Пройтись по ленинским местам или же To be, or not to be
В Ленинград из санатория Пущино, Московская обл. 1981 г.
Эльмар Соколов
Это письмо было обнаружено мной в одной из книг по истории, купленных в букинистическом магазине. Служило, возможно, в качестве закладки. Собственно, с этой случайной находки и началось увлечение старыми письмами. Ощущение безвозвратно ушедшего времени, а вместе с ним и исчезновение особого склада людей, это время формировавших, оказалось столь острым, что захотелось «остановить мгновение».
Дорогой Сергей!
Перед отъездом так мы и не собрались посетить новые ленинские места и это нужно будет восполнить осенью. Мы живём в Пущино - новом биологическом научном центре АН СССР. Здесь охраняемая зона - нет загрязняющих производств, чистый воздух, родники с чистой водой, обширный берёзовый лес с земляникой и малиной, и совсем недалеко от гостиницы большой песчаный пляж на берегу Оки. Город просторный и построен совсем недавно - на высоком берегу и отсюда видны огромные лесные просторы.
Вид на Пущинский Академгородок от Оки
Погода хорошая, даже жаркая и в гостинице несколько дней было душно, но есть душ, в лесу прохладно и купание также умеряет зной. В целом здесь органическое сочетание деревенских благ, природы и городского комфорта.
Нет очередей в магазинах (правда и продуктов нет). Но в кафе и в столовой вполне сносная еда, осетрина, блины. Нет, правда, сухого!
Только «Карданахи» - я беру иногда по 100-150 г. вечером после купания. Так что я советую тебе вступить в члены Дома Учёных и таким образом, бронируя места, попутешествовать, пора тебе изменить летний образ жизни.
Лекционные путешествия не дают всё же ни отдыха, ни общения с природой.
Я съездил в Москву, отвёз в ВАК свой реферат, отпечатанный ротапринтом, правда паршиво, бледно, но чёрт с ним. ВАК переезжает на улицу Грибоедова. Теперь надо ждать публикации - не ранее ноября.
Вид с балкона санатория "Пущино".
Мы живём здесь последние дни. Потом переедем в Пицунду, на Кавказ. Если будет время, напиши мне туда письмо, включив события и размышления. Тамаре и Кате здесь нравится, но они всё же не хотят долго жить на одном месте. Поэтому надо ехать.
Пиши по адресу: Грузинская ССР, Абхазия, Пицунда до востребования (там я надеюсь пробыть не менее, чем до первых чисел августа).
Привет от Кати, Тамары.
Тебе, Кате, Ольге.
Эльмар
Пляж в Пицунде
Итак, судя по тексту, переписываются учёные. Тон письма - доброжелательный, искренний и заботливый. Но зачем им в ленинские места в 1981 году?
«Поездка по ленинским местам» являлась в позднее советское время эвфемизмом «колбасных туров», то есть коллективных поездок на ведомственном автобусе из регионов в столицы за дефицитными товарами, замаскированными под экскурсионные программы. Но здесь оба учёных - ленинградцы, осетрина на обед в столовой автору письма привычна, да и иронии по контексту не заметно.
Затем я предположил, что это приглашение за грибами на Карельский перешеек, в район Разлива, Зеленогорска или Выборга, а ленинские музеи выбраны как ориентировочная, необязательная цель. Ведь из письма следует, что автор любит природу и прогулки, и хотел бы приохотить к ним своего друга. Прогулке будет сопутствовать приятная беседа учёных мужей. Но они собирались в «новые» ленинские места, то есть совместные походы у них уже были. Вероятно, в городе. Да и какие грибы в начале лета? И опять же, ни тени, ни намёка на иронию я не смог ощутить.
Озеро Сестрорецкий Разлив
И тогда я подумал: а что если и вправду Эльмар и Сергей хотели осознанно пройтись маршрутами Ильича? Сами по себе, без галочки, без экскурсий? Не обязательно в музеи и к официальным местам поклонения, а просто ощутить воздух мест, физические расстояния, заметить случайные детали, не стёртые временем и не оформленные в соответствии с актуальной идеологической трактовкой. Непредвзято проследовать по стопам великого человека в надежде на откровение?
Ну, например: на позднем трамвае и пешком повторить путь Ленина и Эйно Рахьи 24 октября 1917 года от конспиративной квартиры на Сердобольской улице через Выборгскую сторону и Неву к Смольному. Услышать лязг рельсов, взглянуть на течение под Литейным мостом, почувствовать самому, как сильно физически мог устать Ильич перед решающим днём?
Угол Сампсоньевского проспекта и Сердобольской улицы в сторону Невы. Ленинград, начало 1990-х. Исходный пункт маршрута В.И. Ленина в Смольный накануне Октябрьской революции.
Или посидеть с удочкой на берегу озера Разлив? Ощутить запах мокрой скошенной травы, проверить своими ушами, с какого далека можно различить плеск вёсел на озере? И попытаться угадать, кто плывёт, женщина или мужчина? (Надежда Емельянова, жена подпольщика, привозила «финским косцам» Ленину и Зиновьеву из Сестрорецка на другой стороне озера продукты, а её сын Кондратий - газеты и письма).
Можно прогуляться от Финляндского вокзала до квартиры старшей сестры Анны на Петроградской стороне, как это сделал Ильич с женой по прибытии из эмиграции, прямо после произнесения знаменитых речей «на броневике». И затем войти в комнату, где умерла его мать. А, может быть, даже совсем обыденно задержаться в неизменном с тех времён туалете? В ретирадном уголке идеи так и идут на ум, и каждому знакома эта внезапная лёгкость мысли.
Музей-квартира Елизаровых. Петербург, улица Ленина, 52
Похоже, Сергей и Эльмар были людьми с нестандартным и свободным мышлением. Но кто же они? Адрес Сергея на далёкой, панельной застройки, окраине Ленинграда наводил, скорее на мысли об аспиранте или младшем научном сотруднике. Род занятий обоих учёных из письма определить было нельзя.
Я промахнулся с возрастом адресата: на момент получения письма в 1981 году ему было 46 лет. Но не ошибся я в другом: Сергей Исаевич Голод оказался человеком выдающимся.
Специально под него и его исследования был создан целый Санкт-Петербургский социологический институт РАН, где он стал сначала директором, а потом, устав от административных интриг, остался главным научным сотрудником этого института. Профессор кафедры культурной антропологии и этнической социологии СПбГУ. Доктор философских наук с 1987 года.
С.И. Голод
Необычной оказалась специализация Сергея Исаевича - начав системно и научно исследовать такую тонкую материю, как сексуальные отношения в советской семье, он оказался первопроходцем советской социологии в этой сфере. Причём работая строго в государственных интересах в секторе демографии и трудовых ресурсов Института социально-экономических проблем АН СССР.
И аспирантура в жизни Сергея Голода тоже имела место быть, да ещё какая!
Вспоминает профессор Владимир Ядов:
«Звонок из Смольного: вызывает первый секретарь Обкома Толстиков, тот еще персонаж. С порога кроет меня матом и, не предлагая сесть, орет:
«Кто позволил вам проводить в Калуге (точно не помню где именно) опросы студентов, как часто они е …(нецензурно)? Мне из ЦК звонят, твою мать!»
Я объяснил, что исследование о сексуальном опыте студентов проводится аспирантом И.С. Кона с разрешения ректора и что какой-то визитер из другого города стащил опросник без нашего ведома. Высокопоставленный матерщинник взял трубку кремлевского аппарата - «вертушки» и, стоя, виноватым тоном стал кому-то объясняться в своей невиновности. После этого он проорал длинную фразу, в который шесть слов все же были печатными: «… И … чтобы… этого никогда… больше не было…!!!» Вот в таких обстоятельствах Сергей Голод утверждал новое для нас направление социологических исследований.«
Табл. 5. Динамика начала сексуальной жизни студентами последней трети XX века (% к общему числу имевших опыт) Из книги С.И. Голода "Что было пороками, стало нравами. Лекции по истории сексуальности" https://coollib.com/b/366096/read
Мы не сильно упростим суть исследований, если скажем, что Сергей Исаевич честно хотел дать социалистическому обществу научный ответ на насущные вопросы: Почему разрушаются браки? Что сбивает с пути молодёжь? И в чём рецепт семейного счастья?
Другой вопрос, хотело ли тогда государство услышать этот честный ответ и увидеть реальную половую жизнь миллионов трудящихся вместо изображений розовощёких колхозниц и весёлых рабочих с агитплакатов.
Тема докторской диссертации Сергея Голода - "Стабильность семьи: социологические и демографические аспекты", и ключевыми понятиями в ней оказались - интимность и автономность.
То есть, как не крути, а статистика говорила, что крепкой семьи в атмосфере общаги и под надзором месткома не построишь. Короче говоря, знаменитый фильм »Девчата«, где всем хорошо в одной избушке и в лесу на морозе, уже устарел, и в современных условиях вероятность обустроить своё семейное счастье там - статистическая погрешность с социологической научной точки зрения.
к/ф "Девчата", 1961 г.
Несколько утрируя, можно сказать, что, тщательно посчитав, когда и сколько советские люди »е....ся«, Сергей Голод указал властям на то, что критически важным для планирования демографического роста являются условия протекания этого физиологического процесса. Иначе мощнейшая сексуальная энергия граждан прёт совсем не в нужную социалистическому государству сторону, и начинается - »Прокреация, плюральность эротического ландшафта«, Сексуальная эмансипация женщин и проблема другого», Карнавальность любви и оргийность секса«, а также классический »Адюльтер: тенденции и нормы« (названия статей и книг С.И. Голода).
Понятно, что такие здравые выводы социолога мало радовали начальство в застойную эпоху, так как требовали скорейших решений в сфере жилищной политики, соцобеспечения и т.д. и т.п.
Книги С. И. Голода
»Мысли и идеи учёного вызывали яростную критику, и на одном из институтских совещаний было сказано, что «Голод разрушает советскую семью».
Он выдерживал эти наскоки, как стойкий оловянный солдатик, и от своих убеждений не отступал« (из воспоминаний Натальи Чистяковой).
Вот таким человеком предстал перед нами получатель письма, но кто же его отправитель? На конверте значится »Соколов ЭВ« без обратного адреса.
Долго гадать не пришлось. В результатах поиска, игнорируя бесчисленные ссылки на »учёного-убийцу Соколова О.В.«, отбраковав по возрасту или местожительству Эдуардов и Эмилей, я встретил Эльмара Владимировича, доктора философии, в 1981 г. - профессора кафедры теории и истории культуры Ленинградского института им. Н.К. Крупской. Или в просторечии, всеми любимого »Кулька«, что расположен прямо через Лебяжью канавку от Летнего Сада.
Санкт-Петербургский Государственный институт культуры, Дворцовая наб., 2
Сразу же открылись и мемуары учёного, в которых он сперва сообщает о своём необычном имени.
»День моего рождения - 6-ое ноября 1932 года - пришелся на канун главного праздника страны. Предпраздничные хлопоты, оживление, украшенные флагами и цветами улицы - все это я воспринимал в детстве как относящееся к моему дню рождения. Символично и то, что мое имя - Эльмар - родители выбрали из ходившего по рукам списка новых имен, типа "Вилен" - Владимир Ленин, "Ким" - Коммунистический Интернационал и т.п.. В "Эльмаре" соединялись Энгельс, Ленин и Маркс. Родители не знали, что это имя широко распространено в Скандинавии. В моем имени мне слышалось призвание к философии, принадлежность к кругу "высших людей", неизбежность вовлечения в общественную жизнь. Но имя - не такое как у всех, с претензией, вызывало и чувство неловкости. Как будто что-то официальное насильно посадили внутрь души.
(Соколов Эльмар Владимирович. В миру и наедине с собой (samlib.ru) Дальнейшие цитаты в тексте оттуда же)
Порекомендуем читателям самим ознакомиться с этой искренней исповедью.
Эльмар Соколов вырос и пережил Блокаду прямо в Ботаническом саду на Аптекарском острове, где работал его отец, заместитель легендарного Николая Вавилова в институте Растениеводства, ставший к тому времени директором Ботанического института Академии Наук.
Дом директора Ботанического сада. Петербург, Аптекарский остров
... Однажды, гуляя один в нашем маленьком парке около дома, я вдруг обнаружил в своем уме - Мысль. Я подумал, что там, за нашим двором, есть другие дворы, а за Детским Селом, где мы жили до войны - большой город Ленинград, за ним - другие города, страны, люди. Сама мысль состояла в том, что - вот как странно - и в то же время как очевидно и непоколебимо - что я, именно я, живу, гуляю здесь, сегодня в этом огромном мире и еще долго буду жить и гулять, поеду далеко-далеко, все увижу и все узнаю. Эта мысль, преисполнившая меня восторгом, была как будто откуда-то из прошлого. Она стала "семенем ума" в моей душе и лейтмотивом жизни.
«Всё узнать и всё понять» - и Эльмар Соколов сначала оканчивает химический, а потом философский факультет МГУ (1958), преподаёт философию в Пединституте им. А.И.Герцена, одновременно становится доцентом кафедры философии АН СССР. Пишет книги о личности, досуге, функциям культуры в обществе, которые ещё при жизни стали классическими. Чрезвычайно волновали его теоретические вопросы любви, смерти, внутренней психологической жизни человека. Его яркая индивидуальность сквозит во всем, что он написал, демонстрируя огромную эрудицию и смелое осмысление того, что он знал.
Эльмар Соколов
Радикальное отличие Эльмара Соколова от иных интеллектуалов - это бесконечный интерес к людям, их живым реакциям, непрерывный поиск собеседников и критиков, оппонентов и будителей мысли собственной.
«Своим интеллектуальным интересам и новым мыслям я обязан не книгам, а людям, с которыми дружественно соприкасался, но также и тем, кто вызывал во мне неприязненное любопытство или даже вражду. Вражда подхлестывала мысль: я хотел понять тех, кто устроен и мыслит совсем не так, как я...
Общая стратегия моей мысли была похожа на плавание под парусом в открытом море: я задумывался и размышлял обо всем, что меня случайно задевало, волновало, осеняло, что удавалось подглядеть, подслушать, прочесть ненароком, о чем я вдруг догадывался в случайной беседе или с чем знакомился по просьбе друзей, которым нужно было помочь написать реферат, диссертацию. Но вот чего я не мог - так это мыслить за деньги.
Меня просили - и не раз - написать диссертацию, предлагали хорошее вознаграждение. Деньги были для меня совсем не лишними, но найти в себе внутреннюю мотивацию для мысли я не мог.»
Писать об Эльмаре Соколове - значит пытаться вслед за ним объять необъятное, и я боюсь наскучить читателю.
Вернёмся к нашей загадке - зачем же понадобились ему эти ленинские места?
Выросший среди ленинградской академической элиты, относительно свободный в своих суждениях, плоть от плоти «золотой молодёжи» Ленинграда, Эльмар «во главе своего знаменитого, многолетнего семинара в дубовом зале Дома ученых на набережной в 1980-е годы был вдохновенным, талантливым ведущим разбуженных временем интеллектуалов, ищущих дороги в иное будущее» (Альберт Баранов).
Ленинградский Дом Учёных (Дворец вел. кн. Владимира Александровича)
Я мог критиковать на лекциях Маркса и Ленина по отдельным вопросам. В Доме Научного Атеизма, читая лекцию, я как-то заявил публично, что "я - не атеист". Последовала жалоба в ректорат института, но над ней только посмеялись. На партийном собрании я сказал, что "все мы, сидящие здесь, в первую очередь, православные люди, а потом уже - коммунисты". И никто не стал мне возражать. В другой раз, рассуждая о мертвых идеологических штампах, я заметил, что лозунг "Пролетарии всех стран соединяйтесь!" давно себя изжил, а между тем, печатается в каждой газете. Мы уже давно не пролетарии. Против кого же мы призываем объединяться? Я подробно развил мысль о том, что всякая идеология есть болезнь разума, коллективный невроз, что здоровому обществу и здоровому человеку идеология не нужна. Как правило, мои выступления вызывали аплодисменты присутствующих коммунистов.
Итак, рискну от себя восстановить ход мыслей вольного философа и неформального интеллектуального лидера Ленинграда.
Если идеология устарела, исчерпала себя, неактуальна - то на каких моральных основаниях станет покоиться общество? Может быть, это не классовые принципы, а культурные? Объединительный потенциал будет гораздо шире, а гуманистический фундамент уже заглублён достаточно, чтобы не быть снесённым при очередной смене лозунгов. В сохранившейся рукописи статьи учёного 1989 г. с говорящим названием «Марксизм и гуманизм: испытание практикой», вывод таков: «страшнее пустого котлована - опустошение душ.» То есть важно, пока не слишком поздно, актуализировать гуманистическую, общекультурную природу марксизма как наследия разума, и для этого ревизовать первоисточники. Поэтому Эльмару, физически пройдя за Лениным-человеком, лично требуется убедиться в том, что Ленин - гуманист, а не политикан или сектант.
Ленин в рабочем кабинете в Смольном
«Душевно теплый, всегда открытый для общения Эльмар, казалось непрерывно, неустанно размышлял о нравственно философских устоях человеческого бытия, экзистенции» (Альберт Баранов).
Измерить намеченный спасительный путь шагами собственной души, прислушиваясь к отзвукам. И непременно тут же обсудить эти свежие ощущения с другом, а может, и со случайными попутчиками в электричке или с грибниками в лесу, - таков план.
Эльмар Владимирович никогда не подстраивался под ситуацию. Он был необыкновенно ровен в общении со всеми людьми. Социальный статус человека, ни чужой, ни собственный, действительно не имел для него никакого значения. Он выслушивал собеседников с большим вниманием, и находил интересное для себя, даже, в речи уличного забулдыги, или узко мыслящей мещаночки. Он не прикидывался интересным собеседником - он им был. Так складывалось само собой. Он никогда ни до кого не опускался.(Алевтина Баранова)
Вот, дорогой читатель, в какие выси занесло нас чтение случайного письма из случайно приобретённой книги. Скажу больше - у грешного автора, как у человека, давно отравленного литературой, по мере знакомства с биографиями, свершениями и мыслями двух ленинградских учёных-гуманитариев возникли слишком могучие ассоциации.
Как сомневающийся принц и верный Горацио, остро ощущая, что «неладно что-то в Датском королевстве», Сергей Голод и Эльмар Соколов могли ожидать в ленинских местах появления интуитивного знака от «духа Ильича старого короля», который укажет выход.
Явление Призрака. Шекспир "Гамлет".
Отправляясь по желанию семьи в Пицунду и с сожалением откладывая столь многообещающую поездку по ленинским местам, Эльмар Соколов практически произносит монолог Гамлета:
И вянет, как цветок, решимость наша В бесплодье умственного тупика, Так погибают замыслы с размахом, В начале обещавшие успех, От долгих отлагательств.
......
Сегодня поиски пути не менее актуальны. Королевство снова в кризисе, да ещё и в глобальном. Виноватые названы, да они особо и не скрываются. Но кажется, что на духов и призраков рассчитывать нечего, и нашему поколению теорию придётся создавать самим на основании собственных исследований новой ситуации. О том же сказал нам, прощаясь, в конце своей автобиографической книги Эльмар Соколов:
Я заканчиваю свое повествование, но не нахожу подходящего заключительного аккорда. Я считал главным в своей жизни поиски смысла бытия и понимания устройства общества, в котором жил. Но вряд ли я могу сказать, что нашел ответы на эти вопросы. Я просвещал умы, открывал людям мысли, которыми одаривали меня Бог и Природа. Я старался понять людей и, по возможности, жить в мире со всеми. Сегодня я вижу, что мир, та эпоха, которые сформировали меня и моих родителей, уходят в прошлое. Что-то очень важное для меня в духовном плане - рушится. И все-таки я не хотел бы возвращения прежних времен.
В будущем я вижу много забот и опасностей и хотел бы пожелать моим детям иметь побольше мудрости, чтобы их избежать.
Итак, в дорогу, товарищи!
Путеводители по ленинским местам Ленинградской области
Эльмар Соколов
Это письмо было обнаружено мной в одной из книг по истории, купленных в букинистическом магазине. Служило, возможно, в качестве закладки. Собственно, с этой случайной находки и началось увлечение старыми письмами. Ощущение безвозвратно ушедшего времени, а вместе с ним и исчезновение особого склада людей, это время формировавших, оказалось столь острым, что захотелось «остановить мгновение».
Дорогой Сергей!
Перед отъездом так мы и не собрались посетить новые ленинские места и это нужно будет восполнить осенью. Мы живём в Пущино - новом биологическом научном центре АН СССР. Здесь охраняемая зона - нет загрязняющих производств, чистый воздух, родники с чистой водой, обширный берёзовый лес с земляникой и малиной, и совсем недалеко от гостиницы большой песчаный пляж на берегу Оки. Город просторный и построен совсем недавно - на высоком берегу и отсюда видны огромные лесные просторы.
Вид на Пущинский Академгородок от Оки
Погода хорошая, даже жаркая и в гостинице несколько дней было душно, но есть душ, в лесу прохладно и купание также умеряет зной. В целом здесь органическое сочетание деревенских благ, природы и городского комфорта.
Нет очередей в магазинах (правда и продуктов нет). Но в кафе и в столовой вполне сносная еда, осетрина, блины. Нет, правда, сухого!
Только «Карданахи» - я беру иногда по 100-150 г. вечером после купания. Так что я советую тебе вступить в члены Дома Учёных и таким образом, бронируя места, попутешествовать, пора тебе изменить летний образ жизни.
Лекционные путешествия не дают всё же ни отдыха, ни общения с природой.
Я съездил в Москву, отвёз в ВАК свой реферат, отпечатанный ротапринтом, правда паршиво, бледно, но чёрт с ним. ВАК переезжает на улицу Грибоедова. Теперь надо ждать публикации - не ранее ноября.
Вид с балкона санатория "Пущино".
Мы живём здесь последние дни. Потом переедем в Пицунду, на Кавказ. Если будет время, напиши мне туда письмо, включив события и размышления. Тамаре и Кате здесь нравится, но они всё же не хотят долго жить на одном месте. Поэтому надо ехать.
Пиши по адресу: Грузинская ССР, Абхазия, Пицунда до востребования (там я надеюсь пробыть не менее, чем до первых чисел августа).
Привет от Кати, Тамары.
Тебе, Кате, Ольге.
Эльмар
Пляж в Пицунде
Итак, судя по тексту, переписываются учёные. Тон письма - доброжелательный, искренний и заботливый. Но зачем им в ленинские места в 1981 году?
«Поездка по ленинским местам» являлась в позднее советское время эвфемизмом «колбасных туров», то есть коллективных поездок на ведомственном автобусе из регионов в столицы за дефицитными товарами, замаскированными под экскурсионные программы. Но здесь оба учёных - ленинградцы, осетрина на обед в столовой автору письма привычна, да и иронии по контексту не заметно.
Затем я предположил, что это приглашение за грибами на Карельский перешеек, в район Разлива, Зеленогорска или Выборга, а ленинские музеи выбраны как ориентировочная, необязательная цель. Ведь из письма следует, что автор любит природу и прогулки, и хотел бы приохотить к ним своего друга. Прогулке будет сопутствовать приятная беседа учёных мужей. Но они собирались в «новые» ленинские места, то есть совместные походы у них уже были. Вероятно, в городе. Да и какие грибы в начале лета? И опять же, ни тени, ни намёка на иронию я не смог ощутить.
Озеро Сестрорецкий Разлив
И тогда я подумал: а что если и вправду Эльмар и Сергей хотели осознанно пройтись маршрутами Ильича? Сами по себе, без галочки, без экскурсий? Не обязательно в музеи и к официальным местам поклонения, а просто ощутить воздух мест, физические расстояния, заметить случайные детали, не стёртые временем и не оформленные в соответствии с актуальной идеологической трактовкой. Непредвзято проследовать по стопам великого человека в надежде на откровение?
Ну, например: на позднем трамвае и пешком повторить путь Ленина и Эйно Рахьи 24 октября 1917 года от конспиративной квартиры на Сердобольской улице через Выборгскую сторону и Неву к Смольному. Услышать лязг рельсов, взглянуть на течение под Литейным мостом, почувствовать самому, как сильно физически мог устать Ильич перед решающим днём?
Угол Сампсоньевского проспекта и Сердобольской улицы в сторону Невы. Ленинград, начало 1990-х. Исходный пункт маршрута В.И. Ленина в Смольный накануне Октябрьской революции.
Или посидеть с удочкой на берегу озера Разлив? Ощутить запах мокрой скошенной травы, проверить своими ушами, с какого далека можно различить плеск вёсел на озере? И попытаться угадать, кто плывёт, женщина или мужчина? (Надежда Емельянова, жена подпольщика, привозила «финским косцам» Ленину и Зиновьеву из Сестрорецка на другой стороне озера продукты, а её сын Кондратий - газеты и письма).
Можно прогуляться от Финляндского вокзала до квартиры старшей сестры Анны на Петроградской стороне, как это сделал Ильич с женой по прибытии из эмиграции, прямо после произнесения знаменитых речей «на броневике». И затем войти в комнату, где умерла его мать. А, может быть, даже совсем обыденно задержаться в неизменном с тех времён туалете? В ретирадном уголке идеи так и идут на ум, и каждому знакома эта внезапная лёгкость мысли.
Музей-квартира Елизаровых. Петербург, улица Ленина, 52
Похоже, Сергей и Эльмар были людьми с нестандартным и свободным мышлением. Но кто же они? Адрес Сергея на далёкой, панельной застройки, окраине Ленинграда наводил, скорее на мысли об аспиранте или младшем научном сотруднике. Род занятий обоих учёных из письма определить было нельзя.
Я промахнулся с возрастом адресата: на момент получения письма в 1981 году ему было 46 лет. Но не ошибся я в другом: Сергей Исаевич Голод оказался человеком выдающимся.
Специально под него и его исследования был создан целый Санкт-Петербургский социологический институт РАН, где он стал сначала директором, а потом, устав от административных интриг, остался главным научным сотрудником этого института. Профессор кафедры культурной антропологии и этнической социологии СПбГУ. Доктор философских наук с 1987 года.
С.И. Голод
Необычной оказалась специализация Сергея Исаевича - начав системно и научно исследовать такую тонкую материю, как сексуальные отношения в советской семье, он оказался первопроходцем советской социологии в этой сфере. Причём работая строго в государственных интересах в секторе демографии и трудовых ресурсов Института социально-экономических проблем АН СССР.
И аспирантура в жизни Сергея Голода тоже имела место быть, да ещё какая!
Вспоминает профессор Владимир Ядов:
«Звонок из Смольного: вызывает первый секретарь Обкома Толстиков, тот еще персонаж. С порога кроет меня матом и, не предлагая сесть, орет:
«Кто позволил вам проводить в Калуге (точно не помню где именно) опросы студентов, как часто они е …(нецензурно)? Мне из ЦК звонят, твою мать!»
Я объяснил, что исследование о сексуальном опыте студентов проводится аспирантом И.С. Кона с разрешения ректора и что какой-то визитер из другого города стащил опросник без нашего ведома. Высокопоставленный матерщинник взял трубку кремлевского аппарата - «вертушки» и, стоя, виноватым тоном стал кому-то объясняться в своей невиновности. После этого он проорал длинную фразу, в который шесть слов все же были печатными: «… И … чтобы… этого никогда… больше не было…!!!» Вот в таких обстоятельствах Сергей Голод утверждал новое для нас направление социологических исследований.«
Табл. 5. Динамика начала сексуальной жизни студентами последней трети XX века (% к общему числу имевших опыт) Из книги С.И. Голода "Что было пороками, стало нравами. Лекции по истории сексуальности" https://coollib.com/b/366096/read
Мы не сильно упростим суть исследований, если скажем, что Сергей Исаевич честно хотел дать социалистическому обществу научный ответ на насущные вопросы: Почему разрушаются браки? Что сбивает с пути молодёжь? И в чём рецепт семейного счастья?
Другой вопрос, хотело ли тогда государство услышать этот честный ответ и увидеть реальную половую жизнь миллионов трудящихся вместо изображений розовощёких колхозниц и весёлых рабочих с агитплакатов.
Тема докторской диссертации Сергея Голода - "Стабильность семьи: социологические и демографические аспекты", и ключевыми понятиями в ней оказались - интимность и автономность.
То есть, как не крути, а статистика говорила, что крепкой семьи в атмосфере общаги и под надзором месткома не построишь. Короче говоря, знаменитый фильм »Девчата«, где всем хорошо в одной избушке и в лесу на морозе, уже устарел, и в современных условиях вероятность обустроить своё семейное счастье там - статистическая погрешность с социологической научной точки зрения.
к/ф "Девчата", 1961 г.
Несколько утрируя, можно сказать, что, тщательно посчитав, когда и сколько советские люди »е....ся«, Сергей Голод указал властям на то, что критически важным для планирования демографического роста являются условия протекания этого физиологического процесса. Иначе мощнейшая сексуальная энергия граждан прёт совсем не в нужную социалистическому государству сторону, и начинается - »Прокреация, плюральность эротического ландшафта«, Сексуальная эмансипация женщин и проблема другого», Карнавальность любви и оргийность секса«, а также классический »Адюльтер: тенденции и нормы« (названия статей и книг С.И. Голода).
Понятно, что такие здравые выводы социолога мало радовали начальство в застойную эпоху, так как требовали скорейших решений в сфере жилищной политики, соцобеспечения и т.д. и т.п.
Книги С. И. Голода
»Мысли и идеи учёного вызывали яростную критику, и на одном из институтских совещаний было сказано, что «Голод разрушает советскую семью».
Он выдерживал эти наскоки, как стойкий оловянный солдатик, и от своих убеждений не отступал« (из воспоминаний Натальи Чистяковой).
Вот таким человеком предстал перед нами получатель письма, но кто же его отправитель? На конверте значится »Соколов ЭВ« без обратного адреса.
Долго гадать не пришлось. В результатах поиска, игнорируя бесчисленные ссылки на »учёного-убийцу Соколова О.В.«, отбраковав по возрасту или местожительству Эдуардов и Эмилей, я встретил Эльмара Владимировича, доктора философии, в 1981 г. - профессора кафедры теории и истории культуры Ленинградского института им. Н.К. Крупской. Или в просторечии, всеми любимого »Кулька«, что расположен прямо через Лебяжью канавку от Летнего Сада.
Санкт-Петербургский Государственный институт культуры, Дворцовая наб., 2
Сразу же открылись и мемуары учёного, в которых он сперва сообщает о своём необычном имени.
»День моего рождения - 6-ое ноября 1932 года - пришелся на канун главного праздника страны. Предпраздничные хлопоты, оживление, украшенные флагами и цветами улицы - все это я воспринимал в детстве как относящееся к моему дню рождения. Символично и то, что мое имя - Эльмар - родители выбрали из ходившего по рукам списка новых имен, типа "Вилен" - Владимир Ленин, "Ким" - Коммунистический Интернационал и т.п.. В "Эльмаре" соединялись Энгельс, Ленин и Маркс. Родители не знали, что это имя широко распространено в Скандинавии. В моем имени мне слышалось призвание к философии, принадлежность к кругу "высших людей", неизбежность вовлечения в общественную жизнь. Но имя - не такое как у всех, с претензией, вызывало и чувство неловкости. Как будто что-то официальное насильно посадили внутрь души.
(Соколов Эльмар Владимирович. В миру и наедине с собой (samlib.ru) Дальнейшие цитаты в тексте оттуда же)
Порекомендуем читателям самим ознакомиться с этой искренней исповедью.
Эльмар Соколов вырос и пережил Блокаду прямо в Ботаническом саду на Аптекарском острове, где работал его отец, заместитель легендарного Николая Вавилова в институте Растениеводства, ставший к тому времени директором Ботанического института Академии Наук.
Дом директора Ботанического сада. Петербург, Аптекарский остров
... Однажды, гуляя один в нашем маленьком парке около дома, я вдруг обнаружил в своем уме - Мысль. Я подумал, что там, за нашим двором, есть другие дворы, а за Детским Селом, где мы жили до войны - большой город Ленинград, за ним - другие города, страны, люди. Сама мысль состояла в том, что - вот как странно - и в то же время как очевидно и непоколебимо - что я, именно я, живу, гуляю здесь, сегодня в этом огромном мире и еще долго буду жить и гулять, поеду далеко-далеко, все увижу и все узнаю. Эта мысль, преисполнившая меня восторгом, была как будто откуда-то из прошлого. Она стала "семенем ума" в моей душе и лейтмотивом жизни.
«Всё узнать и всё понять» - и Эльмар Соколов сначала оканчивает химический, а потом философский факультет МГУ (1958), преподаёт философию в Пединституте им. А.И.Герцена, одновременно становится доцентом кафедры философии АН СССР. Пишет книги о личности, досуге, функциям культуры в обществе, которые ещё при жизни стали классическими. Чрезвычайно волновали его теоретические вопросы любви, смерти, внутренней психологической жизни человека. Его яркая индивидуальность сквозит во всем, что он написал, демонстрируя огромную эрудицию и смелое осмысление того, что он знал.
Эльмар Соколов
Радикальное отличие Эльмара Соколова от иных интеллектуалов - это бесконечный интерес к людям, их живым реакциям, непрерывный поиск собеседников и критиков, оппонентов и будителей мысли собственной.
«Своим интеллектуальным интересам и новым мыслям я обязан не книгам, а людям, с которыми дружественно соприкасался, но также и тем, кто вызывал во мне неприязненное любопытство или даже вражду. Вражда подхлестывала мысль: я хотел понять тех, кто устроен и мыслит совсем не так, как я...
Общая стратегия моей мысли была похожа на плавание под парусом в открытом море: я задумывался и размышлял обо всем, что меня случайно задевало, волновало, осеняло, что удавалось подглядеть, подслушать, прочесть ненароком, о чем я вдруг догадывался в случайной беседе или с чем знакомился по просьбе друзей, которым нужно было помочь написать реферат, диссертацию. Но вот чего я не мог - так это мыслить за деньги.
Меня просили - и не раз - написать диссертацию, предлагали хорошее вознаграждение. Деньги были для меня совсем не лишними, но найти в себе внутреннюю мотивацию для мысли я не мог.»
Писать об Эльмаре Соколове - значит пытаться вслед за ним объять необъятное, и я боюсь наскучить читателю.
Вернёмся к нашей загадке - зачем же понадобились ему эти ленинские места?
Выросший среди ленинградской академической элиты, относительно свободный в своих суждениях, плоть от плоти «золотой молодёжи» Ленинграда, Эльмар «во главе своего знаменитого, многолетнего семинара в дубовом зале Дома ученых на набережной в 1980-е годы был вдохновенным, талантливым ведущим разбуженных временем интеллектуалов, ищущих дороги в иное будущее» (Альберт Баранов).
Ленинградский Дом Учёных (Дворец вел. кн. Владимира Александровича)
Я мог критиковать на лекциях Маркса и Ленина по отдельным вопросам. В Доме Научного Атеизма, читая лекцию, я как-то заявил публично, что "я - не атеист". Последовала жалоба в ректорат института, но над ней только посмеялись. На партийном собрании я сказал, что "все мы, сидящие здесь, в первую очередь, православные люди, а потом уже - коммунисты". И никто не стал мне возражать. В другой раз, рассуждая о мертвых идеологических штампах, я заметил, что лозунг "Пролетарии всех стран соединяйтесь!" давно себя изжил, а между тем, печатается в каждой газете. Мы уже давно не пролетарии. Против кого же мы призываем объединяться? Я подробно развил мысль о том, что всякая идеология есть болезнь разума, коллективный невроз, что здоровому обществу и здоровому человеку идеология не нужна. Как правило, мои выступления вызывали аплодисменты присутствующих коммунистов.
Итак, рискну от себя восстановить ход мыслей вольного философа и неформального интеллектуального лидера Ленинграда.
Если идеология устарела, исчерпала себя, неактуальна - то на каких моральных основаниях станет покоиться общество? Может быть, это не классовые принципы, а культурные? Объединительный потенциал будет гораздо шире, а гуманистический фундамент уже заглублён достаточно, чтобы не быть снесённым при очередной смене лозунгов. В сохранившейся рукописи статьи учёного 1989 г. с говорящим названием «Марксизм и гуманизм: испытание практикой», вывод таков: «страшнее пустого котлована - опустошение душ.» То есть важно, пока не слишком поздно, актуализировать гуманистическую, общекультурную природу марксизма как наследия разума, и для этого ревизовать первоисточники. Поэтому Эльмару, физически пройдя за Лениным-человеком, лично требуется убедиться в том, что Ленин - гуманист, а не политикан или сектант.
Ленин в рабочем кабинете в Смольном
«Душевно теплый, всегда открытый для общения Эльмар, казалось непрерывно, неустанно размышлял о нравственно философских устоях человеческого бытия, экзистенции» (Альберт Баранов).
Измерить намеченный спасительный путь шагами собственной души, прислушиваясь к отзвукам. И непременно тут же обсудить эти свежие ощущения с другом, а может, и со случайными попутчиками в электричке или с грибниками в лесу, - таков план.
Эльмар Владимирович никогда не подстраивался под ситуацию. Он был необыкновенно ровен в общении со всеми людьми. Социальный статус человека, ни чужой, ни собственный, действительно не имел для него никакого значения. Он выслушивал собеседников с большим вниманием, и находил интересное для себя, даже, в речи уличного забулдыги, или узко мыслящей мещаночки. Он не прикидывался интересным собеседником - он им был. Так складывалось само собой. Он никогда ни до кого не опускался.(Алевтина Баранова)
Вот, дорогой читатель, в какие выси занесло нас чтение случайного письма из случайно приобретённой книги. Скажу больше - у грешного автора, как у человека, давно отравленного литературой, по мере знакомства с биографиями, свершениями и мыслями двух ленинградских учёных-гуманитариев возникли слишком могучие ассоциации.
Как сомневающийся принц и верный Горацио, остро ощущая, что «неладно что-то в Датском королевстве», Сергей Голод и Эльмар Соколов могли ожидать в ленинских местах появления интуитивного знака от «духа Ильича старого короля», который укажет выход.
Явление Призрака. Шекспир "Гамлет".
Отправляясь по желанию семьи в Пицунду и с сожалением откладывая столь многообещающую поездку по ленинским местам, Эльмар Соколов практически произносит монолог Гамлета:
И вянет, как цветок, решимость наша В бесплодье умственного тупика, Так погибают замыслы с размахом, В начале обещавшие успех, От долгих отлагательств.
......
Сегодня поиски пути не менее актуальны. Королевство снова в кризисе, да ещё и в глобальном. Виноватые названы, да они особо и не скрываются. Но кажется, что на духов и призраков рассчитывать нечего, и нашему поколению теорию придётся создавать самим на основании собственных исследований новой ситуации. О том же сказал нам, прощаясь, в конце своей автобиографической книги Эльмар Соколов:
Я заканчиваю свое повествование, но не нахожу подходящего заключительного аккорда. Я считал главным в своей жизни поиски смысла бытия и понимания устройства общества, в котором жил. Но вряд ли я могу сказать, что нашел ответы на эти вопросы. Я просвещал умы, открывал людям мысли, которыми одаривали меня Бог и Природа. Я старался понять людей и, по возможности, жить в мире со всеми. Сегодня я вижу, что мир, та эпоха, которые сформировали меня и моих родителей, уходят в прошлое. Что-то очень важное для меня в духовном плане - рушится. И все-таки я не хотел бы возвращения прежних времен.
В будущем я вижу много забот и опасностей и хотел бы пожелать моим детям иметь побольше мудрости, чтобы их избежать.
Итак, в дорогу, товарищи!
Путеводители по ленинским местам Ленинградской области