Что бы там
ни говорили всякие авторитетные люди, ссылаясь на традиции, как бы человека не приучали с детства смотреть только под определенным углом, а эти вопросы возникают снова и снова.
"Моя душевная боль нестерпима, один и тот же неразрешимый вопрос: коль мой автомат лишал людей жизни, стало быть и я, Михайло Калашников, девяносто три года от роду, сын крестьянки, христианин и православный по вере своей, повинен в смерти людей, пусть даже врага?"
- Михаил Калашников в своем последнем письме перед смертью.
"Моя душевная боль нестерпима, один и тот же неразрешимый вопрос: коль мой автомат лишал людей жизни, стало быть и я, Михайло Калашников, девяносто три года от роду, сын крестьянки, христианин и православный по вере своей, повинен в смерти людей, пусть даже врага?"
- Михаил Калашников в своем последнем письме перед смертью.