Методология патриотов
Некоторые патриоты со своими доказательствами напоминают осиповцев. Последние берут святителя Григория Богослова и читают в первом послании к Кледонию: "ибо невосприятие не уврачевано". Осиповцы ликуют! Однако в том же послании встречаем: "Если кто говорит, что Христос стал совершенен через дела... да будет анафема". Неожиданный поворот, да? Так что тут либо какие-нибудь мифические 2 линии Отцов прямо в одном послании (и заодно противоречие себе самому, за что в те времени наученности оппонентов логике и философии святителя просто бы растерзали), либо первую цитату осиповцы предлагают понимать в неверном смысле. Также и с отечеством. Чуть патриоты завидят это слово или ему подобные так сразу записывают употребившего его Отца в свои ряды. Например, у того же святителя в одном из писем к Софронию Ипарху: "Почитать матерь - дело святое. Но у всякого своя матерь, а общая для всех матерь - родина.", а в другом месте, в 6-ом слове: "Через слово я обуздываю порывы гнева, им усыпляю иссушающую зависть, им успокаиваю печаль, оковывающую сердце, им уцеломудриваю сластолюбие, им полагаю меру ненависти, но не дружбе (ибо ненависть должно умирять, а дружбе не должно знать пределов). Слово в изобилии делает меня скромным и в бедности великодушным, оно побуждает меня идти с идущим твердо, простирать руку помощи падающему, сострадать немощному и сорадоваться возмогающему. С ним равны для меня и отечество, и чуждая страна, и переселение для меня - не более, как переход с одного чужого места на другое, не мое.". Или, например, те, кто защищал страну пребывания почему-то сразу записываются в патриоты, а не уранополиты. Тут один патриот в ЖЖ насобирал целый ворох цитат, предлагающихся им на этом и подобных основаниях в противоречие уранополитизму, но на деле никак с ним не конфликтующих.
Проблема в том, что патриоты настаивают на тождестве своего понимания слова "отечества" и отношения к нему с Отцами, при этом не имея четкого формального определения что же они под этим словом понимают. По крайней мере мне получить его не удалось. Иногда, правда, патриот пытается дать определение отечества, но тогда возникает больше вопросов, чем ответов: а что же я должен в нем любить и когда? Все заканчивается чем-то вроде: "это надо просто чувствовать, мне жаль, что у вас этого нет". Представляется, что ключевым вопросов в спорах с большинством патриотов является их сердечная привязанность к земле, описанная тут: http://vyacheslav-fv.livejournal.com/200162.html и, как следствие, всякие чувственные возмущения по этому поводу.
Неужели святитель Григорий, сказавший: "Ибо для меня всего кажется лучше, замкнув как бы чувства, отрешившись от плоти и мира, без крайней нужды не касаясь ни до чего человеческого, беседуя с самим собой и с Богом, жить превыше видимого, всегда носить в себе божественные образы, чистые, не смешанные с дольними и обманчивыми впечатлениями, быть и непрестанно делаться как бы неомраченным зеркалом Бога и божественного, приобретать ко свету свет - к менее ясному лучезарнейший; пока не взойдем к Источнику тамошних озарений и не достигнем блаженного конца, когда действительность сделает ненужными зеркала. (Слово 20)", мог учить о любви не как like к чему-то земному? Или о непременной необходимости культуры для христианина? Ну, говорят, это монашеский идеал, а мы -- миряне. Но мирянин от монаха отличается вот чем: "Монашество произошло от желания жить в точности по Евангельскому учению, потому что среди молвы городской, и в заботах житейских, представляется большое неудобство жить в точности по Евангельскому учению, хотя и все обязаны исполнять оное. Монахи от мирян различаются тем, что последним дозволена жизнь в супружестве, а первые избирают жизнь (безбрачную) безсупружную." (Преподобный Амвросий Оптинский. Письма. 14. Происхождение монашества; отличие его от мира). Понятно, что мирянин не сразу достигает описанного святителем Григорием (да и монах -- тоже), но как можно к этому стремиться, если декларировать прямо противоположные вещи?
P. S. А вопрос с отечеством, я думаю, решается так: "Христиане не различаются от прочих людей ни страною, ни языком, ни житейскими обычаями. Они не населяют где-либо особенных городов, не употребляют какого либо необыкновенного наречья, и ведут жизнь ни чём не отличную от других. Только их учение не есть плод мысли или изобретение людей ищущих новизны, они не привержены к какому либо учению человеческому как другие, Но обитая в эллинских и варварских городах, где кому досталось, и следуя обычаям тех жителей в одежде, в пище и во всем прочем, они представляют удивительный и поистине невероятный образ жизни. Живут они в своем отечестве, но как пришельцы; имеют участие во всем, как граждане, и все терпят как чужестранцы. Для них всякая чужая страна есть отечество, и всякое отечество - чужая страна." (Послание к Диогнету, 5).
Проблема в том, что патриоты настаивают на тождестве своего понимания слова "отечества" и отношения к нему с Отцами, при этом не имея четкого формального определения что же они под этим словом понимают. По крайней мере мне получить его не удалось. Иногда, правда, патриот пытается дать определение отечества, но тогда возникает больше вопросов, чем ответов: а что же я должен в нем любить и когда? Все заканчивается чем-то вроде: "это надо просто чувствовать, мне жаль, что у вас этого нет". Представляется, что ключевым вопросов в спорах с большинством патриотов является их сердечная привязанность к земле, описанная тут: http://vyacheslav-fv.livejournal.com/200162.html и, как следствие, всякие чувственные возмущения по этому поводу.
Неужели святитель Григорий, сказавший: "Ибо для меня всего кажется лучше, замкнув как бы чувства, отрешившись от плоти и мира, без крайней нужды не касаясь ни до чего человеческого, беседуя с самим собой и с Богом, жить превыше видимого, всегда носить в себе божественные образы, чистые, не смешанные с дольними и обманчивыми впечатлениями, быть и непрестанно делаться как бы неомраченным зеркалом Бога и божественного, приобретать ко свету свет - к менее ясному лучезарнейший; пока не взойдем к Источнику тамошних озарений и не достигнем блаженного конца, когда действительность сделает ненужными зеркала. (Слово 20)", мог учить о любви не как like к чему-то земному? Или о непременной необходимости культуры для христианина? Ну, говорят, это монашеский идеал, а мы -- миряне. Но мирянин от монаха отличается вот чем: "Монашество произошло от желания жить в точности по Евангельскому учению, потому что среди молвы городской, и в заботах житейских, представляется большое неудобство жить в точности по Евангельскому учению, хотя и все обязаны исполнять оное. Монахи от мирян различаются тем, что последним дозволена жизнь в супружестве, а первые избирают жизнь (безбрачную) безсупружную." (Преподобный Амвросий Оптинский. Письма. 14. Происхождение монашества; отличие его от мира). Понятно, что мирянин не сразу достигает описанного святителем Григорием (да и монах -- тоже), но как можно к этому стремиться, если декларировать прямо противоположные вещи?
P. S. А вопрос с отечеством, я думаю, решается так: "Христиане не различаются от прочих людей ни страною, ни языком, ни житейскими обычаями. Они не населяют где-либо особенных городов, не употребляют какого либо необыкновенного наречья, и ведут жизнь ни чём не отличную от других. Только их учение не есть плод мысли или изобретение людей ищущих новизны, они не привержены к какому либо учению человеческому как другие, Но обитая в эллинских и варварских городах, где кому досталось, и следуя обычаям тех жителей в одежде, в пище и во всем прочем, они представляют удивительный и поистине невероятный образ жизни. Живут они в своем отечестве, но как пришельцы; имеют участие во всем, как граждане, и все терпят как чужестранцы. Для них всякая чужая страна есть отечество, и всякое отечество - чужая страна." (Послание к Диогнету, 5).