Вепсская школьница или Некрасов наоборот
Ленинградская фармацевтическая школа. 1939 г.
Из списанных архивных дел Ленинградского фармацевтического техникума донёсся до нас крик души пятнадцатилетней девушки Вали Садковой.
Сперва в папке находим её нехитрую автобиографию:
Деревня Комонево и Тимошино находятся в северной части Бабаевского района Вологодской области, в самом сердце лесного Вепсского края, на небольшой речке Кьярда, которая несёт свои воды в Белое озеро. По сей день там рубят лес, держат коров, а в Тимошинской школе преподают вепсский язык.
Вепсский край. Деревня Пондала. Фото vk.compondala
Оттуда в 1939 году Валя Садкова отправилась учиться в Ленинград. Сразу вспоминается известное стихотворение Некрасова «Школьник» 1856 года. Его очень любила читать моя бабушка и потому я помню его наизусть:
ИЛЛЮСТРАЦИЯ К СТИХОТВОРЕНИЮ Н. А. НЕКРАСОВА «ШКОЛЬНИК». РИСУНОК ДЛЯ ВОЛШЕБНОГО ФОНАРЯ. 1890-е гг.
- Ну, пошел же, ради бога!
Небо, ельник и песок -
Невеселая дорога…
Эй! садись ко мне, дружок!
Ноги босы, грязно тело,
И едва прикрыта грудь…
Не стыдися! что за дело?
Это многих славный путь.
Вижу я в котомке книжку.
Так учиться ты идёшь…
Знаю: батька на сынишку
Издержал последний грош.
И т.д. ...
Такова первая ассоциация, но полагаем, что в 1939 году Валентина прибыла в Ленинград уже не босиком, и даже не в лаптях. Она подала документы в Фармацевтическую школу, и в деле имеется справка о Валином месте жительства на Васильевском острове, в получасе ходьбы от места учёбы. Это уж почитай, рукой подать, ведь от Комонево до Тимошинской школы приходилось девушке хаживать 10 км, да по лесу.
Фармацевтический техникум существует и по сей день в том же здании в Татарском переулке, в двух шагах от Кронверкского проспекта и Александровского сада и зоопарка.
Фармацевтический техникум. Петербург, Татарский пер. 12
История этого учебного заведения начинается в 1920 году, когда при химико-фармацевтическом институте на Аптекарском острове открылась 2-х годичная школа. Она имела целью создавать фармацевтов, химиков-техников и опытных садоводов по культуре лекарственных растений. Поступать в школу могли лица не моложе 16 лет и не старше 40, независимо от их знаний и подготовки. Занятия предполагались вечерние с 4 до 10 ч., а также, по желанию учащихся, и утренние.
Позже, в тридцатые годы, школа начала готовить и военных дезинфекторов.
Весьма важным представлялось следующее обстоятельство:
» Активно работающим воспитанникам будет выдаваться социальное обеспечение в размере прожиточного минимума.» («Известия Петроградского Совета Рабочих и Красноармейских Депутатов» от 20 января 1920 г., заметка в разделе «Учебная жизнь»,)
Однако, спустя всего три месяца после начала учёбы Валя пишет драматическое заявление об отчислении.
«Негде и уже не на что жить..»
Мы можем лишь гадать о том, что произошло с ней за это время. В истории фармацевтического техникума находим следующие сведения:
«По 1939 год в школе работало вечернее отделение.»
Возможно, что изначальный девичий план работать и учиться не сработал. С закрытием вечернего отделения именно в том году на учёбу пришлось ходить днём. Судя по тому, что Валю отчислили за пропуски, она какое-то время пыталась совмещать подработку и занятия, но стало только хуже.
«Издержав последний грош» в перенаселённом Ленинграде и оказавшись на улице, Валя скорее всего отправилась обратно, в свою вологодскую сторонку. В деле есть обходные листы перед расставанием с техникумом.
Той же зимой началась финская война, и никто нашу Валю в Ленинграде не задерживает.
Зимняя лесная дорога.
Неизвестно, почему школа не нашла возможности поддержать ученицу. Судя по документам из иных дел, в то время учебные заведения были весьма озабочены социальным происхождением учащихся. Например, землячка Вали, Аня Савина из Белозерска несёт справку, что у неё в семье на 7 человек - лишь флигирь, корова и лошадь, которая является не роскошью, а «орудием добывания средств для существования семьи».
Другая справка, уже от ленинградских родственников, удостоверяет, что ни сама Аня, ни её 70-летний дед «спекуляцией и торговлей не занимаются». А стало быть, живут исключительно на трудовые средства.
Понятно, что у детей из таких семей накоплений нет, а без работы и месяц протянуть тяжело. Теоретически, в феврале 1940 года Вале исполнилось бы 16 лет, она могла бы получить паспорт и устраиваться на работу, но как это сделать без жилья в Ленинграде?
Или как там у Некрасова?
Не без добрых душ на свете -
Кто-нибудь свезет в Москву,
Будешь в университете -
Сон свершится наяву!
...
Как знать, а может быть, отчисление из техникума и отъезд из Ленинграда спасло Вале жизнь. Ведь останься в фармшколе, учёбу бы она окончила летом 1941 года, а в сентябре немцы были уже под Ленинградом и вскоре началась Блокада.
Собственно, в тоненькой папочке с делом Вали интересных бумажек больше не осталось, и историю эту можно считать оконченной.
Судьба «архангельского мужика» не повторилась, что и неудивительно. Михайло Ломоносов паспорт в Холмогорах получил лишь в 19 лет, а в Славяно-греко-латинскую академию поступил в 20, уже зрелым парнем, да и то ему документы подделывать пришлось, выдавая себя «за сына холмогорского дворянина». Куда уж Вале до таких хитростей.
А Некрасова не грех и ещё раз на посошок послушать. В исполнении современного ярославского школьника:
Из списанных архивных дел Ленинградского фармацевтического техникума донёсся до нас крик души пятнадцатилетней девушки Вали Садковой.
Сперва в папке находим её нехитрую автобиографию:
Деревня Комонево и Тимошино находятся в северной части Бабаевского района Вологодской области, в самом сердце лесного Вепсского края, на небольшой речке Кьярда, которая несёт свои воды в Белое озеро. По сей день там рубят лес, держат коров, а в Тимошинской школе преподают вепсский язык.
Вепсский край. Деревня Пондала. Фото vk.compondala
Оттуда в 1939 году Валя Садкова отправилась учиться в Ленинград. Сразу вспоминается известное стихотворение Некрасова «Школьник» 1856 года. Его очень любила читать моя бабушка и потому я помню его наизусть:
ИЛЛЮСТРАЦИЯ К СТИХОТВОРЕНИЮ Н. А. НЕКРАСОВА «ШКОЛЬНИК». РИСУНОК ДЛЯ ВОЛШЕБНОГО ФОНАРЯ. 1890-е гг.
- Ну, пошел же, ради бога!
Небо, ельник и песок -
Невеселая дорога…
Эй! садись ко мне, дружок!
Ноги босы, грязно тело,
И едва прикрыта грудь…
Не стыдися! что за дело?
Это многих славный путь.
Вижу я в котомке книжку.
Так учиться ты идёшь…
Знаю: батька на сынишку
Издержал последний грош.
И т.д. ...
Такова первая ассоциация, но полагаем, что в 1939 году Валентина прибыла в Ленинград уже не босиком, и даже не в лаптях. Она подала документы в Фармацевтическую школу, и в деле имеется справка о Валином месте жительства на Васильевском острове, в получасе ходьбы от места учёбы. Это уж почитай, рукой подать, ведь от Комонево до Тимошинской школы приходилось девушке хаживать 10 км, да по лесу.
Фармацевтический техникум существует и по сей день в том же здании в Татарском переулке, в двух шагах от Кронверкского проспекта и Александровского сада и зоопарка.
Фармацевтический техникум. Петербург, Татарский пер. 12
История этого учебного заведения начинается в 1920 году, когда при химико-фармацевтическом институте на Аптекарском острове открылась 2-х годичная школа. Она имела целью создавать фармацевтов, химиков-техников и опытных садоводов по культуре лекарственных растений. Поступать в школу могли лица не моложе 16 лет и не старше 40, независимо от их знаний и подготовки. Занятия предполагались вечерние с 4 до 10 ч., а также, по желанию учащихся, и утренние.
Позже, в тридцатые годы, школа начала готовить и военных дезинфекторов.
Весьма важным представлялось следующее обстоятельство:
» Активно работающим воспитанникам будет выдаваться социальное обеспечение в размере прожиточного минимума.» («Известия Петроградского Совета Рабочих и Красноармейских Депутатов» от 20 января 1920 г., заметка в разделе «Учебная жизнь»,)
Однако, спустя всего три месяца после начала учёбы Валя пишет драматическое заявление об отчислении.
«Негде и уже не на что жить..»
Мы можем лишь гадать о том, что произошло с ней за это время. В истории фармацевтического техникума находим следующие сведения:
«По 1939 год в школе работало вечернее отделение.»
Возможно, что изначальный девичий план работать и учиться не сработал. С закрытием вечернего отделения именно в том году на учёбу пришлось ходить днём. Судя по тому, что Валю отчислили за пропуски, она какое-то время пыталась совмещать подработку и занятия, но стало только хуже.
«Издержав последний грош» в перенаселённом Ленинграде и оказавшись на улице, Валя скорее всего отправилась обратно, в свою вологодскую сторонку. В деле есть обходные листы перед расставанием с техникумом.
Той же зимой началась финская война, и никто нашу Валю в Ленинграде не задерживает.
Зимняя лесная дорога.
Неизвестно, почему школа не нашла возможности поддержать ученицу. Судя по документам из иных дел, в то время учебные заведения были весьма озабочены социальным происхождением учащихся. Например, землячка Вали, Аня Савина из Белозерска несёт справку, что у неё в семье на 7 человек - лишь флигирь, корова и лошадь, которая является не роскошью, а «орудием добывания средств для существования семьи».
Другая справка, уже от ленинградских родственников, удостоверяет, что ни сама Аня, ни её 70-летний дед «спекуляцией и торговлей не занимаются». А стало быть, живут исключительно на трудовые средства.
Понятно, что у детей из таких семей накоплений нет, а без работы и месяц протянуть тяжело. Теоретически, в феврале 1940 года Вале исполнилось бы 16 лет, она могла бы получить паспорт и устраиваться на работу, но как это сделать без жилья в Ленинграде?
Или как там у Некрасова?
Не без добрых душ на свете -
Кто-нибудь свезет в Москву,
Будешь в университете -
Сон свершится наяву!
...
Как знать, а может быть, отчисление из техникума и отъезд из Ленинграда спасло Вале жизнь. Ведь останься в фармшколе, учёбу бы она окончила летом 1941 года, а в сентябре немцы были уже под Ленинградом и вскоре началась Блокада.
Собственно, в тоненькой папочке с делом Вали интересных бумажек больше не осталось, и историю эту можно считать оконченной.
Судьба «архангельского мужика» не повторилась, что и неудивительно. Михайло Ломоносов паспорт в Холмогорах получил лишь в 19 лет, а в Славяно-греко-латинскую академию поступил в 20, уже зрелым парнем, да и то ему документы подделывать пришлось, выдавая себя «за сына холмогорского дворянина». Куда уж Вале до таких хитростей.
А Некрасова не грех и ещё раз на посошок послушать. В исполнении современного ярославского школьника:
Click to view