагам мы видим в Пс 9:
'Ты вознегодовал на народы, погубил нечестивого, имя их изгладил на веки' (ст. 5).
Еще более откровенно в Пс 143:
'Избавь меня и спаси меня от руки сынов иноплеменных, которых уста говорят суетное и которых десница - десница лжи' (ст. 11)
Таким образом, второй способ оправдания - демонизация противника.
3. И Саргон, и Сеннахирим утверждают себя в качестве оплота против надвигающегося хаоса чтобы не было, как в 90-е, подчеркивая свои положительные в глазах общества стороны - праведность, справедливость, альфа-самцовость лидерские качества. Например, титулатура Сеннахирима явно увязывает его личные качества и роль, которую он играет в сохранении предсказуемого порядка:
'Защитник правды, любитель справедливости… совершенный герой, могучий человек, первый среди всех князей, могущественный, который поглощает непокорных, поражает нечестивцев молнией...'
Слова обоих царей описывают своих врагов, используя язык, отождествляющий сопротивление с грехом, т.е. переходят в область богословия. Например, Саргон описывает предотвращение им попытки сепаратизма и последующей депортации выживших:
'Жители городов Сукка, Бала и Абитикна задумали коварный план вырвать корни (своей) земли и с Урсой или Урарту пришли к соглашению. За грех, который они совершили, я вырвал их из домов их и поселил в Хатти в Амурру'.
Акцент на сопротивлении, как на грехе позволяет представить царя, как защитника традиционных ценностей и благочестия существующего, установленного богами, порядка против сеющих хаос.
Третье оправдание - представление себя в качестве Удерживающего поборника существующего или желаемого устроения мира - лучшего из миров.
4. В первых главах книги Бытия представлена космония, радикально отличающаяся от того, что представляли себе язычники. Значит ли это, что эти представления были совершенно чужды сознанию древнего Израиля? В исторических книгах, равно и у пророков, мы видим, что все наоборот - в течение столетий потомки Иакова достаточно активно перенимали практики (и, вероятно, стоящии за ними представления) у окружающих народов, частью в готовом виде (например, то, что относится к Ашере), частью относя некоторые мифологические события к своему Богу. Следы подобных месопотамским представлений о битве ЯХВЕ с хаосом, представленным под видом моря, встречаются в разных частях Писания, чаще всего в псалмах - текстах, происходящих в основном из дворцовой среды. Вот несколько примеров:
'Боже, Спаситель наш... препоясанный могуществом, укрощающий шум морей, шум волн их' (Пс, 64:6-8)
'Видели Тебя, Боже, воды, видели Тебя воды и убоялись, и вострепетали бездны' (Пс, 76:15)
'На горах стоят воды. От прещения Твоего бегут они, от гласа грома Твоего быстро уходят' (Пс, 103:6-7).
Как и в Ассирии, земной царь продолжает дело своего Бога-воина (ведь 'Господь - муж брани', согласно Исх, 15:3) по поддержанию порядка военным путем - таковы, возможно даже, не до конца сознательные, основы представлений авторов некоторых библейских текстов. На сознательном же уровне - война царя (ну, или ранее - вождя народа), со всем составляющим ее насилием - война Божия. Вплоть до выражений, выглядящих просто смешными: 'Брань у Господа против Амалика из рода в род' (Исх, 17:16) - ну, какой Амалик или кто бы то ни было может противостоять Богу Всевышнему?
Мы видим отражение указанных выше воззрений и в словах Давида:
'Бог препоясывает меня силою... научает руки мои брани, и мышцы мои сокрушают медный лук' (Пс, 17:33,35).
Примечательно, что выше в этом же псалме (стт. 8-17) Господь описывается языком, чрезвычайно напоминающим борьбу языческих громо-буревых божеств с первобытным хаосом:
'Потряслась и всколебалась земля, дрогнули и подвиглись основания гор, ибо разгневался [Бог];
поднялся дым от гнева Его и из уст Его огонь поядающий; горячие угли сыпались от Него.
Наклонил Он небеса и сошел, - и мрак под ногами Его.
И воссел на Херувимов и полетел, и понесся на крыльях ветра.
И мрак сделал покровом Своим, сению вокруг Себя мрак вод, облаков воздушных.
От блистания пред Ним бежали облака Его, град и угли огненные.
Возгремел на небесах Господь, и Всевышний дал глас Свой, град и угли огненные.
Пустил стрелы Свои и рассеял их, множество молний, и рассыпал их.
И явились источники вод, и открылись основания вселенной от грозного гласа Твоего, Господи, от дуновения духа гнева Твоего.
Он простер руку с высоты и взял меня, и извлек меня из вод многих'
Неудивительно, что эти стихи являются одними из опорных мест для тех, кто утверждает происхождение представлений о ЯХВЕ от этих самых божеств.
Аналогичную картину мы видим и в Пс 88 - в начале автор говорит о Боге, побеждающем хаос моря:
'Ты владычествуешь над яростью моря: когда воздымаются волны его, Ты укрощаешь их. Ты низложил Раава, как пораженного; крепкою мышцею Твоею рассеял врагов Твоих' (стт. 10-11).
Ниже появляется царь (Давид) и слова:
'Некогда говорил Ты в видении святому Твоему, и сказал: "Я оказал помощь мужественному, вознес избранного из народа... Рука Моя пребудет с ним, и мышца Моя укрепит его... Сокрушу пред ним врагов его и поражу ненавидящих его' (стт. 20,22,24).
Т.е. царь является продолжателем дела Господа, а враги царя становятся врагами Божиими, благодаря близости царя и его Бога. И все, что с ними может произойти, Им автоматически одобряется или даже инициируется
.
Итак, четвертое оправдание - 'мы русские - с нами Бог' 'такова воля Божия'.
5. Все эти оправдания довольно естественным образом связаны между собой. Однако Писание представляет нам и еще одно, кажется, уникальное обоснование военного, и при этом исключительно безжалостного насилия. Второзаконие предписывает:
'А в городах сих народов, которых Господь Бог твой дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души' (20:16).
Убиты должны быть все, независимо от пола и возраста, та же участь уготована животным. Несколькими стихами ранее (10-15), когда речь идёт об отдаленных городах, им позволяется сдаться и признать вассальную зависимость от Израиля. Местным же народам Ханаана такой возможности не предоставлено, они должны быть полностью истреблены. Причиной этого выдвигается угроза с их стороны Израилю, состоящая в том, что эти народы неизбежно приведут его к отступничеству:
'Дабы они не научили вас делать такие же мерзости, какие они делали для богов своих, и дабы вы не грешили пред Господом Богом вашим' (ст. 18).
В другом месте предрекается, что при таком развитии событий 'воспламенится на вас гнев Господа, и Он скоро истребит тебя' (Втор, 7:4). Таким образом, предписанный геноцид является своего рода мерой самозащиты для Израиля от своего Бога.
Пятое оправдание - враги могут вас заставить признать права лгбт совратить.
6. Как и в ассирийских анналах, псалмы иногда представляют ведение войны как средство достижения справедливости. Пс 109 прямо увязывает эти темы:
'Господь одесную Тебя. Он в день гнева Своего поразит царей; совершит суд над народами, наполнит землю трупами, сокрушит голову в земле обширной' (стт. 5-6).
Суд, в идеале - средство установления справедливости, его же предполагаемый метод здесь очевиден.
По факту, древние израильтяне никогда не обладали такой политической властью, как Ассирия или Египет, но это, похоже, не исключало теоретического оправдания имперских притязаний. Например, в Пс 71 царская власть Иерусалима рассматривается как универсальная, при которой цари прочих народов должны выражать ему свой подчиненный статус через принесение дани и унижение:
'Он будет обладать от моря до моря и от реки до концов земли; падут пред ним жители пустынь, и враги его будут лизать прах; цари Фарсиса и островов поднесут ему дань; цари Аравии и Савы принесут дары; и поклонятся ему все цари; все народы будут служить ему' (стт. 8-11).
В совокупности эти псалмы, как и ассирийские анналы, демонстрируют моральное обоснование допустимости всевозможного расчеловечивания и насилия, составляющего самую суть и метод войны. Царь и его Бог объединяются, чтобы победить угрозу порядку, которая исходит от их теперь общих врагов. Эта война представляется как продолжение проявление борьбы между Богом и хаосом, олицетворяемым морем. Военные угрозы, реальные или воображаемые, Израилю интерпретируются богословски - как угрозы суверенитету ЯХВЕ, используемый язык противопоставления 'злоба (врагов) vs невиновность (нас хороших)' подчеркивает нравственную правоту карательного насилия со стороны Израиля. Целью военных действий является включение новых территорий (или недопущение отъятия старых) под владычество царя и, тем самым, Бога.
7. Тексты древнего Ближнего востока (в том числе и некоторые библейские) отражают представление о когда-то произошедшей борьбе божества и хаоса, представленного в виде водной стихии и/или его божеств. Войны земных царей являются продолжением той древней битвы против коллективного Запада. Это создает моральную основу, оправдывающую военное насилие, а в случае Израиля - и отмену действия фундаментальных заповедей. Согласно этим представлениям, насильственное уничтожение врага было не только вопросом сохранения собственного особого пути образа жизни в непосредственном смысле этого слова, но и частью гораздо более широкой экзистенциальной борьбы за сохранение самой Вселенной. Это богословие войны - не просто вопрос моральной терпимости чинимого насилия, но даже и прямо его обязательности. И здесь для нас неизбежен вопрос (поскольку ВЗ-е тексты представлены как указание свыше): это Бог такой или все же причина, например, в невосприимчивости человека того времени к иным, более высоким (евангельским) требованиям? В наших нынешних реалиях этот вопрос представляется актуальным.