Иов-24
34-36 глава. Речь Елиуя (ч.2).
Продолжая свое выступление, Елиуй опять меняет адресата своей речи:
'Выслушайте, мудрые, речь мою, и приклоните ко мне ухо, рассудительные!' (34:2).
Риторическая ли это фигура речи или действительное обращение к спорщикам, которых он недавно обвинял как раз в отсутствии мудрости и рассудительности? Как знать. Судя по уже прозвучавшим частям его выступления, вполне возможен и второй вариант.
Елиуй начинает рационализировать:
'Установим между собою рассуждение и распознаем, что хорошо' (ст.4).
Он явно рассчитывает на продолжение разговора и стремится, похоже, к роли модератора. Елиуй снова вкратце излагает позицию Иова:
'Вот, Иов сказал: я прав, но Бог лишил меня суда.
6 Должен ли я лгать на правду мою? Моя рана неисцелима без вины' (ст.5-6)
и тут же демонизирует его:
'Иов... пьет глумление, как воду, вступает в сообщество с делающими беззаконие и ходит с людьми нечестивыми' (ст.7-8).
Эта картина плохо соотносится с теми сведениями, которые нам о себе сообщил сам Иов, и если Елиуй, действительно, местный житель, то ему больше всех участников разговора должен быть известен образ жизни Иова. Значит ли это, что Елиуй клевещет? По внешности на то похоже, но можно быть, практически, уверенным, что это преувеличение от его уже проявившей себя несдержанности языка. А причиной, вызвавшей такое обвинение, является мысль Иова, которую трое друзей предпочли пропустить мимо ушей:
'Потому что он сказал: нет пользы для человека в благоугождении Богу' (ст.9).
Вообще-то, здесь, конечно, есть нюанс в том, что мысль Иова высказана им самим в виде вопроса, а Елиуй передает ее в виде утверждения, но мы сейчас в это не будем погружаться. Главное, что он вообще решил приступить к этой трудной теме. В рамках разговора старших товарищей вопрос этот был свидетельством тупика и ответа на него не было. Но Елиуй уже показал нам, что способен выйти в иную плоскость рассуждений - может, и на это он способен предложить ответ?
Начинает Елиуй с максимы о праведности Бога:
'Не может быть у Бога неправда или у Вседержителя неправосудие, ибо Он по делам человека поступает с ним и по путям мужа воздает ему' (ст.10-11).
Мы видели выше, что Иов вполне справедливо в ответ на это указал на множество случаев несовпадения жизни с этим утверждением, так что пока это выстрел в пустоту. Однако, Елиуй, кажется, это вполне понимает и подводит под свое утверждение основание, о котором здесь так же пока не было речи - Бог не просто Творец мира (это звучало), но также и его Управитель и Промыслитель:
'Кто кроме Его промышляет о земле? И кто управляет всею вселенною?'(ст.13),
мир продолжает свое существование исключительно благодаря Его заботе:
'Если бы Он обратил сердце Свое к Себе и взял к Себе дух ее и дыхание ее, -
вдруг погибла бы всякая плоть, и человек возвратился бы в прах'(ст.14-15).
Эту же мысль мы встретим через много веков в Псалтири:
'Отнимешь дух их - и исчезнут, и в прах свой возвратятся' (103).
Возможно, что эти вещи в предыдущих речах подразумевались, однако на первом плане их явно не было видно. И здесь Елиуй делает изящный финт ушами, возвращаясь к теме праведности:
'Ненавидящий правду может ли владычествовать? И можешь ли ты обвинить Всеправедного?' (ст.17).
То есть, вроде бы, эта та же мысль, что была у Иова, но повернутая противоположной стороной: из одного только факта, что мир, во всей его сложности и многообразии, управляется Богом, поддерживается им в бытии, стройности, красоте и гармонии, мы можем сделать вывод, что обвинение Бога в неправедности, которая имеет своей оборотной стороной разрушение всего и вся, несправедливо. Праведность в буквальном, юридическом смысле есть поддержание порядка, соответствие действий праведника неким установленным нормам и правилам. В случае с Богом эти нормы имеют основание в Самом Боге, и существование и правильное функционирование огромного мира отражает заботу Божию о соблюдении этих норм и правил (мы бы сейчас сказали: 'законов природы'). Бог не нарушает по Своей прихоти этих законов и не меняет их на ходу, Его действия в этом смысле постоянны и предсказуемы, а значит, Он таки праведен. Дело не в силе Бога наказать тебя за бунт, и не в том, что Он Сам Себе критерий справедливости, презирая твои ощущения, а в самом факте Его заботы обо всем мире (не забудем и об упомянутом выше - милосердии Божием, о Его цели привести человека к общению с Собой в радости и пр.). Никто и ничто не изъято из области Его Промысла, тем более человек:
'Очи Его над путями человека, и Он видит все шаги его' (ст.21)
и мы не можем, вслед за Иовом утверждать, что Он покровительствует сильным и негодяям:
'Он не смотрит и на лица князей и не предпочитает богатого бедному, потому что все они дело рук Его' (ст.19).
Бог не есть Бог зла, как показалось Иову. И Он вовсе не равнодушен к страданиям:
'Дошел до Него вопль бедных, и Он услышал стенание угнетенных' (ст.28).
И именно потому, что все открыто очам Его,
'Он уже не требует от человека, чтобы шел на суд с Богом' (ст.23).
Не ответ ли это Иову на его крики, требующие Бога на суд? Сама жизнь человека уже есть суд над ним, ибо она либо соответствует тому, пути, куда ведет его Бог (а цель - см. выше), либо нет. Это кажется близким к евангельскому:
'неверующий уже осужден, потому что не уверовал' (Ин, 3:18)
Для всевидящего Бога суд, как он представляется человеку, не имеет смысла от слова 'совсем'. Да, у Него сила, которую человеку не преодолеть, в т.ч. когда Он молчит:
'Дарует ли Он тишину, кто может возмутить? скрывает ли Он лице Свое, кто может увидеть Его? Будет ли это для народа, или для одного человека' (ст.29)
- явный намек на самого Иова - но это не молчание равнодушия или, тем паче, злого замысла. Для человека проблема лишь в принятии того, что посылает ему Бог, и начать здесь следует с прекращения противостояния Ему:
'К Богу должно говорить: я потерпел, больше не буду грешить. А чего я не знаю, Ты научи меня' (ст.31-32).
Непонимание Промысла лечится вопрошанием к Промыслителю - кажется, именно это хочет сказать Елиуй. И этот шаг (мы же помним, чем был так возмущен данный оратор) прямо противоположен иовову отвержению богопочитания, он, напротив, ведет к оному. Иов и так уже наговорил, считает Елиуй, больше дозволенного, и хотя главное он еще не осуществил делом, до этого рукой подать. Елиуй не может принять версию о том, что эти слова Иова были сказаны по глупости или не всерьез. По кр.м., вопрос этот требует исследования:
'Люди разумные скажут мне, и муж мудрый, слушающий меня: "Иов не умно говорит, и слова его не со смыслом". Я желал бы, чтобы Иов вполне был испытан, по ответам его, свойственным людям нечестивым. Иначе он ко греху своему прибавит отступление, будет рукоплескать между нами и еще больше наговорит против Бога' (ст.34-37)
Слово - страшная сила. Елиуй, сейчас, похоже, готов, не дожидаясь Божия вмешательства, сам встать против богохульника (а то вдруг божественное отмщение замедлит, как и в тех случаях, о которых Иов толковал) - ревнитель благочестия всегда готов его ускорить.
'Праведный палец нащупал курок / Щедро наточен народный топор / Завтра наступит безвременный срок'.
А лучше сегодня. Ох, непрост Елиуй, непрост.
Сама претензия Иова на то, чтобы померяться с Богом, Елиую непереносима:
'считаешь ли ты справедливым, что сказал: я правее Бога?' (ст.35:2).
Толерантность еще не в ходу в те времена, так что перспектива у Иова могла бы быть совсем мрачной, если бы у него и так уже не отнялось все, что можно. Ну, и, возможно, предыдущая репутация какую-то роль играет, так что Елиуй готов всё-таки не устраивать суд теперь уже над Иовом, как о том сказал выше, а пока пробует остаться в области аргументов. Кажется, вопрос о богопочитании, поставленный Иовом, Елиуй считает еще не получившим должного ответа, несмотря на то, что сам он уже немало сказал по этому поводу. По кр.м., Елиуй продолжает:
'Ты сказал: что пользы мне? и какую прибыль я имел бы пред тем, как если бы я и грешил? Я отвечу тебе и твоим друзьям с тобою' (ст.3-4).
То ли увлекшись, то ли еще почему Елиуй объединяет с Иовом его оппонентов, как будто бы они вместе отстаивали одну позицию. Хочется прям смайлик нарисовать.
Но лучше посмотрим на само его рассуждение. Начиная от все той же несоизмеримости Божией с человеком:
'взгляни на небо и смотри; воззри на облака, они выше тебя' (35:5)
- тема, знакомая Иову и не требующая долгого ее рассмотрения) Елиуй поворачивает иовово рассуждение другой стороной. Не то, что бы Богу было покласть на твои грехи или твою праведность - они просто не достигают до Него, оставаясь исключительно в мире людей:
'Если ты грешишь, что делаешь ты Ему? и если преступления твои умножаются, что причиняешь ты Ему? Нечестие твое относится к человеку, как ты, и праведность твоя к сыну человеческому' (ст.6-8).
Это, по мысли Елиуя, очевидно всем вообще (кроме Иова):
'Никто не говорит: где Бог, Творец мой' (ст.10).
В принципе, ничего нового Елиуй пока не сказал, и вывод о равнодушии Божием с неизбежностью маячит рядом (даже если оно иначе объясняется). Елиуй пытается превентивно возразить:
'Неправда, что Бог не слышит и Вседержитель не взирает на это' (ст.13).
То есть, у Бога нет природной необходимости обращать внимание на мир людей, и Он делает это, исходя из Своего желания. А дальше аргументы кончаются, остаётся говорить, что суд над богохульником неизбежен. Почему он до сих пор не наступил, Елиуй не объясняет (да и откуда бы ему знать?). То есть, можно предположить, вспомнив предыдущие его высказывания, что это по милости Божией, но сам он этот аргумент не высказывает, просто угрожает. Здесь он ничуть не лучше, по сути, трёх иововых друзей, которых он скопом с ним объединил.
Продолжая свое выступление, Елиуй опять меняет адресата своей речи:
'Выслушайте, мудрые, речь мою, и приклоните ко мне ухо, рассудительные!' (34:2).
Риторическая ли это фигура речи или действительное обращение к спорщикам, которых он недавно обвинял как раз в отсутствии мудрости и рассудительности? Как знать. Судя по уже прозвучавшим частям его выступления, вполне возможен и второй вариант.
Елиуй начинает рационализировать:
'Установим между собою рассуждение и распознаем, что хорошо' (ст.4).
Он явно рассчитывает на продолжение разговора и стремится, похоже, к роли модератора. Елиуй снова вкратце излагает позицию Иова:
'Вот, Иов сказал: я прав, но Бог лишил меня суда.
6 Должен ли я лгать на правду мою? Моя рана неисцелима без вины' (ст.5-6)
и тут же демонизирует его:
'Иов... пьет глумление, как воду, вступает в сообщество с делающими беззаконие и ходит с людьми нечестивыми' (ст.7-8).
Эта картина плохо соотносится с теми сведениями, которые нам о себе сообщил сам Иов, и если Елиуй, действительно, местный житель, то ему больше всех участников разговора должен быть известен образ жизни Иова. Значит ли это, что Елиуй клевещет? По внешности на то похоже, но можно быть, практически, уверенным, что это преувеличение от его уже проявившей себя несдержанности языка. А причиной, вызвавшей такое обвинение, является мысль Иова, которую трое друзей предпочли пропустить мимо ушей:
'Потому что он сказал: нет пользы для человека в благоугождении Богу' (ст.9).
Вообще-то, здесь, конечно, есть нюанс в том, что мысль Иова высказана им самим в виде вопроса, а Елиуй передает ее в виде утверждения, но мы сейчас в это не будем погружаться. Главное, что он вообще решил приступить к этой трудной теме. В рамках разговора старших товарищей вопрос этот был свидетельством тупика и ответа на него не было. Но Елиуй уже показал нам, что способен выйти в иную плоскость рассуждений - может, и на это он способен предложить ответ?
Начинает Елиуй с максимы о праведности Бога:
'Не может быть у Бога неправда или у Вседержителя неправосудие, ибо Он по делам человека поступает с ним и по путям мужа воздает ему' (ст.10-11).
Мы видели выше, что Иов вполне справедливо в ответ на это указал на множество случаев несовпадения жизни с этим утверждением, так что пока это выстрел в пустоту. Однако, Елиуй, кажется, это вполне понимает и подводит под свое утверждение основание, о котором здесь так же пока не было речи - Бог не просто Творец мира (это звучало), но также и его Управитель и Промыслитель:
'Кто кроме Его промышляет о земле? И кто управляет всею вселенною?'(ст.13),
мир продолжает свое существование исключительно благодаря Его заботе:
'Если бы Он обратил сердце Свое к Себе и взял к Себе дух ее и дыхание ее, -
вдруг погибла бы всякая плоть, и человек возвратился бы в прах'(ст.14-15).
Эту же мысль мы встретим через много веков в Псалтири:
'Отнимешь дух их - и исчезнут, и в прах свой возвратятся' (103).
Возможно, что эти вещи в предыдущих речах подразумевались, однако на первом плане их явно не было видно. И здесь Елиуй делает изящный финт ушами, возвращаясь к теме праведности:
'Ненавидящий правду может ли владычествовать? И можешь ли ты обвинить Всеправедного?' (ст.17).
То есть, вроде бы, эта та же мысль, что была у Иова, но повернутая противоположной стороной: из одного только факта, что мир, во всей его сложности и многообразии, управляется Богом, поддерживается им в бытии, стройности, красоте и гармонии, мы можем сделать вывод, что обвинение Бога в неправедности, которая имеет своей оборотной стороной разрушение всего и вся, несправедливо. Праведность в буквальном, юридическом смысле есть поддержание порядка, соответствие действий праведника неким установленным нормам и правилам. В случае с Богом эти нормы имеют основание в Самом Боге, и существование и правильное функционирование огромного мира отражает заботу Божию о соблюдении этих норм и правил (мы бы сейчас сказали: 'законов природы'). Бог не нарушает по Своей прихоти этих законов и не меняет их на ходу, Его действия в этом смысле постоянны и предсказуемы, а значит, Он таки праведен. Дело не в силе Бога наказать тебя за бунт, и не в том, что Он Сам Себе критерий справедливости, презирая твои ощущения, а в самом факте Его заботы обо всем мире (не забудем и об упомянутом выше - милосердии Божием, о Его цели привести человека к общению с Собой в радости и пр.). Никто и ничто не изъято из области Его Промысла, тем более человек:
'Очи Его над путями человека, и Он видит все шаги его' (ст.21)
и мы не можем, вслед за Иовом утверждать, что Он покровительствует сильным и негодяям:
'Он не смотрит и на лица князей и не предпочитает богатого бедному, потому что все они дело рук Его' (ст.19).
Бог не есть Бог зла, как показалось Иову. И Он вовсе не равнодушен к страданиям:
'Дошел до Него вопль бедных, и Он услышал стенание угнетенных' (ст.28).
И именно потому, что все открыто очам Его,
'Он уже не требует от человека, чтобы шел на суд с Богом' (ст.23).
Не ответ ли это Иову на его крики, требующие Бога на суд? Сама жизнь человека уже есть суд над ним, ибо она либо соответствует тому, пути, куда ведет его Бог (а цель - см. выше), либо нет. Это кажется близким к евангельскому:
'неверующий уже осужден, потому что не уверовал' (Ин, 3:18)
Для всевидящего Бога суд, как он представляется человеку, не имеет смысла от слова 'совсем'. Да, у Него сила, которую человеку не преодолеть, в т.ч. когда Он молчит:
'Дарует ли Он тишину, кто может возмутить? скрывает ли Он лице Свое, кто может увидеть Его? Будет ли это для народа, или для одного человека' (ст.29)
- явный намек на самого Иова - но это не молчание равнодушия или, тем паче, злого замысла. Для человека проблема лишь в принятии того, что посылает ему Бог, и начать здесь следует с прекращения противостояния Ему:
'К Богу должно говорить: я потерпел, больше не буду грешить. А чего я не знаю, Ты научи меня' (ст.31-32).
Непонимание Промысла лечится вопрошанием к Промыслителю - кажется, именно это хочет сказать Елиуй. И этот шаг (мы же помним, чем был так возмущен данный оратор) прямо противоположен иовову отвержению богопочитания, он, напротив, ведет к оному. Иов и так уже наговорил, считает Елиуй, больше дозволенного, и хотя главное он еще не осуществил делом, до этого рукой подать. Елиуй не может принять версию о том, что эти слова Иова были сказаны по глупости или не всерьез. По кр.м., вопрос этот требует исследования:
'Люди разумные скажут мне, и муж мудрый, слушающий меня: "Иов не умно говорит, и слова его не со смыслом". Я желал бы, чтобы Иов вполне был испытан, по ответам его, свойственным людям нечестивым. Иначе он ко греху своему прибавит отступление, будет рукоплескать между нами и еще больше наговорит против Бога' (ст.34-37)
Слово - страшная сила. Елиуй, сейчас, похоже, готов, не дожидаясь Божия вмешательства, сам встать против богохульника (а то вдруг божественное отмщение замедлит, как и в тех случаях, о которых Иов толковал) - ревнитель благочестия всегда готов его ускорить.
'Праведный палец нащупал курок / Щедро наточен народный топор / Завтра наступит безвременный срок'.
А лучше сегодня. Ох, непрост Елиуй, непрост.
Сама претензия Иова на то, чтобы померяться с Богом, Елиую непереносима:
'считаешь ли ты справедливым, что сказал: я правее Бога?' (ст.35:2).
Толерантность еще не в ходу в те времена, так что перспектива у Иова могла бы быть совсем мрачной, если бы у него и так уже не отнялось все, что можно. Ну, и, возможно, предыдущая репутация какую-то роль играет, так что Елиуй готов всё-таки не устраивать суд теперь уже над Иовом, как о том сказал выше, а пока пробует остаться в области аргументов. Кажется, вопрос о богопочитании, поставленный Иовом, Елиуй считает еще не получившим должного ответа, несмотря на то, что сам он уже немало сказал по этому поводу. По кр.м., Елиуй продолжает:
'Ты сказал: что пользы мне? и какую прибыль я имел бы пред тем, как если бы я и грешил? Я отвечу тебе и твоим друзьям с тобою' (ст.3-4).
То ли увлекшись, то ли еще почему Елиуй объединяет с Иовом его оппонентов, как будто бы они вместе отстаивали одну позицию. Хочется прям смайлик нарисовать.
Но лучше посмотрим на само его рассуждение. Начиная от все той же несоизмеримости Божией с человеком:
'взгляни на небо и смотри; воззри на облака, они выше тебя' (35:5)
- тема, знакомая Иову и не требующая долгого ее рассмотрения) Елиуй поворачивает иовово рассуждение другой стороной. Не то, что бы Богу было покласть на твои грехи или твою праведность - они просто не достигают до Него, оставаясь исключительно в мире людей:
'Если ты грешишь, что делаешь ты Ему? и если преступления твои умножаются, что причиняешь ты Ему? Нечестие твое относится к человеку, как ты, и праведность твоя к сыну человеческому' (ст.6-8).
Это, по мысли Елиуя, очевидно всем вообще (кроме Иова):
'Никто не говорит: где Бог, Творец мой' (ст.10).
В принципе, ничего нового Елиуй пока не сказал, и вывод о равнодушии Божием с неизбежностью маячит рядом (даже если оно иначе объясняется). Елиуй пытается превентивно возразить:
'Неправда, что Бог не слышит и Вседержитель не взирает на это' (ст.13).
То есть, у Бога нет природной необходимости обращать внимание на мир людей, и Он делает это, исходя из Своего желания. А дальше аргументы кончаются, остаётся говорить, что суд над богохульником неизбежен. Почему он до сих пор не наступил, Елиуй не объясняет (да и откуда бы ему знать?). То есть, можно предположить, вспомнив предыдущие его высказывания, что это по милости Божией, но сам он этот аргумент не высказывает, просто угрожает. Здесь он ничуть не лучше, по сути, трёх иововых друзей, которых он скопом с ним объединил.